Читать книгу По колее «Особого пути». Цивилизационный процесс и модернизация в России - Сергей Митрохин - Страница 12

Поскольку право отсутствует в «общественном договоре» Московии, постольку отсутствуют и структуры, призванные защищать права общества от верховной власти.

Сильная власть навязывает слабому обществу свое право, не позволяя создавать институты, защищающие его права. В этой ситуации полностью отсутствуют предпосылки возникновения сильного сословного представительства, наиболее зрелой фазой которого является парламентаризм.

Принципиально разная роль сословного представительства в системе государства относится к базовым пунктам «великого расхождения» между Россией и Западом, вытекающим из позиционирования права.

Идею политического представительства Страйер называет «одним из великих открытий средневекового правления».38 В средневековой Европе представительные ассамблеи в 12—13 вв. появляются повсюду. При этом «большинство ученых соглашается с тем, что эти ассамблеи тесно связаны с ростом средневековых судов и средневековой юриспруденции».39

Как пишет Хеншелл, «права, представительство и согласие возникли отнюдь не в просвещенном ХVIII веке. Они являлись частью городской республиканской традиции, появившейся в раннее Новое время и вошедшей в теорию и практику каждой монархии… Сословные представительства существовали для защиты прав и свобод… Они существовали для того, чтобы давать согласие сообщества или корпорации на введение правительственных актов, касавшихся их прав. Фактически они представляли собой республиканский компонент монархической системы. Они воплощали идеологию, которая оберегала древние обычаи, утвержденные привилегии, контракты и хартии. Их риторикой была свобода, а их санкцией – прошлое. Их делом было вести переговоры о вторжении правительства в сферу иммунитета. Поэтому они в некотором смысле обеспечивали ограничение королевской власти, поскольку сдерживали те действия, которые власть предпринимала по собственной инициативе. Но это можно назвать ограничением, только если предположить, что монархи желали неограниченной власти. Но так как они в большинстве своем уважали законы, значит, такой власти не желали».40

Русская политическая культура всегда отвергала институт парламентаризма с не меньшим энтузиазмом, чем принцип правления права.

Прав московитян не защищают ни городские хартии, ни гильдии и корпорации, ни парламенты (ни в английском, ни во французском варианте). Выборные структуры в Московии существуют, но не для того, чтобы «декларировать в законах и охранять права», тем самым представляя интересы выборщиков, как это делали европейские парламенты и Генеральные штаты41