Читать книгу Калейдоскоп - Сергей Надымов - Страница 3

– Устранение целей подтверждаю, начинаю зачистку.

Услышав первое сообщение Андрея после продолжительного радиомолчания, Даниль облегченно выдохнул и с силой откинулся на спинку кресла, взъерошив вспотевшие от нервного напряжения волосы обеими ладонями.

Так оставалось всегда, снова и снова, как в затянувшемся на годы кошмаре на один сюжет, с которым постепенно свыкаешься. Ты знаешь, что рано или поздно он снова вернется к тебе, ты знаешь, о чем он будет, но раз за разом закрываешь глаза, в глубине души надеясь на то, что не в эту ночь. И когда он приходит опять, ты никогда не готов к нему, ты переживаешь его начало как в первый раз и лишь потом понимаешь, что это все тот же знакомый бег по кругу. По кругу, в который ты вошел сам, в котором остаешься сам. И тогда ты успокаиваешься, потому что привыкнуть можно ко всему, даже к кошмару.

Тревога, быстрые сборы, несколько часов тишины, короткий доклад. Со всем остальным предстояло разбираться, когда они вернутся с точки рандеву, с новым грузом трофеев, информации и вины. В этот раз тревогу забили датчики на осколке A-114, который Даниль, как и все прочие жители Поселка, предпочитал называть просто «Ледник». Приборы обнаружили двоих визитеров, осторожно продвигавшихся к границе со стороны осколка А-113, длинной безвоздушной кишки, протянувшейся на добрых четыреста метров. Дальше приграничного участка Долины пускать их было уже никак нельзя.

Даниль в момент получения сигнала как раз доедал на своей кухне плотный завтрак из яичницы с беконом на хрустящем тосте. Его зубы вонзились в бутерброд ровно под первые звуки тревожной трели наручного интерфейса. Даниль выматерился и чуть не подавился, пытаясь откашляться крошками.

Он уже подзабыл этот звук, вернее убедил себя в этом. А еще давящее предчувствие того, что должно произойти в следующие часы после сигнала. Даниль перевел взгляд на руку с тостом и понял, что раздавил свой завтрак в кулаке. Его пальцы все еще оставались сжатыми с такой силой, что побелели костяшки, но Даниль даже не сразу ощутил впившиеся в ладонь ногти.

Зашипев от появившейся вместе с пониманием боли, Даниль усилием воли принудил себя разжать кулак и бросить получившийся из тоста неаппетитный комок на тарелку. Он торопливо стряхнул крошки с ладони на пол, плеснул себе на руки воды прямо из стакана, залив ею часть стола, схватил несколько салфеток, опрокинув салфетницу и, на ходу вытирая ими ладони от воды и жира, вскочил, вихрем вылетев в коридор.

Влезая в кроссовки без шнурков, Даниль на несколько секунд поднял взгляд от пола, и встретился со своим отражением в прямоугольном настенном зеркале без рамы, прикрепленном прямо к стене возле входной двери, над обувницей. Из отражения на Даниля смотрел взъерошенный молодой человек, с очень, очень бледным лицом и испуганным взглядом. Недопустимо испуганным. Краше только в гроб кладут, а лишние вопросы и внимание соседей ему ни к чему. Он охлопал карманы, проверяя, не выложил ли ключ от тайника и, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, досчитал до десяти, и вышел за дверь, надеясь, что теперь уже выглядит не слишком взволнованным.

Даниль даже укладывался в определенное инструкцией время. Не Анатолий, конечно, с его подчиненными, но те, в отличие от него, высокие показатели готовности пока что демонстрировали только на своих бесчисленных тренировках. Даниль надеялся, что так дальше и продолжится. Пусть ребята стравливают напряжение так, под присмотром одного из выборщиков, организованно, а не носятся по Долине, путаясь под ногами у них с Андреем.

На улице царило нескончаемое лето, как и вчера, как и вообще каждый день в Долине, но сейчас Даниль не ощущал жары. Он чувствовал, как сердце медленно опускается куда-то в желудок, а по спине течет одинокая, невероятно холодная и мучительно неторопливая капля пота. Жутко хотелось вытереться, а еще лучше спрятаться в душе и смыть с себя соленую влажную пленку, которая моментально начала впитываться в одежду, но куда уж там.

Следовало действовать четко по плану, но мысли в голове путались и никак не хотели выстраиваться в нужной последовательности. Именно Даниль разработал большую часть их инструкций по предотвращению вторжений, так почему же сейчас все шло кувырком? Андрей говорил, что любой план рано или поздно сталкивался с человеческим фактором, даже если этим фактором оказывался сам его составитель, но они обладали таким техническим потенциалом и опытом, что Даниль мог позволить себе с ним не согласиться. И все равно боялся. Боялся случайностей, которые невозможно предвидеть, боялся себя.

Постаравшись сосредоточиться, он, наконец, спустился с крыльца и поспешил к большому многоугольному зданию Центра мониторинга, или просто «Центра», где располагались все системы управления общепоселковыми Творцами, да и вообще всеми важными контурами контроля их осколка.

Несмотря на то, что дом Даниля располагался всего метрах в ста от Центра, в целях оптимизации, естественно, по дороге туда ему встретилась соседская девочка – Аня, дочь Николая и Дарьи Петровых. Первый ребенок, который родился здесь, в Долине. Сейчас она уже выросла в озорного белокурого сорванца, со скоростью света носившегося из одного конца Поселка в другой. Вероятно, чтобы пытаться успевать задавать вопросы всем его жителям одновременно. Даниль выматерился сквозь зубы, кляня судьбу за такой подарок именно сейчас. Впрочем, рвани он в другую сторону, этот маневр смотрелся бы крайне подозрительно.

Аня лежала на животе, прямо на пешеходной дорожке из прозрачного полимера, под которой виднелась расползающаяся параллельно земле зеленая газонная трава, и пристально разглядывала ее, постукивая по поверхности дорожки носками белых кед.

Даниль мысленно попросил судьбу оградить его от лишних на данный момент расспросов, потому что несмотря на относительное внешнее спокойствие, чувствовал себя он просто отвратительно. Первый случай после трехсот семидесяти дней спокойствия. Самый долгий промежуток между появлениями визитеров. Как бы он хотел, чтобы в этот раз датчики ошиблись, но они никогда не ошибались. Ни один местный механизм никогда не ошибался. А вот насчет себя он до сих пор сомневался.

– Дядя Даниль, доброе утро! А вы куда бежите?

Он невольно вздрогнул, задумавшись и прозевав момент, когда Аня, похожая на знак «Стоп» в своем ярко-красном сарафане, возникла прямо на его пути, и едва успел затормозить, чтобы не налететь на девочку.

– Привет, Ань.

– Вам плохо? Вы белый.

Насколько же в точку попал этот незамысловатый детский вопрос. Как-то он чувствовал себя нехорошо, действительно. Вряд ли чьей-то психике может пойти на пользу периодическое соучастие в убийствах, пусть и косвенное. Косвенное? Да кого он обманывает? Самое прямое, с какой стороны не пытайся смотреть. Убийство есть убийство, нажимаешь ты на курок, закапываешь труп или стоишь на стреме. Все остальное – лишь та степень вины, которую ты готов на себя принять. Которую ты готов вынести и оправдать, если нуждаешься в этом. Свой якорь Даниль нашел, им являлось общее благо, но предел прочности был у каждой вещи и каждого существа. Поняв, что задумался и затянул с ответом, Даниль с натугой выдавил довольно неубедительную улыбку.

– Да нет, Ань, не выспался просто, зачитался, поздно лег.

Ну да, нужно повторить это еще тремя способами, и тогда этот разговор будет вообще ни капли не странным.

– А книжка интересная? А как называется?

Да что же ты будешь делать? Даниль, продолжая мысленно, да и не мысленно тоже обливаться потом, едва не начал нервно прищелкивать пальцами, визуализируя процесс придумывания названия книжки. Как же все-таки легко это дается Андрею – врать, глядя людям любого пола и возраста прямо в глаза. Хорошо это или плохо? Во всяком случае, полезно. Ему бы сейчас пригодилось. Почему за все годы, проведенные рядом с напарником, Даниль так и не смог впитать в себя его образ мыслей, научиться этому? Может потому, что восхищался им и не понимал его в равной степени? Трудно учиться тому, что не можешь проанализировать. Трудно анализировать то, о чем не спрашиваешь. Трудно спрашивать, когда боишься не соответствовать.

– «На странных волнах», про пиратов. Тебе такое еще рано. Слушай, мне тут нужно за солнышком присмотреть, давай, если захочешь, забегай вечером поговорим о книжках, хорошо? А лучше завтра.

Даниль не стал дожидаться новых вопросов, ласково потрепал девочку по волосам и, решительно обогнув ее, быстрым шагом направился к высокому голубому куполу Центра, надеясь, что Аня удовлетворила свое детское любопытство и как минимум до вечера забудет о его обещании, а лучше вообще забудет. Ну не умел он общаться с детьми, и не очень хотел учиться. Даже замечал, что говорит с ними иначе. Андрей периодически делал комментарии по поводу того, что при его уровне интеллекта, речь Даниля слишком пересыпана грубыми сокращениями и просторечиями. Что же, возможно, Данилю стоило стать воспитателем, ведь при детях он автоматически начинал говорить почти литературным слогом по сравнению с обычным своим уровнем. Впрочем, ни ему, ни окружающим это, кажется, не мешало.

Уже стоя на невысоком пороге Центра, он инстинктивно обернулся и заметил, что в этот же момент девочка отвела глаза в сторону. По спине Даниля пробежал холодок. Уж больно не вязался этот настороженно-пристальный, совсем недетский взгляд с общим видом Ани. Она что-то почувствовала? Данилю некоторое время назад начало казаться, что дети в Долине взрослели быстрее, возможно, из-за особенностей местной системы обучения. Надо будет поговорить на досуге с Антониной Михайловной. Она, кажется, как раз должна заканчивать долгосрочный проект по психологическому профилированию своих подопечных, должный пролить свет на то, как повлияли на них события Исхода и то, как изменилась жизнь вокруг них. Многие вряд ли уже даже помнили базовую реальность. Он бы тоже предпочел ее забыть, и даже не из-за Раскола. Там он был чужим. Куда более чужим, чем здесь.

Время поджимало. Даниль поднял и приложил свою кисть с тонким, похожим на узкий черный обруч переносным интерфейсом к считывателю, промазал мимо него и резко ткнул браслетом в черную квадратную панель еще раз, ощутив на миг прилив такой черной злобы, что под волной удивления этому чувству, оно отступило само собой. Промедлив еще секунду, Даниль ужом проскользнул в дверь еще до того, как она открылась полностью, тут же заперев ее за собой и немедленно заблокировав еще одним касанием интерфейса. Секреты, секреты, секреты! А ведь когда они только пришли сюда, в Поселке вообще отсутствовали какие-либо замки или системы блокировки.

Конечно, на программном уровне они существовали, но, почему-то, не применялись. Просто невероятный уровень доверия, учитывая колоссальный технологический отрыв Хозяев и потенциальную опасность их технологий в плохих руках. Или достаточно безрассудных. Или просто тупых. Самая настоящая идиллия, даже не единой банальной защелки или цепочки на двери.

А они притащили в это безукоризненно чистое место с собой все свои страхи и предрассудки, щеколды, запоры и ключи, вместе с прочим психотравмирующим багажом из их прошлого. Приспособили интерфейсы под блокираторы, ввели логины и пароли. Хотя, например, те же Андрей с Ириной, да и некоторые другие жители Поселка так и не поставили замков. Сам Даниль, ловя себя на мысли о подражательстве старшему партнеру и сгорая от стыда, лишь последовал их примеру, и еще очень долго привыкал к тому, что входная дверь не закрыта. Из-за этого он ощущал себя голым, и даже какое-то время испытывал проблемы со сном, дергаясь на каждый посторонний звук, хотя и понимал прекрасно, что ничего страшного с ним произойти не могло, да и не стал бы никто в Поселке забираться в чужой дом. Так уж вышло, что ни один из таких не добрался до Долины.

Уловив его присутствие, система управления Центра включила мягкое освещение и кондиционирование по заранее заданным Данилем параметрам. Из-за быстро охладившегося пота он моментально начал мерзнуть и неуютно поежился. Теперь, оказавшись в одиночестве, Даниль немедленно развернул голографическое окно наручного интерфейса в воздухе перед собой и набрал Андрея по защищенному каналу для экстренной связи, продолжая при этом шагать по широкому главному коридору Центра к гаражу с глайдерами.

– Получил сигнал?

Слегка заспанный голос Андрея, большого любителем вздремнуть днем, откликнулся на его вопрос с секундной задержкой.

– Да, уже почти на второй станции, подрубился к Леднику напрямую, читаю.

Значит, Андрей, получив тревожный сигнал, решил не идти в Центр, а сразу выскользнул за пределы Поселка с его западной границы, просматривая по дороге данные с датчиков, и двинул к одной из их четырех секретных станций. В каждой стояло по два легких одноместных глайдера, а также имелось в наличии все необходимое снаряжение для «теплого» приема визитеров. В свое время, они провернули операцию по их созданию всего за две ночи, спасибо самоходным Творцам и общей расслабленности населения Поселка, жители которого не слишком активничали по ночам.

– Доложись, как выдвинешься.

Андрей даже не стал отвечать. Возможно, уже переодевался и проверял оружие. Впрочем, он и так все сделает так же, как и всегда. Это впиталось в их плоть, мысли и инстинкты. Будто они были солдатами на войне и даже если долго не находились под обстрелом, все равно знали, что при свисте снаряда всегда поймут, с какой стороны он летит, куда упадет и как лучше всего попытаться от него спастись. И знали, что сделают все раньше, чем успеют до конца осознать сделанное. Осознание всегда приходит с запозданием, и всегда дорого берет.

Даниль добрался до дальнего угла гаража, пройдя мимо массивных металлических стеллажей с электроникой и запасными частями для трех грузовых глайдеров, которые здесь размещались, занимая своими округлыми серебристыми тушами почти все свободное пространство, и остановился у пульта управления ремонтным блоком.

Порывшись в кармане, он достал небольшой прямоугольный кусочек пластика, длиной примерно с мизинец, с золотистым напылением на одной стороне и, немного повозившись из-за дрожащих пальцев, вставил его в едва заметное маленькое отверстие на стыке приборной панели и основного корпуса пульта. Прошла секунда, что-то внутри пульта щелкнуло, и в ремонтной яме под ближайшим грузовиком сдвинулась в сторону одна из панелей на стене, открывая за собой небольшую полутемную комнату, освещенную только благодаря свету, падавшему в нее из гаража. В ее глубине смутно виднелась уходящая вниз узкая винтовая лестница, на которой едва бы смогли разойтись два человека.

Даниль аккуратно спрятал кусочек пластика обратно в карман, едва не уронив его в процессе, машинально застегнул его, и быстро спустился в яму по приставной лестнице, проскользнув в тайник. Дверь за собой он опять закрыл командой с интерфейса, с него же включил освещение и спустился вниз на три оборота, оказавшись в итоге примерно метрах в семи-восьми ниже уровня фундамента.

Лестница привела Даниля в просторный квадратный зал со стороной метров в тридцать. Потолок его состоял из плотно подогнанных световых панелей, а пол покрывало легко пружинящее напыление из антибактериальной резины серого цвета. Вдоль стен расположились высокие стеллажи от пола до потолка, заставленные пластиковыми ящиками и различным оборудованием, упакованным в герметичные пакеты. Среди прочего виднелось аккуратно закрепленное на подставках оружие со сменными частями к нему и ящики с боеприпасами.

В центре помещения расположились впритирку друг к другу несколько переносных и один стационарный Творец, который почти подпирал своей махиной потолок. В его открытом отделении для готовых изделий стоял выдвижной лоток, наполненный свежеизготовленными датчиками, которые они с Андреем хотели рано или поздно разместить на потолке Долины. Поздно, это примерно через пару недель после завтрашнего собрания, на котором Андрей должен презентовать проект по изучению купола, который наверняка одобрят без проблем и кое-что еще, над принятием чего придется изрядно потрудиться как на собрании, так и после него. Сегодня они как раз хотели обсудить последние поправки к его речи. Посидели, блядь, ничего не скажешь.

– Вылетаю. Молчанка до моего доклада, следи по приборам, будь готов к «Б».

– Понял.

Даниль только это и успел ответить на отрывистое распоряжение Андрея до того, как тот оборвал канал связи, и, не мигая, уставился на свой интерфейс, который так и не свернул с тех пор, как вошел в здание. Расширил окно с картой местности и удовлетворенно кивнул, увидев, как обозначавшая его напарника небольшая желтая точка на большой скорости устремилась навстречу двум красным, которые пока еще находились на середине пути через Ледник. Даниль искренне надеялся, что холод все сделает за них, что в этот раз не придется марать руки, но, когда вообще надежда гарантировала результат?

Свернув изображение, он обогнул Творцов и плюхнулся в одно из двух мягких кресел с высокими подлокотниками, перед которыми из пола торчал невысокий шестигранный черный обелиск с матовой поверхностью. Он находился здесь исключительно из эстетических соображений, а если говорить проще, то Даниль решил придать их логову вид какого-нибудь супергеройского убежища. По сути дела, управляющий интерфейс любой сложности и функционала мог поместиться в корпус в тридцать раз меньше спичечного коробка, как в тот же наручный браслет, который имелся у каждого жителя Поселка. Голографический же экран можно было либо привязать к движению интерфейса, либо просто «подвесить» в воздухе на фиксированной позиции. Поначалу, когда они еще привыкали к местным технологиям, то тут, то там в Поселке периодически обнаруживались забытые хозяевами развернутые окна, с содержимым различной степени конфиденциальности.

Даниль провел указательным пальцем правой руки по верхней грани обелиска, активируя его. Перед ним тут же развернулась укрупненная версия голографического экрана, рассевшись перед которой на удобном кресле гораздо проще наблюдать за происходящим в Долине, чем на ходу. Он мог вызвать инструментарий Центра и из дома, но никогда не поступал так из соображений секретности и безопасности, да и случая не подвернулось для такого риска. Даниль вытянул ноги и, откинувшись назад, уставился на карту.

Теперь следовало набраться терпения и быть внимательным, ведь если что-то пойдет не так, в дело должен будет вступить он, выполняя пресловутый план «Б». До такого еще не доходило ни разу, и он надеялся, что не дойдет никогда, как бы эгоистично по отношению к Андрею это не звучало. За все прошедшие годы тот даже не заикнулся о том, что к границе в следующий раз может отправиться Даниль. Гонял до седьмого пота на тренировках по рукопашному бою, заставлял часами неподвижно лежать в засаде, вслепую собирать и разбирать оружие и еще много, бесконечно много всего другого. И эти постоянные его монологи о том, что будет, если с Андреем что-то случится. Даниль терпеть их не мог, и всякий раз пытался съехать с темы, но Андрей снова и снова затрагивал ее, в самые неудобные моменты, будто специально подбирая их.

Сейчас Даниль все смотрел на точки на карте, и прямо-таки задницей чувствовал, что сегодня разговор повторится. Они оба расслабились, позволили себе на какое-то время поверить, что все кончилось, просто ради иллюзии свободы. Он видел это в глазах Андрея, что бы тот не говорил. При всей важности их дела для Поселка, оба они ощущали его груз, который все копился и копился, из года в год. И это стоит обсудить, обязательно. Но потом, а сейчас наступало время заняться рутиной, без которой все грозило покатиться под гору в любой момент. Рутиной, которая спасала от мыслей о том, что они творят. От мыслей, которые одновременно и выжигали Даниля изнутри, и отталкивали от края безумия, давая понять, что он еще человек, что ему еще страшно и больно видеть смерть другого существа, чем бы она ни оправдывалась.

Подавшись всем телом к голограмме, Даниль пальцем очертил на карте новую границу, уже внутри Долины. Она охватывала всю ее западную оконечность и правильным полукругом вдавалась вглубь осколка на пятнадцать километров, верхним краем упираясь в купол с искусственным солнцем. Для этой новой территории он задал за основу все параметры от оставшейся части Долины, и быстро начал вносить в них правки.

Для начала он включил полное подавление сигналов, как извне, так и изнутри, кроме сигналов датчиков, Андрея и своих собственных. Если кто-то в Поселке надумает запустить дрон на расстояние ближе пятисот метров к зоне вторжения, то потеряет с ним связь сразу, как только он приблизится к этой невидимой черте, а с видеосигналом начнутся проблемы еще раньше, примерно за километр. После этого Даниль полностью остановил циркуляцию воздуха между основной частью Долины и зоной вторжения. Помедлив секунду, внес запрет на перемещение микрочастиц тоже. Визитеры могли принести вирус, который распространяется воздушно-капельным путем. В общем-то, несколько раз уже приносили, и каждый раз штамм оказывался настолько опасным, что мог уничтожить все живое в Поселке за считанные часы. При этом сами они и близко не выглядели смертельно больными, так что не следовало никогда оставлять возможность заражения без должного внимания.

Закончив с этим, Даниль постепенно начал наращивать температуру воздуха в зоне вторжения, догнав ее до тридцати шести по Цельсию. Защитный костюм Андрея скорректирует внутреннюю температуру, и он даже не заметит манипуляций Даниля с погодой, а жара – это хорошо, она делает людей вялыми и невнимательными, особенно после сильного холода. Они снимут костюмы. Все рано или поздно снимали, как только их приборы показывали пригодность Долины для жизни, а они обязательно показывали.

Долина всегда оказывалась невероятным образом пригодна для жизни любого гуманоидного существа, попадавшего в нее, моментально перестраиваясь под его потребности, оберегая и лелея, как заботливая мать. Когда они начали изучать логи Центра после того, как заселили Поселок и разобрались в местных технологиях, оказалось, что воздух в Долине первоначально вообще не был пригоден для дыхания. Она просто моментально провела анализ и сначала создала нужный объем пригодного воздуха в точке их проникновения, а потом и вовсе полностью изменила его состав на всей своей территории. То же самое произошло с водой, травой, вообще со всем, что могло причинить людям вред.

И после этого каждый раз, когда в Долину попадал визитер, пространство вокруг него начинало меняться, подстраиваясь под него, и прекращало это делать только тогда, когда он погибал. Механизм этих изменений, никак не связанный с функционалом Центра, так и оставался загадкой. Это, откровенно говоря, пугало, и ни у кого не наблюдалось желания проверять, как далеко они могут зайти. Зато, Даниль с Андреем смогли бросить еще один камень на весы своей совести.

Маркер Андрея остановился. Сейчас он должен замаскировать свой глайдер и выйти на наблюдательную позицию, на холме в трех километрах от границы с Ледником, где у него подготовлена одна из нескольких десятков снайперских точек. Еще некоторое время желтая точка на голограмме слегка подрагивала и вот, наконец, застыла на одном месте. Даниль кивнул сам себе и переключил внимание на Ледник.

Потянулись долгие минуты ожидания. Сердце от волнения отбивало неровный ритм, сбиваясь, гулко ломясь изнутри в грудную клетку, как вернувшийся ночью домой алкаш в запертую дверь квартиры. По-хорошему, в таком случае стоило принять успокоительное, но оно отупляло, затормаживало мысли, а Даниль не хотел этого. Не хотел, потому что желал мыслить абсолютно ясно, не стесняясь признаться в некотором садизме по отношению к самому себе, как и в необходимости этого садизма ради пресловутого спокойствия. Самобичевание ради утешения. Смешно. Страшно.

Даниль ерзал на месте, хрустел пальцами, цыкал зубами и жевал губу, словно намеревался собрать в коллекцию все компульсивные действия, какие мог вспомнить, но бег времени это не ускоряло. Зато, позволяло меньше думать, сосредоточившись на механическом повторении. Когда на часах перевалило за обед, красные точки визитеров приблизились к границе Долины, и застыли возле нее, не торопясь покидать пространство Ледника. Даниль приблизил изображение и, выделив их рамкой, запустил детальное сканирование, выведя новую картинку на отдельный экран сбоку от основного интерфейса. Появилось трехмерное голографическое изображение визитеров, состоящее из множества оранжевых точек. Теперь их удалось разглядеть куда детальнее.

Визитеры оказались гуманоидами со стандартным набором конечностей, но это ничего не гарантировало. Судя по реакции на погоду на Леднике и их верхней одежде, теплообмен у них, как минимум, оказался приближенным к обычному, человеческому. Когда сканер прощупал их до самого тела, стало ясно, что оба визитера мужчины, если верить первичным половым признакам.

Оба они оказались вооружены, а вот это уже крайне важно. Огнестрел, нарезной короткоствол и, кажется, даже несколько осколочных гранат. Модель оружия определить не удалось, но на безрыбье и рак рыба. Несколько приборов из поклажи визитеров легко фонили, работая в спящем режиме, а один они высунули за границу Долины. Вокруг его антенны распространялась видимая на голограмме рябь, обозначавшая исходящие сигналы. Радиус действия у прибора оказался не слишком большой, поэтому никаких контрмер Даниль не запустил.

– Хитрожопые какие. Ну ок, давайте поиграем.

Сказав это вслух, Даниль ощутил нахлынувшее на него спокойствие. Все, он включился, абстрагировался. Теперь это не визитеры, а просто два набора характеристик, которые нужно собрать воедино, чтобы понять степень их опасности, устранить их и как следует прибраться. Он приступил к главной части своей работы, а делал он ее хорошо.

Что они там могут анализировать? Пригодность воздуха для дыхания, плотность атмосферы, температуру, силу притяжения? Возможно, все сразу. Мешать им Даниль не собирался. Слишком явное воздействие могло быть замеченным, а местная техника, при всей ее мощи, не способна создавать абсолютно достоверную имитацию непригодности осколка для жизни, потому что сама Долина не позволяла этого сделать. Вполне вероятно, что ее алгоритмы поведения можно обмануть, просто они до сих пор не догадались, как вычленить информацию об этом из общего массива данных, который они ворошили уже несколько лет и постоянно узнавали что-то новое о тех или иных функциях и программах.

Даже после обучения местным методам программирования, охватить весь объем хранившейся на серверах информации оказалось практически невозможно без больших затрат времени и сил. Разве что посадить за это дело несколько десятков человек, и заставить разгребать все это, без выходных, а еще без сна и перерывов на обед. И делать это несколько сотен лет. Сейчас приходилось обходиться своими силами и помощью еще пары человек. В том числе и из соображений секретности. Насколько бы возможность достоверной имитации упростила им с Андреем жизнь – даже думать не хотелось. Они могли глушить сигналы, могли создавать визуальную иллюзию вокруг Поселка, но даже этим рисковали выдать себя раньше времени, подвигнув визитеров на активные действия. Они должны расслабиться, показать себя, поверить в собственную безопасность. Поэтому сейчас Даниль просто смотрел и ждал развития событий.

Спустя примерно минут тридцать, визитеры зашевелились и начали готовиться к спуску. К этому моменту, Даниль уже отправил напарнику сводку собранной по ним информации. Сам Андрей старался не использовать активные интерфейсы, когда выходил на цель, ограничиваясь приемом и односторонним текстовым месседжером, настроенным только на короткие пакеты данных. Визуальный контакт он наверняка уже установил, так пусть теперь ознакомится с подробностями, пока они спускаются с Ледника.

Первый из визитеров коснулся поверхности Долины и дал отмашку второму вполне знакомыми для Даниля жестами. Тот начал спуск, пока первый стал разбирать свою поклажу и избавляться от верхней одежды. Поведением и внешним видом визитеры все больше походили на обычных людей. Впрочем, это еще ни о чем не говорило, ведь Долина тоже со стороны вполне напоминала базовую реальность, а если копнуть глубже, то трещина различий превращалась в пропасть, один край которой едва ли можно разглядеть с другого.

– Жарко вам, уроды?

Даниль прекрасно понимал, что накручивает себя, и для чего это делает, и старательно ненавидел этих двоих все больше и больше. Приперлись, куда не просили и когда не ждали, вооружены, а значит, опасны. А его работа – безопасность Долины. Значит, визитеров нужно уничтожить еще до того, как они нанесли хоть какой-то ущерб. Любой, даже теоретический, да пусть даже воображаемый. После Раскола он верил своему воображению не меньше, чем реальности, которая оказалась крайне субъективной. По крайней мере, приучил себя верить, хотя бы на ограниченный промежуток времени. Это здорово упрощало задачу. А задача у них проста – не дать проникнуть в Поселок ничему чуждому, ничему извне, что могло принести свои болезни, свою идеологию, свои потребности. Ничему, что могло самим фактом своего существования вступить в конфронтацию с тем, что лежало в основе их общества, в основе самого их выживания. Они даже не могли позволить себе такой роскоши, как переговоры. Уничтожение оставалось самым простым выходом с точки зрения практичности. И самым сложным выходом с точки зрения душевного здоровья.

Визитеры приступили к сборке какого-то оборудования, каждый своего. Даниль вертел проекцию так и эдак, разглядывая процесс со всех сторон, до тех пор, пока не пришел к выводу, что они собираются провести более подробное исследование Долины с помощью нескольких дронов и прибора, похожего больше всего на медицинскую центрифугу. По крайней мере, техника их оказалось более или менее привычной, а значит, вероятность сюрпризов уменьшалась.

– Еще и любопытные, суки.

Даниль знал, что все снайперские лежки Андрея оснащены системами подавления и маскировки, в конце концов, это он сам их оборудовал. Кроме того, оба визитера и так сейчас должны быть у него как на ладони, так что он не стал рисковать и отправлять напарнику предупреждение об угрозе обнаружения. Сам все увидит и разберется в случае чего, а если они его накроют, просто атакует первым, не дожидаясь их реакции.

Наконец, визитеры закончили подготовку оборудования. Их дроны поднялись в воздух и разлетелись в стороны в радиусе примерно трех километров от точки вторжения, что в принципе не сильно беспокоило Даниля. Все, что они смогут здесь найти, скоро не будет иметь никакого значения. Датчики молчали, а значит, кроме этих двоих, здесь больше никого нет, а если и появятся после устранения – у них с Андреем будет достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к их прибытию. Техника визитеров наверняка слабовата для отправки сигналов через Ледник, где с магнитными полями и радиосигналами творилось что-то невообразимое, так что кто бы ни появился после, никакой информации о происшедшем с предыдущей группой у них не будет.

Самое плохое, что могло случиться – дроны найдут следы жизнедеятельности жителей Поселка. Теперь, спустя несколько лет после Прибытия, люди бродили по всей Долине. Бороться с этим было абсолютно бессмысленно и даже подозрительно. Благо, их пока что набиралось не так много, чтобы мешать планам Андрея и Даниля, а что будет, когда население увеличится до критической массы, напарники пока не обсуждали. Но, даже если и так, то данные о присутствии людей все равно не покинут Долины. Андрей не выпустит визитеров за ее пределы. Они не выпустят. Можно сказать, что эти двое уже заочно приговорены, вопрос стоял лишь во времени приведения приговора в исполнение. Как только Андрей поймет, что дальнейшее промедление становится опасно, а визитеры максимально уязвимы, сразу же уничтожит их. Поэтому, для Даниля они уже не существовали. Он знал конец их истории, оставалось лишь пролистать страницы до конца. Самое трудное не сделать это, не оправдать, а просто сжиться.

Сейчас оба визитера уселись на траву и ожидали возвращения дронов. Даниль с мрачным удовлетворением отмечал их замедлившиеся движения и заметные невооруженным глазом мучения от жары. Усмехнувшись, он поднял температуру на два градуса и вывел на еще один дополнительный экран панель управления искусственным освещением Долины. По правую руку от него в воздухе возникло изображение яркого желтого шара с несколькими десятками строк функционала. Время восхода, время заката, их интенсивность, цветовые параметры. Чтобы вызвать технические показатели, следовало провалиться в другое подменю, но сейчас это не играло никакой роли.

Даниль начал играть с ползунками, сверяясь с основной картой, на которую вывел результаты своих манипуляций со светилом в виде координатной сетки с желтыми границами ячеек. Он выделил обширный участок вокруг визитеров и увеличил интенсивность свечения направленного в их сторону участка солнечного шара. Все равно показатели свечения никак не связаны с показателями температуры. За них отвечали совершенно разные системы жизнеобеспечения, а само солнце было просто светящимся сгустком энергии, искусственно создававшимся по команде из Центра в нужном месте, но обязательно не дальше тридцати метров от внутренней поверхности купола неба, которому его излучение навредить не могло. Эта тайна оставалась только одной из целого ряда ей подобных. До изучения свойств местного светила они пока не добрались, а какая-либо документация по нему в архивах отсутствовала. По крайней мере, прямые поисковые запросы ничего похожего на нее не выдавали, оставалось просто продолжать искать.

Параллельно с играми с солнцем, он неторопливо, чтобы не вызвать подозрений у жителей Поселка, нарастил массу небольшого кучевого облака, которое по сегодняшней погодной программе висело над западной окраиной и отбрасывало на большую часть поселения приятный в солнечный день тенек. Теперь все выглядело просто как на картинке. Сквозь прикрывшую солнце тучку пробивался яркий пучок света, который, как луч гигантского фонарика, указывал в сторону западной границы осколка. Может, у кого-нибудь получатся красивые фотографии для их местного аналога соцсети.

Теперь солнце било из-за спины Андрея визитерам прямо в лица, несколько снижая им видимость. Такая малость, а все равно приятно. Даниль полностью доверял напарнику, но не мог заставить себя не перестраховаться, это было просто в его натуре. Такого рода задачи его здорово успокаивали, не давали мыслям уходить в не нужную им обоим сторону.

Визитеры вдруг оживились. Один начал что-то экспрессивно разъяснять другому, тыча рукой в небо, в сторону солнца. Второй, не веря его словам, достал один из своих приборов и начал что-то проверять.

– Сука, сука, сука.

Даниль дернулся обратно к параметрам свечения, но в последний момент убрал руку от ползунков. Нельзя продолжать вмешательство после того, как предыдущее заметили. Андрей ему голову оторвет уже за то, что он начал ковыряться в настройках солнца прямо на виду у визитеров. Не оторвет, конечно, просто задаст пару наводящих вопросов своим спокойным тоном, с легким оттенком язвительности в самой глубине. Ну и черт с ним, что сделано – то сделано. Ну, потыкали пальцами в небо, попялились на экран прибора. За оружие хвататься не начали, поведение, в общем и целом, не изменили. Сидят себе, медленно поджариваясь внутри своих комбинезонов, ждут возвращения дронов.

Для пущей безопасности, Даниль проверил наличие жителей Поселка за его пределами и, не обнаружив оного, включил по второму периметру охраны визуальную обманку. Теперь камеры дронов, даже если те подлетят очень близко или высоко поднимутся, зафиксируют только точно такую же холмистую равнину, как и возле границы.

Дроны, кстати, так и кружили в трехкилометровом радиусе, чем существенно облегчали Данилю работу. Конечно, он мог в любой момент вызвать в нужном месте Долины электромагнитный импульс и вырубить их прямо в полете, но это уже слишком нагло, особенно после игр с освещением. Так что, пусть себе летают, пока не приближаются опасно к Андрею или ко второму периметру.

Как будто услышав его мысли, дроны начали один за другим разворачиваться и возвращаться к походной исследовательской станции визитеров, загружая в нее собранные образцы. Пока все шло спокойно, поэтому Даниль просто откинулся в кресле и наблюдал за происходящим, ритмично постукивая пальцами по подлокотникам.

У этих ребят хотя бы есть такое сложное оборудование. Когда Колонна вошла в Долину, они имели в распоряжении только несколько дозиметров и анализаторов состава воздуха. Черт, да им приходилось в каждый осколок на пути засовывать клетки с запасливо прихваченными из нескольких уцелевших зоомагазинов хомячками. То, как рыдали дети, не описать никакими словами. В итоге их пришлось каждый раз отправлять в самый хвост колонны.

Даниля передернуло от нескольких картин, невольно всплывших в памяти. Наверное, до конца забыть Исход так никогда и не получится ни одному из тех, кто его пережил. Столько проб и ошибок, столько смертей. От огромной группы, вышедшей из Города, к моменту Прибытия осталась едва ли пятая часть. Раскол тогда еще продолжался, пригодных для жизни участков встречалось больше, гораздо больше, и им куда реже приходилось проходить через осколки, подобные Леднику или того хуже. Путь, которым они пришли в Долину, сейчас наверняка выглядел уже совсем иначе, хоть Раскол и остановился, если судить по новым осколкам на границе. Они прекратили появляться через три месяца после Прибытия, и с тех пор Раскол не давал о себе знать.

От тяжелых мыслей его отвлекли визитеры. Дроны опустились на землю, а их хозяева принялись расхаживать вокруг работающей лаборатории, периодически отвлекаясь на разглядывание Долины через бинокль. Снова побежали минуты, желудок Даниля неудовлетворенно заурчал, намекая хозяину на изрядно просроченный обед. Если совсем приспичит, в потайном отделении в подлокотнике кресла спрятано несколько коричневых брусков пищевого концентрата в герметичных упаковках, каждый не больше детского мелка. Одного такого вполне хватало на сорок восемь часов, хотя особой популярностью среди поселковых они не пользовались.

Почти все предпочитали печатать в Творцах привычную пищу в виде уже готовых блюд. Находились и те, кто создавал отдельные ингредиенты, воссозданные с помощью нейросети Центра из коллективного о них представления всех выживших, а готовил уже сам, ссылаясь на то, что это делало каждое блюдо уникальным. Еще меньшее количество поселковых пыталось самостоятельно растить овощи и фрукты. Во время Исхода комитет по спасению, куда, кстати, входил и Андрей, распорядился взять с собой семена, но пришлось ограничиться ассортиментом пары садоводческих ларьков, а местные овощи и фрукты изрядно отличались от их собратьев из базовой реальности. Конечно, имелось множество продуктов, воссозданных из коллективной памяти, но даже если из них удавалось получить семена, они все равно не приживались.

Им очень повезло, что Творцы, да и вообще вся техника Долины, словно только и ждала появления новых пользователей. Когда они впервые столкнулись с курсировавшими по Долине самоходными Творцами, понадобился всего один день, чтобы они распознали язык гостей и подстроили под него свои интерфейсы, а еще через несколько часов после этого вообще вся поселковая техника знала язык пришельцев и перевела на него всю имевшуюся информацию, которая вообще поддавалась переводу.

Конечно, оставался еще большой пробел в культурном и научном плане, но с этим они начали бороться позже, когда прошел первый шок, и пришло понимание, что теперь они в безопасности, насколько это вообще возможно в новом мире. Оригинальную пищу Хозяев, кстати, без вмешательства Творцов они не смогли бы употреблять без риска для жизни, и местные овощи-фрукты тоже растили из уже измененных Творцами семян. Проще было сразу синтезировать их адаптированный вариант, но кого-то увлекал сам процесс, и Даниль мог их понять в этом мире, где практически все требуемое на базовом уровне доставалось тебе без какого-либо труда.

Погрузившись в воспоминания, Даниль едва не прозевал момент, когда визитеры ознакомились, наконец, с результатами своей работы. Они уже стояли рядом с центрифугой, плечом к плечу, и читали с экрана. Много времени им на это не понадобилось. Один из визитеров уже стянул с головы шлем, и начал радостно размахивать руками, схватил напарника за плечи, и стал трясти, прерываясь только чтобы погрозить кулаком в сторону Ледника.

Даниль в очередной раз пожалел, что они не могут позволить себе использовать более сложную местную аппаратуру, во избежание обнаружения. Датчики можно, как минимум, прятать под землю, что они чаще всего и делали. Они, конечно, оснастили микроскопическими камерами сам Поселок и ближайшую к нему территорию, по общему решению Совета, естественно, и исключительно в целях безопасности. По крайней мере, официально. Однако, охват видеонаблюдения, в процентном соотношении от площади Долины, они имели весьма небольшой, даже можно сказать мизерный. Хотя степень приближения оказалась просто ошеломляющая, как и детализация изображения. Ничего пока не удалось сделать с постоянным сигналом, который они испускали, буквально прощупывая пространство, а не просто передавая картинку, и если блокировался этот сигнал, сразу пропадало и изображение. Использовать же системы видеонаблюдения, воссозданные по спасенной из базовой реальности документации, не было никакого смысла. Слишком уж они оказались громоздки и несовершенны по сравнению с техникой Долины.

Создавать же что-либо новое было далеко не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Вся информация, загруженная в их мозги обучающими машинами Поселка – Лекторами, не могла дать ответа на многие вопросы, ведь чтобы собрать новую машину недостаточно просто понимать, как работает старая или из каких деталей она состоит. А усвоенная через Лекторы информация давала понимание о том, ЧТО, а не о том, КАК. Они до сих пор не до конца разобрались, как в точности работала система обучения, но, как оказалось, далеко не все способны в секунду стать гениальными механиками или программистами.

У кого-то загруженная в мозг информация вызывала лишь недоумение, а кто-то уже через несколько дней отдыха и практических занятий после машинного обучения мог пойти и совершить разборку-сборку Творца в полевых условиях. Может, когда их проект по Школе и Университету заработает в полную силу, а не будет ограничиваться одной группой детей и подростков, обучающихся у Антонины Михайловны после визитов к Лекторам…

Додумать он не успел. Оба визитера сняли шлемы, и оживленно переговаривались между собой. Датчики улавливали звуковые волны, но не могли распознать язык, а вот Андрей, который прошел обучающий курс чтения по губам, вполне мог понять, о чем они говорили, если, конечно, язык ему знаком.

Несколько групп визитеров, которые появились за первый прошедший после Прибытия год, оказались бандами выживальщиков из базовой реальности, но потом их поток совсем иссяк, и все последующие оказались сплошь гостями из других миров, которых Раскол вынудил странствовать в поисках пригодного для жизни осколка. У кого-то банально кончились запасы пищи, кто-то столкнулся с болезнью. На кого-то напали хищные твари из соседнего осколка. Некоторые из таких животных оказались крайне живучими и не спешили вымирать, даже потеряв привычную среду обитания.

Даниль встрепенулся – вдруг, один за другим, визитеры опустились на колени и замерли, начав декламировать что-то в унисон. Амплитуда звуковых волн у них почти совпадала. Даниль напрягся – желтая точка на основной голограмме сменила свой цвет на зеленый. Это означало готовность Андрея к устранению целей. Сердце Даниля снова начало бешено колотиться о ребра, а в голове стало так пусто, как если бы мысли решили от греха подальше попрятаться по углам, чтобы не мешать хозяину. Десять секунд, двадцать… Оба визитера продолжали стоять на коленях, не подозревая о грозящей им опасности. Даниль поймал себя на том, что от волнения начал жевать основание языка коренными зубами, прямо как в детстве. Каждый раз, когда они устраняли визитеров, эта привычка возвращалась и преследовала его еще несколько дней, а иногда и того дольше, пока не проходила сама собой. Ну же, сколько еще?! Минута, минута двадцать…

Два коротких импульса, сполохом вокруг маркера Андрея, как корона у солнечного затмения. Два выстрела из электромагнитной винтовки, с небольшим разрывом, буквально в несколько секунд. Два тела, одно за другим, валятся на землю. Второй визитер даже не успел пошевелиться. Его, похоже, сковал ужас после смерти компаньона. Точка Андрея не двигается с места, еще слишком рано. Нужно подождать. Нужно понять, точно ли они мертвы, нет ли у них дополнительных мер защиты, которые могли обмануть приборы Даниля. Обычные ли это люди и люди ли вообще, убили их попадания Андрея или они сейчас, чем черт не шутит, возьмут, да и отрастят головы обратно? Ожидать можно чего угодно. Мыслить иначе сейчас, после Раскола, просто нельзя.

А что было? За годы с момента, когда Андрей его завербовал, рамки дозволенного для Даниля стали крайне зыбкой границей, которую можно при необходимости сдвигать в нужную сторону. Например, только что, два живых, дышащих, мыслящих существа перестали существовать, но он даже не смог вспомнить, что ощутил в этот момент. Не смог, потому что вспоминать нечего. Даниль просто перестал думать о них в тот момент, как о чем-то одушевленном. Визитеры снова стали просто маркерами на экране, набором данных, не больше. Так проще. Так нужно, потому что иначе он бы уже сошел с ума. Главный вопрос состоял в том, не сошел ли уже. Удерживало его от этих мыслей только полное и абсолютное доверие к Андрею. Даниль верил: если с ним будет что-то не так, Андрей первым скажет об этом и протянет руку помощи, как тогда, в Расколе. Ведь Даниль оказался на грани безумия тогда, иначе стал бы он открываться человеку, совершившему на его глазах хладнокровное убийство?

Прошло еще пять минут. Визитеры не шевелились, поэтому Даниль отправил напарнику короткое текстовое сообщение «ВП», означавшее последнюю стадию этого этапа операции, а именно визуальное подтверждение устранения цели. Через некоторое время, маркер Андрея шевельнулся и начал медленно продвигаться к двум перечеркнутым отметкам визитеров. Лететь на глайдере он не стал. Наверное, просто перевел его в режим автопилота, и заставил следовать за собой над самой землей метрах в тридцати позади.

Поглядывая изредка, как Андрей медленно приближался к телам, Даниль продолжал периодически посматривать на них на дополнительном экране. Пока суд да дело, он начал устранять следы своей деятельности. Для начала убрал обманку вокруг Поселка, следом понизил температуру в зоне вторжения до средней по Долине, отменил свои корректировки по интенсивности солнечного света, параллельно с этим задав облаку над Поселком команду уйти к восточной границе Долины и постепенно рассеяться. Потом снял ограничения по пролету в зону вторжения для десятка дронов из команды обслуги Поселка и приказал им вылететь к отмеченным на карте точкам, где дроны визитеров вступали во взаимодействие с Долиной, чтобы произвести там подробный анализ всего, до чего они смогут дотянуться и, сразу же, полную дезинфекцию.

Вроде никто из поселковых не приблизился на достаточно близкое расстояние к месту проведения операции, чтобы это могло вызвать опасения, так что лишних свидетелей можно не опасаться. В очередной раз все проходило настолько чисто, насколько возможно. В идеале, работу по устранению визитеров вообще следовало поручить дронам, которые, в теории, могли бы все сделать и быстрее, и без лишних угрызений совести. Но это в теории, а на практике в их программный код на базовом уровне оказалась заложена невозможность причинить вред любому живому существу. Они даже с местными насекомыми в полете умудрялись не сталкиваться, лишь бы им не навредить.

То же самое со всеми прочими функциями интерфейса Центра. Даниль мог создать электрический импульс в любой точке Долины, но человек, например, силу такого импульса ощутил бы как щипок, а интервал применения к одному и тому же человеку составлял целый час. Температуру не получалось поднять до отметки кипения, если в нужной области находилось живое существо, и ровно то же самое с откачкой воздуха. Естественно, все эксперименты они с Андреем ставили на себе.

Система пресекала любые подобные попытки и не давала найти ни одной лазейки или изъяна в своей логике. Блокировка существовала на таком уровне, что Даниль даже не смог ее обнаружить. Это как с местными нейросетями, достаточно «умными», но развившимися до уровня искусственного интеллекта, из-за установленного Хозяевами ограничения, следов которого обнаружить не удалось. Так что, увы, приходилось работать с тем, что есть, копируя стандартные модели со всеми их недостатками. И делать своими руками самую грязную часть работы. С определенной точки зрения, Даниль считал это даже справедливым.

Вот маркер Андрея приблизился к телам визитеров на расстояние нескольких метров. От глайдера в этот момент отделилось несколько точек голубого цвета. Андрей выпустил своих дронов для предварительной обработки местности. Сейчас он с их помощью начнет аккуратно упаковывать в специальные мешки все, что может вызывать интерес, а после дроны уничтожат все остальное. Трупы Андрей тоже упакует, а не аннигилирует, чтобы провести все стандартные исследования, а потом разобрать их на атомы уже здесь, в Центре.

Странно было понимать, что через их Творцы пропущено уже двадцать семь визитеров. Будет двадцать девять, считая новоприбывших. И все они уже стали частью Поселка. Возможно, кто-то из них сейчас немножко чей-то наручный интерфейс, и стул, и оконные жалюзи, да что угодно. Вещи создаются, ломаются, снова загоняются в Творцы и превращаются в новые вещи, так что вчерашний труп может легко стать сегодняшней бутылкой пива и даже самим пивом в этой бутылке. Поначалу многим, да и Данилю тоже, оказалось трудно заставить себя осознать, что сочный кусок мяса, который он ел на обед, мог быть создан, например, из вчерашних отходов жизнедеятельности, и в этом нет ничего особенного. Но потом он привык, да и все остальные тоже. В конце концов, зачастую фастфуд в базовой реальности напоминал по своим вкусовым качествам, полезности и внешнему виду отходы жизнедеятельности куда больше, чем даже безвкусные брикеты пищевых концентратов.

– Устранение целей подтверждаю, начинаю зачистку.

Фраза напарника оборвала мысли Даниля. Он еще пару минут сидел, застыв и держа свои длинные пальцы запущенными в волосы. Напряжение последних часов отступило на несколько шагов назад. Он прекрасно знал, что нужно делать дальше, но наркотически расслабляющее ощущение освобождения от опасности сковывало его по рукам и ногам. Ну и к черту, у него оставался запас времени, так что пока Даниль расслабился и постарался прислушаться к своим ощущениям. Как ни странно, мандраж не спешил возвращаться. Да, спокойствие как рукой сняло, но на место ему пришло радостное возбуждение от мысли о том, что все кончилось, изрядно подпорченное тем фактом, что на самом деле все не так, и предстояло еще много работы.

Уже прошло минут двадцать после сообщения от напарника, когда Даниль все-таки заставил себя пошевелиться. Он свернул все окна, кроме основного, и даже не смотрел на него. Если что-то или кто-то приблизится к месту проведения операции со стороны Поселка или от границы, система даст тревожное оповещение, которое невозможно пропустить. Они с Андреем, во избежание банальных случаев с потерей наручных интерфейсов, оба имплантировали себе за ухо по одному маленькому чипу, который открывал большие возможности в случае экстренных ситуаций. Они вообще много чего странного сделали, и до сих пор делают. Полчаса назад, например, убили двух визитеров, которых даже не знали. Не заглянув в глаза, не задавая вопросов, даже почти не задумавшись. Свою беззубую рефлексию он в расчет не брал, она ни разу не завела его дальше пространных разговоров с Андреем на тему морали и права.

– Выдвигаюсь на точку встречи А14.

Вот и повод начать шевелиться. Даниль отключил главный экран, оставив открытым только их основной канал связи, перекинув его себе на наручный интерфейс. Кто бы из них с Андреем первым ни приехал на точку встречи, сразу же сообщит другому. Так что Даниль поднялся с кресла и, обогнув Творцы, подошел к дальней стене, часть которой оставалась свободной от стеллажей.

Порывшись в кармане, он снова достал электронный ключ и вставил его в прорезь в стойке ближайшей полки. Таких прорезей на ней наблюдалось множество, и походили они на некий конструктивный или декоративный элемент стеллажа, и только они с Андреем знали, какая конкретно нужна для того, чтобы открылась очередная тайная дверь. Да, тайник в тайнике, Данилю самому иногда это казалось забавным. Ради смеха стоило устроить еще один, и поставить в него матрешку. Через секунду секция стены с легким шипением подалась назад и отъехала в сторону, открывая взгляду еще одно достаточно большое смежное помещение, по размерам едва ли уступавшее основному.

В принципе, с помощью самоходных Творцов они могли построить и спрятать целый подземный дворец, если бы в этом возникла необходимость. Почти на два километра вглубь, согласно показаниям глубинного сканирования, осколок сохранял полную целостность. Глубже начинали попадаться пустоты и вкрапления инородных осколков, состав и свойства которых без прямого доступа исследовать не представлялось возможным, так что на Совете решили взяться за них позже. Конечно, некоторые жители Поселка, в основном с высшим образованием, да и сам Даниль, который с определенной степенью гордости относил себя к интеллектуальной прослойке населения, просто трепетали перед валом перспектив, которые могли дать сочетание местного уровня техники и степень разнообразия сред внутри осколков, окружавших Долину. Но, охватить все и сразу просто не представлялось возможным.

Кроме того, желая иметь некоторое количество козырей в рукаве, Андрей решил сокрыть от остальных жителей Поселка увесистую долю технологий, информация о которых хранилась только на сервере Центра. Да и многие функции системы управления Долиной тоже. Когда Даниль захотел обсудить причины этого шага, последовал ответ, включавший в себя рассуждения о неандертальцах с ядерным оружием. Когда же он спросил напарника, чем они вдвоем отличаются от тех же самых неандертальцев, последовал ответ "Нас мало, поэтому риск меньше", на что он пока возражений найти не смог. Их, посвященных, действительно было мало, возможно даже слишком, но это уже тема для другого разговора, до которого Даниль все никак не решался добраться.

Новое помещение оказалось залито ярким белым светом и почти полностью занято большим боксом с прозрачными толстыми стенами, и шлюзом для доступа внутрь. В боксе вдоль каждой свободной стены расположились три лежачих места, несколько полок, система удаления отходов и даже широкий вытянутый стол посередине. Все из прозрачного пластика, кроме туалета, окрашенного, по понятным причинам, в белый. В стенах бокса, под самым потолком, виднелись небольшие, плотно подогнанные люки, без следов каких-либо отпирающих механизмов снаружи, и еще один на самом потолке, только гораздо больше.

Даниль снова вызвал наручный интерфейс и подключился к системе бокса, запустив дезинфекцию. Сюда предстояло поместить и оставить для исследования ботами все добро визитеров, которое Андрей не уничтожит, и их останки тоже, понятное дело. Туалет они здесь устроили на тот случай, если исследовать придется кого-то из них. Например, если возникнет угроза заражения. Визитеры же живыми в это помещение не попадали никогда.

Из небольшого настенного шкафчика, размещенного на внешней стене бокса, Даниль вытащил небольшой металлический чемодан со считывателем на торце, к которому пришлось приложить браслет интерфейса, чтобы открыть замки. Внутри лежал аккуратно сложенный нанокостюм, представлявший собой как раз одну из технологий, которые они с Андреем скрыли от широкой общественности. Вернее, даже не технологию, а ее конечный продукт, найденный ими, а не разработанный. Все остальные копии они распечатали на Творце, а первые три комплекта просто-напросто извлекли из одного из контейнеров на складе Центра, когда производили опись имущества.

Пожалуй, это была одна из их важнейших, если не самая важная находка с момента Прибытия. Тоненькие, потешные на вид облегающие комбинезоны сами подгонялись под пропорции тел носителей, и могли защищать их от перепада температур, давления, гасить ударные волны, смягчать падения, фильтровать воздух и рециркулировать его и выделяемые телом жидкости, кормить и поить своего носителя, да и еще много чего. В принципе, в них было возможно сравнительно безопасно разгуливать даже по смертельно опасным осколкам.

Рано или поздно, банальная необходимость дальних экспедиций за пределы Долины, заставит их раскрыть этот секрет и предъявить нанокостюмы широкой общественности, Даниль в этом не сомневался, а Андрей пока что отмалчивался, возможно, имея на их счет свои соображения. Это изрядно задевало Даниля, которого бесило, если напарник скрывал что-то от него, прикрываясь некой мифической, как он выражался «неоформленностью идеи».

Когда идея все-таки оформится, или когда просто прижмет, им придется придумывать какое-нибудь логичное объяснение, вроде обнаружения тайника где-нибудь за пределами Поселка. Тайника, который они сами же построят и искусственно состарят за несколько дней до волшебно удачного выборочного сканирования Долины, которое их и найдет. По крайней мере, примерно такой план вырисовывался у Даниля в голове. Он искренне надеялся, что никому не придет в голову изображать из себя сыщика, и копать глубже официальной версии, а на случай такой оказии всегда оставалась возможность уничтожить тайник после извлечения костюмов, сославшись на наличие опасной для жизни охранной системы, например. На нее же можно сослаться, объясняя почему тайник не получалось обнаружить раньше. Мол, работала себе, а как начала сбоить, тут они и нашли этот, допустим, небольшой бункер. Или просто зарытый поглубже в землю чемодан, почему бы и нет? Он пока не изложил этот план Андрею, но Данилю казалось, что если дойдет до дела, то напарник идею одобрит.

Проверив для порядка, что нанокостюм точно после прошлого использования уложен в чемоданчик, Даниль удовлетворенно кивнул сам себе, и вышел из помещения с боксом. Вместе с чемоданчиком он вернулся в надземную часть Центра, тем же самым путем, каким спустился сюда. Заблокировал за собой дверь, активировал систему безопасности, и направился к грузовым глайдерам.

Он нашел один конкретный, дополнительно оборудованный герметичным боксом, уменьшенной копией того, что находился в подвале, и не предусматривающим удобств, так как предназначался исключительно для безопасной транспортировки и первичной обработки трофеев. Таких у них в распоряжении имелось несколько, но конкретно в этом гараже только один.

Когда Даниль уже подошел к округлой серебристой кабине, на интерфейс пришло сообщение от Андрея. "ОБ упакованы, СП уничтожены, местность чиста, следов заражения нет." Значит, тела визитеров, как и все их вещи, уже расфасованы и сейчас Андрей грузил их на парящие платформы, которые можно прицепить к глайдеру. После этого он должен заняться уничтожением следов их пребывания на Леднике, где остался как минимум, трос, по которому они спускались в Долину. Ну, с этим разберутся его дроны, а не он сам, конечно. Свернув интерфейс, Даниль открыл дверцу кабины и запрыгнул в кресло, ловко оттолкнувшись от подножки.

В кабине оказалось просторно и, что самое главное – чисто, как и везде в Поселке. Спасибо дронам – уборщикам, которым поселковые дали достаточно угрожающее название "Чистильщики". Такие же вот дроны Даниль послал на зачистку территории от следов взаимодействия с примитивной техникой визитеров. Вообще, под это дело можно было приспособить любую машину, но для этих разработали индивидуальный дизайн, более подходящий для домашней обстановки, причем сделали это уже сами поселковые, Петрова Даша, кажется. Им повезло на творческие личности среди спасшихся после Раскола.

Даниль щелкнул пальцем по приборной панели, и из нее выдвинулся руль, больше напоминавший штурвал самолета. Вообще, управление глайдером дублировалось. В наличии имелось как ручное, так и через интерфейс, причем последним можно было пользоваться даже не сидя в кабине. За границей Поселка Даниль вообще планировал включить автопилот, но пока что решил действовать по старинке. Он отправил команду на открытие ворот гаража, дождался пока они с тихим шуршанием уедут в потолок, и мягко вывел машину на подъездную дорожку. В глаза ударил яркий солнечный свет, и он чуть увеличил тонировку, заодно сразу закрывая за собой ворота. Спешка была лишней, так что Даниль вел себя максимально буднично, на случай если его увидят, а это наверняка произойдет, ведь обычный день среднестатистического жителя Поселка вступал в самую активную фазу. Сейчас он уже полностью держал себя в руках и с раздражением вспоминал, как его трясло утром.

Дождавшись, когда ворота закроются, Даниль вывернул руль, и выехал на центральную дорогу, направив глайдер к границе Поселка. Жизнь в нем шла своим чередом. Видимо, недавно закончились занятия в школе, потому что мимо глайдера с громким веселым смехом пробежала разномастная стайка детей и подростков, одетых кто во что горазд. Это взрослые, в большинстве своем, предпочитали следовать моде базовой реальности. Детям же плевать хотели на ностальгию и условности, они без задней мысли смешивали стили и цвета, из-за чего вписались в картину Долины куда органичнее своих родителей, которые все цеплялись за остатки своего прошлого.

Глядя на счастливые беззаботные лица детей, Даниль всегда невольно вспоминал и сравнивал, как его самого угнетали занятия в школе в базовой реальности. Она казалась ему, нелюдимому угрюмому пацану, чем-то вроде тюрьмы, хоть и очень мягкого режима. Тюрьмы для умов, картонной декорации, где их в основном учили вещам, абсолютно бесполезным в реальном мире, и делали это люди, которые большую часть своей жизни думали, как дотянуть до следующей зарплаты и не вылететь с работы. В Долине же все обстояло и куда сложнее, и куда проще. Обучающие машины, Лекторы, загружали всем желающим знания напрямую в мозг, но только порционно, небольшими пакетами, чтобы не перегрузить. Это избавило процесс обучения от нудной зубрежки, и уравняло между собой всех детей, независимо от их темперамента и способностей к усвоению материала, а работа учителя носила теперь больше разъяснительный характер. Они помогали детям осмыслить полученную информацию, формировали критическое мышление.

По сути, учителя в Долине стали больше психологами, и плевать, что одна из них в прошлой жизни вела только русский и литературу, а другой – химию. Главное, они умели преподавать, а что именно – теперь неважно. И детям, да и вообще им всем, очень повезло, что оба учителя оказались людьми, которые действительно любили свою профессию или, по крайней мере, вспомнили, что когда-то любили ее.

Даниль белой завистью завидовал нынешнему поколению детей, не затопленному по самую макушку мутными потоками лжи со всех сторон и бесполезного информационного мусора, от которых раньше представлялось возможным спрятаться только где-нибудь в глухом селе, да и то не факт. Но, все-таки очень дорого далось это освобождение, слишком дорого. Напоминало об этом, как минимум то, что детей с трудом набралось даже не на класс, а едва ли на его треть, и все они занимались вместе, чтобы больше времени проводить с теми, кто хотя бы приблизительно являлся их сверстником. Чтобы не допустить одиночества и разобщения.

Думал ли об этом Даниль, когда давным-давно представлял, как рушится старый мир, на обломках которого в его фантазиях вырастал новый, лишенный ошибок прошлого? Конечно, нет. В мечтах все выглядело гораздо проще, в них не приходилось переживать ужасные лишения Исхода, которые они все годами безуспешно пытались загнать как можно глубже в прошлое, старательно делая вид, что это происходило не с ними. Не приходилось терять родных, участвовать в убийствах ради того, чтобы выжить, идти на сделку со своей совестью ради того, что он считал высшим благом.

Проводив детей взглядом, Даниль снова повернулся к дороге, заметив идущего по тротуару Александра Петровича, крепкого мужчину на вид лет сорока, одного из выборщиков, члена поселкового Совета и бывшего профессора физики. Даниль, который тоже входил в состав выборщиков Совета, часто общался с ним по многим вопросам, касавшимся функционирования их общины, и поэтому поднял руку, помахав ему, получив в ответ такой же приветственный взмах и легкую усталую улыбку. Наверное, мыслями Александр находился уже весь в завтрашнем Совете, втором за этот месяц. Да, ему, с его то взглядами, придется завтра как следует пропотеть, когда Андрей начнет вторую часть своего доклада. Вспомнив об этом, Даниль невольно почесал за ухом, в том месте, где под кожей находился чип.

В голове Даниля пробежала мысль о том, как на самом деле он мало общается с другими соседями. Нет, конечно, он знал всех по именам, как Александра или Антонину, даже по фамилии и отчеству. У большинства помнил их профессии, по крайней мере, у тех, кто обладал действительно полезными для Поселка. Здоровался, улыбался им, читал доклады на Совете, писал статьи по их с Андреем исследованиям на форуме, но с кем из них он реально общался? Выборщики, включая его самого и Андрея, но это больше из-за обязанностей, чем из желания. Ирина, жена Андрея, изредка Людмила, помощница Иры. Динар, в прошлом бывший программистом и поэтому периодически помогавший им с новым функционалом Центра, который удавалось отрыть и запустить в работу. Кто еще? Да, в общем, все.

Пустые фразы на общих собраниях да натужные разговоры во время случайных встреч в счет не шли, это просто маскировка под социальное существо, которым он не являлся до Исхода и которым не стал после Прибытия. Нормально ли это? То, что он не слишком изменился после всего пережитого? После тех событий, которые должны были сплотить его с другими выжившими, заставить открыться им. Но многие ли другие изменились? Или, если подумать над этим чуть глубже обычного, все здесь старательно играют свои новые роли, лишь бы затереть травматические воспоминания, дистанцироваться от них с помощью новой жизни, благоустроенной, сытой и спокойной. Откуда ему знать? Ведь он почти ни с кем не общается, как только что осознал.

По дороге к окраине, Данилю навстречу попалось еще несколько знакомых, с которыми он каждый раз обменивался улыбками и кивками. Знали бы они, куда он сейчас и зачем едет, улыбались бы так же? Даже разделяя идею о необходимости этого? Что-то он сомневался. Ассенизатора или шахтера мало кто готов обнять прямо во время смены. Нужно соблюсти приличия: переодеться, помыться, избавиться от запаха. Иначе как люди смогут реализовать одно из самых замечательных свойств – делать вид, что не знают о том, чего не видят лично. Ведь комфорт куда как легче испытывать, не имея понятия о том, что заложено в его фундаменте.

Даниль ощутил укол презрения, даже злобы, и улыбаться ему как-то сразу перехотелось, как и смотреть в лица прохожих. Он сосредоточился на управлении глайдером и поддал газу, чтобы скорее свернуть на кольцевую дорогу Поселка. От нее расходилось в разные стороны еще несколько, делая дорожную систему с высоты птичьего полета похожей на детский рисунок солнышка. Ну, их хотя бы не приходилось чинить, да и носили дороги больше пешеходную функцию, для жителей Поселка, в большинстве своем не любивших топтаться по пересеченной местности.

Да и не нашлось бы ее здесь как таковой. Овраги были в меру глубокие и обязательно недлинные, чтобы без лишних усилий их обходить. Сорная трава не кололась и не резала ноги, насекомые не кусались, солнце не оставляло ожогов. Данилю иногда жутковато становилось от мыслей по поводу природы этого места, одновременно очень живого, и до крайней степени искусственного. От кого или от чего Хозяева отгородились в Долине, или может, наоборот, кого заперли в ней? Они с Андреем последний раз говорили об этом очень, очень давно. Слишком много находилось других насущных тем, чтобы рассуждать о теориях, которые едва ли могли на что-то повлиять.

Тем не менее, они не прерывали разбор архивов практически ни на один день. Часть информации скрывали, часть просто публиковали на форуме или передавали Ирине и Людмиле, для занесения в базу Библиотеки, никак не связанную с Центром. Еще часть превращали в научно-исследовательские проекты, которые проводили через Совет. Сейчас, например, они занимались вопросом по замыканию периметра системы слежения по куполу Долины, о чем как раз собирались делать доклад на завтрашнем собрании. Страшно, конечно, браться ковыряться в собственном небе. Они ведь даже до сих пор не знали, что внутри него находится и как все это работает. А знать стоило, хотя бы для того, чтобы иметь возможность ремонта, если что-то пойдет не так. Нелепо и опасно рассчитывать во всем на функционал машин, чей принцип работы ты не до конца понимаешь.

Дорога кончилась совсем, и теперь глайдер скользил в метре над травой, плавно огибая невысокие травянистые холмы с вкраплениями кустарника и маленьких перелесков. Хвойные деревья в Долине еще напоминали сосны, только с более крупными трехгранными, как кортики, иголками и смолой с вкраплениями красных, как кровь, волокон, а вот местные кусты уже отличались куда большим разнообразием. Во-первых, цвет листьев у них максимум в трети случаев был зеленым, а в остальных метался по всему цветовому спектру, как сумасшедший. Даниль так пока и не нашел в архивах сведений о том, являлось ли это следствием селекции или естественных мутаций. Ромбовидные, треугольные или серповидные листья тоже не добавляли картине ясности. Впрочем, ягоды и орехи с них всегда оказывались съедобны. В Долине ты вообще мог жрать даже кору и траву, и не заработать ни отравления, ни расстройства желудка. Словно они сидели в огромном манеже для ребенка, в котором он не смог бы пораниться, как бы ни старался.

Помимо кустов и деревьев, эти перелески просто кишели дальними родственниками папоротниковых, часть из которых оказалась вечноцветущими, грибами всех возможных форм и размеров, которые росли на буквально всем, включая стволы деревьев на такой высоте, куда грибы, в теории, никогда бы не забрались, и многим, многим другим.

Особенно Данилю нравились местные разноцветные лишайники. Их скопления выглядели как палитра небрежного художника, размазавшего в творческом припадке по ней все свои краски, создав единое цветастое полотно, притом мягкое и пружинистое, легко восстанавливающее прежнюю форму, даже если как следует протоптаться по нему, поэтому на таких лишайниковых подстилках оказалось очень приятно валяться, разглядывая покачивающиеся кроны деревьев на фоне неба. Впрочем, такое свойство наблюдалось у всего, что росло в Долине. Природа здесь оказалась воистину неубиваемой.

Если смотреть сверху, эти перелески походили на капельки ртути, сползавшиеся со всех концов Долины к массивной зеленой луже леса, раскинувшейся к востоку от Поселка. Какие-то капельки меньше, какие-то больше, что они с Андреем благополучно и использовали для тайных встреч. Даниль снова развернул интерфейс, задал точку прибытия в одном из таких перелесков, и запустил автопилот.

Глайдер сразу ускорился, примерно на четверть, и поднялся выше над землей, а сам Даниль слез с кресла и перебрался в задний отсек кабины, с оборудованным спальным местом, прямо как у дальнобойщиков, возле которого даже стоял небольшой Творец. Они здесь вообще стояли почти везде, где возможно. В задней стенке располагался люк для перехода в грузовую часть, для доступа к боксу, но сейчас Даниль пришел сюда не для этого. Он положил прихваченный с соседнего кресла чемоданчик с нанокостюмом на койку и, снова открыв электронный замок, начал неторопливо переодеваться. Свои вещи он аккуратно сложил в небольшой герметичный отсек в стене, а вместо них натянул нанокостюм.

Первые секунд пять он несуразно висел на фигуре Даниля, как высокотехнологичный мешок, а потом начал постепенно «сдуваться», пока плотно не облепил его фигуру. Внешне костюм ничем не напоминал фантастические наряды исследователей бескрайнего космоса из фантастических фильмов и романов базовой реальности. Просто плотный черный комбинезон с матовой поверхностью, покрытой узором из шестигранников.

Лицо он закрывал полностью, что, впрочем, никак не ограничивало обзор. Внутренняя сторона костюма всегда по умолчанию казалась его носителю абсолютно прозрачной, в причинах чего пока разобраться не удалось. А еще любую часть костюма оказалось возможно сделать прозрачной или даже вообще заставить слиться с окружающим пейзажем до полной невидимости. Тем временем шов, через который Даниль залез в костюм, полностью зарос в процессе подгонки, и теперь комбинезон смотрелся абсолютно цельным.

В чемодане с костюмами они с Андреем нашли также три маленьких квадратных чипа, не больше сим-карты из базовой реальности, которые вставлялись в специальный «кармашек» внутри комбинезона. Они оказались расширителями функционала, позволявшими удаленно менять настройки других костюмов тому, кто использовал чип. Из-за того, что все остальные имевшиеся у них в запасе костюмы были копиями первых найденных, разъемы под чипы имелись в каждом из них. Когда они разбирались, что к чему, Даниль сделал предположение, что этими чипами мог пользоваться кто-то вроде офицеров, чтобы иметь возможность управлять на расстоянии своими подчиненными, если они сами не справлялись с ситуацией.

Негромко запиликала система оповещения, предупреждавшая о близости заданной точки маршрута, и Даниль вернулся в кабину. Вот глайдер перевалил через большой зеленый холм и подкатился к густому сосновому перелеску, нырнув в него в единственном месте, где имелась возможность сделать это, не повредив деревья. Со стороны разглядеть проезд было невозможно, его закрывали плотные заросли орешника, казавшиеся несведущему человеку непроходимыми. На самом деле, конечно, это не были ни сосны, ни орешник, их так назвали по аналогии, из-за внешнего сходства. Даниль вызвал интерфейс на приборной панели, и отправил сигнал Андрею, чтобы уведомить его о своем прибытии. Если верить маркеру, напарник его обогнал.

Проехав еще метров двести между соснами, взгляду Даниля открылась небольшая полянка, укрытая широкими колючими кронами. На ней едва смогли бы поместиться три-четыре грузовика, но этого было вполне достаточно для их обычных целей. По одной такой точке встречи приходилась на каждую сторону света, условно, естественно, ведь каждый осколок мог обладать своим собственным магнитным полем. Ни одна из точек при этом в обязательном порядке ничем не выделялась из окружающего пейзажа, во избежание возникновения подозрений.

Они решили не перегружать Долину тайными объектами без лишней на то нужды. Все необходимое к таким местам легко доставлялось на экранированном грузовом глайдере или парящих платформах, под предлогом их обычной исследовательской деятельности. На это никто уже практически не обращал внимания, привыкнув к ней за прошедшие годы как к неотъемлемой части повседневной жизни в Долине. Все-таки, как казалось Данилю, они выбрали самое удобное прикрытие для своих операций, из всех возможных.

Ближе к центру поляны уже стоял приземистый легковой глайдер Андрея, вытянутый, с острым, скругленным лишь на самом конце носом и, как все модели, принадлежавшие муниципалитету, окрашенный в матовый серебристый цвет. Рядом расположились две парящие грузовые платформы, с которых напарник Даниля уже сгрузил с помощью дронов шесть объемных продолговатых мешков. Их непрозрачная черная ткань не поддавалась даже выстрелам из автомата в упор, так что внутрь можно было запихнуть что угодно, что он, собственно говоря, уже и сделал. На двух мешках, наверняка с трупами, виднелись метки со значком биологической угрозы.

Сам Андрей, стоя рядом со своим глайдером, в этот момент возился с голограммой наручного интерфейса. Как оказалось, управлял парящими платформами, пристегнутыми к глайдеру. Вот трос, связывавший их друг с другом, с сухим щелчком отстегнулся от глайдера и, как шнур пылесоса, с шипением от трения проскочил через сквозное отверстие в корпусе первой платформы, исчезнув где-то в нутре второй. В каждой из них горизонтально располагался ряд таких отверстий, на тот случай, если тросов нужно будет пропустить несколько. После этого обе платформы стали бесшумно складываться, словно поглощая сами себя, и в итоге превратились в два небольших серебряных чемоданчика с ребристыми боками, даже оснащенных ручками для удобства при транспортировке. Андрей засунул оба в небольшой «багажник» своего глайдера на задней части корпуса и только закончив с этим, поднял правую руку, помахав Данилю. Тот как раз выпрыгнул из кабины грузовика на покрытую сухой хвоей землю и кивнул в ответ, приветствуя напарника.

– Много, – Даниль констатировал факт, неторопливо подошел к мешкам и наклонился, охлопав ладонью ближайший. Тот оказался набит почти битком. – Наваливаем?

– Ты грузи, я глайдер отгоню, потом в подвал, там и пересечемся, – Андрей походя хлопнул Даниля по плечу, и запрыгнул на свой глайдер. Движения его казались слегка заторможенными, а сам Андрей погруженным в раздумья настолько, что делал все на автопилоте. Впрочем, он всегда после завершения дела действовал как хорошо смазанный автомат. – Дроны проверял перед выездом?

Еще одна странность. Даниль только недоуменно фыркнул на такой вопрос.

– Что с ними будет то?

Андрей пожал плечами, обозначая что-то среднее между доверием и безразличием.

– Ну, как скажешь.

– Ты норм? – Даниль подошел к глайдеру напарника, и облокотился о его округлый вытянутый закрылок. Лица Андрея разглядеть не получилось, он никогда не делал ткань нанокостюма на голове прозрачной, но от Даниля не укрылась какая-то общая рассеянность в его голосе. – Все же чисто прошло, не хочешь ничего сказать?

– Не очень. Ладно, чушь все это, не бери в голову. Засмотрелся.

Даниль ждал продолжения, но Андрей только кивнул ему и показательно продул сопла глайдера. Даниль намек понял, и отступил назад на пару шагов, давая напарнику пространство для разворота. Следовало сначала закончить с делами, поболтать они еще успеют.

– Ну, давай.

Глайдер Андрея резковато рванул с места и через несколько секунд уже скрылся за стволами сосен и кустами. Что он имел в виду? Проще будет спросить прямо, чем сейчас гадать. Если, конечно, Андрей не отговорится, как случалось уже не раз.

Даниль вызвал голографический экран интерфейса и активировал Грузчиков. На гладких боках грузовика открылись два круглых люка, и из них вылетели четыре пухлых металлических дрона цилиндрической формы. Пока они выдвигали из своих гладких блестящих корпусов похожие на железные суставчатые клешни манипуляторы и ухватывали первый мешок, Даниль дистанционно открыл бокс внутри грузового отсека и облокотился спиной о сосну, без особой вовлеченности наблюдая за тем, как один за другим, мешки исчезают в его глубине.

Через пару минут дроны закончили свою работу, и Даниль снова закрыл бокс, загнав дронов на место. Опасаться биологической угрозы при прямом контакте с трофеями, даже если сверхпрочные мешки вдруг невероятным образом все-таки прорвутся, больше не стоило, так что Даниль дал команду нанокостюму открыть ему голову. Выглядело это весьма занятно – верхняя часть костюма размякла на пару секунд и практически «стекла» на его плечи, образовав небольшую складку вокруг шеи.

Он вдохнул полной грудью, жадно втянув свежий воздух, пахнущий хвоей и травой, прогретыми солнцем. Костюм легко мог искусственно воспроизвести запахи, но все это было совсем не то. Даниль достаточно редко выбирался на природу. Как в свое время практически не выезжал из Города, а порой даже из квартиры не выходил, кроме как в магазин, за очередной партией еды и энергетиков на неделю, стараясь отгородиться от удручавшего его общества экраном монитора. Самого дорого монитора, лучшего в своем ценовом сегменте, даже несколькими мониторами.

В старой квартире Даниля вообще все было лучшим. Мебель из натурального дерева, немецкие сантехника и ламинат, дизайнерский ремонт, умная техника, телевизор во всю стену с изображением такого качества, что дух захватывало. Все, чтобы чувствовать себя комфортно фактически в четырех стенах. Он много зарабатывал, потому что хорошо знал свое дело, и мог никуда не выходить, заказывая все на дом, откуда его изредка вытаскивали только настойчивые родители, связь с которыми с каждым месяцем вдали от них становилась все менее прочной.

Его старшую сестру, твердо стоящую в обществе на ногах, стандартную и удобную, они понимали гораздо лучше, и на ней сошлась вся их потребность в приложении любви к своим детям, Даниля родители отпустили, за что он испытывал к ним что-то даже вроде благодарности. Все-таки, эти люди растили его, в меру своих сил и возможностей, пусть и пропадая почти сутками каждый на двух работах, которые едва позволяли им обеспечить детям достойное образование и при этом не жить на одних только макаронах с сосисками из туалетной бумаги.

К началу Раскола они уже стали друг для друга практически чужими, разделенными несравнимым жизненным опытом, годами по-разному проживаемой жизни и абсолютно не стыкующимися менталитетами. Даниль легко рвал все социальные связи и не стремился создавать новые, это его конек. Казалось бы, сейчас пришло самое время менять свои старые привычки, но куда уж там. То же самое, что и с общением. Зато он много мечтал, в том числе и о том, что придет что-то большое, что-то извне, что разорвет замкнутый круг заработка и трат, переливания из пустого в порожнее. Что-то, что сделает это без вмешательства Даниля, заставит его соответствовать, потому что сам он все больше погружался в этот цикл, врастая в него намертво, существуя рефлекторно, на уровне инстинктов.

Вытравить из себя старые привычки оказалось куда труднее, чем Даниль себе представлял. Как выяснилось, большинство его фантазий оказалось полной глупостью. Об этом нетрудно было догадаться и до Раскола, просто задумавшись над ними, но тогда эти мечты представали перед ним как целый мир, куда он мог сбежать из окружавшей его обыденности, которая все меньше и меньше могла радовать, даже любимыми вещами. Расставание с ними прошло очень тяжело и резко, и едва ощутимый след их до сих пор преследовал его, иногда стыдом, иногда болезненной ностальгией, за которой все равно приходил стыд.

Даниль попытался отогнать эти мысли и отвлечься, хотя бы на пару минут. Он подставил лицо налетевшему легкому ветерку и блаженно сощурил глаза, задрав голову к небу. Кроны сосен немного покачивались на голубом фоне Купола, создавая своим движением замысловатый танец-узор. Нет, положительно нужно чаще выбираться за границы Поселка, и не только для исследования внутренних и пограничных осколков. Ему так не хотелось уезжать сейчас отсюда, но ситуация не слишком подходила для релаксации на природе.

Хотелось забыть о том, что в грузовике лежат два трупа. Забыть о том, что все не кончилось, и, может, не кончится уже никогда. Если он не найдет силу и способ убедить Андрея завязать. Если он не найдет силу и способ убедить себя самого, и не сможет затереть это в своей памяти так же, как практически затер Исход. И некого винить, кроме себя самого. Андрей лишь сделал ему предложение, а Даниль принял его. Мог сделать вид, что ничего не видел в ту ночевку, отвернуться и забыть, что в Колонне было сделать невероятно просто, но он не отвернулся. Нет, вместо этого он, находящийся на грани сумасшествия и лишенный страха постоянной угрозой смерти в Расколе, начал задавать вопросы. И, получив ответы, согласился принять их для себя как приемлемую правду. Как цель, в которой он тогда отчаянно нуждался, просто чтобы не остановиться и не остаться позади как десятки тех, кто сдался. Теперь же эта цель нависла над ними подобно лезвию гильотины, но отказаться от нее было трудно, слишком трудно. Практически невозможно.

Даниль протяжно вздохнул, закрыл грузовой отсек, вернулся в кабину, и снова запустил автопилот. Глайдер медленно выполз из рощи на открытое пространство и бодро стартовал в сторону Поселка. Эта машинка могла увезти раз в десять больше, чем весила сама, и груз из мешков никак не мог повлиять на ходовые качества.

Примерно на полпути Даниль глянул на часы. Вечерело, время уже подходило к шести. На самом деле, им повезло. Когда визитеры появлялись вечером или ночью, объяснить свою отлучку случайному свидетелю было сложнее, а сейчас все шло как по маслу. Собственно, как и должно, учитывая все их труды. Здесь, в Долине, им мало что могло помешать, кроме случайности и халатности, которые они постарались максимально исключить из уравнения.

Здесь не имелось ни полиции, ни проверок на дорогах, ни камер наблюдения, которые они не контролировали сами. Да и попадись им кто, всегда можно сослаться на обычные работы по благоустройству и научные исследования. Никому и в голову не придет проверять. И именно поэтому они подошли к делу крайне серьезно. Потому что все в Долине располагало к тому, чтобы расслабиться, потерять бдительность, и в итоге совершить ошибку.

Действовать приходилось как тайно, так и открыто, когда секретность просто не могла соблюдаться. Например, Совет услышал их с Андреем голоса и санкционировал установку системы датчиков, хотя многие заявили, что это ущемляет их права. Пришлось напомнить о том, через что пришлось пройти во время Исхода. Память вообще чудесная штука, ведь ради того, чтобы больше не иметь с ней дел, люди готовы на очень многое. Сошлись на том, что система не будет контролировать передвижение жителей Поселка, пока на это нет острой необходимости. Они даже устроили пробный прогон в Центре, показав, как это будет осуществляться. И, естественно, создали дублирующую систему контроля, которая игнорировала все ограничители основной. Собственно, в ней сейчас Даниль и работал. Все равно интерфейс ее практически не отличался от базовой версии.

В этот раз он решил въехать в Поселок со стороны дома Андрея. Так ближе до Центра, который, не смотря на свое название, располагался отнюдь не в середине Поселка. Для этого маневра Даниль снова сам взялся за руль. Конечно, он мог просто задать новый маршрут для автопилота, но заняться все равно было нечем, а в голову продолжали навязчиво лезть гнусные, но вполне правдоподобные мысли о том, что Андрей, похоже, начал сдавать. На что же все-таки он там, черт его подери, загляделся? А если бы он не выстрелил? А если он вообще решит сдаться Совету, что с ними будет тогда?

Проезжая мимо дома напарника, Даниль невольно посмотрел на его окна. В крайнем слева мелькнул и исчез женский силуэт. Ирина, похоже, уже вернулась из Культурного Центра, где занималась обработкой и систематизацией данных о цивилизации Хозяев. Лекторы по какой-то причине просто не принимали эту информацию для внедрения в необработанном виде, ни на каких носителях. Видимо, проблема заключалась в самом тексте, но Данилю, которого поначалу попросили поучаствовать в процессе архивации, пока не удалось обнаружить четких закономерностей. Поэтому, Ирина и ее помощница, Людмила, занимались самым простым, что можно в этом случае сделать. Они вдвоем подробно изучали все, что касалось истории этой реальности, вычленяли из нее полезную информацию и вручную вбивали эти данные в Лекторы, которые периодически отказывались ее принимать даже в таком виде. Тогда приходилось играть с текстом снова и снова, выискивая формулировки, которые, наконец, приживались.

Насколько он знал из рассказов Ирины, иногда процесс добавления новой главы в составляемый ими «Учебник общей истории» занимал несколько месяцев. При этом в Поселке отсутствовало такое понятие, как «работа». Каждый, кто хотел, просто делал то дело, на которое вызвался и уходил тогда, когда заканчивал отмеренный самому себе труд, или когда просто уставал и решал переложить его на завтрашний день. За исключением тех случаев, когда Совет устанавливал ограниченные сроки на тот или иной проект, естественно, или когда вопрос являлся жизненно важным. Ирина как-то однажды обмолвилась, что вообще занялась обработкой архива только для того, чтобы не свихнуться от безделья. Заметила она его сейчас? А если заметила, обратила ли внимание на то, на каком глайдере он ехал и откуда?

Ирина знала многое о том, чем они занимались. Вероятнее всего, вообще все. Андрей сразу дал понять, что не будет ничего скрывать от жены, и Даниль никогда не спрашивал, что именно он ей рассказывал. Сам Даниль никогда не говорил с Ириной о вторжениях. Они обитали в одной плоскости информированности, но разделенные обоюдно молчаливо согласованной стеной собственного удобства, заключавшегося в умалчивании своих знаний, чувств и переживаний. Даниля в этом раскладе все устраивало полностью.

Через пару минут он подвел глайдер к Центру, к счастью, никого не встретив на пути. Люди в большинстве своем в это время предпочитали либо уже расслабляться в местном клубе, либо гулять где-нибудь поближе к окраинам Поселка, что здорово упрощало задачу. Он аккуратно завел глайдер в гараж и закрыл его ворота за собой, установив блокировку, чтобы их точно никто не побеспокоил. Мельком глянул на интерфейс – Андрей уже находился внизу, значит, все-таки успел вернуть глайдер в тайник и вернуться в Центр раньше него. Гонщик, блин.

Подниматься помогать с разгрузкой его сверхскоростной товарищ, видимо, не собирался, так что Даниль начал ее сам. Открыл грузовик, разгерметизировал бокс, и снова вызвал Грузчиков, которые подцепили первый мешок, и зависли со своей ношей в воздухе, терпеливо дожидаясь дальнейших указаний. Даниль не стал расстраивать трудяг и послал команду с интерфейса. В дальней стене гаража секция стены отодвинулась в сторону, открыв за собой что-то вроде кухонного лифта, только куда более технологичного на вид и вместительного. Дроны загрузили в него два первых мешка, и сами активировали спуск вниз, следуя заранее загруженной программе на такой случай. Даниль, который сам ее и писал, знал, что дальше они все сделают сами, так что отвлекся, чтобы подтвердить автоматический запрос на удаление маршрута движения из бортового журнала глайдера и проверить, не забыл ли он ничего замести за собой после сегодняшних манипуляций с настройками.

Когда он закончил с этим, дроны уже опустошили грузовик и вернулись в глайдер, а Даниль, закрыв его и лифт, тем же путем, как и утром, направился в подвал. Андрей уже переоделся в цивильное, и сидел в кресле, вальяжно закинув ноги прямо в обуви на столик, на котором лежал открытый чемоданчик с его нанокостюмом. Небритый и взлохмаченный, как практически всегда, напарник Даниля неожиданно после своих слов в лесу выглядел крайне расслабленным и, похоже, даже успел задремать. По крайней мере, глаза его были прикрыты, а руки безвольно свешивались с подлокотников.

– Дрыхнешь?

Даниль нарочито громко протопал мимо него к боксу и, спрятавшись за выступом стены, начал переодеваться. Перед этим он, еще на входе в помещение, отправил команду затенить переднюю стену бокса до полной непрозрачности. Тела. Он никогда не смотрел на них. Ни разу за все время. Ни на еще живых, ни на уже мертвых. Только схематические изображения со сканера, только ровные строчки данных на голографическом экране, только вещи и оружие, но не они сами. Даниль всегда либо включал затенение, либо вообще не входил внутрь помещения, если там находился Андрей, которого вид трупов ничуть не смущал. Его напарник никогда не задавал по поводу этой причуды вопросов и не ставил ее Данилю на вид, и за это он тоже ощущал благодарность к Андрею. Слишком много благодарности у него скопилось по отношению к этому человеку, чтобы сохранять объективность, но поделать с собой Даниль ничего не мог.

Самым странным оставалось только постоянное ощущение, практически на физическом уровне, этого порога, через который он никак не мог перешагнуть, учитывая все остальное, что они творили. Может быть, когда-нибудь, но не сейчас, он еще не чувствовал ни желания, ни готовности делать это. А может, это просто самообман, но его личный, осознанный самообман, и пока он полностью устраивал Даниля. К тому же, он был абсолютно уверен, что в случае возникновения крайней необходимости легко сможет превозмочь себя. Отсутствие выбора неплохо подталкивает волю, отодвигая в сторону совесть и предрассудки.

– А почему нет?

Голос Андрея, в пику сказанному, заспанным не казался. Скрипнуло кресло, шаги напарника удалились. Наверное, отправился просмотреть логи сегодняшней операции, сохранить нужное в архиве, а остальное почистить. Следующие несколько десятков часов машины и интерфейс Центра будут брать на исследование образцы всех материалов и тканей, подключаться к оборудованию визитеров, учить их язык, если это возможно, переводить всю полученную информацию. В общем, работы предстояло еще предостаточно. И еще много дней после этого им с Андреем предстоит анализировать полученные данные, чтобы узнать, кем являлись визитеры, откуда и зачем пришли, и придет ли по их следам кто-то еще. В общем, самая долгая часть их работы только начиналась.

Переодевшись, Даниль вернулся в главное помещение подвала и, обогнув Творцов, наткнулся прямо на Андрея, который расселся в его кресле и, как он и подумал, просматривал на ускорении лог операции.

– В целом неплохо, а? – Андрей повернулся к Данилю и кивнул на голографический экран. – Ты немного подзавис сначала, а вот это уже не очень. И с освещением переборщил. Психанул?

Обычные вопросы, логичные рассуждения, но почему Данилю казалось, что Андрей ведет разговор к чему-то конкретному? Намертво впаянная в его естество еще в базовой реальности защитная реакция включилась сама собой, и он начал бессовестно лгать.

– Да ну тебя на хрен. Вчера опять завис в архиве, глаза еще не продрал, когда сигналка заорала, вот и тормозил. А с солнцем все прокатило, не гони.

Андрей пожал плечами и отвернулся обратно к экрану.

– Ну, не хочешь не говори. А я вот перенервничал, даже голову повело, да и пропотел изрядно. Хорошо хоть, Ира уже в Библиотеку ушла.

Он помолчал, давая шанс Данилю тоже признаться в минутной слабости, не дождался ответа и продолжил, словно и не спрашивал ни о чем.

– Материалов много, к завтрашнему дню точно не закончат, может, послезавтра. Я думаю, в сумме с недельку повозимся.

Изучение нового языка всегда занимало больше всего времени. Нейросеть Центра уже создала что-то вроде перекрестного словаря из всех языков визитеров, их собственного и языка Хозяев, на всякий случай, хотя необходимость его использования Даниль себе представлял с трудом. Впрочем, они много что делали и придумывали просто потому, что могли, и техника Долины позволяла их задумки реализовать.

– С трупами что как? – Даниль подтащил второе кресло от столика и уселся напротив напарника. – Образцы на склад, остальное в топку?

– Ага. Они, кстати, не с пустыми руками приперлись. Грибок притащили, для нас смертельный, но я все подчистил, дроны тоже вернулись, образец в боксе. Может, еще что-то всплывет. Я бы даже сказал, наверняка.

Каждый раз визитеры приносили в Долину с собой новые болезни, паразитов, и много, много других «подарков». И каждый раз после вторжения Андрей с Данилем объявляли на Совете о новом найденном либо в почве, либо в соседних осколках вирусе, и проводили массовую вакцинацию. Просто на всякий случай, потому что так до сих пор и не знали, на чьей стороне окажется Долина – их или пришлой формы жизни.

– Как пить дать, – Даниль встал и, пройдясь по комнате, хлопнул по шершавому боку одного из Творцов. В голове его потихоньку формировался план разговора, который он хотел сегодня начать, но сперва следовало настроить Андрея на нужный лад, расслабить. – По пивку?

– Я бы поел, если честно, – Андрей поморщился и погладил себя по животу. – Хотя, если приду сытым, Ира обидится. Она сегодня что-то готовит на ужин, я пытался выведать, но она так и не призналась. Наверняка сама еще не придумала.

– Так мы темного бахнем, оно же нажористое. Считай, и выпьем, и перекусим, и особо не наедимся.

Андрей, все с такой же кислой миной на лице, посомневался еще пару секунд, но все-таки кивнул, соглашаясь. Даниль мысленно возликовал, тут же осекшись. Ничего это не значило, Андрей мог замкнуться в любой момент, едва только тема разговора начинала ему не нравиться. Беседы с ним походили на прогулки по минному полю. Один неверный шаг и все, можно забыть о возможности получить ответ, по крайней мере, прямо сейчас.

– Заряжай тогда, я пока закончу.

Андрей отвернулся к голограмме, и продолжил выделять интересующие его фрагменты лога, а Даниль начал ковыряться в меню Творца, выбирая для них выпивку. Пиво, это хорошо, оно и расслабит Андрея, развязав ему язык, и позволит более или менее сохранить ясность ума, чтобы Даниль попробовал до него достучаться. Если хватит смелости довести начатое до конца, конечно. Практически никогда не хватало.

Меню алкоголя поражало своими объемами, хотя культура потребления спиртного в социуме Хозяев и атрофировалась полностью. Они предпочитали цифровые стимуляторы, но проявляемая во всех сферах жизни дотошность не дала потерять ни грана информации даже о пьянстве. В базе данных Библиотеки нашлись не только рецепты старинных увеселительных напитков, но даже их конструкты для Творцов. Хранившиеся, естественно, исключительно в исследовательских целях. Из базовой реальности удалось принести только несколько бутылок крепкого спиртного, прихваченного впопыхах, а здесь нашлось с чем разгуляться. Нет, конечно, почти любой продукт можно было попытаться восстановить по коллективным воспоминаниям, только далеко не все выжившие хоть раз в жизни пробовали дорогой марочный алкоголь, так что местные архивы очень пригодились.

Благо, Творцы сами вносили все изменения в рецептуру, нивелируя разницу между физиологией Хозяев и новых жителей Долины. Даниль выбрал меню «Напитки», подменю «Спиртное», категорию «Пиво», и задал создание упаковки на восемь бутылок крепкого темного. Все равно недопитое можно закинуть обратно на переработку.

Творец тихонько загудел, исполняя запрос и, примерно через минуту, звонко тренькнул, оповещая о готовности. Даниль открыл отделение для готовых изделий, и достал оттуда картонную упаковку на восемь бутылок с темной жидкостью, от которых шел легкий дымок, как от только что вынутых из холодильника на жару. Андрей как раз запустил очистку логов, и переместил сохраненные файлы в дополнительно защищенный их биометрией сектор архива Центра.

– Готово?

Даниль кивнул на голограмму, и обозначил корпусом движение к выходу из подвала, демонстративно подняв упаковку с пивом повыше, чтобы Андрей точно ее увидел.

– Да, хватит на сегодня, – Андрей отключил интерфейс и, рывком поднявшись с кресла, от чего оно жалобно скрипнуло, пружинистым шагом последовал за напарником на лестницу. – Сколько там уже?

– Восемь. День как за секунду проскочил.

– Не для меня.

Даниль решил благоразумно помолчать, как минимум до конца первой бутылки. В тишине они поднялись по лестнице и, закрыв за собой подвал, вышли из гаража через складские помещения, где хранились запчасти к Творцам. Андрей настоял на таком запасе, просто на всякий случай. Например, если во всех Творцах одновременно откажет одна и та же деталь. Учитывая их количество и постоянное техническое самообслуживание, шанс на это стремился к нулю, но спорить никто не стал. Запас карман не тянул, а страх потерять все и сразу плотно въелся в сознание переживших Раскол. В последнем на их пути помещении располагалась дверь запасного выхода. Через нее они и выбрались на улицу, оказавшись на широком каменном крыльце белого цвета с перилами из синтезированного дерева.

Солнце уже «клонилось к закату». Его шар плавно перемещался вдоль меняющего цвет купола Долины, уменьшая интенсивность свечения по заранее заданным параметрам. Еще примерно час, и сумерки плавно перетекут в самую настоящую ночь, звездную и безоблачную. Даниль знал это, потому что сам настраивал и день, и вечер, и ночь. Иногда из-за этого он завидовал другим жителям Поселка, для которых погода в некоторых пределах все равно могла преподносить сюрпризы. Впрочем, один их проект, над которым Даниль как раз сейчас в свободное время корпел, покончит и с этой проблемой.

Сейчас он чувствовал себя хорошо, действительно хорошо. Достаточно отдаться неторопливому течению времени в Долине, и на душе сразу становилось спокойно и мирно. Возможно, стоило продолжить молчать, поймав эту волну, и просто распить вкусное холодное пиво, думая каждый о своем, но Даниль боялся тишины и постоянно забивал ее рутиной, музыкой, кино, либо разговорами. Странно сочеталась с этой нелюбовью его тяга к одиночеству, но уж как-то так само собой получилось.

– Все реже и реже. Хорошая тенденция, а, Андрюх? Раскол пашет за нас.

Данилю не нужно было вызывать пояснительную бригаду. За годы «работы» вместе, они уже срослись настолько, что один понимал другого буквально с полуслова.

– Не слишком старается, раз приходится за ним прибираться. Мог бы и поднапрячься.

– Мы дворники апокалипсиса. Как, звучит?

– Вполне.

Даниль все-таки присел на крыльцо, поставил рядом с собой упаковку и, достав первую бутылку, протянул ее Андрею. Тот благодарно кивнул напарнику и перехватил пиво, с легким хлопком отвернув крышку и приложившись к прохладному напитку.

Пил он с таким показательным удовольствием, что Даниль даже жадно сглотнул и немедленно последовал его примеру, уговорив свою бутылку до дна с первого захода. Только сейчас он понял, как хотел пить, и что с утра у него во рту не побывало ни крошки еды и ни капли воды, даже пищевые концентраты в подлокотнике кресла вылетели из головы.

Сделав последний глоток, Даниль зажмурился от удовольствия и смачно вздохнул, резко опустив руку с бутылкой, стукнув ее донышком по крыльцу и поняв, что сделал все это одновременно с Андреем, прямо как в какой-то рекламе пива. Это показалось ему настолько смешным, что Даниль вдруг громко и заливисто расхохотался. Андрей еще несколько секунд сдерживался, а потом подхватил этот гогот на грани истерики. Никто из них не нуждался в поводе для этого смеха, только в разрядке после него.

Остановились они лишь тогда, когда Андрей закашлялся, поперхнувшись, а у Даниля брызнули из глаз слезы, которые он принялся отирать рукавом. Следующие две бутылки распили медленно и молча, предварительно чокаясь без тостов. Примерно с полчаса потягивали пиво, просто разглядывая улицу и не встречаясь взглядами. Словно ждали, кто из них прервет молчание. Даниль не выдержал первым.

– Я бы Хозяевам памятник отгрохал только за то, что у них пивас не греется. Прикинь, сколько бы мы срубили бабла на этом до Раскола.

– Знаешь, Даниль, мне кажется, окажись хоть десятая часть технологий отсюда в базовой реальности, человечество угробило бы себя надежней, чем Раскол.

– Все о своем? – Даниль достал еще по бутылке, Андрей не стал отказываться. – Не проповедовать не канает?

– Слушай, ты спросил, я ответил. Хочешь анекдот про поручика Ржевского, мертвую лошадь и весло?

– Уволь.

Это у них стало уже чем-то вроде ритуала, прямо как у семейных пар. Андрей все грозился мифическими матерными и жутко пошлыми анекдотами про любвеобильного поручика, каждый раз предлагая новые вариации его взаимодействия с плохо сочетаемыми предметами, а Даниль каждый раз отказывался. Хотя иногда подумывал просто ради прикола согласиться, проверить, вывернется ли Андрей и таки расскажет, или нет? Сейчас, правда, не очень хотелось.

– Вечер хороший.

Даниль вообще не представлял, с чего ляпнул такую глупость, что не укрылось от его товарища. Андрей вскинул брови и с усмешкой ответил вопросом на вопрос.

– Ну, какой настроил, такой и вечер?

Даниль вздохнул, и опустил глаза к полу. Так захотелось сейчас спустить все на тормозах и просто наслаждаться вечером, когда они снова выжили, и все сошло с рук. Но если он поддастся этому желанию, то разочарование по отношению к самому себе его просто раздавит. Даниль прекрасно это понимал, и ему казалось, что Андрей тоже поймет. Должен понять. В конце концов, он не просто так начал отвечать Данилю тогда, после убийства в Колонне. Увидел в нем единомышленника, способного разделить его цель и имеющего силу принять средства. Думал ли тогда Даниль, что эта сила приведет его практически к безволию? Понимал ли Андрей, что это и случилось? И если понимал, разочаровался ли?

– Слушай, не подумай чего. Странно звучит, но мы как-то, не знаю, блин, буднично, что ли, треплемся. Знаешь, ни о чем, просто так, чтобы не молчать, или не брякнуть чего лишнего. Не, ясен хрен, стресс, все такое, но это такая херня все. Может, есть о чем поговорить на самом деле, а?

Андрей набрал воздуха, и хотел что-то ответить, но Даниль вскинул в его сторону руку, остановив жестом.

– Погодь.

Он вызвал окошко интерфейса, вывел на него карту с максимальным приближением и центровкой на себе, обвел их с Андреем маркеры кружком и выставил в настройках шумоподавление. В воздухе вокруг них появилась и сразу же исчезла легкая рябь. Андрей удивленно покосился на напарника, но больше никак не выдал своего интереса к его действиям. Наоборот, безмятежно уставился куда-то вдаль перед собой, крутя в пальцах уже пустую бутылку, четвертую по счету. И когда только успел?

– Накипело?

Даниль прокашлялся, как если бы собирался сказать речь с трибуны, и наклонился вперед, пытаясь поймать взгляд напарника, но безуспешно, так что просто начал говорить все, что ложилось на язык. Звучало бессистемно и местами даже жалко, но остановиться он уже не мог.

– Андрюх, ты не задолбался? Не думал, насколько все, что мы делаем, на фоне общей картины бессмысленно, в целом? Мне вот кажется, что да, думал и что да, задолбался. И знаешь, почему? Ты всегда чморил людей за то, что они пассивны, что терпят любую хрень, если есть тот, кто будет за них решать. А мы сейчас не то же самое творим? Не чувствуешь противоречия между тем, что говоришь и что делаешь? Я же вижу, это тебя жрет изнутри, только не надо спорить. Накосячишь, кобзда обоим. Если тебя ломает, я бы хотел об этом знать, как минимум ради собственной безопасности, извини за прямоту.

Андрей все так же продолжал смотреть перед собой. В такие моменты, его собеседникам начинало казаться, что их не слушали вовсе, но Даниль знал, что это обманчивое ощущение, и просто оставил вопрос подвешенным в воздухе, приложившись к бутылке и сделав несколько глотков ледяного пива.

– Все когда-нибудь заканчивается, да? И это тоже закончится. Мне кажется, что рано или поздно мы просто потеряем контроль, и ничего не сможем с этим поделать. Не захотим.

И вот так всегда, клещами из него каждое слово приходится вытягивать. Ну, хорошо, подыграем. Даниль вздохнул и сделал неопределенный жест свободной от бутылки левой рукой, как бы приглашая напарника развивать мысль дальше.

– Контроль?

– Ну да, контроль. Страх почти ушел, начали рождаться дети. Их будет все больше, Поселок станет разрастаться. Одна из повесток на несколько ближайших собраний, кстати, выбор названия. Представь себе, всего несколько лет понадобилось. Так вот, к чему я. У нас есть невероятная роскошь, учитывая Раскол. Учителя, какие-никакие ученые, ну или просто образованные люди. Технологии, чтобы ученые в них разобрались, а учителя обучили новых ученых. А это значит – прогресс. Рано или поздно, они сами захотят шагнуть за границы Долины, она станет слишком мала, как манеж для ребенка.

Даниль забыл о пиве, которое медленно нагревалось в его руке, и настороженно слушал Андрея. Тот довольно давно так не откровенничал, а вот сейчас разговорился. По мнению Даниля лучше бы Андрей вообще почаще говорил, потому что ему иногда начинало казаться, что напарник из человека превращается в функцию, зацикленную на саму себя и реагирующую на внешние раздражители только в связи с помехой основной задаче. Что он теряет свой дух, что идея превращается просто в действие. Андрей, тем временем, продолжал.

– Знаешь, чего я боюсь больше всего? Что со временем наша маленькая община превратится в нечто большее, в государство. Мы уникальные люди, Даниль. Нам с тобой довелось увидеть, как люди рвут друг друга из-за границ, религий, языков, цвета кожи и то, как все это закончилось, пусть и такой ценой. Если сравнивать базовую реальность и Долину, то мы живем в утопии. Ты никогда не думал о том, что будет, когда она кончится?

– Утопнем.

– Все шутишь? Тоже выход. Моя любимая защитная реакция, – Андрей сделал долгий глоток, переводя дух и ожидая ответа напарника, но не дождался и потому продолжил. – Думаешь, в таком случае я сам себе в ногу стреляю, с этим Советом, со Школой, с проектом Университета, да?

Даниль, чтобы не отвечать и сделать паузу, в свою очередь приложился к бутылке, осушив ее до дна в несколько больших глотков, и отставил в сторону, отметив, как у его движений постепенно начала проявляться пьяная инерция. Еще сильнее и бутылка, пожалуй, могла разбиться. Андрей, кажется, принял молчание собеседника за намек, и стал развивать мысль дальше, не дожидаясь уточняющих вопросов.

– Даже если мы не попадемся, рано или поздно придется прекратить это по одной простой причине. Мы больше не сможем это скрывать, а убеждать или заставлять кого-то еще делать то же самое я не хочу и не могу, не чувствую в себе сил. И уж точно не хочу превращать это в организацию. В любой организации идея рано или поздно становится ритуалом. А быть лидером культа, что тайного, что официального, это сомнительное удовольствие, если ты не функционер с манией величия или не психопат.

Даниль горько усмехнулся, стараясь не смотреть в этот момент на напарника. Вместо этого он перевел взгляд на одинокую березу, росшую на краю поселка, и до рези в глазах стал вглядываться в переплетение ветвей, расплывающееся в накатывающих сумерках.

– Меня ты убедил.

Он пустил слабину в голосе, запоздало поняв, что бросил фразу, настолько явственно пронизанную тоской и обидой, и тут же разозлился на себя за это. И на Андрея тоже, за то, что он постоянно давал злиться на себя всем, кому ни попадя, подставляясь по любому поводу, почти на каждом собрании. Впрочем, его авторитету это парадоксально шло только на пользу. По крайней мере, Даниль не помнил ни одного решения, которое принималось бы принято вопреки воле его напарника или без его поправок. Как он при этом умудрялся сохранять иллюзию демократии, настолько любимой Советом, по крайней мере, частью его выборщиков? Наверное, после всего пережитого, в глубине души каждый человек здесь желает быть обманутым, лишь бы его душевное спокойствие больше не подвергалось испытаниям.

– Извини, но в этом не только моя вина. Да, я проявил неосторожность, и ты застал меня врасплох. Сначала тем, что увидел, а потом еще и своими вопросами. У меня был выбор. Если говорить грубо, я мог тебя убить или переубедить. И у тебя был выбор, ты мог меня сдать или просто промолчать. Каждый из нас сделал свой, принял долю ответственности. Тогда это казалось логичным и даже необходимым, я ведь оказался прав, верно? Нас двоих, при здешнем то уровне развития, вполне достаточно, чтобы держать Долину под контролем.

– А ты вербанул бы третьего, если бы посчитал нужным? И если бы сил хватило, как ты сказал, моральных? Трое, это еще не организация, разве что, по меркам базовой, несанкционированный митинг. Это приемлемо, это дало бы время, чтобы…

– Чтобы спокойно, не совершая ошибок, завязать? Не думал об этом. Ты знаешь, когда мне неприятно планировать, я импровизирую. И вообще, что знают двое, знает и свинья. Ирина тоже в курсе, значит, уже трое. Что тогда говорить про четверых?

Андрей не дал ему договорить, что случалось достаточно редко. Обычно он так вел себя только в спорах с посторонними, что немного покоробило Даниля, но он постарался этого не показать.

– Не боишься, что мы накосячим как-нибудь? Так, что ничего будет не исправить? Я вот боюсь.

– Я тоже, Даниль. Возможно, мы прямо сейчас косячим, причем с самого начала. Но я не обещал страховку, просто предложил свое видение, – Андрей отвлекся на несколько секунд, чтобы что-то напечатать на маленьком окошке наручного интерфейса, которое он развернул в воздухе перед собой. – А ты согласился.

Даниль помотал головой.

– Погодь, ты только что сказал, что грохнул бы меня как Щелокова, если бы я отказался. Это, по-твоему, отличный выбор?

И нет, он и сам так не думал, но сейчас Данилю вдруг захотелось задеть Андрея, уязвить его как можно глубже, чтобы заставить раскрыться, чтобы понять, наконец, что у того на уме. И поэтому обидные слова легли на язык сами. Но, кажется, сказанное не произвело должного эффекта.

Зато, пиво произвело. Даниль начал понимать, что пьянеет, и теряет нить разговора. Чего он хотел, да и хотел ли на самом деле? Заставить Андрея задуматься о том, чтобы все закончить? Но ведь визитеры могут снова появиться, и если оправдаются их худшие ожидания, то чего будет стоить то, что они уже сделали? Какой будет смысл во всех этих убийствах? В том, что он сделал со своей психикой и со своей жизнью? Ему очень хотелось верить в Андрея, очень хотелось, чтобы тот снова взял его за руку и повел за собой, как тогда, в Расколе, когда все было проще и яснее. Но он смотрел на напарника, понимал, что с ним творится что-то не то, и боялся, что просто и ясно уже не будет никогда.

– Но ты ведь тогда не думал об этом, так? Поверил мне, а я поверил тебе. То, что ты сейчас сидишь здесь, потягиваешь пиво, говорит само за себя, – Андрей вдруг встал и начал отряхивать от пыли свои штаны. – Слушай, а ты никогда не думал, почему при тех технологиях, что имели Хозяева, они создали просто самоочищающуюся по команде одежду, а не такую, к которой вообще не пристает пыль?

Даниль не поднялся следом за напарником, только махнул на него рукой. Сил спорить не осталось, они покидали его как воздух проткнутый шар, а значит, оставалось либо молчать, либо потворствовать. Второе проще, второе унизительно приятно, со вторым он знаком лучше и мог оправдать.

– Опять соскочил. Пофиг. И нет, не думал. Может, посчитали лишним?

– Пояснишь?

Андрей смотрел на Даниля сверху вниз, скрестив руки на груди, как всегда, когда он на самом деле не знал, куда их девать. Не стал бы он в обычных обстоятельствах уходить от поднятой темы так грубо, так топорно, а значит, действительно чувствовал себя не в своей тарелке.

Все сказанное ушло в прошлое, к другим аргументам, оправданиям и рассуждениям, которые копились в этой бездне памяти вместе с сомнениями, муками совести и страхами, замешавшись в убойный коктейль, который Даниль хлестал каждый день как ни в жизнь. Как ему сейчас захотелось швырнуть в напарника пустую бутылку, наорать на него, сделать вообще хоть что-то, чтобы его попытка не пропала втуне. Нужно было собраться с силами, не дать Андрею увильнуть. Нужно, но…

– Например, боялись, что полностью лишив себя какой-либо необходимости отвлекаться от чистого мыслительного процесса на механический труд¸ на что-то обыденное и даже приземленное, вроде потребности чистить одежду, они лишат себя своего базового начала, основы личности, которая обуславливает поиск цели для приложения того самого пресловутого мыслительного процесса. Могу попроще, если нужно. Что-то меня поперло с пивка.

– Не переживай, меня тоже. Кстати, замечал, что под алкоголем у тебя из словаря пропадают просторечия? Так ты считаешь, это искусственная задержка эволюции ради сохранения привычного уровня сознания?

Даниль понял, куда клонит Андрей, но не собирался дать напарнику развить мысль. С него хватило на сегодня философии.

– Заметил. Мне что, бухать не просыхая, ради твоего эстетического удовольствия? И вообще, я не о людях, так-то. Да и теория, в принципе, не идеальна, чего ты от меня хочешь на крыльце под пиво? – серьезный разговор закончился, так что он кивнул мимо Андрея вдоль улицы, намекая на то, что не готов продолжать разговор. – Валил бы уже, Ирина ждет.

Андрей, естественно, не стал настаивать на продолжении беседы и, отвернувшись, посмотрел в сторону своего дома, последнего на уходящей к северной окраине поселения улице. Отсюда виднелся мягкий желтый свет в его окнах.

– Не хочешь зайти на ужин?

– Ну уж нет, – Даниль отрицательно покачал головой и уже без шутливых ноток ответил на предложение Андрея. – Никогда не говорил с ней на эту тему, и начинать не собираюсь. Твоя проблема, ты и разбирайся.

Временами, Данилю бывало слишком трудно не касаться их с Андреем дел в разговорах при Ирине, и чем дольше они этим занимались, тем труднее. Поэтому, в том числе, он стал заходить к ним в гости гораздо реже. Еще из зависти, но и из-за этого тоже.

Сейчас же, он вдруг ощутил мстительное удовлетворение от сказанного, и ему практически сразу стало стыдно, как только схлынул приступ злости за сорванный откровенный разговор. Даниль уже открыл рот, чтобы попытаться хоть как-то свести на нет брошенную фразу, но Андрей его опередил.

– И правда.

Очень бледным выглядело его лицо в искусственном полумраке местных сумерек. Так и стоял, смотря на окна своего дома, не решаясь сделать первый шаг. Таким слабым и уязвимым, как сейчас, Даниль еще его не видел, и самому ему стало вдруг так тошно и плохо, что захотелось просто встать сейчас рядом с другом, сказать ему что-то ободряющее, банальное и глупое, похлопать по плечу. Но это было бы настолько унизительно для них обоих, после всего пережитого вместе, что он не решился.

– Она ведь моя совесть.

Андрей вдруг мягко и как-то неуверенно улыбнулся. Взгляд его стал рассеянным, направленным больше в себя, чем вовне. Тьма только подчеркивала зыбкость его силуэта, расплывавшегося в ночи, как капля чернил в воде.

– Никогда об этом так не думал.

– Ты просто не знаешь мою совесть. Она как живая. С ней можно спорить, воевать, подкупать и даже лгать. Это омерзительно.

– А я кто?

Даниль задал этот вопрос раньше, чем успел подумать, хочет ли услышать ответ, и едва не прикусил язык от досады. Он ощутил себя ребенком, ищущим похвалы от взрослого, и хотел провалиться на месте от этого чувства.

Андрей встрепенулся, выходя из охватившего его оцепенения, повернул голову, встречаясь с напарником взглядом, по которому теперь, как и почти всегда, трудно было хоть что-то прочитать, и спросил абсолютно спокойным тоном, даже с оттенком жалости.

– Так может, это не у меня проблемы, если ты еще не определился? Даниль, ты вот о чем подумай. Ты не хочешь решить что-то, ты хочешь, чтобы я решил что-то, и убедил тебя. Это ненормально.

Андрей без какого-либо перехода криво, даже нервно, усмехнулся и пружинисто зашагал в сторону дома, оставив Даниля в одиночестве на ступенях Центра. А тот все смотрел Андрею вслед, до тех пор, пока его напряженный, сгорбленный силуэт не появился в ярко подсвеченном дверном проеме, и не исчез во тьме, когда дверь за ним закрылась.

Сумерки уже закончились, погрузив Поселок в идеальную ночь, достаточно теплую и темную, не больше и не меньше. На искусственном небосводе замерцали яркие звезды, складываясь в незнакомые созвездия. Это не их мир, и звезды напоминали об этом сильнее всего. Граница Долины выглядела сказочным гигантским калейдоскопом. Разноцветные осколки сливались в бессюжетный витраж, резко контрастируя с ночной темнотой. Некоторые из них просматривались насквозь, и, оказавшись вблизи, можно было заглядывать вглубь Раскола. И даже на темном фоне неба кромешным черным пятном выделялась стена Тьмы, которую они так и не смогли изучить. Тьмы, в которой безвозвратно исчезало все пересекавшее границу.

Даниль невольно загляделся на небо, забыв уже, что несколько минут назад отчаянно спорил, причем больше с собой самим, чем с Андреем, о правильности их пути. Каким-то невероятно мелким казалось в такие минуты все, что они делают, вся эта возня жалкой горстки выживших в песочнице под названием Долина, за границей которой стоял огромный мир, еще более ужасающий своей непознанностью, чем до Исхода.

Что произошло в тот день, когда существование параллельных вселенных из теории вдруг стало практикой? А ведь оно стало, иначе как вообще можно объяснить творящееся вокруг. Куда исчезли люди, оказавшиеся на месте появившихся осколков? Что осталось вместо этих кусочков в их родной реальности, когда их перемешало с реальностью базовой? Как далеко зашел Раскол? Возможно, он затронул только Землю, а может всю вселенную? А может ВСЕ вселенные, которые теперь навсегда застыли в Расколе, нарушая все мыслимые и немыслимые законы мироздания.

Сейчас перед ними открывалось так много возможностей попытаться это узнать. Куда больше, чем у ученых до Раскола, но вместе с этим, и так много препятствий, которые могут разрушить любые их начинания. Чем больше они узнавали, тем больше понимали, как много не знают. Эти слова великого ученого из прошлого их реальности никогда еще не звучали настолько актуально. И на фоне этого общего, всеобъемлющего бессилия, его собственная мелкопоместная драма казалась Данилю настолько надуманной, что самокопания по ее поводу становились бессмысленными.

Два человека, да кого он обманывает, один человек решил, что видит прямую и явную угрозу, и начал ей противостоять, в меру своих сил и ума. Убедил второго, и вот теперь они делают это вместе. А кругом идет своим чередом их странная новая жизнь. Люди учатся, влюбляются, ссорятся, уже даже рожают новых людей, и каждый видит свои угрозы, и борется с ними так же в меру своих сил и ума. Просто, каждый видит другие угрозы, и борется с ними по-другому, и ни один никогда до конца не поймет другого, даже сейчас, когда их социум сузился до невероятных с самой зари человечества границ. И каждый по-прежнему одинок, даже среди других. Просто кто-то одинок вместе с кем-то, а кто-то порознь. Как он сам, добровольно просравший свою возможность победить одиночество.

Даниль так и не смог найти в себе решимости, чтобы рассказать Ландыш о том, чем занимался. Ему не позволил сделать это страх того, что она не примет его точку зрения, оттолкнет его и разрушит их дело. А значит, и его жизнь тоже, и жизнь Андрея, и Ирины тоже. Их отношения начались ярко, на фоне эйфории от самого факта выживания, в первые же дни после прихода в Долину, а умирали долго, мучительно и очень скучно. На кухне, за лживыми разговорами, в спальне, когда он обнимал Ландыш, а видел мешки с телами визитеров и строчки данных, в Центре, где он прятался от всего этого. Он так скучал сейчас по ее теплу, по тому, как она говорила с ним, даже по тому, как молчала, все ожидая, когда, наконец, заговорит он, но Даниль тоже молчал, чем и предопределил конец их отношений. Когда говорит только один, ничего хорошего не выходит.

Он часто, как и сейчас, мысленно возвращался к тому времени. День за днем, Даниль все больше запирался в себе, понимая, что следит за каждым сказанным словом, чтобы не дать ни одного повода для расспросов. Снова и снова задерживался в Центре, потому что это проще, чем идти домой и в очередной раз бороться с желанием рассказать подруге правду. Он чертовски завидовал Андрею. Они с Ириной поженились еще до Исхода, а знали друг друга и дружили еще дольше. Для его напарника рассказать жене о своем страхе и о решении, которое он нашел, было чем-то настолько само собой разумеющимся, что иного пути для него даже быть не могло. И это вторая причина, из-за которой он стал реже у них появляться.

И тогда, постепенно, но неотвратимо, Даниль пришел к мысли о том, что на самом деле он не доверяет не себе, а Ландыш. А значит, не уважает ее, и не любит на самом деле настолько, чтобы довериться полностью, потому что не готов столкнуться с последствиями правды, и не представляет исхода, при котором они не будут разрушительны. И не готов их принять, если они будут таковы. И тогда он остался один. Она не устраивала скандалов, это выше нее, она пыталась до самого последнего момента. Даже в тот день, когда собрала вещи и ушла, но натыкалась лишь на стену его молчания, а он, он просто не находил слов, чтобы ответить хоть что-то, потому что не хотел больше врать и не имел сил сказать правду.

Они до сих пор периодически сталкивались друг с другом, то на Совете, то просто на улицах Поселка, здоровались, даже улыбались, но так никогда больше ни о чем не заговорили. Иногда он начинал думать о ней, о том, что потерял, и тогда, бывало, просто разбивал что-нибудь, первое подвернувшееся под руку, иногда и руки тоже. Ее фотографии все еще хранились в памяти его интерфейса, но только ее, не совместные. Их он удалил все, без исключения. Не мог видеть себя рядом с ней, слишком больно и стыдно ему становилось тогда. Он знал, что Ландыш до сих пор не встречалась ни с кем другим, как и он сам и не хотел думать о том, что он стал причиной этому, причиной одиночества и недоверия.

Так просто обвинять во всем этом Андрея, но ведь он и правда ни к чему не принуждал Даниля, не угрожал ему, и тем более не заставлял лгать. Такое ощущение, что он вообще в любой момент был готов к тому, что все развалится, и этот осознанный фатализм порой даже пугал Даниля, особенно на фоне того, что останавливаться при всем этом Андрей явно не собирался. На самом деле, выход у Даниля имелся. Он вообще есть всегда, просто желание жить без лишних проблем, да и просто желание жить, это так естественно, так близко и знакомо. Не отказываться от этого, это вполне адекватное проявление здорового человеческого эгоизма и страха перемен.

Даниль все сидел на крыльце, переводя взгляд с одного гаснущего окна на другое, и понимал, что совсем не хочет идти домой, где его никто не ждет. Может, пойти в Центр, поработать, но над чем? Тупо понаблюдать, как дроны в боксе разбирают вещи визитеров или поковыряться в настройках системы безопасности? Любой процесс здесь был настолько автоматизирован, что не требовал особого вмешательства со стороны человека после запуска.

Сейчас это здорово мешало. Данилю хотелось заняться чем-то максимально рутинным и отупляющее монотонным, чтобы разогнать мысли, сосредоточившись на процессе. В голову ничего не шло, кроме набившего оскомину самокопания. Это превратилось в целую игру, придумывать, что он мог сделать иначе, что он сделает иначе прямо сейчас, и как от этого изменится его будущее. Каким оно станет светлым и безоблачным, цельным и спокойным.

Перед ним разворачивались целые новые реальности, где он рассказывал Ландыш правду, и она принимала его таким, какой он есть. Где они с Андреем прекращали охоту на визитеров, или необходимость в ней отпадала сама собой, и это не приводило ни к каким ужасным последствиям. У этих реальностей имелась одна общая, определяющая черта. Ради их достижения, ему приходилось только мечтать, ничего не делая. Но игра оставалась игрой. Как там цитировал кого-то Андрей? «Фантазия – ценная вещь, но нельзя ей давать дорогу внутрь. Только вовне, только вовне.» Даниль с сомнением хмыкнул и рывком поднялся с крыльца.

Резкое движение и пиво ударили в голову, слегка поведя его в сторону, но он устоял и, нагнувшись, сгреб все бутылки в опустевшую упаковку. Пройдя пару шагов, забросил ее в мусоросборник возле двери и повернулся спиной к стене Центра, символично отворачиваясь от сегодняшнего дня, от тяжелых мыслей и разочарования.

Еще несколько секунд Даниль постоял в нерешительности, просто так, не думая ни о чем, плюнул в траву и, развернувшись, резко зашагал в сторону дома. Уже на пороге, прежде чем открыть дверь, обернулся, посмотрев на засыпающий Поселок. Пусть спят, пусть будут спокойны, как всегда, когда кто-то другой принимает решения. В конце концов, они не виноваты, что у них отобрали это право, в очередной раз, но под другим предлогом. А может, слишком виноваты, черт его разберет, потому что это так удобно. Когда-нибудь это аукнется им с Андреем, и они расплатятся за все. Но, не сегодня. Даниль толкнул дверь и шагнул в черный проем.