Читать книгу Дворяне 3 - Сергей Николаевич Сержпинский - Страница 5

В Даниловский финансовый отдел, в конце марта приехала из Ярославля ревизионная комиссия из трёх человек, двух женщин и одного мужчины, который возглавлял комиссию. Всем ревизорам на вид было чуть больше сорока лет. Выглядели они солидно, одеты были в дорогую одежду: женщины красовались в шубах, хотя морозы уже заканчивались, а мужчина был в пальто с каракулевым воротником, а на голове у него была шерстяная шляпа, с полями. Его звали Зубеев Вячеслав Никифорович, и он уже проводил здесь ревизии не первый раз. Соне Сержпинской он, как мужчина и, как человек, очень нравился. О себе Вячеслав Никифорович ничего не рассказывал, но по его интеллигентности и образованности чувствовалось благородное происхождение. На Соню он особого внимания не обращал, а ей хотелось, чтобы он отличал её от других женщин, поэтому она одевалась лучше, чем обычно, и на голове сама сделала себе причёску, хотела сходить в парикмахерскую, но экономная свекровь не дала денег.

Обедали ревизоры в ресторане, расположенном через дорогу, наискосок, за пятьдесят метров от райфо. Ресторан находился на втором этаже магазина Мосаинова. Ходили ревизоры туда втроём. Соня брала поесть с собой или иногда обедала дома. На дорогу до дома она тратила пятнадцать минут, поэтому домой обедать ходила редко, только, когда болели дети.

* * *

Неожиданно для Сони, в один из дней, Вячеслав Никифорович пригласил её в ресторан на обед. Она вежливо отказалась, сославшись на плохое самочувствие. С этого момента он стал проявлять к ней интерес, каждый день сидел возле неё и пересчитывал документы в её папках. Соня была уже не рада его вниманию, потому что он нашёл в её документах ошибки.

– Я закрою глаза на ваши ошибки, если вы сходите со мной пообедать, – настойчиво предложил он.

Соня боялась потерять работу, поэтому согласилась. «Что тут особенного, – думала она, – пообедать с кем-то, это не измена мужу». Она больше боялась свекрови, чем мужа. Если кто-то увидит её с ревизором и доложит свекрови, то будут неприятные нравоучения, а Серёжа всё простит. И Соня решила сегодня же вечером самой посоветоваться с Евпраксией Павловной, как ей быть в данной ситуации.

Вячеслав Никифорович обрадовался, что Соня согласилась с ним пообедать, и в приподнятом настроении стал собираться на обед, не дожидаясь, когда часы укажут обеденное время.

– Софья Семёновна, пойдёмте пораньше, иначе нас опередят другие, – сказал он, надевая пальто. – Одевайтесь, а я буду ждать вас внизу.

У Сони денег с собой было мало, всего рубль, чтобы по дороге домой купить хлеба, и она надеялась, что кавалер сам заплатит за неё. Ведь он был такой вежливый и обходительный. На улице снег продолжал таять, но его за зиму нанесло столько, что казалось, огромные сугробы, по краям дороги, никогда не растают. Соня и Вячеслав Никифорович быстро дошли до ресторана, поднялись на второй этаж, и гардеробщик принял у них пальто. Помещение в ресторане было не большое, здесь размещались десять столиков, за которыми могли сесть по четыре человека. Соне приходилось бывать здесь один раз с отцом и сёстрами, ещё в детстве, когда ей было двенадцать лет. Они тогда ездили из деревни в Данилов за покупками. Ей запомнилось вкусное мороженое, которое делали в ресторане.

– Здесь всё, наверное, стоит дорого, – смущённо говорила она, поправляя причёску возле большого зеркала.

– Отнюдь нет, – успокоил её Вячеслав Никифорович. – Я каждый раз трачу не более пяти рублей и всё очень вкусно и сытно. Присаживайтесь за этот столик, – предложил он, – И не переживайте, я за вас расплачусь. У меня всё же зарплата побольше, чем у вас. У Сони зарплата составляла двести рублей в месяц, а сколько у него, она только предполагала, но спрашивать об этом ей было неудобно. В ресторане в этот момент занято было только половина мест. В большинстве здесь обедали люди в рабочей одежде, пришедшие выпить пива и перекусить. Кроме ресторана, пива в Данилове больше нигде не продавали.

– Что будете заказывать? – спросил Вячеслав Никифорович.

– Мне бы хотелось заказать сливочное мороженое, и больше ничего, – смущённо ответила Соня. – Раньше здесь я пробовала мороженое.

– Теперь вряд ли его здесь делают. Я знаю меню наизусть, оно висит возле зеркала на стене. Предлагаю заказать нам по рассольнику на первое и на второе мясо кролика под белым соусом, чай и по пирожку.

Софья Семёновна Сержпинская

Фотографировалась примерно в 1935 году

Он подозвал официантку и сделал заказ. Официантка быстро принесла на подносе тарелки, и всё необходимое, и сразу взяла деньги с клиента. Всего Вячеслав Никифорович заплатил семь рублей пятьдесят копеек. Пока Соня ела суп, внимательно осмотрела оформление зала. Как и раньше на окнах висели шикарные шторы, наверное, те же, что и при хозяине. С потолка свисала красивая люстра под свечи, а на стенах были электрические бра, под которыми висели небольшие картины в багетных рамах. Вся обстановка была прежней, как и тогда, и эти картины ей тоже запомнились. Вячеслав Никифорович ел молча и не спеша, периодически он вытирал салфеткой свои усы и внимательно, с любовью наблюдал за своей спутницей, сидящей, напротив. Закончив есть суп, он сказал:

– Софья Семёновна, если вам очень хочется мороженого, то приезжайте ко мне в Ярославль, я вам приготовлю домашнее мороженое. У меня есть специальная машинка для его изготовления.

– У нас тоже была такая мороженица, – сообщила Соня, – но я дала её попользоваться одной знакомой, и она мне её не вернула. Оправдалась, что её украли.

– Да, есть такие люди, им ничего нельзя доверять и давать, – с возмущением произнёс он. А затем в его глазах мелькнула искорка и он спросил:

– Вы хорошо живёте с мужем? Я имею в виду материальную сторону.

– Неплохо. Но мы с самого начала нашей совместной жизни договорились со свекровью, что всю зарплату мы с Серёжей будем отдавать ей. Она планирует, расходы нашего семейного бюджета и выдаёт нам деньги на покупки.

Разговор прервался, когда в ресторан пришли две другие женщины – ревизоры и сели к ним за столик. Женщины не придали значения, что Вячеслав Никифорович и Соня вместе обедают. Во всяком случае, по их равнодушному виду это Соня поняла. Завершив свой обед, Соня и её благодетель вернулись в финансовый отдел. Там, она при удобном случае, попросила Любу Романову никому не говорить, что она обедала с ревизором.

– Хорошо, – обещала Люба, – буду молчать, как рыба.

По её загадочному выражению на лице, было понятно, что она что-то подозревает в отношениях Сони с ревизором. У неё и у самой были не понятные дела с заведующим райфо Мишиным.

* * *

Домой Соня пришла, как всегда, полседьмого, выложила в кухне на стол хлеб и макароны, купленные после работы в магазине, а затем, вернулась в прихожую, чтобы раздеться. Свекровь, была дома и заметила, что Соня прошла в комнату в сапогах.

– Сколько раз вам с Серёжей говорить, что не надо в грязной обуви с улицы проходить в дом, – строгим голосом сделала она замечание.

Серёжа тоже был дома и, выйдя в прихожую, обнял и поцеловал жену, как бы успокаивая её. Вслед за ним выбежали Саша, Вова и Коля. Они радовались, что мама пришла с работы домой. Им не хватало материнской ласки, так как редко виделись с мамой. Она уходила на работу, когда малыши спали, а Колю Серёжа уводил в школу. Единственный день, когда Соня могла уделить немного внимания детям – это воскресение. И то она весь день стирала, накопившееся за неделю, бельё.

Вечером свекровь сидела в большой комнате за письменным столом и проверяла тетради своих учеников. Кроме электрической лампочки, висевшей под потолком, стол освещала керосиновая лампа, так как электрическая лампочка горела тускло и плохо освещала комнату. Соня, тем временем гладила бельё, старым утюгом, разогреваемым углями. То и дело, приходилось добавлять в утюг угли, добытые из печки. Она ждала удобного момента, чтобы поговорить со свекровью. И вот, Серёжа взял свои шахматы в руки и сказал:

– Сонечка, я пойду к Костыгову поиграть в шахматы. Воду я принёс, помои вынес.

– Ладно, иди, – ответила Соня и, когда он ушёл, спросила свекровь:

– Мама, я бы хотела с вами посоветоваться.

Евпраксия Павловна оторвала свой взгляд от тетрадей и повернулась к Соне.

– Слушаю тебя, дорогая, о чём ты хотела посоветоваться?

У свекрови был усталый вид, под глазами были мешки, а лицо пересекали морщинки. Она плохо себя чувствовала и ждала ухода на пенсию, до которой оставался один год.

– Дело в том, – начала говорить Соня робким голосом, – что ко мне не равнодушен наш ревизор Вячеслав Никифорович. Он нашёл в моих документах несколько ошибок и пригласил меня на обед в ресторан, заверив, что закроет глаза на мои ошибки, если я с ним пообедаю.

– Ну, и в чём тут проблема? – спросила Евпраксия Павловна.

– Пока не знаю, что он сделает дальше, но думаю, что обедом дело не закончится. Евпраксия устало протёрла глаза и, уставившись в угол комнаты, сидела, обдумывая ситуацию. Несколько раз она произнесла: «Что же тебе посоветовать?» Затем повернулась к снохе и сказала:

– Когда я была молодая, ещё не замужем, то мне парни не нравились, я была слишком разборчивая, а вот Колю полюбила с первого взгляда. И поверь мне, пока мы жили с ним, я ни разу ему не изменяла, хотя такие моменты и возможности были не раз.

– Но меня могут уволить с работы, – горестно произнесла Соня, – если ревизор составит акт на меня по результатам проверки. Я не знаю, как мне с ним поступить, если он назначит мне свидание.

– А ты Серёжу любишь по-настоящему?

– Да, конечно, – сказала Соня.

– Тогда муж важнее работы, найдёшь себе другую работу. Ты же педагог по образованию. Но пока ещё ничего не случилось и не паникуй раньше времени. Серёже тоже пока ничего не рассказывай.

Но Соня подумала: «Это трагедия, потерять такую работу, моя зарплата в два раза больше, чем у учительницы начальных классов. А у меня специальность как раз такая». Но вслух она свои мысли не высказала, ведь действительно, ещё ничего не случилось.

На фото здание ресторана в Данилове. Он на втором этаже, а на первом магазин. Это здание принадлежало до 1918 года купцу Мосаинову

Фотография взята из интернета. Её вместе с другими подобными снимками показал музей Данилова

Но на работе Вячеслав Никифорович продолжил оказывать внимание Соне. Он сидел рядом с ней за письменным столом и делал вид, что что-то проверяет, а сам то и дело, как бы невзначай, брал её за руку, или обнимал за плечи. Другие служащие в кабинете всё это заметили и постоянно наблюдали за этой парой. А Соня чувствовала себя, как не в своей тарелке. Она то белела, то краснела. И всё же, при всей трагичности положения, ей это нравилось, она хотела, чтобы Вячеслав Никифорович обратил на неё внимание, и это получилось. У неё уже был такой опыт с Серёжей. Ещё на Тониной свадьбе она влюбилась в него и очень захотела выйти за него замуж. Видимо, мысли у людей материальны, и если человек очень что-то захочет, то это зачастую сбывается.

Между делом Соколов поинтересовался:

– Вячеслав Никифорович, а вы, когда собираетесь заканчивать ревизию?

– В конце этой недели, то есть в субботу, – ответил тот, и стал собираться на обед. Соне он опять предложил составить ему компанию, и Соня согласилась. По дороге в ресторан она вдруг спросила:

– А у вас есть семья, жена, дети?

– Жена два года назад умерла, – сухо ответил он. – А что, хотите стать моей женой?

Соня не ожидала такого вопроса. В нём заключалось предложение выйти за него замуж, и в тоже время, как-то не романтично и с подстраховкой. От этого вопроса она сконфузилась и покраснела:

– Что вы, я не имела этого в виду, а просто поинтересовалась. К тому же я замужем и люблю своего мужа.

– Я знаю, так бывает, – сказал он, – если человек думает, что любит, но вдруг встречает другого человека, и вся любовь переключается на него. Я чувствую, что вы тоже, питаете ко мне хотя бы симпатию. Но мне вы очень нравитесь и с каждым днём всё больше.

Его признание уже переходило всякие границы приличия. Соня, конечно, ожидала такой поворот событий, но всё равно была очень насторожена. Она взяла с собой, на всякий случай, три рубля из заначки, о которой Серёжа и свекровь не знали.

В ресторане она посмотрела меню, выбрала что подешевле, и сделала заказ сама. А когда официантка спросила расчёт, то подала ей деньги. И тут Вячеслав Никифорович громко запротестовал:

– Дама со мной, я сам за неё заплачу!

Соня от неожиданности молча села и опустила голову. В зале ресторана она заметила знакомые лица, среди которых был Константин Фураев. Все присутствующие посмотрели с любопытством в их сторону, но потом продолжили жевать и разговаривать между собой.

– Софья Семёновна, позвольте объясниться, – уже тихо произнёс он, когда отдал деньги официантке.

– Я очень одинок, поэтому делаю глупости и прошу меня извинить. Однако, как порядочный человек, раз уж вас пригласил со мной пообедать, то обязан за вас заплатить.

Соня смотрела на него грустными глазами и молча слушала.

– Вы не стесняйтесь, кушайте, – говорил он миролюбиво. – Вы меня, конечно, плохо знаете, я хороший человек, уверяю вас. Если бы вы смогли стать моей женой, то убедились бы в этом.

– Но вы же знаете, что это невозможно, – сказала Соня и зачерпнула ложкой суп. Она очень хотела есть, потому что с утра не позавтракала. «Пускай считает меня бестактной, но я буду кушать», – решила она. Соня почти всю ночь не спала, всё думала про её взаимоотношения с Зубеевым. Ей было жалко его, и она не хотела его обижать, грубо отталкивать. Она решила действовать тактично до конца.

Пока она ела суп, Вячеслав Никифорович продолжал говорить:

– Я расскажу вам немного о себе. Родители мои были из купеческого рода; мать племянница купца Вахрамеева – известного в Ярославле, мамины родители рано умерли, и её воспитывал сам Вахрамеев в своей семье. Отец мой получил в наследство от своих родителей небольшой магазин в Ярославле, а в 1926 году этот магазин отобрали и отца посадили в тюрьму, где он вскоре умер. Моя жена была из бедного дворянского рода Кулагиных. Она умерла от туберкулёза, а я остался вдвоём с дочкой, которая уже взрослая и живёт со мной. Вот, вкратце моя история. Если вас что-то интересует – можете спрашивать.

Соня доела суп, и для приличия спросила, хотя ей это было не важно: «А где вы учились?»

– Я окончил Демидовский лицей в Ярославле, – пояснил Вячеслав Никифорович, и принялся за порцию мяса «по-грузински». На первое он ничего не заказал.

Наконец, наступила суббота, последний день ревизии. Вячеслав Никифорович с утра ознакомил заведующего райфо с результатами проверки, и Соня надеялась, что он ничего не отметит в акте про её ошибки. Потом оказалось, что ревизия не полностью закончилась и продолжится до понедельника. Зубеев, видимо, специально сделал такую отсрочку, потому что назначил Соне встречу в воскресение. Он очень уговаривал её прийти к одиннадцати часам в гостиницу, где он жил и обещал ей приятный сюрприз.

«Что за сюрприз? – ломала она голову, – может, что-то не приличное? Ну, я тоже сделаю ему сюрприз, возьму с собой детей». И вот, наступило воскресение.

Серёже она ничего про свидание не говорила. Думала, что может не пойдёт, если все неотложные домашние дела сделать не успеет. Но всё успела. Сказала свекрови, что возьмёт с собой детей на рынок, надо посмотреть, что там продают. Серёжа колол дрова возле сарая, и не видел, как она ушла.

Сашу с Вовой она посадила в санки, а Коля ей помогал их везти. Снег таял, и деревянные санки во многих местах скользили плохо, особенно там, где валялись клочки сена и всякий мусор.

Гостиница находилась на рыночной площади. Там совсем было тяжело тащить санки, потому что толпы людей смешали ногами снег с грязью.

– Дети, слезайте с санок, пойдёмте ножками, – стала она снимать с санок Сашу и Вову. – Вы уже большие, двадцать шестого апреля вам уже будет два года.

Возле дверей гостиницы Соня увидела, среди людей, Вячеслава Никифоровича, в его шляпе и в пальто с каракулевым воротником. Он не сразу заметил её, а смотрел куда-то мимо, видимо не ожидал, что она придёт с детьми.

От неожиданности, не здороваясь, он спросил:

– Это ваши дети?

– Конечно, мои, – ответила она.

Зубеев сначала смутился, а затем с расстроенным видом предложил:

– Тогда уж пойдёмте все вместе ко мне в номер есть мороженое. Это и будет мой сюрприз.

Соня была удивлена – откуда у него мороженое, и он объяснил, что звонил по телефону дочери, чтобы она привезла ему мороженицу в Данилов.