Читать книгу Пирамида преступных желаний - Сергей Усков, Сергей Николаевич Усков - Страница 5

…Внезапно Витамин пробудился и резко расширил глаза, словно хотел воочию узреть ускользающий сон. Обрывочные видения были слишком яркими, чтобы посчитать их за сон, и слишком необычными, чтобы быть реальностью. Стоило прикрыть глаза и уступить место как будто благодатному сну, как из неведомых тайников уставшего мозга вылезали дремучие химеры, ширились и проказили, стирая грани времени и переводя кошмар в реальное измерение. Когда это им удавалась, Витамин вскакивал с неистовым желанием запомнить и связать воедино живые картины, где только что был. Уяснить суть замысловатого действия и отчетливо понять: он-то тут причем, что вообще это значит и, путаясь в мыслях, снова забывался коротким лихорадочным сном.

Витамин подумывал: в самом деле, не болезнь ли это? – чудная, непонятная, изымающая радость из жизни болезнь, которая вселяет усиливающуюся тревогу, скуку и злость, страх перед сном. И вся эта хмурая команда негатива будто призвана поочередно терзать чернеющую душу и стягивать удавкой горло. Ему не вырваться ещё потому, что здесь само слово свобода взято под запрет.

Колония строгого режима. Сибирь. Тайга. Крохотный клочок земли охраняется ротой откормленных солдат полевой жандармерии и огражден прочным бетонным забором. Электронная система охраны, размещенная по обе стороны бетонного забора, или иначе – основного ограждения, делает невозможным преодолеть рубежи охраны незамеченным.

По обе стороны от основного ограждения одинаковые широкие контрольно-следовые полосы: внутренняя и внешняя. Внутренняя контрольно-следовая полоса заполнена сплошным объемным потоком радиоволн, которые испускают и принимают радиолучевые датчики.

Если червяком проползти к основному ограждению, то там караулят еще пара хитроумных технических устройств. Первое – инфракрасный тонкий, словно растяжка, луч, который невозможно не прервать, влезая на забор. Второе – козырек забора, сделанный из нескольких рядов натянутой проволоки, или точнее оголенных проводов, с низким калиброванным напряжением. При касании проводов козырька меняется их электрическая емкость и срабатывает сигнал тревоги, также как и при прерывании радиолучевых и инфракрасных датчиков. По громкой связи объявляется общая тревога. Настораживается охранник на вышке и готовит автомат к бою; выбегает группа захвата. Как только беглец преодолеет основное ограждение и попадёт на внешнюю контрольно-следовую полосу, охранник обязан открыть огонь на поражение.

Пусть у солдатика заклинит автомат Калашникова или беглецу удастся как в затяжном прыжке с батутом перелететь внутреннюю контрольно-следовую полосу с основным ограждением и перескочить внешнюю контрольно-следовую полосу.

Здесь неприступным бастионом стоят два изощренные инженерные сооружения. Первое мило наречено «Кактус»; второе – «Шиповник». Тот, который «Кактус» – колючка в человеческий рост, по его ощетинившейся проволоке пропущен особый импульсный электрический ток – он не убивает, но отшвыривает сумевшего приблизиться к опасной колючке на расстоянии локтя.

Если подкупить часового-оператора инженерно-технических средств охраны, и он отключит на несколько минут электропитание «Кактуса», перемахнуть эту колючку можно в два счета. Останется «Шиповник» – это пяти-(а местами и семи)-метровое в высоту заграждение из металлоконструкций, по которому в несколько рядов по всей высоте развешаны мотки тонкой проволоки – в них беглец запутывается, как муха в паутине, с каждым движением он будет стягивать к себе новые и новые витки проволоки.

Потом в вразвалочку подойдут солдаты. Хохоча и гогоча, баграми сдвинут проволоку, клещами срежут ее, извлекут бедолагу-беглеца и пинками водворят на место.

Есть соблазн сделать подкоп под основное ограждение, как в известном фильме «Побег из Шоушенка». Ширина всей полосы заградительных сооружений 15 метров, добавить сюда метров двести-триста от начала подкопа. Получится немного, учитывая срок заключения в десять лет. Однако, по всему периметру основного ограждения установлены акустические датчики подслушивающей охранной системы. Головной прибор поочередно включает датчики и проверяет наличие акустических сигналов (опрашивает!).

Сооружая подземный ход, заключенный, безусловно, выйдет в прослушиваемую зону. Прибор выдаст сигнал тревоги и укажет на подозрительный участок. Часовой-оператор надевает наушники и прослушивает сигналы с тревожного датчика, установленного на периметре охраняемого объекта. Он без труда различит звуки вгрызающиеся в грунт лопаты. Далее как писанному: из караула прибудет группа захвата со злющими овчарками.

Одни «цветы» на полосе препятствий: радиолучевые датчики – «Пион»; инфракрасные —«Мак»; колючка – «Кактус» и «Шиповник» противоподкопная система – «Подснежник». Поэтому-то Витамин и не любил обыкновенные цветы. Устройство охраняемого периметра Витамин давным-давно выведал у подкормленного прапорщика. Сам поднимался на смотровую вышку с внутренней стороны охраняемого периметра, на которой несет дозор добровольный часовой – зык-вертухай, активист СПП (службы правопорядка колонии). Витамин всматривался в широкие контрольно-следовые полосы по обе стороны бетонного забора, на неприметные электронные датчики, на устрашающий «Кактус» и неприступный «Шиповник», на соседнюю через основное ограждение вышку, где с сонным и тупым лицом перетаптывался молоденький солдатик с автоматом на плече.

Витамин знал, что к автомату два магазина по десять патронов в каждом, и что один патрон уже под курком. Пока солдатик будет всаживать свои двадцать патронов по движущейся цели, к нему на подмогу в считанные минуты прибудет резервная группа во главе с сержантом-мордоворотом. Витамин давно убедился, что преодолеть охранную зону колонии строгого режима невозможно.

Теперь он поднимался на вышку зыка-вертухая, чтобы всколыхнуть себя невнятным волнением от показавшихся просторов, освежить бледные щеки ароматным и свежим ветерком. Вглядываясь вдаль, все-таки, отмечал для себя: так ли бдительно несет службу часовой, хорошо ли вспахана и проборонена контрольно-следовая полоса.

Именно в эту отсидку вдруг потребовалось срочно и очень аккуратно переместиться на волю, в гражданское общество, и не дать уплыть в чужие руки своему немалому капиталу. Здесь в зоне, как в некоем профилактории для заслуженных воров, было достаточно уединения, чтобы отдохнуть и обдумать ситуацию, чреватую нехорошими последствиями. Витамин понял каким образом его жестоко и злорадно кинули, оттерли ноги и отшвырнули за ненадобностью. Верный Минееч регулярно пересылал весточки; он, как мог, отслеживал ситуацию в городе по интересам хозяина.

Из полученной информации Витамин окончательно убедился: его посчитали за отработанный материал, поэтому-то и состряпано дельце, засудили и бросили гнить на тюремные нары. Те, кому он принес несметный капитал, и те, которых провел смотрящими в созданную на его деньги мощную корпорацию, просто-напросто предали, отказались от устных договоренностей. И вся их милость в том, что не убили, а лишь убрали с глаз долой в железную клетку. Так разбогатевшие детки чураются чумазых родителей.

Витамин прошел в крохотный кабинет в казенном доме, именуемым отрядом, сел за письменный стол, раскрыл толстый обшарпанный журнал, названный почему-то «Амбарная книга». Каждое утро в журнале делал запись относительно состояния вверенного хозяйства.

На нем была черная отутюженная униформа осужденного. Ворот куртки расстегнут, и виднелась белейшая сорочка.

– Зайка! – крикнул Витамин.

Мигом отворилась дверь, и на пороге появился верткий юркий паренек (шнырь отряда). Услужливо выгнув спину, он подал голову вперед, так что большие уши готовы уловить малейшее движение губ, а смазливые глазенки жадно прилепились угодливым взглядом к всесильному хозяину этого отряда осужденных.

– Завари-ка чай. Возьми английского «Ахмад», и сделай так, чтобы свет чая был слегка вишневым.

– Будь сделано.

– Да постой не убегай. Быстрый какой! Я же не все сказал. Возьми у безногого шоколад, у косого – курево. Да кликни еще Антона. Теперь иди.

В предвкушении ароматного крепчайшего чая бледное лицо Витамина слегка порозовело. Зайка вскоре принес кружку божественного напитка и сладости на подносе, поставил его на стол перед Витамином, сам притулился на стульчике чуть поодаль. Вскоре пришёл и Антон.

– Усаживайся, Антон, удобнее. Буду байки говорить… Как сказал один наш поэт: «У меня у закона дом готов всегда, кружка чая крутого – и не надо вина!» – с удовольствием негромко продекламировал Витамин. – Хорошо сказано! Знаешь ли ты, Зайка, чьи это строки? Нет? Да и я не знаю. В нашем славном воровском мире всяк делает по мере возможностей, не требуя почестей и званий. Испокон веков у нас есть, кому слагать стихи и песни, копить и толковать житейские мудрости, отшлифовывать свои незыблемые законы. Женщин мы не любим – мы их просто используем (здесь Витамин осекся: как внезапная вспышка света в памяти замаячил образ великолепной Алисы, того самого бухгалтера-экономиста, кому передал финансовые дела)… Фу-ты, мерещится всякое! Ну, так вот, скорее всего наш бог – Сатана, хотя мы от него открещиваемся и идем в церковь ставить свечи, дабы единый и великий Бог Савоаф призрел наши души. Но потом мы снова идем исполнять наш воровской закон, такой простой и понятный, что не надо типографий и тьму продажных юристов. Поверь, Зайка, а ты слушай Антон, мы никого не затягиваем, не привлекаем, не выискиваем.

Наоборот, мы делаем отбор, отсев из бессчетной толпы приходящих. Вот здесь, в зоне, когда человече как стекло, сортируем прибывающих и вкусивших запретной жизни. Сначала они, что по перваку в зоне, проходят прописку. Тебе повезло, что вместе шли по этапу. Я тебя приметил и взял под себя. Попади ты в обычный отряд – ох, и туго тебе пришлось бы. Прилюдно определили бы твою масть. У меня в отряде этого не делается: отряд инвалидов, здесь уродство всеобщее, многое прощается. У меня здесь другие порядки, У меня прописка – это иметь физический дефект. В других же отрядах прописка – суровое испытание. Вот слушай, как может это делаться. Допустим, заводят базар: то да се, чем можешь удивить, потешить, обвинительный приговор твой прочитают (ты сразу его должен дать). И так дружелюбно поначалу будут обходится, по-человечьи, значит. Как тот заболтается донельзя, у него неожиданно могут спросить, например: «Че кореш, космонавтом не хотел бы ты быть?» Это, к примеру… Скажешь «нет» – тогда почему нет? «Неужто трухнул? Трусливая у тебя начинка получается. Кем же ты у нас в отряде будешь? Давай-ка сразу штаны сымай, мы очко твое проверим. Уж поди оно на гражданке разворочено?! Тогда западло нам с тобой рядом сидеть»… А тот, кто с полуслова понимает, к чему клонят, скажет, дескать, хотел как же! – да вспотел, что-то не срослось в хотелке. «А ну, попробуем узнать, почему не срослось. Залазь на третий ярус коек. (А на полу, прямо под ним, разложат шахматную доску с крупными острыми фигурами.) Прыгай плашмя, ведь у космонавтов бывают и твердые посадки». Если сдрейфишь и не спрыгнешь – место твое на шконке.

Могут и по-другому расколоть. Какой-нибудь ухарь, такой весь крутой, начнет о себе полоскать: «Я, мол, да я, порву любого, и на третий ярус заподло мне лезть». Тогда его подведут к двери, за которой стоит наш человек и держит просунутый в щель нож, лезвием к нам. Прописанту говорят: «Можешь со всего маху ударить по острию ножа, испытаешь так судьбу». Если, не раздумывая жахнешь кулачищем по ножу, упреждая дают незаметный сигнал, и за дверьми успевают убрать нож. А могут и не дать сигнала, нож не уберется – тогда, представляешь, что из твоего кулака будут. И таких способов десятки. На вольнице иные соберутся стаей, кичут из себя блатных – натуральная шелуха на поверку, опустить их можно самым простым способом.

То есть ты понял, способов прописки уйма, и смысл их всех сводится к одному: узнать какая суть, закваска у прописанта, соответственно ей он и получает масть. Я вот Зайку уберег и сам дал ему масть. Шнырь – это не так уж и плохо, это всегда теплое местечко. Правда, по совместительству Зайка еще и защеканец для избранных, и для него это скорее достоинство и гарантия безопасности, он и делает это с удовольствием, пожалуй, на вольнице тоже этим бы занимался, склонен, как сейчас говорят, однозначно к нетрадиционному сексу, если сказать культурно. Зайке с его статьей, хорошеньким личиком и пухлой попкой оказаться в обычном отряде где-нибудь в зоне общего режима, так же чревато как красной девице очутиться в пьяном кабаке. Статья у тебя, Зайка, паршивая, 117-я, соучастие в групповом изнасиловании несовершеннолетней. Даже, если всего лишь остановился поглазеть, выйдя вечерком на улицу, как знакомые ребята тискают голую девчонку на лавке в кустах у подъезда дома.

Зачем ты, Зайка, подошел и разглядывал личико юной шлюшки, что в этом личике может заинтересовать? Узнать хотел из какого она класса? Но девчонка, окривевшая или от пива или от косяка, увидела склоненное твое лицо, конечно, посчитала, что и ты встал в очередь за халявским удовольствием. Возможно, она испугалась, или передохнуть ей не давали – домой приковыляла пьянющей, растрепанной, изрядно накачанной спермой. Родителям, устроившим допрос, соврала, что изнасиловали, не соображая – что и делает, что хотела того же, но не так.

Назвала в числе соучастников и тебя. Так было? Так! За все надо отвечать, Зайка. Чуть сделаешь не так, всё вкривь да вкось пойдёт. Тебе подфартило, что к нам попал на строгач. В зоне общего режима кто сидит? Хулиганье, подонки-недомерки и недоделки, шушера короче. Там тебя определенно заклевали бы, сутками только раком и стоял бы. Из твоего очка сделали бы сборник спермы, а сколько бы членов пришлось отсосать! Или иначе нужно было тебе кого-нибудь порезать, причем сразу при первой попытке опустить. Здесь у меня ты в цене, как валютный мальчик. И более того, поучаю тебя еще уму-разуму.

Перво-наперво запомни: продолжай внимательно читать уголовный кодекс и комментарии к нему от корки до корки – это для тебя лучшая страшилка. Никогда больше по неосознанке не попадайся. Всегда знай, чего хочешь и бойся, как страшной кары еще раз оказаться у нас. Тебе никогда не стать настоящим вором. Будешь освобождаться – никому не давай адреса; на вольнице найди какую-нибудь работу, чтобы хоть немного нравилась и вкалывай до седьмого пота – так мало-помалу денежки заведутся и сотрется из памяти как по собственной дурости попал в зону и где обслуживал лучших воров. Глядишь, со временем и бабенку подберешь, и детки пойдут – это лучше, чем петушиться на гражданке…

У тебя Зайка отца не было, у тебя Антон не было, и у меня не было – это одно у нас общее. У нас к этому миру особый счет. Но не все могут потребовать оплатить этот счёт по полной мере. – Витамин взглянул на часы. – Так ребятки, сейчас подойдут двое важных дядек, так что ты, Антон, допивай чай и пока в отряд – я позову, когда понадобишься. Ты, Зайка, встретишь их и проведешь ко мне. Угощеньеце подготовь: бутылочку коньяка «Херсонес»… армянский, говоришь, есть? Неси крымский – они его предпочитают; бутерброды сделай с красной икоркой, чтобы на маслице зерна лежали в один слой как алый бусинки, колбаски салями возьми и нарежь потоньше. Лимон не забудь также нарезать…