Читать книгу Фёдор Достоевский. Идиот. Рецензия - Сергей Овчинников - Страница 4

Дмитрий Быков на своем сайте БыковФМ отвечает на вопрос: Где в «Идиоте» Достоевского говорилось о растлении Тоцким Настасьи Филипповны?

Похоже, Дмитрий Львович тоже невнимательно читал, а может подзабыл. Он почему-то апеллирует совершенно к иному, более завуалированному, контексту и делает предположение, что более рткровенно в ту пору Достоевский вряд ли мог себе позволить высказаться.

Ну что ж мы знаем теперь, что мог и высказался вполне прозрачно и для девятнадцатого, и для двадцать первого.

Ну так вот, возвращаясь к претендентам на падшую, но такую, видимо, зовущую и желанную Настасью Филипповну – мне напоминают: интеллектуально состоятельную и образованную, да-с к ним неожиданно присоединяется и князь Мышкин. И происходит это, как мы понимаем, прямо в первой части в момент, когда Гаврила Ардалионович (Ганя) показывает портрет генералу Епанчину. Фёдор Михайлович решает нам продемонстрировать т.с. le coup de foudre, ну или любовь с первого взгляда.

В данном случае, князь попросту втрескался в портрет, то есть, ещё не познакомившись с объектом чувств воочию.

Чем ещё примечательна первая часть романа, так это тем, что мы практически неотрывно следуем за главным героем в течение всего одного ноябрьского дня. Действие не прерывается, хотя снабжается предысториями, которые вкраиваются на манер пересказов. Вот здесь я бы предпочел флешбэки конечно, то есть, чтобы не пересказом, но само действие изнутри с диалогами, взглядами, задником и прочая. Роман бы тогда, по-видимому, стал многотомным. Но зато возможно было бы меньше тех, у кого "слишком быстро закончился Достоевский".

Я пока себя к таковым не отношу. Ну, похоже, начинаю их понимать.

Финальная (ну и центральная, чего уж) сцена первой части романа также многолюдна. Князь является незванным (но крайне желанным) гостем на день рождения Настасьи Филипповны. Его, так сказать, влечёт.

Интересно, что при всей обстоятельности текста автор не даёт исчерпывающего толкования мотивации героя к подобному поступку. Мотив в данном случае выступает, как основная пружина и притягательная сила истории. Я вроде бы и догадываюсь, но кто его знает, чем там Фёдор Михайлович наделит ещё своего героя. Не произойдет ли неожиданной трансформации юродивого в рокового лирического героя прямо в ыилюнаое первой части?

Кстати, крайне интересна трансформация князя в целом в романе – послежу!

Что же происходит в этой сцене. Говорят, из всех азартных игр Достоевский предпочитал просаживать гонорары в рулетку. Однако, в финале первой части он ловко и даже, наверное, мастерски, тасует колоду с персонажами. Делает он это ярко и красочно. Чего стоит один только эпизод с бросанием пачки ассигнаций в камин. Сто тысяч, между прочим!

Известно, что Н.В. Гоголь где-то всего сорока годами ранее снимал квартиру за двадцать пять рублей в месяц, а купить, говорят, можно было тысяч за десять. Сейчас в СПБ за десять миллионов квартиру не купишь, по крайней мере в тех его районах, которые ещё можно идентифицировать как Санкт-Петербург. Хотя при более широком толковании и при желании можно уложиться в десятку.

Мда, но Гоголь бы такую не снял.

Да, характеры в этой сцене получают новое раскрытие и прочтение. Автор, как мы уже заметили, ни на йоту не собирается ничего и никого упрощать.

Больше всех, вероятно, достается князю. Достается тут и в прямом, и переносном. В какой-то миг мне показалось было, что библейский лик уже подвергнется серьезной корректировке. Действительно герой будто поддается всеобщему помешательству на почве вожделения к Настасье Филипповне.

Мне здесь тоже как-то многовато показалось этой всеобщей тяги. Ведь помимо назначенных автором претендентов на яркую сексуальность (хоть и с чужих слов) героини прочие мужские персонажи звучат вполне согласно, то есть явно сочувствуют. А щначит как минимум тоже бы непрочь вкусить запретного плода. Или, пользуясь лексикой Фёдора Михайловича, "даже охотно".

На фоне сих многослойных переживаний даже я начинаю что-то чувствовать. Но уже по отношению к автору. До сих пор, видимо это носило некий заочный характер, может быть, предчувствия. А теперь вот оно просыпается. Скажете, ах, в Достоевского так легко влюбиться – втрескаться, как Мышкин в Н.Ф. Но я же в самом деле не хрупкая барышня какая-нибудь. Хотя, тут мне кажется половозрастные характеристики вряд ли что-то значат. Так что, как чуть позже сказал один поэт: "Да будь я и негр преклонных годов".