Читать книгу Кто-то здесь, а кто-то там… Из истории Нижегородского края - Сергей Павлович Степанов-Прошельцев - Страница 12

Убийцу Михаила Лермонтова Николая Мартынова прокляли с того самого дня, как стало известно о его дуэли с поэтом. Что только ни писали о нём: бездарь, графоман, невежа, слепое орудие в руках судьбы тех, кто ненавидел Михаила Лермонтова… Но так ли это? Я вовсе не пытаюсь оправдать Мартынова, но то, что случилось на горе Машук под Пятигорском, требует тщательного анализа. Его пока нет. Все то, что было рассказано об этой дуэли и о взаимоотношениях Лермонтова и Мартынова и в досоветское, и в советское время, и потом, к сожалению, недостоверно.

Папаша любил цыпочек

Он родился в богатой и знатной семье. На момент появления Николая Мартынова на свет его отцу, Соломону Михайловичу, исполнилось 36 лет, он был отставным полковником. Старшая сестра отца, Дарья Михайловна постриглась в монахини и была игуменьей в Нижегородском Крестовоздвиженском монастыре. Всего в семье Соломона Михайловича и Елизаветы Михайловны было семеро детей – Николай, Михаил, Наталья, Екатерина, Дмитрий, Юлия и Елизавета.

Соломон Михайлович имел огромную усадьбу в Нижнем Новгороде с парком, выходившим на берег Волги. Эта улица получила название Мартыновской и пересекала нынешнюю Верхнюю Печерскую. Здесь впервые в городе были устроены так называемые «висячие сады Семирамиды», которые спускались террасами до второго этажа барского дома, а ниже, на склоне оврага, росли остриженные, как пудели, деревья сада «англицкого».

Мартынов-старший был человеком с большими причудами. Увлёкся, например, разведением цыплят при помощи инкубатора. Уже повзрослевшие, они бродили всюду, где вздумается, однако прислуга не смела их прогонять – куры для помещика были священными птицами, на которых он едва ли не молился.

Ещё одним «пунктиком» стали для Соломона Михайловича крохотные собачки – левретки. Он полюбил их одновременно с «чудесами в перьях», как называли инкубаторских детенышей его дворовые. Но левретки никак не могли поладить со своими конкурентами-курами: душили их, ощипывали и кусали.

Надо сказать, что, несмотря на свои причуды, Мартынов-старший пользовался в городе немалым авторитетом: он не отличался скупостью, занимался благотворительностью. Накануне своей смерти в 1839 году даже передал свою усадьбу под городскую больницу. Правда, есть и другая версия: он якобы продал её городу, получив за это большие деньги. Но как бы ни было, больница на протяжении более сотни лет называлась Мартыновской. Мать Николая Мартынова умерла в 1851 году.

Кто кому завидовал?

При такой любви к левреткам и желторотикам уделять внимание детям было некогда. Воспитанием Николеньки, как и его сестёр и братьев, занимались гувернёры, а потом он поступил в юнкерскую школу. Здесь и встретился со своей будущей жертвой. В этой школе учился, кстати, и старший брат Николая, Михаил.

С Николаем Лермонтов сблизился. Когда в ноябре 1832 года юный Мишель упал с лошади и сломал ногу, в госпиталь к нему наведывался не кто иной, как Николай Мартынов.

Тогда, в 1832 году, ничто не предвещало бурного варианта развития событий спустя почти десятилетие. Как вспоминали однокашники, оба Мартыновых и Лермонтов увлекались фехтованием на эспадронах, причем Николай Мартынов частенько побеждал.

Михаил Юрьевич, как писала в своих воспоминаниях кузина поэта Вера Анненкова-Бухарина, «мне совсем не понравился. У него был злой и угрюмый вид, его небольшие черные глаза сверкали мрачным огнем, взгляд был таким же недобрым, как и улыбка. Он был мал ростом, коренаст и некрасив, но не так изысканно и очаровательно некрасив, как Пушкин, а некрасив очень грубо и несколько даже неблагородно… Он был желчным и нервным и имел вид злого ребенка, избалованного, наполненного собой, упрямого и неприятного до последней степени» (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников, Москва, издательство «Художественная литература, 1989).

И ещё одна цитата из воспоминаний Анненковой-Бухариной: «У него было болезненное самолюбие, которое причиняло ему живейшие страдания. Я думаю, что он не мог успокоиться оттого, что не был красив, пленителен, элегантен. Это составляло его несчастие. Душа поэта плохо чувствовала себя в небольшой коренастой фигуре карлика» (там же).

Не хотелось бы это комментировать, но кто кому завидовал – Мартынов Лермонтову или наоборот – тут, между прочим, большой вопросительный знак. Мартынов был хорош собой, имел успех у женщин, стремительно продвигался по служебной лестнице – в 1840 году он вышел в отставку в чине майора, Лермонтов же был поручиком, но приобрел всероссийскую славу литератора.

Они знали друг друга с детства

Как-то странно, но многочисленные биографы поэта не обратили внимания на то, что Лермонтов и Мартынов, скорее всего, знали друг друга с раннего детства. Еще одна усадьба Мартыновых находилась всего в 50 верстах от Тархан, рядом с Нижнеломовским монастырём, на территории нынешней Пензенской области. Здесь жили знакомые бабушки Лермонтова, Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, которая воспитывала внука после смерти его матери – та умерла в 1818 году от сухотки спинного мозга. И бабушка не раз привозила сюда маленького Мишу, который был на год старше Николая Мартынова. На лето приезжали сюда и Мартыновы из Нижнего Новгорода. Трудно предположить, что помещики, жившие по соседству, не знали и не навещали друг друга. В чудом сохранившейся книге «Ложный Петр III, или Жизнь, характер и злодеяния бунтовщика Емельки Пугачёва», изданной в вольной типографии Федора Любия в 1809 году, я нашел такие строки: «Потомки Киреевых, Мансыровых и Мартыновых (то есть, помещиков, чьи усадьбы располагались поблизости, – С.С.-П.) связаны с Арсеньевыми дальними родственными узами».

Но было, скорее всего, ещё одно обстоятельство, о котором долгое время даже упоминать не дозволялось.

Имела ли место юнкерская «голубизна»?

За что отчислили Лермонтова из Московского университета, где он проучился почти два года, не совсем понятно. Знаменитый лермонтовед Ираклий Андронников утверждал однозначно: будущего поэта исключили за вольнодумство. Ссылался он на сомнительное свидетельство, которое вот уже полвека никто не может найти в архивах. Но как раз в вольнодумстве Лермонтов и не замечался. Он, правда, участвовал в одной общей студенческой выходке, когда слушатели двух отделений, собравшись на лекцию профессора Малова, так шумели, что лекция была сорвана. Но тогда за это карцером наказали только Александра Герцена и Андрея Оболенского. Официальная же формулировка отчисления Лермонтова – «согласно поданному прошению» – весьма расплывчата. Белинского исключили несколько позже именно «за вольномыслие». Тут все яснее ясного.

П. Ф. Вистенгоф, который учился вместе с поэтом, в своих воспоминаниях называет другую причину отчисления: «Однообразно тянулась жизнь наша в стенах университета. К девяти часам утра мы собирались в нашу аудиторию слушать монотонные, бессодержательные лекции бесцветных профессоров наших: Победоносцева, Гастева, Оболенского, Геринга, Кубарева, Малова, Василевского, протоиерея Терновского. В два часа пополудни мы расходились по домам… Любили повеселиться… Рассеянная светская жизнь в продолжение года не осталась бесследною. Многие из нас не были подготовлены для сдачи экзаменов. Нравственное и догматическое богословие, а также греческий и латинский языки подкосили нас. Панин и Голохвастов, присутствуя на экзаменах, злорадствовали нашей неудаче. Последствием этого было то, что нас оставили на первом курсе на другой год; в этом числе был и студент Лермонтов. Самолюбие его было уязвлено. С негодованием покинул он Московский университет навсегда, отзываясь о профессорах, как о людях отсталых, глупых, бездарных, устарелых, как равно и о тогдашней университетской нелепой администрации» (Очерки московской жизни. Сборник воспоминаний, Москва, издательский дом «Тончи», 2007).

Но это как-то не убеждает. Вистенгоф был знаком с Лермонтовым шапочно, мог и ошибиться. Известно, что поэт перевёлся с одного отделения на другое, но никаких документов об его оставлении на второй год нет.

Есть ещё одна версия. Якобы в списке студентов напротив его фамилии появилась запись: «Посоветовано уйти». И Лермонтов написал прошение и подчинился. Но в силу каких причин появилась такая запись? История с Маловым за год уже забылась, профессор ушёл в отставку. Да и трудно представить взрывчатого поэта в роли смиренного исполнителя – он бы наверняка устроил скандал по этому поводу.

Загадка состоит и в том, что в 1832 году Лермонтова не приняли в Петербургский университет. По всем биографиям поэта кочует примерно такая фраза: «ему отказались засчитать два года, проведённых в Московском университете, предложив поступить снова на 1-й курс. Лермонтова такое долгое студенчество не устраивало». Но при этом – никаких ссылок. Почему? Ответа нет. А почему его не допускали на великосветские тусовки? Почему он люто ненавидел знать, а она – его? Ведь он принадлежал к этому кругу, и в то же время был как бы из касты неприкасаемых. Тайна. Может быть, в советское время из архивов тщательно вычищено всё, что так или иначе могло опорочить имя поэта?

Что ещё оставалось Лермонтову? Только поступить в юнкерскую школу», которая считалась одним из худших учебных заведений. И опять вопрос. Почему именно туда? Почему не в престижный Пажеский корпус, не в Морской кадетский корпус? Предки Лермонтова были потомственными дворянами, дорога туда ему вроде бы была открыть.

Но, похоже, возникли какие-то проблемы. Даже в юнкерскую школу (она официально называлась Школа гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров) Лермонтов устроился только благодаря протекции начальника штаба войск Кавказской линии Павла Петрова, родственника Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, бабушки поэта.

Пытаясь разгадать эту загадку, литературовед Александр Познанский из Йельского университета выдвинул неожиданную версию. В 1976 году в США в альманахе «Russian Literature Triguarterly» была опубликована подборка весьма откровенных стихотворений, которые приписывались перу Лермонтова. Это якобы подтверждал и компьютерный анализ текста, сделанный позже. И Познанский в своей монографии «Демоны и отроки» (она выпущена в 1999 году в московском издательстве «Глагол») заключает: великий русский поэт страдал так называемым латентным гомосексуализмом, породившем многие психологические комплексы. Его любовные стихи посвящены не женщинам, а мужчинам, прежде всего, однокашникам по юнкерской школе Михаилу Сабурову и Петру Тизенгаузену. В качестве доказательств Познанский приводит отрывки писем, адресованных Сабурову и Александру Бартеневу. Последний, кстати, явно намекал на близкие отношения Михаила Юрьевича и Мартынова. Мартынов, по его мнению, вызвал Лермонтова на дуэль потому, что ревновал его к женщинам вообще, а Лермонтов ухлестывал за ними только для видимости. И, откровенно говоря, они нередко бросали его (может быть, узнавали о его противоестественных увлечениях?), или же он сам неожиданно оставлял объект своего поклонения.

Книга Познанского вызвала шок и яростные нападки литературоведов. Они не могли смириться с тем, что в число уже документально подтвержденных гомосексуалистов, таких, как Оскар Уальд, попадает ещё один великий гений. Увы, мертвые за себя заступиться не могут.

В звании поэта отказано

Мартынова, как правило, называют рифмоплётом. Но стихи его в советское время не цитировались, хотя за всю свою жизнь он написал десятка два стихотворений и поэму. Они действительно не выдерживают никакого сравнения с тем, что вывело на бумаге перо Лермонтова. Но кто может сравниться с гением? А Мартынов, если бы его публиковали, наверное, мог занять место в ряду таких полузабытых стихотворцев первой половины позапрошлого века, как, скажем, Петр Плетнёв или Павел Катенин. Впрочем, Мартынов, похоже, и не видел себя в роли поэта, поскольку ни одно из его творений не является законченным. Но вместе с тем встречаются добротно скроенные строки. Вот как он писал, например, о параде:

Вся амуниция с иголки,

У лошадей надменный вид,

И от хвоста до самой холки

Шерсть одинаково блестит… (Попов О. П. Чего хочет «жалкий человек»: Опыт анализа сочинений Н. С. Мартынова, Русская речь, 2000, №4).

Поэма Мартынова «Герзель-аул» посвящена боевым действиям против чеченцев, в которых автор участвовал лично. В этом сочинении он набрасывает портрет Лермонтова:

Вот офицер прилёг на бурке

С учёной книгою в руках,

А сам мечтает о мазурке,

О Пятигорске, о балах.

Ему всё грезится блондинка,

В неё он по уши влюблён.

Вот он в героях поединка,

И им соперник умерщвлён.

Мечты сменяются мечтами,

Воображенью дан простор,

И путь, усеянный цветами,

Он проскакал во весь опор… (там же).

Писал Мартынов и прозу. Свою повесть «Гауша» о любви русского офицера и девушки-черкешенки не закончил. Её можно расценить как подражание «Герою нашего времени», но неизвестно, когда она создавалась. Не исключено, что ещё до того, как был опубликован роман Лермонтова.

Если же подытожить, то Лермонтов и Мартынов воспринимали войну на Кавказе абсолютно по-разному. Лермонтов рассматривал её как трагедию, а Мартынов был уверен, что непокорные горцы заслуживают истребления.

Не прошло и четыре года…

После окончания юнкерской школы Михаил Юрьевич был направлен в лейб-гвардии Гусарский полк, расквартированный в Царском Селе, а Мартынов стал кавалергардом. Его полк размещался там же. Но если жизнь Лермонтова в эти годы известна едва ли не поминутно, то, чем занимался Мартынов, — тайна за семью печатями. Никто из исследователей даже и не пытался выяснить: убийца на то и убийца, чтобы он заслужил забвение. А самое любопытное между тем заключается в том, что Мартынов и Дантес служили в одном полку и знали друг друга. Вероятнее всего, что и Лермонтов был с ним знаком. Вот уж где мистика, так мистика!

В 1837 году за стихотворение «На смерть поэта», посвященное гибели Александра Пушкина, корнет Лермонтов был переведён в Нижегородский драгунский полк, расквартированный в ста верстах от Тифлиса. Официально не за крамольные стихи, а за то, что находился в столице без разрешения начальства, иными словами, в самоволке. Признать Лермонтова сумасшедшим, как пару месяцев назад Павла Чаадаева, Николай I не решился: расценят, что дело шито белыми нитками. Повесить, как декабристов, – слишком круто: это тоже вызовет взрыв негодования. Лучше всего не торопиться. Пуля какого-нибудь злого горца непременно найдёт поэта.

Но тут вот какой момент. Чтобы попасть на Кавказ в ряды действующей армии, существовала… очередь. По разнарядке отправляли туда ежегодно лишь по нескольку офицеров от каждого полка. Вспомним: так командировали в наше время омоновцев и милиционеров в Чечню. Поэтому слово «ссылка» не употреблялось даже самим Лермонтовым. Он, наоборот, рвался на свидание с горами. Всячески ходатайствовала перед сильными мира сего, чтобы её внука вернули обратно в Россию, только его бабушка, Елизавета Алексеевна.

В том же 1837 году, но позже Лермонтова, отправился на Кавказ и Мартынов. Поближе к сестрам, которые тоже перебрались в Пятигорск. И здесь бывшие однокашники встретились снова. Как будто что-то тянуло их друг к другу.

Надо сказать, что Лермонтов не слишком-то торопился к месту назначения. Добирался до полка почти… 9 месяцев. В апреле 1837 года прибыл в Ставрополь, где сказался тяжело больным и был помещён в военный госпиталь. Потом его отправили «для пользования минеральными водами» в Пятигорск (этому поспособствовал уже упомянутый Павел Петров). Когда попал в расположение своей части, оказалось, что её перевели в другое место. А когда, наконец, отыскал свой полк, выяснилось, что пришёл указ о возвращении поэта в Россию. Бабушка все-таки своего добилась.

Всё это время Лермонтов расслаблялся. Ухаживал за женщинами, много писал, встречался с грузинским поэтом Александром Чавчавадзе, пил кавказское вино, но пару раз всё-таки попадал в экстремальные ситуации. И, как явствовало из семейной переписки Мартыновых, опубликованной в 1891 году в журнале «Русский архив», Лермонтов заявил, что его ограбили по дороге. Пропали письмо, дневник и ассигнации, вложенные в конверт, которые Наталья Мартынова, сестра Николая Соломоновича, наказала передать брату. Лермонтов вернул Мартынову только деньги, хотя знать о них, если не вскрывать пакет, он не мог.

Сестра Натальи Екатерина Соломоновна Ржевская в 1852 году так рассказывала об этой истории Я.К.Гроту: «Лермонтов любил сестру Мартынова, который отговаривал её от брака с ним. Однажды, когда Мартынов был в экспедиции, а Лермонтов сбирался ехать в ту же сторону, m-lle Мартынова поручила ему доставить своему брату письмо и в нём свой дневник; в то же время отец их дал для сына своего письмо, в которое вложил 2 000 рублей серебром, не сказав Лермонтову ни слова о деньгах. Лермонтов, любопытствуя узнать содержание писем, в которых могла быть речь о нем, позволил себе распечатать пакеты и не доставил их: в письме девицы прочел он её отзыв, что она готова бы любить его, если б не предостережение брата, которому она верит. Открыв в письме отца деньги, он не мог не передать их, но самое письмо тоже оставил у себя. Впоследствии старался он уверить семейство, что у него пропал чемодан с этими письмами, но доставление денег изобличило его. Однако в то время дело осталось без последствий» (Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым», Санкт-Петербург, 1896).

Похоже на правду? Да, похоже. Кроме одного. Сумма, вложенная отцом Мартынова в пакет, по другим версиям составляла всего 300 или же 500 рублей, Причём ассигнациями. Две тысячи рублей серебром в пакет бы не поместились. А Лермонтова действительно ограбили в Тамани. Его задержка в пути следования в полк объяснялась во многом тем, что он не мог даже пошить себе мундир – не было денег.

Правда и в том, что Лермонтов был влюблён в Наталью Мартынову, ставшую позже графиней Лаутордоне, и она отвечала ему взаимностью. Есть тому другие свидетельства. По воспоминаниям Д.Д.Оболенского, «Неравнодушна к Лермонтову была и сестра Н. С. Мартынова – Наталья Соломоновна. Говорят, что и Лермонтов был влюблен и сильно ухаживал за ней, а быть может, и прикидывался влюбленным. Последнее скорее, ибо когда Лермонтов уезжал из Москвы на Кавказ, то взволнованная Н. С. Мартынова провожала его до лестницы; Лермонтов вдруг обернулся, громко захохотал ей в лицо и сбежал с лестницы, оставив в недоумении провожавшую». И ещё: «Что сестры Мартыновы, как и многие тогда девицы, были под впечатлением таланта Лермонтова, неудивительно и очень было известно. Вернувшись с Кавказа, Наталья Соломоновна бредила Лермонтовым и рассказывала, что она изображена в „Герое нашего времени“. Одной нашей знакомой она показывала красную шаль, говоря, что её Лермонтов очень любил. Она не знала, что „Героя нашего времени“ уже многие читали и что „пунцовый платок“ помянут в нём совершенно по другому поводу…» (Русская Старина, 1875, №9.)

Как утверждал близкий знакомый Лермонтова Я. И. Костенецкий, поэт просил руки Натальи у её отца. «Но тот, будучи не особенно хорошего мнения о Лермонтове, дал ему уклончивый ответ» («Русский Архив» 1893, VIII).

Михаил Лермонтов посвятил Наталье Мартыновой два стихотворения. И версия, что в 1841 году Мартынов вызвал поэта на дуэль, чтобы защитить честь семьи, поскольку Лермонтов читал чужие письма и использовал дневник сестры в романе «Герой нашего времени», всё-таки имеет право на жизнь. В образе княжны Мери современники узнавали Наталью Мартынову, ставшую графиней Лаутордоне. И, наконец, чашу терпения переполнил дружеский шарж на Мартынова, где он был изображен в мундире с газырями и с огромным кинжалом, сидящим на ночном горшке. Это выглядело очень смешно, и Мартынов буквально взбесился.

Версии официальные

Существует больше десятка версий, объясняющих тайну гибели Михаила Лермонтова. Первая из них проста и логична: представители высшей власти мстили Лермонтову. Они понимали: поэт четко обозначил язвы современного ему общества, точно указал адрес, откуда исходит зло, призывая тем самым свергнуть самодержавие. И враги искусно плели интриги, стараясь натравить на Лермонтова кого-нибудь из его знакомых. Однако молодой офицер С. Лисаневич отказался участвовать в заговоре, а вот Мартынов согласился. Потому царские сатрапы всячески обеляли его, дабы снять клеймо убийцы, изображали дело так, будто поэт сам напросился на дуэль и сам подставил себя под пулю.

Этой точки зрения придерживался и главный советский лермонтовед Ираклий Андроников. Он прямо называл заказчиков – императора Николая I и главу жандармов Бенкендорфа. По словам Андроникова, для организации убийства поэта в Пятигорск был командирован полковник Кушинников, а военный министр Чернышёв отправил туда же другого полковника – Тараскина. Но, увы, эта версия оказалась несостоятельной. Пути Тараскина, Кушинникова, Лермонтова и его окружения ни разу не пересекались.

Официальная советская идеология требовала жареных фактов. И вскоре родилась растиражированная официальными средствами массовой информации новая гипотеза: якобы Лермонтов был убит снайпером, спрятавшимся в кустах неподалеку от места дуэли, а не Мартыновым. И сделано это было, дескать, по приказу царя. В качестве неоспоримого доказательства приводилось заключение ординатора Пятигорского военного госпиталя И.Е.Барклая де Толли, производившего осмотр тела Лермонтова. Если он стоял правым боком к противнику и прикрывался пистолетом, как так получилось, что пуля вышла у левого плеча? Совершенно невероятно! Значит, выстрел произведен с противоположной стороны, причем откуда-то сверху.

Ещё в середине прошлого века криминалисты провели баллистическую экспертизу. Выяснилось: выстрелив первым в воздух, Лермонтов с пистолетом в руке отклонился назад, и пуля Мартынова, посланная почти в упор, прошила его как бы снизу вверх, так что версия с «тайным стрелком» не выдерживает критики.

Комплекс Сальери?

Условия дуэли были несоизмеримы обиде, нанесенной Мартынову. Противники начинали сходиться, когда друг до друга оставалось всего 15 шагов. Стрелять можно было до трех раз. Другими словами, поединок заранее предполагал смертельный исход. Но почему такие страсти, если причина дуэли кажется смехотворной? Забавный шарж не мог вызвать в человеке такой реакции, что он становился неуправляем и был запрограммирован на убийство. Значит, была какая-то другая причина?

В то же время секунданты были уверены, что дуль между друзьями не состоится. Они даже привезли с собой несколько бутылок шампанского, чтобы обмыть примирение. Но эти два факта противоречат друг другу. И опять – вопросы, на которые нет ответа.

На следствии о причине ссоры Мартынов говорил так: «С самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он не сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счет… Он вывел меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец» (Дуэль Лермонтова с Мартыновым (По материалам следствия и военно-судного дела 1841 г.), Москва, издательство «Русслит» 1992).

Но присутствовал ли тут «комплекс Сальери» – комплекс бездаря, завидовавшего гению? Скорее всего, нет, потому что своё будущее Мартынов не связывал с изящной словесностью.

Уже теплее

Так может быть, поэт сам спровоцировал своё убийство? Не исключено. Вот что писал Иван Сергеевич Тургенев о Лермонтове: «Лермонтова я… видел всего два раза: в доме одной знатной петербургской дамы, княгини Шаховской, и несколько дней спустя на маскараде в Благородном собрании, под новый 1840 год… В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых широких плечах, возбуждала ощущение неприятное… Известно, что в некоторой степени он изобразил самого себя в Печорине. Слова „Глаза его не смеялись, когда он смеялся“… действительно, применялись к нему» (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников, Москва, издательство «Художественная литература», 1989).

Из этого описания не следует, что, истинная причина гибели Лермонтова крылась в том, что он сам был нацелен на смерть. Но, наверное, это было именно так. Акушерка, принимавшая роду у его матери, сразу же сказала:

– Мальчик умрёт не сам.

Тема ранней гибели проходит сквозной нитью через всё его творчество. «Я предузнал мой жребий, мой конец, и грусти ранняя на мне печать», – писал он. «Кровавая меня могила ждёт, могила без молитв и без креста», – добавлял поэт в другом своем стихотворении.

Лермонтов редко участвовал в стычках с чеченцами. Но если участвовал, то демонстрировал полное презрение к смерти. Он, как писал историк Тенгинского пехотного полка Д. Ракович, принял командование над отрядом разведчиков. «Эта команда головорезов, именовавшаяся „лермонтовским отрядом“, рыская впереди главной колонны войск, открывала присутствие неприятеля, как снег на головы сваливаясь на аулы чеченцев… Лихо заломив белую холщовую шапку, в вечно расстегнутом и без погон сюртуке, из-под которого выглядывала красная канаусовая рубаха, Лермонтов на белом коне не раз бросался в атаку» (Ракович Д. В. Тенгинский полк на Кавказе, т. XX, Тифлис, 1900).

Отсюда и версия о самоубийстве поэта, замаскированном под убийство. Дуэль с Мартыновым тоже вроде бы её подтверждала. По воспоминаниям секунданта, Александра Васильчикова, Лермонтов накануне сказал, что виноват перед другом и «выстрелит в воздух». Не хотел стрелять и Мартынов, но по правилам дуэли он не мог это сделать: его обвинили бы в трусости (Васильчиков А. И. Несколько слов о кончине М. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым, Русский архив. 1872. №1).

И ещё одно свидетельство – Н.П.Раевского: «Мартынов подошел к упавшему Лермонтову, поклонился до земли и произнес: „Прости меня, Михаил Юрьевич“. Вернувшись в город, Мартынов сразу же сдался коменданту, и его заключили в камеру» (Желиховская В. П. О дуэли Лермонтова, Нива, 1890, №7).

Но почему Лермонтов искал смерть? За что же так не любил себя? На этот вопрос ответа нет. Тайну унесли с собой в могилу и гениальный поэт, и человек, который считался негодяем и полным ничтожеством. Впрочем, это – расхожий штамп.

Дуэли не было?

Теперь становится понятным: секунданты выгораживали и Мартынова, и самих себя. Самые последние исследования с помощью компютерных технологий повергли в шок историков и литературоведов. Вот что пишет Александр Владимирович Карпенко (Проза. ру, 16 сентября 2019): «Будем исходить из слов нашего современника, кандидата медицинских наук Е. А. Федорова, который указал на рост Лермонтова в 160 см… Высота первой (входной) раны равна 105,8 см относительно стоп поэта, второго (выходного) отверстия — 120,2 см и раны мягкой части плеча — 122,8 см… Значит, пуля в теле поэта «не гуляла», как считают некоторые исследователи, а «прошила» поэта насквозь… Если траекторию пули продлить то упрётся она в землю на расстоянии 1,8 м… Мартынову, чтобы выстрелить, пришлось бы лечь на землю…

Важно и другое. Принято считать, что Лермонтов стоял на некотором возвышении… Но получается, что он должен был находиться почти на 8 метров выше Мартынова».

Что же в итоге? А то, что никакой дуэли не было. Вероятнее всего, что Лермонтов сидел на лошади, когда раздался выстрел. Он ехал к месту дуэли. И убил его, судя по всему, Мартынов. А секунданты заявили, что была дуэль, иначе их бы обвинили в уголовном преступлении.

И последнее. Выстрел был произведён не из дуэльного, а из армейского пистолета. Дуэльное оружие таких повреждений причинить не может.

* * *

Мартынова разжаловали и приговорили к трехмесячному заключению на гауптвахте. Но Николай I заменил отсидку церковным покаянием. Епитимья, то есть замаливание грехов, должна была продолжаться 15 лет, но в 1846 году Святейший Синод простил убийцу.

С этого момента он жил в Нижнем Новгороде. Женился на Софье Проскур-Сущанской. Она родила ему 11 детей. В дальнейшем многочисленное семейство перебралось в Подмосковье, а затем в саму Москву. Мартынов умер в возрасте 60 лет и был похоронен в селе Иевлево. Но в 1924 году в усадьбе Мартыновых разместили детскую колонию, а трудармейцы учинили форменный погром. Они разрушили фамильный склеп, а гроб с останками Мартынова утопили в пруду.

…Портреты Николая Мартынова, как и Михаила Лермонтова, сильно отличаются друг от друга. Почему? Загадка. Такая же, как и смерть великого поэта.