Читать книгу Ночи темной луны - Сергей Пономаренко - Страница 13

– Милочка, усаживайтесь поудобнее. Пожалуйста, не дрожите так, я не людоед, а просто врач, самый обыкновенный врач.

В огромном кожаном кресле утопает благодушный старичок-толстячок с нимбом седых волос вокруг розовой лысины – на людоеда и в самом деле не похож. Большие оттопыренные уши выглядят несколько комично, но когда я заглянула ему в глаза, мне стало не до шуточек относительно его внешности. Аккуратно и смиренно присаживаюсь на самый краешек кожаного дивана. Сижу прямо, словно проглотила палку, как учила бабушка.

– Меня Людочка предупреждала, что вы хотите остаться инкогнито. Нет проблем.

«Глаза у него будто из фаянса – блестящие, голубые, твердые и такие же безжизненные».

– Психоневрологический диспансер пока посещайте, ведь, как меня предупредила Людочка, вы там стоите на учете. Со временем мы этот вопрос урегулируем. Историю болезни мы откроем на любое имя. Меня интересуете вы, а не то, как вы себя захотите назвать. Хоть Анной Карениной! Но лучше выберите другое имя, это ассоциируется со слишком трагичной судьбой.

«Как глупо, что я об этом не подумала, будет крайне неприлично сейчас встать и уйти. Взять имя литературного персонажа? Какого?»

– Дашкова? Прекрасная книга, читал, да и фамилия ничего. Имя можете тоже не свое. Иванна Павловна Дашкова? Прекрасно! Великолепно! Теперь, пожалуйста, возраст, но, пожалуйста, настоящий. Это существенно. – Старичок-толстячок стал с воодушевлением потирать руки, словно мои слова должны были ему принести невиданное наслаждение.

«Мои года – мое богатство. Богатство ли?»

– Тридцать четыре года и Телец? Отлично. Вы выглядите гораздо моложе своих лет, а в моих глазах так вообще девочка. В вашем роду не было, как по отцовской, так и по материнской линии, психических заболеваний? Не надо так вздрагивать, бурно реагировать – я не следователь, а вы не обвиняемая! Один ученый француз когда-то сказал: «Все люди безумцы, так что не быть безумцем означает только страдать другим видом безумия». Вы, конечно, понимаете, что все это говорится в переносном смысле. Я ваш друг, а по совместительству врач, но больше друг. Вы не должны стесняться меня и будьте предельно откровенной.

Молча отрицательно мотаю головой. В таких случаях бабушка делала мне замечание, считая это неуважением к собеседнику.

– Так говорите – не было? Отлично. Заранее предупреждаю, если что-то запамятовали, а потом вспомните, не стесняйтесь, вносите коррективы. Понимаете, память человеческая – очень ненадежная штука, но чрезвычайно важная, особенно в моей профессии. Инфекционными заболеваниями не страдали?

Мой голос тихий и дрожащий, и мне стыдно за него, но не могу с собой совладать.

– А в детстве? Нет? Отлично. Психическими? Может, все же обращались к врачу? Нет? Прекрасно. И не надо наводить сырость на глаза, словно готовитесь заплакать. Платочек вам не нужен – вы же не собираетесь плакать? Сморкаться – пожалуйста.

Я прикрываюсь платочком от взгляда фаянсовых глаз, но от них не скроешься.

– Теперь покраснели, словно красна девица перед добрым молодцем. Да, в свои два раза по тридцать я парень хоть куда. И туда и сюда. Солнышко выглянуло – вы улыбнулись. Жизнь прекрасна и удивительна. Так что у вас приключилось, почему возникла потребность посетить психотерапевта?

Говорю сбивчиво, бессвязно, краснею – себя ненавижу за то, что пришла.

– Вы иногда слышите чужие голоса, которые вам что-то приказывают и находятся внутри вашей прекрасной головушки?

«Что за дурная привычка пересказывать мой ответ?»

– И что они вам приказывают?

«Именно ОНИ! Каждый раз разные».

– Гм. А как отреагировали вы, пытались выполнить эти, гм-м, просьбы? Ах, скорее приказы? Пусть будет так. Успокойтесь.

Меня начала бить мелкая дрожь. Еще немного, и я вскочу, выбегу из кабинета. Это надо было сделать давно, но как решиться?

– У вас все будет хорошо. Нет ничего страшного и необычного. Вы смотрели фильм «Формула любви»? Прекрасно. Помните обед с графом Калиостро, когда он пытался запудрить мозги присутствующим вещами странными и удивительными? Как его поставил на место провинциальный лекарь – его играет артист Броневой – вещами простыми и объяснимыми. Так и мы с вами все эти странные вещи положим на свою полочку, и они окажутся удивительно простыми, обыденными и объяснимыми. Эти слуховые галлюцинации вызваны переутомлением, и в них нет ничего страшного. Но вы правильно сделали, что пришли. Психику, как и насморк, надо вовремя лечить, а то можно оконфузиться.

Немного успокаиваюсь, чувствую себя пластилином в его руках. Неужели он имеет надо мной власть?

– Милочка, наши с вами занятия – мне не нравится слово сеансы, мы не в кинотеатре, ведь это, скорее, школа! Так вот, наши занятия будут состоять из двух частей. Вначале вы делитесь со мной своими детскими воспоминаниями-переживаниями, снами, которые вам запомнились или даже повторяются, событиями из вашей жизни. Затем я вам рассказываю, скажем так, «новый материал». Объясняю, помогаю работать с вашими эмоциями, снами. Вопросы, пожелания есть?

«Вопросы есть, их много. Но как набраться храбрости, чтобы озвучить их?»

– Прекрасно. Молчание приравнивается к согласию. Первую часть, можно сказать, мы уже провели, и неплохо, продолжим. Для начала, дорогуша, вам необходимо усвоить основное правило психоанализа – быть предельно откровенной. Вы рассказываете мне без утайки, какие «голоса» возникают в вашей милой головушке, что они требуют от вас. Мне очень важны ваши детские воспоминания.

Если же вы не будете со мной откровенны, то наше совместное времяпровождение будет напрасным, ибо мы рискуем потерять зерно истины из-за вашей излишней стыдливости и скромности. Меня не опасайтесь: ни как мужчину, ни как болтуна. Для вас я существо бесполое, бесстрастное и совсем безобидное. Вы должны уяснить, что я буду дотошно копаться в ваших воспоминаниях, и не из-за болезненного любопытства, нездорового желания смаковать интимные подробности, а исключительно ради выявления невротических патологий, которые привели вас ко мне.

Человека с древних времен определяли как «гомо сапиенс» – человек разумный, однако человеку не присуще изначально быть разумным, и только длительные эволюционные процессы вывели его из животного состояния. Даже в Ветхом и Новом Заветах проскальзывает мысль о родственной связи человека с животными. А это значит, на протяжении всего хода истории человек вынужден обуздывать изначально присущие ему животные инстинкты, преобразовывать их под влиянием культуры, общества, государства.

Человеческая психика состоит из сознательного – собственно Я, вместилища чувств и разума, предсознательного – цензора на границе, можно сказать, таможенника, и бессознательного – Сверх-Я.

При этом сознательное – это крошечный островок, находящийся в безбрежном океане бессознательного, кусочек суши, освободившийся по прихоти различных могучих стихий, воздействующих на этот океан. Этот островок сознания тесно заселен разношерстной, разноязычной толпой наших эмоций, каждый индивид-компонент которой живет собственной жизнью и стремится занять как можно больше островной территории. Предсознательное на этом острове выполняет роль полиции, цензора. В ходе постоянной толчеи, давки, внутренней борьбы происходит вытеснение цензором отрицательных образов, событий в океан подсознательного.

Поясню подробнее. В жизни порой происходят эмоционально отрицательные события – вас незаслуженно обидели, оскорбили словом или действием, не реализовались ваши честолюбивые планы относительно карьеры или конкретного человека и тому подобное. Так вот, эти события не исчезают бесследно, а только вытесняются-погружаются в пучину бессознательного и ждут своего часа, чтобы проявить себя. Чем больше таких отрицательных событий происходит в жизни человека и чем более он подвластен культурным догмам, искусственно подавляя в себе естественные желания, чем более замкнут в собственном внутреннем эмоциональном мире, тем больше у него шансов заболеть различными психическими заболеваниями. Правда, курьез: психические заболевания – производное от нашей культуры?

Чем менее культурен человек, чем более естественен он в своих действиях и желаниях, тем крепче у него психика. Все это нормально до тех пор, пока эта «естественность» не вступает в противоречие с законом и моральными устоями общества. Основу почти всех философских, этических течений современности составляют направления, заложенные греческими мыслителями в древности. Древнегреческий философ Эпикур, основатель гедонистического направления, учил, что смысл жизни человека в получении удовольствий, а из них доминирующее значение имеют чувственные удовольствия. Ученый Паскаль считал: «Похоть и сила – вот источники всех наших действий. Похоти повинуются по своей воле, силе – против воли». Австрийский психиатр Зигмунд Фрейд на богатейшем эмпирическом материале сделал вывод о том, что движущей, основной силой, руководящей человеком, является сексуальное влечение, так называемое либидо. Вы заметили, что все эти высказывания в чем-то схожи между собой?

Всемирная история сохранила яркие примеры того, как люди под влиянием аффектов, имеющих в своей основе сексуальное влечение, – любовь, ревность, страсть – совершали абсурдные, алогичные поступки, подавляли основной жизненный инстинкт – инстинкт самосохранения, а также приобретенные, но имеющие даже большее значение в жизни, – это жажда власти и денег. Под влиянием этих аффектов в решающий момент полководцы оставляли войска, политики действовали вопреки интересам своего государства, дети предавали родителей, родители – детей. Перечень может быть очень длинным, примеров тому множество. А если вы пороетесь в собственной памяти, то вспомните подобные случаи и в своей жизни, не имеющие, конечно, глобальных исторических последствий. Поэтому вслед за Фрейдом и его последователями смею утверждать, что сексуальное влечение имеет колоссальное значение в жизни человека, даже когда он это отрицает.

Подавление сексуального влечения по тем или иным причинам у людей творческих, целеустремленных приводит к сублимации – трансформации этого влечения и реализации его в картинах, художественных и музыкальных произведениях, творческих взлетах, изобретениях. Сублимация также используется различными школами йоги и монашескими орденами как основа для самовыражения и познания мира в себе и себя в нем. А если сексуальное влечение не реализуется и не сублимируется, это приводит к неврозам, истериям и прочим психическим заболеваниям. При этом не надо пугаться выражения «психические болезни», это не всегда смирительная рубашка и сумасшедший дом.

Замечено, что в большинстве случаев гениальные люди подвержены острым психическим недугам. В этом длинном ряду музыкант-виртуоз Паганини, легендарная Жанна д’Арк, жестокий политический деятель царь Иван Грозный, теософ-мистик Сведенборг и многие другие. Прослеживается связь – гениальность и психические заболевания, в основном истерия, но, конечно, не взаимообразно, так как не каждый истерик – гений. Но мы вновь отвлеклись.

Для того чтобы узнать причину возникновения тревожащих вас голосов, необходимо исследовать ваше предсознание и подсознание. Мы будем использовать старый, испытанный метод – «разговор вдвоем». Правда, созвучно с названием популярного в прошлом дуэта «Modern Talking», по-русски «Современный разговор»? Потеребим вашу память и, конечно, проанализируем сновидения. Дорогуша, вы так прекрасно улыбаетесь, что сердце старика может не выдержать и дрогнуть! Но продолжим!

Вы никогда не увидите сновидения после тяжелой работы, во время короткого сна, а только когда организм отдохнул и хочет с вами «поговорить». Поэтому сон и сновидение разные вещи. Сновидение – это инструмент, которым наш организм в виде символов-образов сигнализирует человеку о своих заключениях о физическом и психическом состоянии, дает бесстрастную, практически механическую оценку ситуаций, в которые вы вовлечены. Поэтому мы с вами должны научиться толковать сны. Не смейтесь, это очень серьезно.

Толкование – это очень индивидуально и невозможно без самого сновидящего. У вас, конечно, возникает вопрос – почему? А потому что ключ к сну находится у самого сновидящего, а символы для разных людей имеют различное значение. Для того чтобы извлечь ключик, мы воспользуемся ассоциативным методом. Суть его я вам расскажу на следующем занятии. А теперь слушайте домашнее задание.

Вечером, чтобы сон был лучше, примите горячую ванну, выпейте горячего чая с медом, удобно устройтесь в постели и постарайтесь мысленно погрузиться в свое далекое прошлое, как можно дальше, начиная с того момента, как вы себя осознали. А утром запишите свои воспоминания, и если что приснилось, то и сновидение. Спасибо за компанию и до завтра! Сегодня никаких вопросов, готовьте их на завтра. Милочка, попросите зайти сестричку из приемной. Заранее благодарю! Прощайте!

Передаю просьбу врача медсестре, и она входит в кабинет, неплотно прикрыв за собой дверь. В приемной никого нет, и щель в дверном проеме притягивает меня, словно магнит. Мне очень стыдно. Краснею, потею и трясусь от страха, что кто-нибудь может меня обнаружить за столь унизительным занятием, и все же подхожу ближе, чтобы лучше слышать, о чем они будут говорить.

– Машуня, как тебе это удается, что вначале входит твой бюст, а потом ты? Ха-ха! – Слышен довольный смех психотерапевта. – Не злись, а гордись – девяносто процентов женщин зеленеют от зависти, увидев тебя, а мужчины впадают в полуобморочное состояние, близкое к трансу.

Медсестра что-то тихо, но резко ему отвечает. Вновь слышу хорошо поставленный голос психотерапевта, в нем улавливается насмешка.

– Так почему он не женится на тебе? И я тебе отвечу: ты сама виновата! Вместо того чтобы поддерживать его в романтичном полуобморочном состоянии до загса, ты сугубо практическими вопросами возвращаешь ему сознание. Ладно, садись и записывай в историю болезни: Лутошенко Лариса Евгеньевна, тридцать четыре года, домашний адрес – улица Туполева, 13/9, квартира 34. Предварительный диагноз – подозрение на синдром Кандинского – Клерамбо[4]. В двенадцатилетнем возрасте по неустановленным причинам имела место частичная амнезия. Семь месяцев тому назад предприняла попытку суицида, приняв большую дозу снотворного из-за слуховых галлюцинаций. Хм, Дашкова! Придумала себе фамилию!

Медсестра вновь что-то неразборчиво и тихо произнесла.

– Это не тебе, Машуня, а своим склеротически-параноидальным мыслям! Кстати, Машуня, сегодня требуется твое сексуально-хирургическое вмешательство в мою одиноко-разведенную жизнь. Шампанское и романтический ужин гарантирую.

Судя по интонации медсестры, ее ответ отрицательный.

– Занята вечером, обещала приготовить ему ужин? – Тон милого старичка теперь требовательный и даже приказной. – У тебя ненормированный рабочий день, так что будь добра, найди причину освободиться, ведь не так часто прошу скрасить мне вечерок. От голода он не умрет.

Медсестра вновь что-то тихо сказала.

– Ты подумаешь? Молодец, иди и думай только об этом. Тебе не напоминаю, знаю – помнишь, что я люблю по старинке, вдвоем, а виртуально-одинокие мастурбированные вечера у телевизора не признаю. Машуня, любовь моя последняя, иди приглашай следующего тоскующего невротика. Пока никого нет? Ты это верно подметила, что пока. В наше время стрессов имеется клондайк психических отклонений.

Задыхаясь из-за сдерживаемого дыхания, выскакиваю из кабинета, в дверях чуть не сбиваю низенького полного мужчину. Краснею, потею от смущения, бормочу извинения и бегу по длинному коридору, внося сумятицу в размеренный ритм клиники. Болезнь, лечение и выздоровление не любят спешки, и люди, сюда пришедшие, не удивляются длинным очередям перед кабинетами специалистов, безропотно их выстаивают, хотя в повседневной жизни очереди уже стали анахронизмом.

Я бегу, не в силах остановиться, не зная, куда, зачем и почему, пока прохладный воздух на улице не приводит меня в чувство. У меня есть только одна дорога – домой, в мою крепость. Это моя защита, моя тюрьма.