Читать книгу Запах жизни - Сергей Рулёв - Страница 8

Сытин вышел из домика диспетчера и, остановившись на деревянном крыльце под небольшим козырьком, не спеша закурил сигарету. Облокотившись на перила, он стоял и курил, легкими движениями указательного пальца сбрасывая пепел с кончика сигареты вниз на молоденькую, еще не успевшую разрастись буйным цветом, траву.

«Май – это хорошо, – думал Сытин. – А то, что он в этом году такой теплый – вдвойне хорошо. Хотя, вообще-то, жарковато для мая. Если погода не подкачает и в июле будет такая же жарища – то это просто здорово».

По графику у Сытина в начале июля намечался отпуск, и он хотел провести его с женой и дочкой как следует. А любому лесному ежу понятно, что для простого российского работяги лучший отдых во время летнего отпуска – это безмятежное загорание на пляже. Пока не надоест. А надоесть может не скоро.

Конечно, все это весьма примитивно, и Сытин, например, был бы очень даже не против насыщенной культурной программы во время отпуска. «Да вот только с нашими ли деньгами и возможностями вся эта культура?» – в который уже раз за последние лет пять подумал Сытин и вздохнул. Спору нет, хотелось бы в этой жизни еще что-нибудь кроме работы и отдыха на пляже раз в год. Да и то не каждый год. Очень хотелось бы. Да вот только почему-то не получается нарушить сложившийся ритм жизни. Самое смешное, что кто-то другой – хоть правительство, хоть начальство, хоть самый распоследний мент, если ты ему чем-то не понравился, могут это сделать за тебя. А вот сам – никак.

Сытин щелчком выкинул окурок и еще раз вздохнул. Чем ближе отпуск, тем меньше хочется работать. В душе такое ощущение, что тебя самым наглым образом кто-то обманывает, и на самом деле тебе уже давно пора отдыхать. Для рабочего настроения хуже нет этого времени – месяц до и месяц после отпуска. Знаешь – что работать надо, а не хочется. Хоть убей – не хочется.

Подумав немного, Сытин достал из кармана пачку и закурил еще одну сигарету. Ничего, работа не волк, в лес не убежит. Его напарник Витя Тетерин – очень любит говорить по этому поводу так: «Если хочешь поработать – ляг, поспи, и все пройдет». И ведь железно следует этому правилу, гад. Вот и сейчас – дрыхнет себе в тишине и прохладе, и ни о чем у него голова не болит. Да и с чего бы ей болеть? Парень молодой, не женатый. Если только с похмелья.

Сытин усмехнулся этой мысли и посмотрел на часы. Да, как бы ни было тошно, а идти придется. За задержку начальство по головке не погладит.

Спустившись с крыльца, Сытин тут же лишился тени от козырька и подумал: «Нет – все-таки это слишком жарко. Просто ненормально жарко. Так же ненормально, как фиолетовое небо».

Сощурившись так, что ресницы соединились в тонкую сетку, он посмотрел на солнце. Лицо обдало волной жара, будто он сунул голову в мартеновскую печь. Пекло немилосердно. Яркое палящее солнце и фиолетовое, чистое-чистое небо – вот и все, что было над головой. «Хоть бы какое облачко пробежало, так нет же – чисто, – подумал Сытин. – И цвет этот дурацкий. Неужели он на все лето таким останется?»

Еще раз взглянув на часы, Сытин снова вздохнул. Все, дальше тянуть резину уже не рекомендуется. Думы – думами, а работа есть работа. Пора уже идти снимать показания с приборов. До самой газораспределительной станции от домика диспетчера было метров двести. Всего, вроде бы, ничего. Но сегодня они казались Сытину невообразимо длинными.

Во многом в этом была виновата, конечно, жара. Все-таки ходьба под палящим солнцем на открытой местности – занятие малоприятное. Но кроме этого было еще что-то, а что именно, Сытин никак не мог понять. Нет не просто так он тянул время. Что-то, какая-то сила задерживала его здесь, возле крыльца домика диспетчера. Она словно говорила ему: подожди немного. Но больше ждать он уже не мог – график.

Надвинув козырек кепки пониже на глаза, чтобы солнце не так слепило, Сытин зашагал к станции, чувствуя, как проминается под ногами плавящийся от жары асфальт дороги. «Что же сейчас в городе творится, ё-моё», – подумал Сытин.

Сначала он шел медленно, совершенно не торопясь, но где-то на полпути солнце победило дурные предчувствия, и ему захотелось дойти до станции быстрее. Он прибавил было шагу, но буквально через несколько метров снова притормозил. От жуткого пекла ноги были словно ватные и на то, чтобы передвигать ими требовалось прилагать огромные усилия.

Дойдя до калитки ограды, Сытин ненадолго остановился и огляделся. Ничего подозрительного он не заметил. Да и что такого необычного он мог увидеть? «Все. И в правду заработался, – думал он, закрывая за собой калитку. – Действительно уже пора в отпуск. Недельку поваляться на пляже, и нервы будут как новенькие».

Сытин, как и положено, обошел станцию по периметру, производя визуальный осмотр труб всевозможных размеров, стелящихся по земле и изогнутых арками и сепараторами. Только после этого, с некоторой долей зависти подумав о напарнике, который остался валяться на диване в домике диспетчера, Сытин открыл дверь приборной. Она, как и всегда, подалась с трудом, при этом заскрипев так, что противно заныли зубы. «В который раз масло забываю принести», – подумал Сытин и вошел внутрь.

Здесь было прохладно. Здесь вообще всегда держалась одинаковая температура – что зимой, что летом – семнадцать – восемнадцать градусов. В этом заключалось самое главное и, пожалуй, единственное достоинство приборной для операторов.

Сытин вытер со лба пот, немного отдышался, после чего подошел к столу, стоящему в правом углу, и открыл журнал. Найдя нужную страницу и записав число и время, он стал снимать показания с термометров и датчиков давления, которые торчали из множества труб. Те, в свою очередь, вырастали из бетонного пола, выгибались, а затем снова уходили в пол. Эта большая хитросплетенная и слегка гудящая от идущего внутри них газа масса «железных червей», как называл про себя трубы Сытин, занимала всю центральную часть зала приборной.

Сытин торопился – подходил к прибору, записывал данные, после чего сразу же шел к следующему. Он нигде не задерживался. Да и зачем? Как обычно, все было в пределах нормы. За долгое время работы диспетчером Сытину еще ни разу не приходилось фиксировать какие-нибудь отклонения и принимать соответствующие меры. Хотя, говорят, иногда такие ситуации все-таки возникали. Сытину же в этом плане пока везло. Вот и сейчас все было нормально, и ему оставалось только делать в журнале необходимые пометки.

Как раз в тот момент, когда он уже записывал последнюю цифру и готовился закрыть журнал, послышался скрип открываемой двери.

Сытин поднял голову, ожидая увидеть физиономию напарника, и уже приготовил фразу типа: «Что приперся, чудак на букву „м“?»; но вместо этого в дверном проеме показался какой-то незнакомый мужчина, несмотря на жару одетый в длинный серый плащ.

«Вот оно…», – с нехорошей интонацией пронеслось в голове у Сытина.

Мужчина стоял в дверях и деловито осматривался. Сытин, в свою очередь, рассматривал его. «Он что – чокнутый, в такую погоду ходить в плаще»? – наконец подумал он и спросил:

– Как вы сюда попали?

Мужчина бросил мимолетный равнодушный взгляд в его сторону и, словно не заметив стоящего перед ним человека, по-деловому вошел в приборную. Дверь за ним со скрежетом закрылась.

Сытин опешил до такой степени, что смог только уставиться на вошедшего, широко раскрыв рот. Кем бы этот мужик ни был, вел он себя нагло. Сытин почувствовал, как в нем поднимается волна праведного гнева на проявленную по отношению к нему бесцеремонность. Когда эта волна достигла критической высоты, Сытин вышел из-за переплетения труб и грозно вопросил:

– Кто вы, и как вы сюда попали?

Мужчина вновь не обратил ни на вопрос, ни на самого Сытина абсолютно никакого внимания. Он стоял, пристально разглядывая трубы с торчащими из них манометрами.

Это была уже не просто наглость, а чистейшей воды борзость и хамство.

«Да ты, я смотрю, мужик, совсем нюх потерял», – зло подумал Сытин и, решительными шагами подойдя к наглецу, дернул его за рукав плаща.

Мужчина медленно повернул голову и посмотрел на Сытина черными бездонными глазами. Помимо своей воли, только потому, что эти глаза оказались прямо напротив и совсем рядом, Сытин заглянул в открывшуюся его взору глубину, и на мгновение ему показалось, что отключается сознание.

Отпрянув от незнакомца, Сытин пробубнил что-то себе под нос, чувствуя предательскую дрожь во всем теле от только что пережитого психологического шока. Все его негодование по отношению к мужчине сменилось пугливой растерянностью.

– Выйдите… Пожалуйста… – выдавил он из себя, с удивлением слушая свой внезапно осипший голос.

Еще немного постояв, разглядывая приборную, мужчина неторопливо развернулся и направился к двери, словно понял смысл обращенной к нему просьбы. Хотя может, он просто увидел уже все, что ему было нужно.

Сытин несколько секунд топтался в нерешительности, приходя в себя, а потом побежал вслед за незнакомцем, дрожащими руками доставая на ходу из кармана пачку сигарет. Курить на территории станции строго запрещалось, и все диспетчеры старались строго следовать этому правилу. Но сейчас Сытину было на все это глубоко наплевать.

Нервно закурив, обматерив при этом вполголоса зажигалку, не хотевшую зажечься с первого раза, Сытин догнал мужчину в плаще и засеменил за ним, словно преданная собачонка. Он никак не мог понять – что творится в душе? Взгляд в глаза незнакомца был сродни удару обухом по голове. Мысли путались и разбегались в разные стороны. Казалось, что он, то нашел истинную, то совершенно потерял хоть какую-нибудь суть всего происходящего.

«Это сон. По крайней мере это очень похоже на сон. Дурной сон», – думал Сытин. А где-то в самой глубине сознания билась в истерике и вопила другая мысль: «Беги, быстрее беги отсюда»!

Но Сытин не послушал ее и последовал за мужчиной. Может, это сказывалась служебная дисциплина, ведь на территории станции ни один посторонний не может находиться без сопровождающего.

Тем временем мужчина деловито, по-хозяйски, обошел все пространство внутри ограды станции, и Сытин про себя сказал «спасибо» проектировщикам, благодаря которым она имела скромные размеры – всего-то пятьдесят на семьдесят метров. Остановившись возле выхода из земли отвода от магистральной трубы, мужчина долго ее разглядывал, и у Сытина в который раз возникла мысль: «А что же ему все-таки здесь нужно»?

3адавая себе этот вопрос, он понял, что начинает по-настоящему приходить в себя. Осознав это, он несколько запоздало подумал: «А не позвонить ли напарнику»? Однако оставлять мужчину даже на несколько минут одного было неразумно и… страшно. По крайней мере, так казалось Сытину. Впрочем, он очень сильно сомневался в том, что сможет помешать незнакомцу, если тот вдруг захочет что-нибудь сделать. И все-таки… Уголек окурка обжег Сытину пальцы. Он отшвырнул в сторону обугленный фильтр и тут же закурил новую сигарету, напряженно следя за действиями мужчины. «Когда же он уберется отсюда»? – тоскливо подумал он о странном незваном госте. Но высказать ему это предложение вслух – не решался.

Мужчина еще раз обошел станцию, а затем снова вернулся к отводу. Остановившись в двух шагах от трубы, он вытянул в ее сторону обе руки и замер.

На долю секунды в душе Сытина промелькнуло искреннее любопытство. «Что бы это могло значить»? – пронеслось в голове. Ответа на этот вопрос не было, поэтому он сразу же забыл о нем.

Несколько бесконечно долгих минут, страдая от палящих лучей солнца, переминаясь с ноги на ногу, Сытин наблюдал за неподвижно стоящим мужчиной. «Когда же ты наконец свалишь отсюда, черт бы тебя побрал»? – снова подумал он.

И мужчина, словно прочитав его мысли, опустил руки и, оторвав взгляд от трубы, резко развернулся и зашагал к калитке. Сытин сделал было несколько шагов вслед за ним, но внезапно остановился.

Пахло газом.

Впрочем, газом здесь пахло всегда: без утечки в таком месте не обойтись. Однако сейчас запах был особенно силен.

Маленькая колония бактерий феррофагов, живущая на одном из вентилей, за несколько минут претерпела немыслимое количество мутаций в результате которых появился устойчивый вид, размножающийся со скоростью, просто недоступной человеческому пониманию. Обновленная колония за секунды увеличилась в сотни тысяч раз и продолжала увеличиваться. Маленькие твари, невидимые невооруженным глазом, окисляли железо, получая при этом необходимую энергию, и размножались. У любого микробиолога моментально бы съехала крыша, если бы он хоть немного понаблюдал за этим видом в микроскоп.

Однако Сытин не был микробиологом и под рукой у него не было микроскопа. Он не мог разглядеть причину, но зато очень хорошо видел следствие – пятно бурой ржавчины, прямо на глазах расползающееся по трубе.

Около минуты Сытин наблюдал за этим процессом и, несмотря на то, что он прекрасно знал, что давление газа в трубе почти шестьдесят атмосфер, до него как-то, уж слишком медленно дошло: «Кажется, сейчас что-то будет…»

Сигарета выпала из его разжавшихся губ. Он совершенно тупо посмотрел на тлеющий огонек и подумал: «Надо бежать»! Но ноги словно приросли к земле.

Раздалось громкое «Ба – Бах!», и струя газа, вырвавшаяся из лопнувшей трубы, отшвырнула Сытина на добрый десяток метров. К самой ограде. Еще до того, как потерять сознание от удара, у него мелькнула короткая мысль: «Приплыли…»

3атем весь мир вокруг него взорвался ярким сиянием.

Аварийная сигнализация в домике диспетчера коротко тренькнула и тут же заткнулась. Вслед за этим раздался ужасный грохот близкого взрыва. Сам домик диспетчера подпрыгнул так, что Тетерин свалился с диванчика, на котором только что мирно дремал.

3а первым взрывом последовали еще два. Не такие сильные, как первый, но все равно, впечатляющие. «Емкости с конденсатом», – машинально отметил про себя Тетерин. Яростный рев вырвавшегося на свободу зверя заполнил все пространство вокруг и внутри черепной коробки Тетерина. Стены, потолок и пол мелко вибрировали от этого сумасшедшего рева. Лежащий на полу Тетерин всем телом ощущал эту вибрацию. Еще ничего не понимая, он встал на четвереньки и несколько мгновений ошалело смотрел на искрящиеся осколки, разбросанные по всему полу – оконные стекла выбило взрывной волной; затем, так до конца и не вникнув в суть происходящего, он, все так же оставаясь на четвереньках, пополз к выходу.

На том месте, где с утра мирно стояла станция, в небо бил огромный столб огня. Вокруг него, словно маленькие детки вокруг папаши-великана, полыхали кострами остатки станции и березнячок, окружающий ограду.

От столба пламени, словно чье-то пульсирующее дыхание, исходили волны жара. Тетерин чувствовал, как они касаются его лица, а затем бегут дальше – в сторону города. 3адрав голову вверх, Тетерин увидел, что над столбом огня уже образовалась шапка густого черного дыма. «Очень похоже на ядерный гриб», – как-то отстраненно подумал Тетерин.

Он опустил голову и снова посмотрел туда, где находилась станция. Внезапно его взгляд натолкнулся на фигуру человека в сером плаще. Казалось, он вынырнул прямо из огня и теперь неторопливо шел по дорожке, ведущей от станции к домику диспетчера. 3а его спиной ревело и бушевало пламя, а он шел так, словно прогуливался воскресным вечером по центральному проспекту.

Тетерин смотрел на мужчину, как на ожившее привидение. «Что за черт? – недоуменно подумал он. – Откуда он здесь взялся?

Мужчина же просто прошел мимо, даже не заметив стоящего на четвереньках человека с вытаращенными от удивления и ужаса глазами.

Тетерин провожал его взглядом до тех пор, пока тот не отошел уже слишком далеко. Потом он сел на ступеньки крыльца, бессильно положив голову на сложенные на коленях руки.

А с неба посыпались черные хлопья. Формой они были очень похожи на снег, который бывает зимой в относительно теплую и совершенно безветренную погоду.

Черные хлопья все падали, и в воздухе их становилось все больше и больше. Они падали на асфальт дороги, траву, деревья, домик диспетчера и сидящего на крыльце Тетерина, который равнодушно наблюдал за тем, как этот падающий с неба пепел сантиметр за сантиметром ровным слоем покрывает землю.