Читать книгу Обречённые души: Книга II. Паутина Интриг - Сергей Сергеевич Шипов - Страница 5

Вечер. Солнце клонилось за горизонт. Грузная пелена серых туч почти растворилась в голубых волнах небес. Даридий, терзаемый ознобом, накинул капюшон, чтобы укрыться от надоедливых лучей. Грустно посмотрев на пустую деревянную кружку, мужчина устало вздохнул и хлопнул ею по столу.

– И почему же, чёрт возьми, я не могу напиться и забыть обо всём этом хоть на один вечер! – гневно буркнул охотник. В таверне было тихо, так что мужчины, сидевшие неподалёку, удивлённо обернулись на странного незнакомца.

– Трактирщик, подай ещё одну! – махая пустой деревянной кружкой над головой, потребовал Даридий, притворившись захмелевшим, – и жареной рыбы принеси!

Пузатый, невысокий лысый мужчина с серыми усами в белом фартуке, испачканном жиром, суетливо поспешил обслужить гостя. Когда деревянная кружка и тарелка хлопнулись на стол, Даридий медленно протянул пару серебряников и зажал их в дрожащей ладони, прежде чем отдать.

– Скажи мне, трактирщик, – огорчённо посмотрев на мужчину, вяло произнёс гость, – почему все так неблагодарны тем, кто несёт в этот развратный предательский мир свет и добро? Почему людям так мало обретённой власти, они хотят ещё и ещё, больше и больше! Зачем?! – рассерженно прикрикнул Дэрд, впиваясь взглядом в мужчину, точно желая разорвать его.

Трактирщик, пожав плечами, испуганно взглянул на странного гостя и быстро одёрнул руку от серебряников, будто бы от раскаленного чугуна.

– Да не бойся ты, – как-то разочаровано взглянув на хозяина трактира, отмахнулся Даридий и двинул монеты к краю стола. С опаской, как набедокуривший пёс, трактирщик глянул на вспыльчивого гостя, немедленно взял плату и, не оборачиваясь, поспешил обслужить других посетителей. Дэрд равнодушно посмотрел на кружку, из которой вытекала пышная белая пена.

– Неужели тебя и вправду так сильно волнуют задаваемые вопросы? – удивился Морк, разразившись металлическим громом в голове полудемона.

– Ты всё равно не поймёшь, как ни старайся, – Дэрд попытался избежать нежеланного мысленного разговора с древним духом. Тем не менее, превозмочь неутомимый интерес Морка ему оказалось не под силу.

– Это странно,… ты – существо куда могущественнее, чем эти жалкие людишки, так почему ты не пытаешься изменить мир, в которых они, на твой взгляд, абсолютно неправы. По какой причине ты, напрасно убиваясь, лицезреешь, как они пляшут на своём выдуманном апогее?

– Я не мой брат! – категорично заявил Даридий, сжав кулаки с такой злобой и силой, что даже костяшки побелели. – Думаешь, меня не посещали подобные мысли? Очень и очень часто, едва ли не каждую ночь они клевали мой разум, подобно коршунам, пока я не уразумел, что мне не следует вмешиваться в порядки нынешнего мира. Я пережиток истории, потерявшаяся во времени деталь. У меня нет прав ставить людей на колени и ни у кого их быть не может, кроме как у богов. Я лишь могу оберегать этот мир от мистических потусторонних сил, желающих навредить установившему порядку. Я затворник на границах совершенно разных вселенных.

– Но ведь гнетёт тебя совсем не это?

– Да…не это, – признался Даридий, устремив взгляд, омрачённый печалью и злостью, к солнцу, плавящемуся в горне вечера, где золотые лучи обращались в раскаленную алеющую реку. – Я нарушил клятву, давным-давно данную самому себе, – с горьким презрением мысленно ответил Дэрд. – Безудержная ярость сломила мой стержень терпения и завладела мной. Моими руками она свершила свою праведную кару. Убив насильников в лесу и правителя Вилдфорта с частью его охраны, я не просто предал свои убеждения, я подчинился демону, которого божился держать в темнице собственного зла. Теперь он рьяно просится наружу, и я боюсь, что не смогу его сдержать. Знаешь, а ведь мой брат был прав, я чужой в этом мире, люди боятся меня, я никогда не стану для них своим, – грустно подумал полудемон, уставившись на пиво, ползущее змейкой по столу. – А что если я на самом деле сражаюсь ни за что?

– Немедленно прекрати говорить этот вздор! Ошибки бывают у каждого, но это не повод, чтобы сбросить всё в беспросветную пропасть поражения. Защищай этот мир, ставший тебе домом, и не позволяй разрушить его, даже собственному брату! – наставил Даридия Морк.

– Я так и сделаю, только сперва силы восстановлю. Выпускать демона наружу, знаешь ли, имеет свои нехорошие последствия, – мрачно усмехнулся Даридий, поднося кружку с пивом к подрагивающим губам.

Внезапно заскрипела дверь, и в таверну вломилось трое задиристых напыщенных стражников в дорогих кольчужных доспехах с латными пластинами на плечах, предплечьях, бёдрах и голени. Поверх звонкого металла, на торс было надето сюрко в чёрно-зелёную клетку с изображением золотого коронованного восстающего грифона (гербом Вэйтстоун). На ремнях у каждого стражника укрёплённые металлическими бляхами и полосами висели ножны из чёрной кожи, из которых выглядывали матово-серые гарды рапир.

Мужчины важно ступали меж цепочек столиков, бренча коваными сапогами, по дощатому полу, надменным взором окидывая гостей таверны. Корча злобные гримасы, и угрожающе постукивая пальцами по ножнам, задиры тешились над захмелевшими посетителями, которые не решавшимися пойти с ними на конфликт. Самый высокий и худощавый из стражников, чьи русые вьющие волосы ниспадали на плечи, устремил похотливый пожирающий взор на симпатичную черноволосую женщину в ситцевом бледно-алом платье, убиравшей со стола пустые тарелки и кружки. Лукавой и одновременно нахальной улыбкой он дал знак своим товарищам для зачина беспорядка. Они выгнали некоторых посетителей с их мест, после чего с грохотом перевернули деревянную утварь. После этого задиры соединили следующие два стола, выставили перед ними скамьи и, сняв с головы стальные шлемы с бармицей, нарочно позвякивая кольчужными кольцами, надменно поставили их на столешницы. Затем они важно расстелись на скамьи, раздевая озорными сластолюбивыми взглядами понравившуюся женщину.

– Чур, я первый! – по-мальчишечьи вскочив со скамьи, заявил русоволосый стражник, глупо улыбаясь.

– Помнится, ты в прошлый раз уже выпускал своего червяка, так что остынь, – попытался задержать товарища яйцеголовый щекастый бородач с залысинами.

– Да ладно тебе, он всё равно недолго! – отпустил острую шутку юноша с прилизанными тёмно-русыми волосами. Холеричный стражник злобно ощерился и пригрозил ему кулаком, после чего вприпрыжку приблизился в женщине и медленно провёл по её бёдрам к ягодицам. Наглое движение руки было остановлено смелым ударом. В ответ стражник бесцеремонно схватил её за шею и прислонил к себе, щекоча языком ухо своей «добычи». Раздался глухой грохот падающей деревянной посуды, а вмести с ним громкий шлепок. Мужчина ошеломлённо стоял перед полыхавшей гневом женщиной и неспешно вытирал большим пальцем кровь с разбитой губы. Его товарищи неодобрительно расхохотались.

– Значит, любишь, когда с тобой обращаются грубо, хорошо! – похотливо протянул стражник, крепко схватив обеими руками женщину за талию и с необузданной страстью пытаясь поцеловать её в губы. Тишину разорвал болезненный надломленный мужской крик. Стражник разъярённо оттолкнул от себя женщину и обнажил меч, прикрывая ладонью окровавленную шею. Даридий, мирно сидя за столом неподалёку, терпеливо наблюдал за развязкой опрометчивого бардака.

– Собираешься прирезать её прямо на глазах у всех, как опрометчиво… – осудительно посмотрев на наглеца, вмешался Дэрд, жаля каждой иголочкой сарказма.

Стражники оглянулись на незнакомца. Яйцеголовый мужчина, поглаживая свою пышную каштановую бороду, сделал шаг к Дэрду. Он злобно произнёс, перекосив губы в омерзительной гримасе:

– Жрал бы ты лучше свою рыбу да помалкивал!

– Да, ребята, манерам вы скверно обучены, – пропустив угрозу, как песок сквозь пальцы, покачал головой Даридий.

Стражник с обнажённым мечом, сердито нахмурив брови, подошёл к назойливому незнакомцу и, вылив ему на голову пиво, злобно предупредил:

– Как только я закончу с ней, дело и до тебя дойдёт!

Но Даридий не обратил внимания на стекающий по волосам алкоголь.

– Ты? – освободив очередную усмешку изо рта, глумливо выпалил он. – Да ты наверняка по нужде один присесть боишься, всегда дружков своих берёшь!

Стражник сморщил от гнева лицо и крепко сжал рукоять оружия. По скулам забегали желваки, точно зароились живые черви.

– Ты всегда такой обидчивый? Смотри от злобы юбку не намочи! – саркастически усмехнулся Дэрд, скрестив руки у груди.

Подобный жест сделал усмешку много оскорбительнее, низвергнув сознание стражника в бездну необузданной ярости. Он отступил на шаг от стола, где сидел Даридий и размахнулся мечом, вложив в удар всю силу. Сталь вклинилась в деревянную мебель, взметнув в воздух брызги из щепок. Полудемон, благодаря своей ловкости, избежал смертоносного удара, пригнувшись на скамью. Немедля, он резко вскочил с неё, схватил со стола кружку и со всей силы метнул её обидчику в голову. Утварь с треском развалилась на несколько кусков, ударившись о лоб мужчины, который тут же бесчувственно грохнулся на пол.

– Зря ты это сделал! – сквозь зубы угрожающе процедил бородатый стражник и, со свистом выхватив меч, начал жестоко атаковать. Дэрд не растерялся, видя, как внезапно вынырнувшее из ножен лезвие опускается к его шее; он отбил удар, подставив под клинок предплечье, облачённое в стальной пластинчатый наруч. От злости на голове стражника вздулись вены и он, свирепо зарычав, продолжил атаковать. Уклонившись от пары непродуманных выпадов, Даридий крепко схватил лезвие левой рукой, после чего, изловчился и правой наотмашь саданул костяшками нападающего в челюсть. Бородач выронил оружие из непослушных расслабленных рук и, постанывая, немощно растянулся на полу. Тогда третий стражник, с виду спокойный юноша, взбешённо закричал и вонзил кинжал полудемону в подставленную для защиты раненую ладонь. Дэрд, леденящим душу озлобленным взглядом встретил разъярённые отчаянные глаза юноши и крепко сдавил его горло здоровой рукой.

– Отпусти, прошу, отпусти! – краснея от удушья, с трудом выговаривая слова, взмолил юноша, отчаянно хватаясь обеими руками за напряжённое мускулистое предплечье полудемона.

– Как же ты жалок, – напряжённым басовитым рыком отозвался Дэрд, приподнимая мужчину над землёй и наслаждаясь его страхом. Что-то дикое и злобное проснулось в дремучих каменных дебрях его души. Полудемон почувствовал пьянящий прилив сил, вызывающий приятный притягательный гнев. Мышцы на руке Даридия, которой он держал юношу, вздулись и начали становиться больше и больше. В горле появился скрежет, плавно перераставший в неконтролируемый рык, а в глазах блеснуло пламя.

– Одумайся, что ты делаешь?! Эта жестокость не принадлежит тебе, усмири своего зверя! – приказал Морк, оглушительным металлическим надломленным хрипом разразившись у Дэрда в голове, причиняя вискам такую боль, словно в них ввинчивали шурупы.

– И вправду, что же я такое творю? он ведь всего лишь мальчишка…, – опомнился Даридий, ослабляя смертоносную хватку и отпуская перепуганного юношу.

– Он чудовище! бежим скорее отсюда! – потрясённый враждебным бездушным взглядом полудемона, панически закричал юноша. Он без оглядки бросился бежать, натыкаясь на скамьи и стулья. Даридий, прислонившись спиной к стене, обессилено сполз по ней на пол.

– Трус, – озлоблено процедил вслед убежавшему товарищу бородач, поднимаясь на ноги и болезненно держась за челюсть. В его глазах светилось намерение добить раненого неприятеля. Вооружившись длинным кинжалом с узким лезвием, похожим на огромную иглу, стражник наступал, уверенный в беззащитности врага.

– Не думай, что теперь просто так отделаешься! – в преддверии расправы, ухмыльнулся бородач, готовясь нанести удар.

– Бросай кинжал иначе твой дружок останется без головы! – выставила условия черноволосая женщина, приложив меч к горлу очухавшегося задире, в глазах которого заплясали искры страха.

– Тебя повесят, если ты посмеешь…, – бородач не успел договорить, его перебил испуганный визг товарища:

– Чёрт тебя подери, делай, как она сказала, я не хочу умирать! Бородач волей-неволей повиновался требованиям женщины.

– А теперь пошёл вон отсюда! – приказала она стражнику, снедающего себя неудачей. Кляня всё на свете, бородач направился к выходу, проводив окружающих его людей ненавистным испепеляющим взглядом. Далее женщина, не опуская лезвия меча, нацеленного в шею заложнику, дождалась, когда он поднимется с пола и дойдёт до входной двери.

– Эй, может, снаряжение вернёшь, нам за них головы оторвут, – как-то жалобно попросил заложник.

– И правильно сделают! – непреклонно ответила женщина, остриём оружия ткнув стражника в левую лопатку. – Ваши шлемы и мечи останутся у нас в качестве восполнения ущерба, а теперь проваливай, пока тебе не пришлось кольчугу и сапоги здесь оставить! – потребовала она. Стражник, не переча, вышел из таверны и направился к своей лошади, где его ожидали озлобленные товарищи.

– Дождёмся, когда она выйдет, и оторвём ей голову! – решительно заявил бородач, свирепо ударив кулаком в ладонь.

– Так и сделаем! – оскалившись, как дикий зверь, поддержал план напарника светловолосый задира.

Тем временем женщина бросила меч к прилавку изумлённого трактирщика и, убирая с лица пряди растрёпанных чёрных волос, поспешила к своему заступнику, истекавшему кровью. Опираясь на здоровую руку, Даридий попытался подняться, прижав к груди согнутую в локте раненую руку. Ручейки крови, изливавшиеся из раны, красной паутиной протянулись на одежде. Женщина волнительно осмотрела тяжёлое увечье незнакомца.

– Нужно прижечь раны, а иначе…

– А иначе что? – с пренебрежением перебил работницу, пронизывая её сердитым взглядом, трактирщик, принявшись собирать с пола дорогостоящие шлемы и мечи убежавших стражников.

– Он же умрёт тогда! – встревоженно воскликнула женщина.

– Ха, проблема-то! – безразлично усмехнулся хозяин таверны, любуясь шлемом. – Ты лучше проверь евошние карманы да отойди от греха подальше!

– Как же ты можешь быть экой гнусной бессердечной сволочью! Этот незнакомец вступился за меня, а ты, трусливо поджав хвост, прятался в углу и, немотствуя, глядел, как надо мной издеваются, да после эдакого тебя человеком назвать язык не поворачивается! – возмутилась женщина, с презрительным укором смотря на равнодушную физиономию трактирщика.

– Ах, вона как ты заговорила! В таковом случае больше не являйся сюда! – сердито буркнул хозяин трактира, повернувшись к женщине спиной, надменно задрав голову и скрестив руки у груди.

– И не подумаю даже! – бросила в ответ женщина, вынув железную кочергу из камина, где, задорно потрескивая, тлели раскаленные угли. Трактирщик озлобленно фыркнул и положил полученные трофеи под свой стол. Женщина попыталась прижечь рану на ладони своего заступника раскалённым металлом.

– Не нужно, – одернув руку, пробасил Даридий.

– Да куда же вы с этакой раной-то пойдёте? Скоро стемнеет, а до ближайшего селения в таковом состоянии вам не дойти! – упрямо настояла женщина.

– Я крепче, чем кажусь, – тщетно пытаясь подняться, противился Дэрд, скривив губы в жалком подобии на улыбку.

– Оно и видно, – возразила женщина. Затем она схватила изувеченную руку своего настырного заступника и прижгла рану, зияющую жуткой кровоточащей щелью.

– Спасибо, – намереваясь скрыть смущение, сухо ответил Дэрд. Давным-давно он отвык от людской доброты и женской заботы, свыкшись со своим томительным одиночеством.

– Должна же я была вас хоть как-то отблагодарить, – настойчиво сказала женщина с какой-то спрятанной в голосе нежной опекой, помогая Даридию встать на ноги. Затем она заглянула в изумрудные глаза незнакомца и, точно неведомая колдовская сеть неотвратимо пленила её разум. Обаяние демонов – древняя неразгаданная сила пробуждала в смертных существах множество смешанных чувств и усиливала преобладающее среди них.

– Мне страшно выходить одной, – тревожно произнесла незнакомка вслед прихрамывающему мужчине, крепко ухватив его за руку и повиснув на ней, напоминая своим поведением больше обожающего отца дочь, нежели взрослую независимую женщину.

– Так и быть, я провожу вас, указывайте дорогу, – выдержав паузу, неохотно согласился Даридий; дурное предчувствие преследовало его, а душу, словно когти гарпии, скребло волнение.

Тут дверь заскрипела, и пара покинула таверну. Женщина, точно скрываясь за каменной стеной, трепетно прижалась к своему спутнику, ведшего под уздцы своего верного вороного скакуна. Стражники, подстерегавшие жертву своей несмолкаемой кровожадной мести, растерялись, встретив суровый взгляд незнакомца, пронзивший испугом их оробевшие умы.

– Поехали отсюда! – смирившись с горькой неудачей, озлобленно процедил сквозь зубы задира, развернув коня. Его товарищи не стали препираться и последовали за ним.

– Простите, что из-за меня ваша рука пострадала, вы же теперь… – женщина не успела договорить, её волнительный голос, разбавленный минорными нотами вины, был оборван.

– Тсс, не тревожьтесь за меня, главное, что вы в безопасности, – ответил с лёгкой улыбкой на лице Даридий, не выдавая беспокойства. – Вы и так мне достаточно отплатили своей добротой.

– Но вы для меня сделали намного больше, – прошептала еле слышно женщина. Её глаза посетил нескрываемый восторг. Дэрд уловил его, и это вызывало в нём тщательно скрываемые терзания. Внезапно его сердце пронзила острая боль, ноги подкосились, дыхание отяжелело, грудь сдавило, по коже пробежал озноб, который с каждым мгновением начинал пробирать до самых костей.

– Что-то не так, – подумал Даридий, не лишая свои мысли подступившего страха. Что со мной такое? – обеспокоился полудемон, задрожавшей до онемения рукой теряя выскальзывающую уздечку. Земля под ногами поплыла, в голове расплылся оглушительный звон, будто кто-то незримый с поразительной мощью, не присущей смертному, ударял под ухом кузнечным молотом по наковальне. Вдруг перед глазами у Дэрда всё померкло, и он немощно упал на землю, ввергнувшись в туманный омут беспамятства.

Даридий тяжело приподнял веки и неясным взором огляделся, не отрывая головы от подушки. По лицу скатывались капли тёплой воды. Горячий лоб охлаждала мокрая повязка.

– Где я? – в недоумении спросил Даридий вошедшую в комнату женщину. Он не сразу признал недавнюю знакомую, да и с распущенными волосами она выглядела крайне непривычно. Чёрные, как гребни волн, кудри спадали на стройные оголенные плечи. После глубокого сна, взгляд Даридия был всё ещё мутен – предметы выглядели размазанными и сокрытыми какой-то странной пеленой.

– Не волнуйтесь, я перевязала рану, вам нужен покой, – кротко ответила незнакомка, присев на кровать, возле больного. Заботливое прикосновение её руки вызвало непроизвольную дрожь в теле.

– Мне нельзя здесь оставаться, это всё может плохо закончиться! – категорично заявил Даридий, тяжело глотнув воздух.

– Да как же вы не понимаете, рана может открыться в любой момент! – сердито сдвинув брови, встревожилась женщина. Правда, взгляд её излучал совершенно иные мотивы, а по страстным движениям губ, можно было утверждать, что отпускать больного она была не намерена.

Даридий не стал искать в себе мужества спорить, он лишь устало потёр виски пальцами здоровой руку. Морк растворился в чистоте сознания, и только тревога обвила сердце ядовитой змеёй.

Женщина осторожно коснулась плеча Дэрда, оторвав его от тягостных раздумий. Его незатейливый взгляд, тёплым лучом коснулся души незнакомки. Её глаза вновь вспыхнули восхищёнием; очарованная изумрудной зеленью глаз полудемона, женщина внезапно захотела сбросить с себя одежду, мешающую, как ей казалось, дышать. Что-то непонятное манило её в таинственную колдовскую глубину этих нечеловеческих глаз, тускло светившихся в сумраке соломенно-золотым огнём. Это пробуждало неестественную нежность, страсть и…. неусмиримое плотское желание. Плавно скользя по приятным изгибам тела, жёлтое платье скатилось к ногам женщины. С кокетливой улыбкой она заглянула в глаза Даридию, проникаясь их магическим соблазном.

– Ты, – играя кончиками волос, ласково прошептала незнакомка, не отрывая взгляда от Даридия. – Вернее, твои глаза, – экзальтивно шептала девушка, – они такие загадочные, как звёзды, что дарят нам свой блеск.

– Я хочу, чтобы ты остался… – умиленно попросила женщина, приложив горячую ладонь к сердцу Даридия., – прошу, останься хоть на одну ночь.

– Это не лучшая идея, – осторожным полушёпотом предупредил Дэрд.

– Мне уже всё равно, просто будь со мной эту ночь, – приложив палец к губам желаемого мужчины, нескромно настояла незнакомка, медленно стянув с него одеяло. Пленительная нагота женского тела и успокаивающий запах ландыша заставил Даридия забыть о предрассудках и мнимом беспокойстве. Он ненамеренно прильнул к нежным губам незнакомки. Её кожа, что бархатное покрывало коснулось горячего тела мужчины, унимая дрожь. Женщина крепко стиснула его талию бёдрами, издав лёгкий протяжный стон. Кончиком языка Дэрд притронулся к краю её груди, прерывисто несдержанно задышав. Казалось, время для них обоих в этот момент застыло. Их страстные, порывистые, как штормовой ветер, дыхания и сладострастные стоны сливались в унисон. Каждый изгиб женского тела дарил Даридию, давно забытое в потоке нещадного сурового времени наслаждение.

Масло в лампе заканчивалось. Пламя тускнело. А страсть двух необузданных сердец неудержимо продолжала изливаться наружу. И даже когда тьма наконец-таки сковала комнату, слабо озаряемую догорающим огнём лампы, упоённые стоны продолжали дарить ночной тишине свою прекрасную чувственную мелодию.

Едва лучи утреннего солнца проникли в комнату, отогнав тень ночного полумрака, Даридий резко открыл глаза и насторожился. На душе у него точно гарпии скребли. Незнакомка сладко спала у любовника на груди, жадно обняв его, точно он самое дорогое, что у неё есть. Тревожить её беззащитный сон, Даридию не хотелось, но беспокойство, подобно скалам, прижавшим своими исполинскими телами землю, давило на него так, что он хотел немедленно вскочить с постели и убежать.

– Что же я наделал?! – взволнованно подумал Дэрд.

– Подарил ей удовольствие, кое ей не приходилось испытывать за всю свою жизнь! – попытался отвлечь полудемона от тягот размышлений, набегающих, как стадо свирепых буйлорог, Морк.

– Сейчас не время… погоди, что? Ты прочёл её мысли?! – возмутился Даридий. Брови его изогнулись от гнева. – Зачем ты это сделал?! Ты не имел права так бесцеремонно поступать! – Дэрд со щелчком яростно сжал кулаки.

– Успокойся! – оглушительным металлическим громом расползлось недовольство древнего духа у полудемона в голове. Вздымающаяся из глубин души неистовость тут же исчезла.

– Да что же со мной происходит?! – теряясь в неведении, точно лодка в безбрежном морском тумане, напряжённо думал Даридий. Он приложил раненую ладонь тыльной стороной ко лбу, но потом резко одёрнул её – боль никуда не исчезла.

– Почему я не исцеляюсь? – удивлённо спросил у Морка полудемон. Ответа не последовало. – Не молчи! С тех пор, как ты поселился в моём теле, со мной начали происходить непонятные вещи!

– Я нисколько не повинен в этом! – весьма агрессивно возразил подозрениям Даридия древний дух.

– Словно, всё это началось с тех пор, когда я убил Ликтэрия, может он проклял меня?!

– Что ты сейчас сказал? – обеспокоенно загудел Морк. – Ты хотя бы знаешь, что за имя ты только что произнёс?! – обвинительным тоном сказал он. Даридия подобная реакция древнего духа тут же смутила.

– Я вижу, тебя это сильно задело?

– Ты даже не представляешь насколько! Ликтэрий – ужасный сотканный из нитей мрака, змей, пожирающий свет. Он вестник Даркцэуса – самого коварного из всех демонов. Из легенд мне известно, что он посягнул на трон своего отца, между прочим, последнего из старших демонов, Тэ́рбиуса. Восстав против него и проиграв, он навсегда принял клеймо предателя и лишился короны правителя Аркдэна. Всех демонов, поддержавших Даркцэуса, Тэрбиус немедленно казнил, а сына из милосердия и любви изгнал из пламенной бездны в самое гнусное место на территории Аркдэна. Одарив его позорным, как считали все демоны, статусом повелителя «Страдальни душ», навсегда сделав его королевство – его же тюрьмой. Даркцэус навсегда стал затворником. Конечно, в делах демонов я не сведущ, к великому сожалению, но, видимо, их мир тоже наполняют войны и, если это так, то могу смело утверждать, что Ликтэрий был спущен его хозяином с поводка неспроста. Наверняка, Даркцэус жаждет отомстить отцу, а если уж его вестник появился в нашем мире – план возмездия грозит разразиться неминуемой катастрофой! – обеспокоенно заявил Морк.

– Но ведь по-настоящему мы не уверены в чём причина? – подметил Даридий, стараясь заглушить тревогу древнего духа, от которой у него жутко стала раскалываться голова.

– Пожалуй, ты прав, – согласился, успокоившись, Морк. – Лишь сами демоны могу поведать нам истинность происходящего в их мире…

Внезапно с улицы донеслось озлобленное ржанье коня Даридия, заставившее прервать мысленную беседу хозяина с древним духом. Дэрд вскипел от ярости и, не заботясь более о покое незнакомки, вырвался из её объятий и вскочил с кровати, ища взглядом свою одежду и оружие. В спешке натянув на себя штаны и сапоги, он отыскал ножны, замотанные в чёрную ткань, и незамедлительно поторопился на шум. Женщина, обескураженная волнением мужчины, грубо оборвавшим её блаженный сон, села на край кровати. Старательно потирая ладонями лицо, она пыталась избавиться от апатии. И когда она пришла в себя, то второпях накинула рубаху, и выбежала вслед за Даридием.

Лучи солнца медленно меркли за грузной взбитой серой тучей. Прохладный ветерок слегка покалывал кожу. В глазах притаилась тревога. Рука всё крепче стискивала рукоять клинка. Даридий обогнул дом и вышел на тропинку, ведущую к сараю, где бил по земле копытами и разъярённо ржал, крутя мордой во все стороны, чёрный конь. Его усердно тянул за узду какой-то странный незнакомец, плотно закутанный в плащ из чёрной кожи с капюшоном и маской.

– А ну убери руки! – угрожающе приказал полудемон, на ходу развернув чёрный свёрток и обнажив клинок.

В этот момент незнакомец обернулся на голос и неуловимым для глаза смертного лёгким движением пальцев сбросил с головы капюшон и открыл маску. Как у покойника, бледно-сизая кожа, засверкала в гаснущих лучах солнца точно расплавленное серебро. Изящно вытянутое лицо с сильно очерченными скулами, длинным заострённым носом и высоким гладким лбом украшали иссиня-чёрные изящные узоры с колющими полукруглыми гранями. Даридий сразу же узнал эльфийский орнамент, а выцветшие до снежной белизны волосы, аккуратно зачёсанные на затылок и длинные уши, проколотые рядами золотых колец не оставили сомнений – Это был Ликирианский эльф. Отпустив уздечку, он безразлично взглянул на Даридия своими солнечно-жёлтыми глазами и его аспидно-синие губы изогнулись в едва уловимую надменную улыбку. Конь тревожно бросился к своему хозяину; казалось, он пытался предупредить его об опасности. Однако Дэрд потрепал его по холке и лёгким движением ладони попросил уйти; зверь неохотно отступил.

– Узнаю этот меч, – поводя густыми белыми раскосыми бровями, ухмыльнулся ликирианец, наблюдая за тем, как остатки солнечного света, пожираемые влажным чревом серой тучи, отражаются от демонических рун, испещрявших клинок.

– Кажется, мы всё уже решили в прошлый раз, Гéльдас, – хладнокровно заявил Дэрд.

– Вижу, ты запомнил меня, но на сей раз ты не отвертишься, полудемон, – произнёс высокомерно эльф, стягивая с рук чёрные кожаные перчатки.

– Передай своему хозяину, что моей крови…

– Не испытывай моего терпения, полудемон! Сложи оружие, и тебя не придётся нести по кусочкам! – перебил Даридия леденящей угрозой эльф, сделав шаг навстречу. – Ведь в моём задании не было оговорок, каким следует тебя доставить, – поддразнивая, съязвил ликирианец.

– Довольно, скалиться! Катись в Аркдэн, пока я тебя туда сам не отправил! – категорично высказался Даридий, направив на врага остриё клинка. Вскоре последний блик солнца исчез на нём, установив напряжённую тишину, которую ликирианец прервал гортанным смешком, превратив угрозу полудемона в нелепую шутку.

– Быть по сему, значит, – злонамеренно прошипел себе под нос эльф, сердито сдвигая брови. После он резко развернулся, изображая свой уход. Даридий отвлёкся на взметнувшийся плащ, похожий на взмах чёрного драконьего крыла. Этой незначительной секунды хватило, чтобы пропустить коварный удар врага. Присев, ликирианец бросил в свою недвижимую мишень три, острых как бритва, ромбовидных лезвия. Такой метательный нож выполнялся из слияния особо лёгкого крепкого и жаропрочного металлов, калёных в яде и серебряной крови единорога. На этот же случай, Гельдас дополнительно обработал их жгучими токсинами горчелиска и нанёс на них руны, скреплённые противодемоническим заговором.

Едва метательный нож вонзился в грудь жертвы, как начал невыносимо жечь мускулы, будто поливая их раскаленным маслом. Выпустив меч из рук от лютой боли, скручивающей в узел, Даридий попятился назад и припал на колено. Стараясь вытащить из тела, глубоко застрявшие мученические лезвия, он не жалел собственные пальцы, разъедаемые ядом до костей.

– Узнаёшь? – ехидно улыбнулся Гельдас. – Яд горчелиска, тот самый, которым ты убил моего брата, задев кинжалом ребро. Он жёг его до тех пор, пока кости не превратились в кашу, пока усталость не съела его, пока ты… – ликирианец гневно сжал зубы, нависнув над корчащимся в муках противнике. – Ладно, неважно! – резко отпрянув от него, сухо бросил эльф. – В прошлый раз ты смог ускользнуть, но теперь… – глумился он, строя раздражительные рожи, – теперь-то тебе придётся несладко. Да-да, уж поверь, я об этом позабочусь, – растёкся в желчной улыбке Гельдас, доставая из-за пояса два закалённых в жире скорповрана ликирианских тонфа, гравированных матово-чёрными узорами, тянувшимися по затупленной стороне лезвия. Бесшумно и изящно эльф выполнил несколько сложных движений с оружием и скрестил его за спиной, после чего начал важно ходить то влево, то вправо и пристально наблюдать за Даридием.

– Как тебе на вкус ликирианское серебро? – глумливо спросил Гельдас, долго наблюдая за тем, как, борясь со страданием, противник вынимает из жарящихся ран смертоносный металл. И даже когда третье лезвие звякнуло о камень, плоть продолжала пузыриться ожогами и кровоточить, отнимая все силы тела на бесполезное заживление. Раны не затягивались, несмотря на упорные старания Даридия залечить их заклинанием, спасших многих от объятий могилы.

– Это не поможет, демонёнок, – куражился Гельдас. Но его улыбка стёрлась с лица, когда Дэрд, превозмогая боль и сбиваемый дрожью с ног, поднялся с колена. Задыхаясь и теряясь в пространстве от истощения, он, нашёл в себе силы встать, опираясь на меч.

– Не будем же затягивать! – грозно заявил эльф и с противным лязгом чиркнул тонфу о тонфу. Точно тени, шагнув из-за сарая, явилось ещё двое ликирианцев. Обнажив тонфы, они готовы были ринуться в бой, но Гельдас, взмахнул рукой в знак того, чтобы они оставались на местах. Жажда боя раздирала загрубелые жестокие ликирианские сердца. Морк, не покидавший разум Даридия, напутствовал ему применить заклинание, предвещая ему неизбежное поражение без его помощи. Но увлечённый тщетным исцелением, злостью и задетой гордыней, Дэрд поздно взялся за магические слова, диктуемые древним духом. И когда он намерился отпустить их с языка, его отвлёк знакомый женский возглас. Полудемон невольно обернулся – незнакомка опрометчиво выскочила из-за угла и, увидев его, истекающего кровью, остолбенела в страхе и замешательстве. Гельдас, колко улыбнувшись, запустил руку под плащ.

– Нет! – исступлённо закричал Даридий, отчаянно бросившись спасать женщину от предстоящей подлости ликирианца, но он не мог сравниться, ни со скоростью ножа, ни с бессилием тела. Несчастная жертва даже не успела ничего понять, как лезвие пронзило её сердце. Губы эльфа растеклись в надменной издевательской улыбке. Даридий в беспамятстве бросился к женщине; едва напряжённые руки разжали рукоять меча, ватные ноги тут же предательски подкосились. Когда полудемон добрался до жертвы безжалостного ликирианца, жизнь с последним вздохом покинула её тело: уста очернил пурпур, кожу оковал парализующий холод. Дэрд заглянул в стекленеющие голубые глаза незнакомки и смахнул застывшие на её щеках слёзы.

– А ведь я даже не узнал твоего имени, – скорбно прошептал полудемон, чувствуя на себе вину. Она давила на него, вынуждала обречённо смотреть на то, как растёт бордовая лужа вокруг тела. Казалось, в этом маленьком тёмно-красном море исчезли все заботы. Единственное, волновавшее сейчас Даридия – горе, что он впустил в свою душу. Смерть невинной потрясла его до онемения. «Она умерла из-за меня» – настойчиво убеждал себя он. Эта мысль, ввинчивавшаяся в мозг, причиняла куда большую боль, чем те раны, оставленные ликирианскими ножами и рьяно напоминавшие о себе каждую долю секунды.

– Это, конечно же, всё очень трогательно, – усмехнулся Гельдас, – но уже давным-давно пора разделаться с тобой! – грозно заявил он, сбросив плащ на землю.

– Ты… – протянул ненавистно Даридий, испепеляя взглядом ликирианцев. – Ты заплатишь мне за это! – почувствовав прилив кровожадной ярости, пообещал полудемон. Жажда неминуемого возмездия и неудержимый гнев придали сил (по крайней мере, дали ощущение этого). Морк пытался дозваться Даридия, но злоба, вызванная горечью утраты, точно отгородила его сознание от древнего духа непроницаемым стеклом.

– В самом деле?! – усмехнулся Гельдас, издевательским оскалом вынуждая противника растратить последние силы. Дэрд, подобрав меч, крепко сжал рукоять, готовясь принять удар. Эльф стремительно бросился в атаку, словно неудержимый штормовой ветер, разрывающий снасти. Изящество и жестокость воссоединились в смертоносном ликирианском танце. Первый удар был отбит – Гельдас отскочил в сторону и продолжил натиск. И во второй раз звякнуло скрещенное оружие. Ликирианец забавлялся со своей жертвой. Тогда Даридий попытался пронзить изворотливого эльфа, но тот легко парировал атаку, и ударил нападающего локтём в челюсть. Защита полудемона была сломлена; клинки как по маслу, скользнули по плоти, оставив жуткую обугленную рану на правом боку. Быстрота и изощрённость, с которой Гельдас выполнил эти хитроумные движения, потрясла бы любого ловкача. Даридий зажал пузырящуюся бордовую борозду, оставленную отравленной тонфой, и сокрушённо опустился на правое колено. Кисть обессилено разжала рукоять вмиг отяжелевшего клинка. Рубец вытягивала последние силы. Ликирианец скорчил раздражительную физиономию и расплылся в триумфальном оскале.

– Насколько это невыносимо – ощущать, как плавятся твои внутренности? А, полудемон? Насколько это больно? – издевательски сквозь зубы процедил эльф, с презрением глядя на врага.

Даридий, издав яростный клич, попытался произнести заклинание, высвобождающее демоническую мощь, но язык словно прилип к нёбу, сознание затуманилось, слова рассыпались, как ворох сухих листьев. Дэрд, жадно хватая ртом воздух, отчаянно потянулся за мечом, но Гельдас с пренебрежительной ухмылкой выбил его из трясущейся руки противника. Затем он по локоть отсёк её и торжественно склонился над поверженным врагом.

– Я обещал, что ты заплатишь мне за это? – язвительно протянул Гельдас, указывая на безобразный шрам на правой щеке. Его слова обожгли злостью. Затем ликирианец приложил тонфу, сверкавшую чёрно-фиолетовыми рунами на лезвии, к кровоточащему обрубку левой руки полудемона. Рана зашипела, как масло и вода на раскалённой сковороде. Синевато-аметистовое пламя вырвалось из-под зачарованного лезвия, обращая плоть в безжизненный иссушенный кусочек угля. Стиснув зубы, Даридий терпел изматывающую боль, не позволяя крику потешить самолюбие врага.

– Я всё равно заставлю тебя закричать! – одержимо произнёс эльф и вонзил тонфу противнику в живот. Дэрд зарычал, ухватившись рукой за наточенное ликирианское лезвие. Отравленный металл, словно языки пламени, начал сдирать кожу с ладони, но полудемон старался не поддаваться муке, а сосредоточиться на голосе Морка. Древний дух упорно пробивался к сознанию хозяина через одурманивающий безрассудной жаждой возмездия туман.

– Слушай, слушай меня! – приказывал Морк, расползаясь по разуму пронзающей пеленой. – Если не хочешь, чтобы тебя порубили на кусочки, чтобы эта женщина не осталась неотомщённой, чётко произноси заклинание, которое я тебе скажу!

– Ки́риш Крáдэс Мóрксэа – медленно отчеканил Дэрд, не разжимая зубов. Слабое карминное сияние вспыхнуло в недрах его глаз, меняя радужку из зелёного в фиолетовый. Зрачки сузились до тонких палочек, пуская во все стороны чёрные веточки трещин.

– Ки́риш Крáдэс Мóрксэа! – повторил Даридий. На этот раз так злобно, что кровь у смертного бы застыла в жилах от страха. Внутри трещин возник рубиновый блеск, который вскоре объял глаза алым свечением. Раны чудодейственным образом затянулись, по венам пробежал тусклый пурпурный огонёк. Эльф, оторопев, попытался вырвать из живота полудемона тонфу, но противник ещё крепче сдавил лезвие, согнув его грани. Ликирианец удивлённо и в то же время разгневанно посмотрел в алые, как огненный закат, глаза своего врага, который неожиданно злорадно надломлено засмеялся. Гельдаса затягивал этот таинственный заколдовывающий блеск демонических очей. Вскоре кровь Даридия начала источать призрачный рваный фиолетовый дым. Внезапно когтистая тяжёлая рука, будто сваренная из железной чёрной чешуи, мощной хваткой сдавила эльфу голень. Ликирианец болезненно сморщился, выхватил из-за пояса отравленный нож и вонзил его по рукоять полудемону в горло. Хватка ослабла, и эльф отскочил в сторону, смотря, как поверженный враг поднимается с земли неведомой тёмной силой. Как будто невидимые руки управляли Дэрдом, точно он безропотная марионетка. От его тела, чёрно-фиолетовыми эфемерными змейками изливался загадочный дым. Эльфы не решались двинуться с места, как будто что-то приковало их к земле, а их души медленно и неумолимо оплетал страх.

Кожу полудемона окутал тёмно-пурпурный эфемерный дым, который быстро обращался в мёлкие чёрно-фиолетовые атласные чешуйки. Даридий вырвал нож из горла и сломал его в руке, точно это был тонкий кусочек льда. Затем раздался безудержный надломленный крик и полудемон, приложив ладони к лезвию тонфы, резко вытащил её из живота. Всплеск крови плавно разделился на капли, которые зависли в воздухе и закружились вокруг хозяина. Когда дым рассеялся, Дэрд оказался облачен в рельефную чешуйчатую броню с заострёнными шипами на плечах, локтях, предплечьях, позвоночнике и икроножных мышцах. Голову прикрывал зловещий рогатый шлем, прочно приросший к мускулам лица и шеи. Не заточенная часть тонфы, которую держал тёмный воин в руке, покрылась чёрным металлом в виде узоров, а рукоять закрутилась тугой спиралью. На ней можно было различить рисунок в виде кричащих испуганных лиц призраков и бьющихся меж собой непонятных созданий, плохо различимых в сумраке нависшей тучи. Такой же жуткий узор, но украшал правое плечо рыцаря, правую грудь и ребро. Он тянулся по правой стороне спины, протягиваясь до задней стороны бедра, обнимая его, рисунок заканчивался на правой голени. Предплечья украшали череды черепов и скалящихся морд. Даридий высокомерно засмеялся. Сухой надломленный слегка лязгающий хохот вырвался из-под мрачного шлема. Голос явно принадлежал не ему. Что-то тёмное и пугающее, вибрировало в его отголоске.

– Тонфу! – потребовал Гельдас у своих соратников, с опаской посматривая на тёмного рыцаря. Как только оружие оказалось в руках эльфа, глаза Дэрда вспыхнули ярким рубиновым огнём. Полудемон раскрыл ладонь, вобрал в неё витавшие в воздухе капли крови и притянул свой меч с земли.

– Готов взглянуть в лицо ужаса? – усмехнулся тёмный рыцарь, наступая на врага. Голос, принадлежавший Морку, взлетел под самое небо и растворился там, точно гром. Каждый шаг Гельдаса наполнило волнение, в колени проникла лёгкая дрожь. Непослушные пальцы породили неуверенность в победе. Эльфы мешкали.

– Ну же, чего ты ждёшь, длинноухий? Боишься поцарапаться? – поддразнил издёвкой Морк, ловко играя оружием в руках. Гельдас разозлился и кивков головы разрешил своим соратникам действовать. Эльфы окружили темного рыцаря, но он даже не обратил на них внимания. Гельдас начал атаку, поддерживаемый залпом из смертоносных ликирианских ножей. Правда, его стремление поубавилось, когда те со звоном отскочили от брони, но эльф не растерял силы, вложенной в стремительный удар обеими тонфами, но, к его удивлению, полудемон отразил удар с такой лёгкостью, будто отмахнулся от назойливой мухи.

– Этого не может быть! – воскликнул ошеломлённо ликирианец, отскочив от врага. По запястьям пробежала болезненная дрожь. Неудача, вызвав у Гельдаса порыв ярости, заставила его вновь броситься атаковать. Но и в этот раз лезвия тонф встретили мощное сопротивление меча Даридия. Враги скрестили оружие, переплелись ненавистными взглядами. В этот момент двое других эльфов незаметно подскочили к тёмному рыцарю и попытались пронзить его со спины. Тонфы со странным деревянным хрустом впились в плоть. Однако вместо крови, из обугленных ран, разливаясь по воздуху таящими языками, исходил густой чёрно-бардовый дым.

Тёмный рыцарь разразился надменным хохотом, толчком отбросив Гельдаса на землю. В следующие секунды вокруг Даридия в грациозном смертельном танце закружилось двое остальных ликирианцев, бессмысленно кромсая тонфами заколдованную броню, от которой, со звоном отскакивало множество рубящих ударов. Полудемон не сопротивлялся; казалось, ему это приносило нескончаемое удовольствие, словно это беззаботная игра, исход которой уже предопределён и был зрим задом наперёд.

Эльфы, ввергнутые в пучину дикой ярости, безостановочно махали оружием, нанося всё новые и новые раны своему противнику, который злобно посмеивался, пребывая в экстазе от их гнева и кровожадности. Всего лишь какое-то мгновение, и Дэрд оборвал атаки врагов оглушительным звоном скрещенного оружия, отчего они, в свою очередь, ощутили парализующую дрожь в предплечьях, заставившую их обронить тонфы. Как будто, часть силы эльфов перетекла к тёмному рыцарю. Нарастающий обжигающий жар охватил ликирианцев, лишая их возможности потешного наступления.

– Крадэс Хорсэа, – прозвучал сухой надломленный хрип Морка. Эти слова освободили раскаленные клубы фиолетового пламени, хлынувшего волной во все стороны, точно дикие необузданные жеребцы, томившиеся незапамятно в неволе. Эльфы в отчаянии кинулись на землю. Когда пламя обратилось в чёрную дымовую занавесь, стремительно растворяясь и взмывая в поднебесье извилистыми нитями, ликирианцы корчились от мучительной боли, сводившей с ума. Сожженными руками они с истошными воплями взялись за обгорелые лица – их глаза расплавились от неистового жара. Под истлевшими плащами и кожаными доспехами чернели, точно раскаленные головёшки, ужасные ожоги. Начавшийся дождь, точно сочувствуя, уменьшил страдания ликирианцев.

Гельдас застыл в смятении, нервно смотря то на приближающуюся зловещую фигуру Дэрда, то на беззащитных изувеченных соратников. Эльф сложил одну тонфу за пояс и снял, обмотанную вертикально вокруг туловища ромбовидную цепь с гарпунообразным наконечником.

– Я ощущаю сладкий аромат твоего страха, кланяйся мне в ноги, эльф! – высказался язвительным приказом Морк, надсмехаясь над тем, как безысходность сеет в его враге панику.

– Предать самого себя и гордость своего народа?! Ты предлагаешь мне утратить свою честь и жить с ядом позора? Никогда! – бесповоротно заявил Гельдас. Поглощённый исступлением, он снова начал атаковать.

Цепь, словно змея, ринулась вперёд, переворачиваясь в воздухе и звеня наточенными звеньями. Тёмный рыцарь ловко увернулся и успел схватить оружие, пролетевшее возле его лица. Эльф почувствовал, как звенья сдавили ему руку и впились в кожу. Хватка полудемона была настолько сильной, что Гельдас, сам того не желая, начал двигаться за цепью, скользя по промокшей земле. Он отчаянно пытался освободиться от собственного оружия, но металл будто бы вгрызся в плоть. Разрубить цепь тонфой не удалось, а жертвовать предплечьем Гельдас не собирался. Собрав всю волю в кулак, он одёрнул руку, избавившись от треклятой цепи, оставив ей на растерзание добротный шмат мяса. Отскочив в сторону, ликирианец прижал к туловищу растерзанное бесчувственным металлом предплечье и вооружился убранной ранее за пояс тонфой. Кровоточащая рана забрала желание бросаться в атаку.

– Прежде, чем я вырву из тебя душу, ты узришь страдания своих соратников! – с упоением пообещал Морк, подступая к обезоруженным эльфам, истязаемых ожогами. Тёмный рыцарь сверкнул глазами и крепко сжал когтями обожженную руку ликирианца. По коже эльфа поползли змеи чёрно-пурпурного пламени, обращая мускулы в пепел. Ликирианец высвободил из горла душераздирающий вопль, от которого его связки лопнули. Даридий отпустил эльфа, тот сокрушённо упал ниц, разбившись, как глиняная утварь.

Тёмный рыцарь пронзил живот второго ликирианца тонфой. Сочившуюся из раны кровь, полудемон будто приманивал рукой и, разбивая её на капли, поднимал в воздух. Безумно хохоча, тёмный рыцарь схватил напуганного до беспамятства эльфа за горло. После этого Даридий вобрал витавшую в воздухе кровь в другую руку и приложил её к груди ликирианца. Вновь пронзительный мученический вопль пронзил окрестности, растворяясь в шуме дождя. Гельдас опустил голову и закрыл глаза, чтобы не слышать этот ужасный крик и не смотреть, как с его соратника облезает кожа. Отбросив в сторону высушенный до хрупкости угля труп эльфа, тёмный рыцарь презрительно ухмыльнулся, говоря так, будто изрекает проклятье:

– Глупая самоуверенность погубит вас, ничтожные твари. Я вырежу таких, как ты, Гельдас, и буду умиротворённо ступать по их останкам!

В этот момент Гельдас убрал с лица прядь намокших волос и, усмирив в душе пыл, с холодной ненавистью посмотрел на своего врага.

– Никогда! – сквозь зубы протянул Гельдас и со свирепым кличем бросился в атаку. Враги вновь сцепились в жестоком яростном танце смерти. Звон металла разносился сквозь ропот дождя, исчезая в мохнатой стене леса. Из раза в раз, недруги скрещивали клинки, выбивая искры из металла до тех пор, пока тонфа ликирианца не разломилась. Такая неожиданность заставила Гельдаса промедлить и стать лёгкой мишенью для тёмного рыцаря. Его тяжёленный кулак с глухим хрустом врезался эльфу в грудь. Дыхание свело, ноги оторвались от земли, тело ощутило невесомость.

Когда Гельдас упал, во рту появился металлический привкус. Эльф перевернулся на бок, зашёлся сдавливающим грудь кашлем и отхаркнулся кровью. В ушах раздражительно звенело. В глазах всё плыло и кружилось. Тёмный рыцарь дождался, когда измотанный противник встанет на ноги, и перерубил ему коленные сухожилия на правой ноге. Эльф беспомощно повалился на мокрую землю, выпустив тонфу из рук. Обвисшая безжизненным куском мяса нога не позволила встать.

Тёмный рыцарь торжественно засмеялся, раздавив сапогом сокрушённому противнику запястье не раненой руки. Потом Дэрд согнулся над ликирианцем, крепко схватил его за промокшие волосы и, приподняв его голову из грязи, грозно спросил:

– Где же теперь твоя напыщенная гордость, а? Я не слышу, ничтожество?!

– Я не сдамся, никогда! – запинаясь, одержимо твердил Гельдас, тщетно пытаясь вытащить свою раздавленную кисть из-под сапога тёмного рыцаря.

– Жалкое зрелище, – с презрением бросил Дэрд, перевернув ногой тело ликирианца на спину. – А теперь я заберу твою душу! – заявил Морк, кулаком пробив Гельдасу грудь и заглянув в его глаза полные панически-страдальческого ужаса.

– Нет! – взлетел под самое небо душераздирающий протяжный крик. В этот самый момент душа – эфемерная кристально-белая дымка с очертаниями своего владельца, вырвалась из разорванной груди Гельдаса и, распадаясь на мелкие тускнеющие ворсинки, утонула в рубинной бездне демонических глаз. Вскоре тело эльфа стало холоднее льда, а кровь очернилась и иссохла. Тёмный рыцарь вытащил из груди мёртвого врага обугленное зачерствелое сердце, которое вскоре размякло под дождём и осыпалось слипшейся чёрной пылью. Дэрд расправил плечи и отозвал тёмный доспех: чешуйчатая броня треснула и начала осыпаться, словно истлевшие листы бумаги.

– Мы победили, – приняв человеческий облик, устало прошептал Даридий. Он всё ещё не верил в происходящее и находился под впечатлением, удивлением и боязнью невероятной мощи Морка.

– Мне нужно восстановить силы, поэтому ближайшие пару недель я буду спать, постарайся не ввязаться в какую-нибудь историю, ибо каждая смерть делает тебя слабее и тем самым уязвимее перед твоей демонической сущностью, – апатично пояснил древний дух затухающим в голове гулом. Дэрд, точно пьяный, шаткой походкой добрёл до тела мёртвой незнакомки. Поскользнувшись, он упал возле неё, и точно на прощание, погладил тыльной стороной ладони её ледяные щеки. Конь сочувствующе ткнулся мордой в плечо хозяина.