Читать книгу Ускорник (сказка). Часть 1 - Сергей Смирнов - Страница 9

Андрей был рад, что ему всё-таки удалось назначить встречу с дедом в учебном центре в субботу. На радостях он решил перед сном заглянуть к своему новому знакомому Виктору Чернову и поделиться с ним радостью. Подойдя к расположению военных, Андрей понял, что там никто не спит. Из палаток слышалась гитарная музыка, армейский шансон. Воинская дисциплина и порядок в расположении военных коренным образом отличались от рот, в которых находились гражданские. Но это было вполне понятно и объяснимо. Гражданские имели уважение и беспрекословно слушались курсантов-командиров. Военным же курсант был не указ. Да и сами курсанты-старшины абитуриентских рот не сильно напрягали воинский контингент. Андрей заглянул в три палатки, ища Виктора. Витёк в конце концов нашёлся в курилке в компании двух моряков и одного погранца, завывавшего под гитару что-то про неверную девушку, чёрный сапог, караул и прозрачную росу42. Парни отошли подальше от курилки, чтобы поговорить наедине.

– Ну чё, удалось мазу за меня прокачать? – взял быка за рога Виктор Петрович.

Андрей сначала хотел привычно наврать деревенскому вояке – мол, всё в порядке, маза закачана, считай, ты уже курсант. Это было бы проще всего, и его новый друг наверняка сразу бы успокоился и отстал. Андрей понимал, что даже если завтра Чёрного отправят с вещами на КПП, то он даже не успеет найти его, чтобы расправиться. Тем не менее, не осознавая почему, Маркин решил сказать правду. Вечная игра со сверстниками и родителями, наполненная ложью, недомолвками и ухищрениями ему порядком опостылела. Андрей Михайлович решил попробовать жить по-новому. Начать изучение этого нового правдивого мира он решил именно с Чернова.

– Вить, пойми, не всё так просто. Дед приедет в субботу, тогда будет конкретный разговор. Сейчас пока никаких обещаний дать не могу.

– А я тебя, между прочим, на халяву в штаб звонить водил. Просто взял и сделал, ничего тебе не обещая. Да вообще, если бы не я, то ты сегодня все курилки бы в лагере вычистил. Неизвестно, что ещё с тобой Васька сделал бы за твою борзоту, – с нескрываемой злостью заметил Виктор Петрович.

– Извини, я не могу «просто», как ты, взять и сделать. Здесь Москва, свои правила, свои законы. «Просто» здесь не бывает. Это в твоей деревне всё за бутылку решить можно, с Васькой или с Петькой, а здесь – нельзя, другой уровень, другие отношения. Бутылка не работает.

Андрей тоже начал выходить из себя.

– Это я деревня? Ты вообще понял, что ты сказал и на кого прёшь, чмо гражданское? Мне терять нечего, всё равно выгоняют. И что меня теперь удержит, чтобы тебе морду не набить, чмо жирное?

Витёк попытался схватить Андрея за грудки, но тот сделал шаг назад, схватил Витька за обе руки и слегка потянул на себя. Витьку вдруг стало трудно дышать. Хорошо поставленный мае-гери43 пришёлся как раз в солнечное сплетение Чернову. Два года занятий карате не прошли даром. Андрей Михайлович поднаторел в боевых искусствах, а школьные и дворовые потасовки с детьми лимитчиков закалили дух будущего борца за идеалы социализма во всём мире.

– Товарищ младший сержант, поприседайте, легче будет, – слышался голос Андрея. В глазах у Витька потемнело. – Дышите, дышите часто, но не глубоко. Правда, извините, товарищ младший сержант, я не хотел.

– Да пошёл ты, москвич хренов, чмо гражданское.

Злость Витька границ не имела. Вчерашний школьник с лёгкостью отделал почти черпака Советской армии и при этом то ли издевался, то ли действительно извинялся. Витёк присел пару раз. Дышать стало легче, но злость не уходила. Внутри всё клокотало от ярости. Хотелось стереть это мешковатое чмо в порошок. «Не надо, всему своё время, после драки кулаками не машут» – подсказал опять невесть откуда взявшийся внутренний голос. Витёк потихоньку начал отходить физически и морально.

– А чего ж ты, Васька, таким же макаром днём не осадил? – сам не понял с какой стати задал этот глупый вопрос Витёк.

– Так ведь день был, да ещё около учебного корпуса, народу полно. Зачем мне лишние проблемы. За драку сразу отчислят, никакой мазы не хватит, – с ехидной улыбкой заметил Андрей.

– А за то, что меня ударил, не отчислят?

– Товарищ младший сержант, а разве я вас хоть пальцем тронул?

Вопрос, от которого Витьку стало не по себе, повис в воздухе. «Учись, вот как надо!» – снова подсказал внутренний голос.

– Понятно, – промычал Витёк.

– Ну а что насчёт сегодняшнего звонка – толк будет или пора вещмешок собирать?

– Сделаю всё возможное, только уж и вы, пожалуйста, меня поймите: и в мыслях не хотел вас обидеть по поводу того, откуда вы. Здесь действительно свои правила и законы, в которых даже я не очень разбираюсь. Вам сейчас надо просто ждать и надеяться на лучшее.

– Ладно, проехали. А где ты так драться научился, если не секрет?

– Не секрет, конечно. Я два года карате занимаюсь, – как можно скромнее ответил Андрей.

– А по тебе не скажешь, что спортсмен, да ещё каратист. Меня научишь?

– Научу, если поступите.

– А чего ты меня всё на «вы» да «товарищ младший сержант» называешь? Меня Витёк зовут, давай уж по-простому, и разница в возрасте у нас всего один год.

– Хорошо, договорились. Ладно, я спать пошёл в расположение. Завтра нам видеться нет смысла, а в субботу после отбоя давай здесь же встретимся. Но будь в зоне досягаемости в течение дня на случай, если дед захочет с тобой встретиться.

Андрей попрощался и пошёл в свою палатку.

Витьку спать совсем не хотелось. Плестись обратно, слушать гитарное завывание погранца тоже не было никакого желания. Виктору Петровичу необходимо было побыть одному, понять, что же всё-таки можно предпринять, чтобы не возвращаться в часть. А если уж возвращаться, то как получить ещё один шанс прорваться в военный институт на следующий год. Это хорошо, что он встретился с Андреем, но плохо то, что полез с ним драться. Эх, не надо было его жирным чмо называть. Обиделся, наверное, мажор. И сейчас чего с него взять? Он если даже ничего не сделает, всегда может сказать: «Извини, ничего не получилось». Ещё обиднее сделалось младшему сержанту Чернову от мысли, что этот мешковатый москвич Андрюша с лёгкостью мог дать отпор настоящему младшему сержанту, прожжённому духу Советской армии. Конечно, в Спас-Клепиках про карате слышали, а вот видели его только в кино «Пираты XX века». Это вам не Москва, где всё есть, иди и занимайся. Негатив навалился на Витька со всех сторон. Казалось, лучше бы и не было этой поездки на абитуру, не было бы никакого закоса от армии. Сидел бы Витёк в части, исполнял обязанности духа и ждал черпачного перевода. Так нет, на тебе, посмотри, Виктор Петрович, какие перспективы бывают, только они не для тебя. Попробуй деликатесы, только не глотай, а пожуй, выплюнь и забудь. Услышь музыку для души, только не смей её напевать. Опять злость на самого себя и зависть к не таким, как он, выжимали слёзы из души младшего сержанта. Витёк не умел молиться, но очень хотел обратиться за помощью к кому-нибудь всесильному. Он был готов отдать даже сам не знал что за возможность быть услышанным. А там, где есть спрос, всегда найдётся предложение. Только не знал Витёк, что не надо просить того, что у тебя уже есть. Наверное, в том и состоит лукавый умысел: заставить человека просить и жертвовать ради того, что он и так имеет. У будущего начальника курса Лескова и в мыслях не было выгонять младшего сержанта Чернова. Витёк был практически уже курсантом.

Человек слаб, а потому его желания часто преобладают над его верой. Ведь действительно намного проще пожелать несбыточного или чего-нибудь необычного, чем просто поверить в то, что это может и должно произойти. Вера – это очень сложный феномен для многих. Как простой парень из Спас-Клепиков, воспитанный школой и родителями в духе атеизма и материализма, мог понять все нюансы, связанные с ней? Он не святой, а потому не будем судить его за вожделение, злость, зависть и отсутствие веры.

Витёк бродил по лагерю наедине со своими мыслями и сам не понял, как оказался опять около штаба. Было очень поздно, толпа желающих позвонить заметно поредела. На крыльце штаба с сигаретой сидел всё тот же сержант Казановский.

– Привет, Чёрный. Чего спать не идёшь? Или ещё какого гражданского на халяву позвонить привёл? – с ехидной подколки начал разговор помдеж. Казановский не был близким знакомым Витька, но был с ним в одной роте. Под конец экзаменов почти все военные стали друзьями. Осталось их не так уж и много.

– Не, халявы больше не будет. Думаю, может самому куда-нибудь позвонить.

Виктор Петрович не понял, зачем он это сказал. В Спас-Клепики он звонить на собирался. А куда ещё можно позвонить глубокой ночью? Но вопрос этот недолго оставался без ответа. В записной книжке быстро отыскались московские телефоны – сначала Женька, а потом Селицких. С Женьком была договорённость звонить после поступления, но на сегодняшний день это условие выполнено не было. С Селицкими всё проще – можно было им позвонить в любое время и попросить передать привет родителям, сообщив, что Витёк пока в учебном центре в Свердловском. Конечно, неудобно звонить посреди ночи, но военному это простительно, типа в другое время не смог, извините.

– Ну позвони куда-нибудь, только быстрее. Сейчас докурю и буду закрывать переговорный пункт. Спать пора.

Казановский опять ушёл в свою безмятежность и пофигизм – наверное, это состояние являлось его спасительной нирваной, в которую он, всё повидавший на своём военном веку дедушка Советской армии, мог спокойно погрузиться, чтобы не сойти с ума или не натворить чего-нибудь неуставного.

У Селицких долго никто не брал трубку. В конце концов младший сержант Чернов услышал сонное «алло». Витёк представился и попросил позвать дядю Юру.

– А папы нет, они с мамой в санаторий поехали. Если что-то срочное, скажи мне, они мне завтра звонить должны, я всё передам.

– А Саша спит? – вспомнил про своего нового московского друга Витёк.

– Нет его. Сашка с друзьями в Сочи поехал отдыхать.

Витёк понял, что разговаривает с Сашкиной сестрой, но никак не мог вспомнить её имя.

– А чего ты ни с родителями, ни с Сашкой никуда не поехала? Скучно, поди, одной дома?

Виктор Петрович не мог понять, почему ему вдруг захотелось продолжить разговор с юной леди. При первом знакомстве её образ никак не отложился в его памяти. Помнилась лишь какая-то мальчишеская стрижка, спортивная фигурка в домашнем растянутом спортивном костюме, явно доставшемся от старшего брата, и правильное, несколько детское личико, возможно, ещё не знавшее косметики.

– Я в школе, на отработке44 – скучать некогда. Стены белим, потом окна и полы от побелки отмываем.

– Да, жизнь у тебя не сахар. Но не переживай, зато тебе в армию идти не придётся после десятого класса.

Сам не понял с какой стати Виктор Петрович по-отечески решил успокоить младшего товарища противоположного пола.

– А тебе – рожать после свадьбы или даже вообще без свадьбы, – без тени смущения или обиды парировала отроковица на другом конце провода.

Младший сержант Чернов поперхнулся и покраснел от смущения. На такие темы ему доводилось говорить только с сослуживцами в казарме после отбоя.

– Да уж, это точно, – с задумчивостью в голосе медленно произнёс Витёк.

– Судя по тому, как ты нерешительно это сказал, уверенности в этом у тебя нет, – хихикнул голос на другом конце провода.

– Нет, нет, уверен – сто процентов, – затараторил младший сержант, а сам краснел всё больше и больше, оглядываясь на дверь в дежурку. Очень не хотелось, чтобы Казановский или ещё кто-нибудь застал его в таком смущённом виде. На другом конце провода уже раздавался звонкий девичий смех.

– А ты чего звонишь-то, чего случилось?

– Нет, всё в порядке. Просто хотел через дядю Юру привет домой передать, но раз его нет, тогда не надо. Кстати, а когда он из санатория вернётся?

– Наверное, недели через две. А ты уже поступил? Можно поздравить? – Невинный вопрос словно ножом резанул по больному месту.

– Экзамены вроде сдал, но решение будет принято в понедельник на мандатной комиссии. Не знаю, что и как они там решат. Мне уже всё равно.

Чернов пытался казаться бывалым пофигистом. Но это у него не очень получалось. Его выдавала неуверенность в голосе. Светка уловила нотки неопределённости в голосе Виктора Петровича и решила его подбодрить:

– Раз все экзамены сдал – значит, примут.

– Посмотрим.

Разговор на этом месте остановился. Ребятам хотелось продолжить общение, но ни он, ни она не знали, что сказать. Наверное, такое молчание лучше всего может доказать, что люди друг другу небезразличны. Сказать нечего, а закончить разговор не хочется ни ему, ни ей. Когда мы становимся старше, мы приобретаем навыки общения с противоположным полом и прекрасно научены, чем и как можно заполнить такие паузы. Но в юношеском возрасте всё развивается само собой. Простое молчание и нахождение рядом или даже на другом конце телефонного провода доставляет внезапное удовольствие. Это просто приятно и не требует объяснений.

– Хочешь, я приеду к тебе в воскресенье? В городе всё равно делать нечего, жарко. – Светка первая прервала затянувшуюся паузу, хотя, возможно, сама не поняла, зачем она это сделала.

– Приезжай.

На самом деле, Витьку не очень хотелось, чтобы его видели с девчонкой сослуживцы. Начнутся разговоры, пересуды. В голове сидел деревенский стереотип: «Тили-тили-тесто, жених и невеста». Но отказать он тоже не мог или, лучше сказать, пока ещё не научился делать это деликатно, не вызывая чувства обиды у противоположного пола.

После недолгого инструктажа по поводу того, как добраться до Чкаловской из учебного центра, собеседники распрощались и положили трубки.