Читать книгу Близнецы с Алатырь-острова. Дети Мертвой матери. Легенды Севера - Сергей Соловьев - Страница 9

Элла прошла через поселок с дружинниками, впереди шел Арпад с Гнуром. Это было селение из тридцати с лишком дворов, каждый дом в два этажа, визу подклеть, но дома небольшие, что бы протопить дров хватало долгой зимой. Дома обнесены оградами, и с воротами каждый, кое – где ворота были украшены богатой резьбой.

– Сходите по домам, поешьте, и через на ристалище будете, – обратился атаман к дружине.

– А ты, Краса-девица Свет Элисия, почти мой дом своим присутствием, откушай, что Лада послала.

– А где же знаменитый храм Илиоса и Лады?

– Нет его здесь, краса-девица. Семеро тебе его потом тебе покажут.

Все разошлись, а они пошли дальше по деревянной мостовой поселка, и третий дом был Арпадов, нисколько не больше других домов.

– Открывай, хозяйка, гостью домой веду, – зычно прокричал атаман, – али нам не рады?

По высокой лестнице спустилась высокая статная женщина, тоже в теплой куртке, с покрытой платком головой, и домашней обуви.

– Заходи, да калитку закрой, – посмотрела женщина и поднялась в дом обратно, а к ним прибежал знакомиться злой кобель, сначала пытался напугать ведунью, а затем подбежал к ней, и все заглядывал под капюшон, хвост же просто молотил по туловищу животного не переставая, показывая непередаваемую радость живого существа, один раз пес встал на задние лапы, и положил передние на шубу Эли, она же ни капельки не боялась, смеялась только, потом погладила, посмотрела в темные глаза собаки, и та просто спокойно встала рядом, но хвост продолжал свои движения.

– А пес-то тебя признал, Элла, – задумчиво произнес атаман, – и не скажу, что он к чужим добрый.

Она лишь улыбнулась ему широко, и они прошли в дом, поднялись из клети наверх по лестнице, и очутились в горнице, по бокам комнаты стояли лавки, на которых лежали оленьи шкуры, окна были закрыты пузырем, и солнце освещало горницу, но не слишком. Хозяйка стала ставить еду на стол, Арпад и Элла сняли верхнюю одежду, оставшись в льняной, на которую были одеты меховые безрукавки, но пока не садились. Наконец, подошла женщина, ведя за руки трех детей, двух девочек пяти и семи лет, и мальчика лет двенадцати.

– Меня Элисия зовут, – сама назвалась девушка, – можно Елена или Элла. Я гостья здесь, сестра Улля, – и поклонилась в пояс.

– Меня зовут Роса, девочки Заря и Лика, а мальчика, – и он схватил маму за рукав платья, – Волк.

Элла улыбнулась детям, присела и увидела, что Волк сильно хромает.

– А что с Волком, – лицо матери помрачнело, – ножка что-то болит, хромает.

– Давай посмотрю, Волчок, серый бочок, – обратилась к нему Эля, и взъерошила ему голову, где было несколько локонов, а мальчик засмеялся, – садись на скамью рядом.

– Хорошо, – сказал мальчик и застеснялся, спрятал лицо в ладошки, но пальцы открыл, глаза блестели, подсматривал.

Элла сосредоточилась, стала ощупывать ногу, сначала пробежала подушками пальцев по голени, потом проверила колено и бедро, опять спустилась на голень, и на икре, под коленом, нащупала уплотнение.

– Он падал сильно?

– Да, года два назад, лазил проказник, где-то, упал и захромал.

– Воду согрей, полотна чистого принеси, нож у меня свой есть. Хочешь, все сейчас сделаю, и кровь остановлю.

– Согласна, – сказала тихо мать, и отец тоже кивнул головой.

– Хромать перестанешь, а через день все заживет у тебя, Волчок. Потерпишь, ты уже взрослый?

– Да, – и мальчик кивнул головой, – мне двенадцать лет уже.

Роса быстро закипятила воду, принесла большой сосуд, налила туда теплой воды, посадила мальчика на малый стул, а ноги опустили в воду, а сын вцепился как клещ в мамину руку. Арпад тем временем унес Лику и Зарю в комнату рядом. Эля засучила рукава, сполоснула руки, аккуратно осмотрела место удара, и быстро рассекла кожу, ребенок только ойкнуть успел, ведунья промыла рану, наложила травы добрые, замотала лоскутом чистой ткани, другой тканью отерла воду и кровь с ноги мальчика, вынула ноги из воды. Ведунья положила руки на ранку, постаралась сосредоточиться, пока в руках не стало тепло, и так держала руки, пока не почувствовала, что все стало хорошо. Арпад вернулся, и сел рядом на лавку. Эля убрала пальцы с ранки, опустила штанину мальчику, пригладила его штанину, и отдала его маме, та взяла сына за руку.

– Ну как Волк, не болит нога больше?

– Сначала горячо было, а нога уже не болит, спасибо тебе, ведунья, – и он посмотрел на нее серьезно, как взрослый, – я тебе пригожусь, – и мальчик попробовал согнуть и разогнуть ногу и засмеялся, – мама, смотри, а Эля опять вся белая стала, и качает ее – и схватился за свой подбородок обеими руками.

И правда, лицо Элисии страшно побледнело, опять проявились круги под глазами, она еле стояла на ногах.

– Я посижу немножко, – она улыбнулась, правда это вышло у нее совсем криво, и завалилась она на левый бок, хорошо, что Арпад успел ее подхватить. Роса увела сына, вернулась одна и принесла ковшик меда, который поставила на стол, и присела рядом с ведуньей. Эля тяжело открыла глаза, и пробормотала:

– Устала я чего – то… Посвящение не прошла еще сил и не хватает…

– Попей, да и поедим, и пироги готовы рыбные, и оленина с брусникой, – и она придвинула тарелку к Эле, у той сделалось испуганное лицо и она отодвинула от себя глиняную миску с мясом.

– Не ем я… А пироги с рыбой? – надеждой спросила она,

– Да, – удивленно сказала женщина, – и мясо хорошее, оленина, с брусникой тушеное.

– Не ем я мяса, – сказала ведунья и откусила большой кусок пирога, и улыбнулась, – вкусный!

– Вот, бери еще, а то умаялась, и брата лечила, и сына моего. Волчок теперь не убогий хромоножка. А то ведь два года дома сидел. Спасибо тебе, добрая душа.

– И вам спасибо за брата, заботились о нем шесть лет, – и запила пирог большим глотком кваса, и принялась за второй пирожок. Со вторым расправилась так же быстро, и с третьим, а потом и четвертым.

– Спасибо, очень вкусное угощение. Даже полегчало, не ела я три дня, нельзя мне было.

– Тебе спасибо, видать Боги тебя сюда привели, вот и как сказать если бы Улль не заболел, ты бы нам н помогла, – и подставила ладонь под подбородок и покачала головой.

– Ой, – и Эля схватилась за голову, – а я еще друзей Улля подлечить обещала.

– Завтра вылечишь, отдохни, и чуть не забыли, – Роса повернулась к мужу, – испытания ведь скоро начнутся, одевайтесь, пора.

– Роса, – спросила Элла, – нет у тебя кожаных штанов и рубахи, да пояс крепкий нужен.

– Сейчас принесу.

Вскоре она принесла котомку с штанами и рубахой, мужниными, когда мужу еще шестнадцать было.

Элисия одевалась не спеша, стараясь не потерять сознание, она ведь наелась, стало ей много лучше, но голова кружилась страшно, и больше всего она боялась смотреть вниз и нагибаться, так что хорошо, что сапоги не снимала в доме. Захватила она и котомку с мужской одеждой.

– Арпад, возьми в сумку пирогов для Эли, – подала мужу кожаную суму жена, – расскажешь, потом что там было, – и она привстала на цыпочки и поцеловала мужа.

Эля держалась за перила и осторожно шла по лестнице вниз, потом сделала еще шажок, шагала еще вниз, голова закружилась опять, она судорожно сглотнула, старалась дышать почаще, и как-то сразу отпустило. Потом осторожно сделала шаг, другой, и по ровному идти было гораздо легче. Наконец вышли из дома, ведунья глотнула ртом свежего воздуха, отдышалась сразу же, вышел и Арпад, поглядел испытавающе на Элю.

– Полегчало?

– Уже нормально, – усмехнулась Элисия, – пора, пора идти уже.

С ними пошли несколько избранных, шли быстрым шагом, по густой траве, растущей на камнях северного острова. Рос и кустарник, и невысокие сосны. Ведунья окинула взглядом дружинников, все это были сильные и очень высокие мужчины средних лет, около тридцати, не более, бород не носили, значит никто из них еще до тридцати трех лет не дожил. Дружинники несли с собой три рыбацкие сети, у еще троих на плечах лежали свернутые в бухту веревки. Шли недолго, показался обнесенный частоколом высотой в два локтя луг. Рядом уже стояло несколько избранных и с ними перешучивались воспитуемые, над всеми возвышался на полголовы Улль, и тоже смеялся над чем-то. Арпад подошел к дружинникам и отрокам.

– Что, готовы? Идите в шатер, переодевайтесь. Сейчас первого быка выпустим в загон. Ты, Улль, последний быка усмирять будешь.

– Хорошо, – Улль оглянулся на друзей.

– Здесь номера, тяните жребий, – и Арпад протянул отрокам ритуальный сосуд с костями.

Ты, Улль, всяко последний, – засмеялся Арий, и потянул первый. Ему выпало вторым идти в загон.

Потом тянул Гун, его очередь стала третьей, Сираку идти первым,

Талу пятым, Гнуру четвертым, Вуру шестым и Кнуту седьмым. Отроки были одеты в кожаные штаны и рубахи и всегдашние мягкие сапоги.

– Катей, ты старший над ловцами, кто с сетями и кому быка на лугу отвлекать.

– Савир, ты начинаешь, перелезай колья и жди, ты должен на быка усесться и удержаться на шесть счетов. Понял ли? Поняли ли все?

– Понял я, атаман, – ответил Сирак, и полез через загородку на луг.

Он стоял спокойно, и ждал появления быка, только сжимал и разжимал кулаки. Показался бык, выпущенный через ворота, пятнистый, большой, с прямыми рогами. Бык подходил, принюхивался, ему тоже было интересно, и вот Савир разбежался, перекинул свое тело через большую рогатую голову и уселся на холке, держась за рога, что было неразумно, но быстро положил руки на холку, и вцепился в нее. Бык начал изгибаться, силясь достать всадника, потом бросал тело вбок, но отрок держался отлично, хотя его трепало сильно, и каждый прыжок быка отдавался в каждой его мышце, наконец, он спустил ремень из-за пазухи на холку животного, перекрутил, и это считалось как выполненный урок, и к ним подбежали дружинники, отвлекая быка, и прыжком назад Савир покинул партнера по испытаниям, очутившись на лугу, затем быстро перемахнул тын, и к нему бежали друзья.

– Отлично, Сирак, – хлопал его по плечу Гун.

– Просто здорово, – говорил с горящими глазами Улль.

Приступил к испытанию следующий, за ними другой, и все юноши проходили испытания. Настала очередь Улля.

– Давай Улль, удиви нас, – Арий ободрительно хлопнул по плечу своего друга, и тот, с гривой не меньшей, чем у коня из упряжки, опершись левой рукой о тын перебросил тело на луг ристалища. Выпустили быка, он вполне дружелюбно помахивал хвостом. Улль хлопнул в ладоши, привлекая внимание животного, тот поднял громадную голову, и Улль сделав три шага, прыгнул, на лету схватив быка за рога, сделал сальто над крупом быка, и перемахнул через него, и приземлился на ноги за быком, подняв руки вверх, и развернулся к зрителям. Громкие хлопки в ладоши зрителей были ему наградой, тут бык развернулся к нему, и Улль сделал второй прыжок, перепрыгнув быка опять. Люди просто онемели от восторга. Но это было не все, юноша разбежался, и оттолкнулся от скользкого бока быка, и перенесся через это мощное тело, так, что бык даже не успел дернуться, но потом стал крутиться, пытаясь достать отважного отрока, тот извернулся и прыгнул на холку зверя, и вытащил ремень, и положил его на шею исполина, выполняя задание. На шее быка задерживаться Улль не стал, а сделал задний прыжок, встал на твердую землю, и покинул ристалище.

– Ты всех удивил, Улль, – сказал ему Арпад, к нему подбежали теперь уже воины, прошедшие испытания, все старались выразить восторг и одобрение. Близнец смог удивить всех.

– Просто великолепно, – сказал Вур, – никто так не смог.

Вокруг Улля собрались торжествующие воины, прибежали даже восхищенные воины с сетями, кто должен был удерживать быка, если животное взбесится.

– Переодевайтесь, и пойдем праздновать, – торжественно объявил Арпад.

Никто не обращал внимание, как вдруг обернувшись Гнур закричал:

– Кто там на ристалище!

Все повернули головы, и увидели что незнакомый юноша, одетый в великоватую для него кожаную одежу прыгает через быка, совершая такие же прыжки, как и Улль, такие же сложнейшие и опаснейшие упражнения. И через рога вперед, и прыжок через корпус с опорой на руки. Но зрители присмотрелись и поразились- у юноши была длинная светлая коса, да это и не юноша был, а девушка. Вот она перестала прыгать, а бык стоял как вкопанный, только как будто старался стоять ровнее и не шевелится, дабы прыгунья не пострадала. Девушка тоже устала, подошла к быку, погладила еого по голове (Этакое страшилище), потом провела ладонью по боку, и изящной походкой подошла к ограде, так же легко перемахнула ее.

– Сестра? – удивление и восхищение было в словах и глазах Улля. Он первый подбежал Дева, она уже легко дышала, на щеках горел румянец, и как казалось, приключение ей было только на пользу.

– Ты всех поразила, Элла, – и положил руки на ее плечи, смотря прямо в ее глаза, – но это все же опасное дело, ты могла руки-ноги переломать.

– Ты бы меня вылечил, – ответила она шутливо, и рассмеялась.

– Ничего все равно с тобой не поделаешь, – усмехнулся брат, – иди, переодевайся, мы тебя подождем.

Элла пошла быстрым шагом, а Улль подумал, что красавица выросла, но женихов дождаться трудно будет, боятся все ее.

– Немного подождем, она быстро, – обернулся к друзьям юноша.

– Конечно, Улль, – ответил Сирак, – о девушках надо заботиться.

– У тебя здорово получилось, Улль, – обратился к нему Арпад, – ты теперь Царь Пастух. Не думаю, что тебя кто-то превзойдет.

Пока они так беседовали, Элисия переоделась, пришла и скромно села в сторонке. Пришла пора переоблачится и отроков, а теперь и воинов, которые через месяц должны были вернутся в свои племена на побережье Студеного моря. Они переоделись, и стояли рядом с ограждением ристалища, к ним подошли Арпад с Элисией и Катеем и Палом.

– Теперь я могу вам показать Храм Богов, пойдемте. Вы уже не отроки, а прошедшие испытания и доказали свою доблесть и сноровку.

Впереди шел Арпад с дружинниками, за ними юноши, а замыкали колонну Улль с Элисией. Остро был немалый, но храм был недалеко, но был спрятан так хитро, что и не сразу заметишь. Он был обнесен невысоким тыном, вход закрывала красивая резная калитка на бронзовых петлях. Их встретил высокий мужчина, убеленный сединами в торжественных одеждах. В руках он держал посох, с серебряным навершием в виде двойной спирали.

– Здравы будете, отважные дружинники, – поздоровался он, – проходите.

– И ты здрав будь, – и поклонился поясно Арпад, а за ним и дружинники и юноши и девушка.

Прошли за волхвом по тропинке, и увидели большое здание из дерева с двускатной крышей, чуть сбоку был домик для волхва. Тот открыл засов на обитых бронзой дверях, и пустил посетителей, внутри помещение было невелико, у дальней стены на колонне из белого камня было бронзовое изображение, двойная спираль, длиной в два локтя, и высотой в локоть. Изнутри капище было покрашено в охряный цвет, и освещалось десятком масляных светильников с бронзовыми зеркалами сзади них, так что внутри было довольно светло.

– Это и есть изображение Лето и Илиоса- богиня Земли слева, а бог Солнца справа. Левая спираль образ Лето, правая спираль образ Илиоса.

Юноши смотрели во все глаза, сколько историй они рассказывали друг другу о богах, а теперь им показали наяву самое священное изваяние. Это было незабываемо.

– Ну а огонь священный на Алатырь- острове добывают, – и Элисия кивнула головой, – а я со служителями храню его, – и он показал глиняный сосуд, оплетенный лозой.

– Здесь находятся угли от священного огня, мы регулярно их меняем, как должно, что бы можно было разжечь огонь, если будет нужно.

– Приходи, сделай милость, на обед праздничный, – обратился к волхву Арпад.

– Спасибо, приду с радостью.

Все поклонились в благодарность волхву за учение, и стали покидать капище, и вышли за калитку. У всех было торжественно-приподнятое настроение, и ноги сами несли новых воинов к поселку, где их уже ждал праздник.

Спустя краткое время все пришли, что пошли переодеться, одеться в лучшие одежды, что бы достойно провести этот необыкновенный день. Новые воины с Арпадом и Элисией шли к накрытым столам, дружинники уже собрались, а дети бегали межу столами, чувствуя приближение праздника. Несколько дружинников пришли с гудками, а один пришел с кифарой. Сел на высокое кресло сказитель, и начал читать гимны Илиосу и Ладе, рассказывая первую историю о Огне и Льде, и о силе их любви, породившей Огонь. Служники расставляли угощение, шесть видов одних пирогов, несколько видов рыбы, оленина, моченая клюква и брусника, братины, полные кваса и медовухи. Улль сел рядом с Эллой, рядом сели только посвященные воины, старающиеся вести себя торжественно, но Вур сдерживаться не мог, не в силах, растолкал друзей рядом, Ария и Тала, показывая, как все вокруг необыкновенно. Дружинники сели отдельно с атаманом, а их жены и дети тоже отдельно. Накрыли и стол и для Семерых. Элла тоже счастливо улыбалась свой широкой улыбкой, от которой мир теплел, крутилась, как маленькая, стараясь почувствовать, вобрать в себя всю радость праздника. Лия, послушница, сидела рядом. Перед ними поставили посуду- миски и ложки и два ковша для питья из дерева. В ковши налили ставленый мед, а рядом поставили блюдо с пирожками.

– Улль, посмотри, с чем пирожки, – она внимательно смотрела на еду голодными глазами, показывая пальцем, – да, вот эти посмотри, эти. Вот бери.

– Правильно? – улыбаясь сказал Улль и смотрел краем глаза, как Эля подглядывает за ним, и что важнее, за пирожками, – так, что там? а -рыба, – и он понюхал для уверенности, – точно, бери, – и он переложил пирожок в ее миску, и туда же последовали второй и третий.

Сестра немедленно атаковала угощение, и не успокоилась, пока не очистила миску, облизала пальцы, и брат налил ей меда, и она с удовольствием запила еду.

– Просто великолепно. Ты бы видел, чем меня Пряхи потчуют, – у Элисии было просто прекрасное настроение.

Эля подумала и пошла к ватажникам, присела к ним на скамью, брат видел, как она смеется, и подошел к друзьям.

– Привет вам, воины, – поздоровалась Эля, время есть пока, давайте подлечу вас. Гнур, ты первый с больным предплечьем.

Гнур усмехнулся, снял куртку, засучил рукав рубашки на левой руке и сел рядом с ведуньей. Та быстро пробежала пальцами правой руки по больному предплечью, чему – то усмехнулась, положила вторую ладонь на предплечье, на секунду закрыла глаза.

– Ну вроде бы все, – задумчиво промолвила девушка.

– Правда, не болит.

– Сирак, давай ты, рубаху можешь не снимать.

Воин снял куртку и отдал ее Арию, и в кожаных штанах и богато расшитой рубахе сел рядом с целительницей, повернувшись к ней спиной. Она недолго поводила руками, и лицо Сирака осветила улыбка.

– Спасибо, ведунья. Все прошло, – сказал он улыбаясь и поклонился.

– Теперь Тал, сапог не снимай, только шнуровку ослабь и голенище опусти.

Тал сделал что сказали, и подошел к целительнице, Савир уступил ему место, и он сел рядом с ней. Она аккуратно потрогала колено.

– Теперь не болит?

– Чудо какое-то, – пожал плечами Тал, поправляя сапог, – лучше чем было.

– Ладно, пойдем к тебе за стол, Улль, – и она взяла брата за локоть и они пошли за праздничный стол.

Семеро сидели недалеко, и оглядывали счастливых Близнецов, как они с удовольствием ели, слушали песни сказителя, улыбались и радовались. Вдруг лучи солнца перестали падать на брата и сестру, и они попали как бы против солнца. Старцы увидели золотое свечение, подобное пламени, над головами Близнецов, поднимающееся в небо.

– Ты видел, – спросил один другого, и тот кивнул головой.

– Свершилось, пришли те, кого ждали. Началось.

– Давно началось, – кивнул еще один.

Сказитель пропел еще один гимн, и присел отдохнуть за стол с едой. Поселенцы предложили ему и оленины, и разной рыбы, налили и меда ставленого. Новики веселились вовсю, пили и пиво, и мед, радуясь концу послушания, и что наконец, смогут вернуться домой.

Семеро подошли к столу, где сидели и ели и веселились брат и сестра. Улль и Элисия увидели подошедших к ним семерых стариков, чьи брови были сомкнуты, губы скорбно поджаты, а глаза выражали лишь боль.

– Уходите, откуда пришли, что бы к вечеру вас здесь не было, – сказал старший из Старцев, а стальные кивнули в подтверждении его слов.

– Сами звали, теперь гоните, – звонко ответила Элла.

– Так было суждено, уходите, или всех погубите.

Элла опять побледнела, и судорожно схватилась за рукав куртки Улля.

– Беда придет с тобой. Скоро, – сказали опять Семеро.

Элла упала без сил на руки брата, он подхватил ее и понес в гостевой дом, укрыл одеялами, пытался капнуть меда в открытые уста, все тщетно. Лия шла а ними, и несла меховое покрывало. Зажег еще светильники, свет пробивался через бычий пузырь окна не очень хорошо, в доме царил полумрак. Комнат в доме было две, и сени. Улль чувствовал себя совсем плохо, да и тело чесалось из-за подарка Эли, а снимать она не велела. Он еще посмотрел на нее, лежащую без сил и дыхания. и положил ее руки вдоль тела. как у живой, а не как у мертвой, поправил косу, вытащив ее из-за спины девушки, и положил ей на грудь. Сидел рядом долго на сиденье, почувствовал что устал, и пошел отдохнуть. Спал он не долго, тревожно снились серые луга, громадное дерево, и извивающееся громадное тело змеи. Потом слышал какое-то попискивание, шорохи, и наконец встал, и сунул ноги в сапоги.

– А! Лемминги! Улль! Помоги! – закричала Лия, Эли в одной рубашке выбегая из комнаты, – Улль!

Близнец вскочил с кровати и укутал Лию одеялом, и заскочил в комнату сестры, и чуть не упал, наткнувшись на пищащий серый ковер. То что он видел, было невыразимо. Лемминги окружали кровать Эли живым ковром, сначала Улль боялся что они нападут на нее, но они лишь ее защищали ото всех, и от него тоже. Они сердито попискивали, когда кто-то заходил в спальню, а если подходили ближе то кидались на нарушителя, стараясь укусить супостата. Убрать их не было никакой возможности, но когда он разбирал вещи сестры, в коробе он увидел двойную флейту. Когда он копался в вещах, к нему подошел Пал.

– Улль, можешь с этими мышами- переростками что нибудь сделать?

– Попробую, если сейчас поможете. Лодку мне на мысе приготовьте.

– Мы с Катеем на весла сядем, на тебя одна надежда, – положил ему на плечо руку Пал, – я пойду готовить все. Лодка есть, весла в сарае возьмем.

Улль вышел, посидел на скамейке рядом с домом, примерился к дудке, взял ее в руки, посмотрел дорогу до мыса, как идти, если камни на дороге, подумал, вздохнул тяжело и пошел. «Эле ничего не скажу, она всех любит». Улль взял дудку Эли, заиграл, и лемминги пошли за ним. Он наигрывал бешеный ритм, а животные серым ковром следовали за ним, не видя препятствий, перекатываясь через них, как живая волна. Волна гигантского серого моря, которая накатывалась, но не достигала до юноши. Он стал просто мышиным пастухом, ведущим свое стадо к погибели, но он был и должен добраться до тела Элисии, попытаться ее спасти, чего лемминги в своей слепой любви сделать ему не давали. Так он делал шаг, другой и третий, юноша шел и шел по неровной земле, играя мелодию, а жиотные шли за ним. Он уже приближался к берегу, и его подхватили, взяли на руки два воина и понесли его в море, что бы он не переставал играть. Он дудел и дудел в свои волшебные дудки, уже оказавшись в лодке, где гребли Катей и Пал. Лемминги стали валится сотнями в море, и новые сотни подпирали передних, прибрежные волны отбрасывали их на берег, но они и не собирались отступать. Лемминги пытались плыть, но водная стихия была чужда им абсолютно, и они тонули один за одним, и волны захлестывали берег и выносили умерших и бросали их на живых, но они, очарованные музыкой, шли все равно вперед, как будто считая, что воды моря подобны суше и они пройдут по морю, как по земле. А воины с Уллем, теперь всего людей на борту было пятеро, двое приплыли к лодке и забрались на борт. Лодка болталась на волнах рядом с берегом, так, что бы лемминги слышали волшебную, чарующую музыку. Так продолжалось еще немалое время, Улля стала бить дрожь от отвращения к себе, что он убил множество живых существ лишь от того, что они ему помешали. Наконец все кончилось, а его тошнило, терпеть он больше не мог, он свесился за борт, так, что бы товарищи его не видели.

– Все хорошо, Улль, все кончилось, испей меда. Просто так получилось, ты же не мог подойти к сестре, подумай сам.

– Я ее просил заночевать в доме, я перенес ее в дом с праздника, а она ведь просилась в пещере переночевать. Подвел ее я. Так-то Катей.

– За Элю здесь бы любой что угодно сделал, не только леммингов утопил, она только два дня здесь, а стольким помогла, сына Арпада вылечила. Твоих ватажников подлечила. Правда они все равно боятся ее, – и он засмеялся, – так, не сильно. Немножко. Пора нам возвращаться в поселок.

Они плыли, обходя морем это место мышиной казни, проплыли к поселку и высадились там. Люди уже спокойно ходили, не боясь наступить на живой, серый и колышащийся ковер.

– Спасибо тебе, Улль, – сказал, обняв его Арпад, – Опять все спокойно, с сестрой твоей Лия послушница сидит. Не кручинься, сходи к Семерым, я с тобой пойду.

Они обернулись, посмотрели на поселок, и пошли к Горе, кельям Старцев. Говорить было не о чем, и они не перемолвились в дороге. Вот и показалась зев пещеры, закрытый дверью, рядом стояли на страже дружинники, поклонившиеся атаману. Арпад зажег факел, и пошел по коридору, поднимаясь вверх, к кельям и горницам Семерых. Постучал в обитую бронзой дверь, и прислужник спросил :

– Кто пришел к Старцам?

– Тот, кому нужна помощь.

– Старцы всегда помогают страждущим, зайдите с миром.

Дверь со скрипом отворилась, и они зашли в покои, стены были окрашены охрой и освещены светильниками, с бронзовыми зеркалами. Семеро сидели на лавках в обычных мехвых шубах, с посохами в руках.

– Здравы будете, горные Старцы, – сказал и поклонился им Улль, – прошу вас излечить сестру мою Элисию, потеряла она сознание, обессилела, лежит недвижимо в постели своей. Ни жива, ни мертва.

– Принеси ее сюда, витязь нарочитый, – сказал ему один из безымянных, сидевший в середине, – постараемся вернуть ее с Тропы.

Юноша и Атаман покинули келью с надеждой, и пошли в поселок чуть ли не бегом. Улль вбежал в дом, Лия сидела рядом с его сестрой, и отирала ее лоб чистой влажной тряпицей. Брат завернул тело сестры в меховое покрывало, накинул на нее и шубу, взял ее на руки и понес. С ним шли все ватажники и Арпад с Катеем, люди шли быстро.

– Улль, давай и мы поможем, Вур и носилки несет, что ты один.

– Мне не тяжело, спасибо вам, – ответил Близнец, прибавляя шаг.

– Она нам всем помогала, не дело так поступать, – сказал Тал, обиженно поджав губы, подходя к Уллю. Вур быстро развернул носилки, и на дубленую кожу юноша положил свою драгоценную ношу, поправил шкуры, подложил кожаный мешок под голову, поправил и капюшон. Длинную косу-девичью красу убрал под шубу. Дева все не дышала, и была недвижима, как будто ее сковал вечный лед.

Первые четверо встали к носилкам, и бережно их подняли – Вур, Тал, Кнут и Арий. Идти старались ровно, и не в ногу, что бы не раскачивать лежавшую на носилках. Вскоре сменились- за ручки взялись Арпад, Катей, Улль и Гун, и так подошли к горе, и не разговаривали в пути.

Сопровождающие остались у входа, а Улль и Арпад опять поднялись к Семерым. Атаман постучался в покои, а Улль держал на руках драгоценную ношу. Старцы вышли из покоев, а с ними и прислужник с факелом и поманили за собой гостей. Шли они недолго, прислужник открыл засов на двери, сначала внутрь горницы вошли Семеро, а затем и Улль с сестрой на руках, и с Арпадом. Знаком старец приказал положить Эллу на скамью рядом с хитро обработанными, поставленными в ряд гранитными саркофагами. Прислужник зажег светильник, освещая покои. Элла лежала недвижимо, Семеро подхватили ее на руки, не снимая медвежьих мехов положили ее в гранитный саркофаг без крышки, и она лежала на меховой шкуре медведя, и укрытая ей же. Губы были сомкнуты, и казалось, что она улыбается. Прислужники расставляли по углам бронзовые треножники для возжигания благовоний. Лия поставила стул рядом с гранитной кроватью Эли, и поправила ее одеяло, намереваясь остаться рядом с ней.

– Нам сейчас уйти? – тихо спросил юноша, еле дыша от волнения.

– Ты должен найти за этот двойной день Цветок Папоротника, ведь почти не темнеет здесь, скоро праздник летнего солнцестояния. Если нет, так и останется она на тропе между мирами. Торопись отрок, все в твоих руках.