Читать книгу Нижегородский край. Штрихи биографии. История Нижегородчины - Сергей Степанов-Прошельцев - Страница 5

Экономические преступления – это не изобретение последних лет. Начались они ещё при Владимире Мономахе.

Дать «на лапу»

Князя засыпали челобитными. Заёмщики просили приструнить ростовщиков, которые давали деньги с условием возврата долга, а плюс к нему ещё и его половины. И Владимир Мономах, выражаясь современным языком, повелел снизить кредитную ставку. Всего на 10 процентов.

Но ростовщики продолжали драть семь шкур, несмотря на то, что кого-то из них прилюдно били батогами. Но никого, Значит, по всей видимости, Владимир понимал, что от его веления мало что зависит: экономические законы приказами и указами не отменить. То, что он делал, были только половинчатые меры. Ростовщики задаривали ревизоров Мономаха богатыми подношениями, и они никаких карательных мер не предпринимали.

Тогда власти относились к этому значительно мягче. А вот потом…

Особенно много такого рода прецедентов возникало на Нижегородчине в конце XIX- начале ХХ века. Но тоже всё спускалось на тормозах. Вот характерный пример.

Председатель Лопатинского кредитного товарищества возглавлял одновременно и Сергачскую земельную кассу. И однажды он додумался до того, что приобрёл для своих пайщиков сельхозинвентарь у… себя же самого, причём дороже, чем он стоил на самом деле.

Счетовод сразу же обратил на это внимание. Его тут же уволили. И председатель кредитного товарищества уверовал в свою безнаказанность. Выдавал ссуды подставным лицам, списывал дивиденды на свои собственные вклады, указывая в отчёте, что они якобы были выплачены членам товарищества.

Вкладчики стали жаловаться во все инстанции. Однако уголовное дело вскоре было закрыто «за недоказанностью преступления» (ЦАНО). Без сомнения, следователь что-то поимел от махинатора.

«Мышиное» золото

История эта приключилась на Нижегородчине почти два века назад. Но имена некоторых проходимцев так и остались неизвестными.

Все началось с того, что на Ветлуге было налажено серийное производство фальшивых денег, «мягких», как их тогда называли. Первой жертвой злоумышленников стал купец-старовер из Семёновского уезда Максим Алексеевич Зубков.

Однажды к нему явился «торговый» человек и предложил выгодную сделку: якобы он может уступить за полцены ассигнаций на 10 тысяч рублей. Зубков понимал, что, скорее всего, они поддельные, но качество денег было отменным. В казначействе, куда Максим Алексеевич принёс купюры, никто ничего даже не заподозрил. И Зубков принял предложение человека, назвавшегося вымышленной фамилией.

Но весь фокус заключался в том, что первая партия денег, которую приобрел купец, была не фальшивой, а настоящей. А вот вторую партию – уже 20 тысяч – Максим Алексеевич хорошенько не проверил. И тут же попался. Его нагрели в общем итоге на 7 тысяч целковых. Да еще и в острог посадили. А человек, сбывший ему фальшивки, бесследно исчез.

Вторую попытку нажиться за счет поддельных ассигнаций предпринял некто Ушаков, который, как гласят полицейские протоколы, действовал под фамилией Дюков. Но он бурной деятельности не развернул – вскоре оказался за решеткой. И пробыл там несколько лет. Но как только вышел на волю, опять принялся за старое (ЦАНО).

Ушаков познакомился с другим авантюристом – настоящая фамилия его неизвестна. Он назывался Якимом Прохоровичем Стуколовым. Этот Стуколов за два десятка лет до описываемых событий исчез из старообрядческого скита, а потом вдруг объявился снова. Но многие, кто его помнил в молодости, совершенно не узнавали. То ли он так сильно изменился, то ли просто воспользовался чужими документами. А выдавал себя за паломника, много лет странствовавшего по святым местам не только России, но и зарубежья.

Авантюристы связались с богатыми купцами, тоже староверами, Яковом Андреевичем Трифоновым и Арсением Скорняковым, занимавшимися катальным ремеслом — производством шляп, шапок и валенок. Деньги у них водились. Работали Трифонов и Скорняков с размахом: обеспечивали своей продукцией и Тверь, и Новгород, и Суздаль, и Ветлугу, и Вятку, и Рязань, и Тулу, и даже честь Украины.

Ушаков-Дюков и Стуколов нанесли визит и тому, и другому. И под страшным секретом сообщили, что на Ветлуге есть в достатке «земляное масло», то есть золото. И Стуколов показал замшевый мешочек с золотым песком.

Глаза у купцов разгорелись. Стали спрашивать, где эти самые места. Но Стуколов отвечал уклончиво. Дескать, сначала надо деньги вложить в предприятие, землю купить, пробить шурфы. Говорил вроде бы дельные вещи: золото даром не даётся. Зарой в землю деньги — только тогда она станет тебе отплачивать. И в итоге мошенники потребовали с Трифонова и Скорнякова 50 тысяч.

Те все-таки проявили благоразумие, выложили для начала только три тысячи и решили съездить на Ветлугу, расспросить хорошенько местных жителей, а потом показать золотой песок специалисту по горному делу. Но поездка только укрепила купцов в достоверности рассказов Ушакова-Дюкова и Стуколова. Игумен Красноярского скита и иноки, вступившие в сговор с мошенниками, очень красочно описывали богатства Ветлужского края, утверждая, что золотые россыпи появляются после гроз, когда в землю вонзается «золотая молонья».

Золотой песок у Стуколова Трифонов и Скорняков приобрели по дешевке. Не за триста рублей, а всего за сорок. Но так было задумано изначально: надо было еще раз убедить «тысчячников», что никакого обмана нет. Песок был настоящим, добытым в Сибири. Это подтвердил и «специалист по горному делу». Но он хорошо знал Нижегородчину и заявил, что золота на Ветлуге нет, а есть только золото «мышиное» – серный колчедан, который действительно содержит в себе блестки, напоминающие золотой песок. Но драгоценного металла из них не добыть – при плавке ничего, кроме гари, они не дают (ЦАНО).

В общем, из этой аферы ничего не вышло. Трифонов и Скорняков пожаловались властям и вскоре несколько человек из Красноярского скита – пособников Стуколова и Ушакова-Дюкова – были взяты под стражу. А вот вдохновители авантюры успели скрыться…

Фальшивомонетчики

Фальшивые деньги появились в России едва ли не в то же время, когда выпустили настоящие. И Нижний Новгород играл в их распространении не последнюю роль.

В старину монеты пробовали на зуб – это было верное средство распознать подделку. А вот с бумажными деньгами дело обстояло гораздо хуже – что толку, если их куснёшь?

Впервые их наштамповали при Екатерине II. Инициатива принадлежала новгородскому губернатору Сиверсу. А проект воплотил в жизнь генерал-прокурор князь Вяземский.

Для начала собрали медных монет на три миллиона рублей. На такую же сумму напечатали ассигнаций. Они даже пользовались большим спросом, чем «презренный металл» – занимали меньше места.

Но возросли расходы казны – и печатный станок включили на полную мощность. Естественно, доверие к ассигнациям сразу же упало. В последнее десятилетие XVIII века за один бумажный рубль давали только 60 копеек серебром. Появились фальшивые купюры, и можно было лопухнуться в два счёта. Умельцам ничего не стоило превратить цифру «2»в семёрку. Таким образом, ассигнация достоинством 25 рублей становилась 75-рублёвой.

Пришлось принимать срочные меры. 75-рублёвые купюры изъяли из обращения. Отыскали и тех, кто промышлял подделкой денег. Это были братья Пушкины, никакого отношения к великому поэту не имеющие.

В середине XIX века центром изготовления фальшивок становится неприметная деревенька Гуслицы, находившаяся на перекрестке дорог, ведущих в Москву, Нижний Новгород и Рязань. Здесь занимались этим практически все – от малых детей до убелённых сединами стариков. Полиция прекрасно знала, что поток подделок идёт именно отсюда. Однако не производила никакого шевеления. Она была надёжной «крышей» для фальшивомонетчиков.

Впрочем, блюстителей порядка можно понять. Во-первых, они сами получали прибавку к жалованью, а во-вторых, нужно было арестовывать всех поголовно, в том числе и «своих» – фальшивки изготовляли даже писари станового пристава. В сговоре был и весь персонал Нижегородской ярмарки, где в основном и сбывались поддельные ассигнации. И они ходили как бы параллельным курсом. За фальшивый рубль давали 25 копеек.

Все попытки покончить с преступным бизнесом были безрезультатны. За индустрией подделок стояла сила, которую сегодня называют мафией. И она передавала эстафету из поколения в поколение. И фальшивомонетчики не перевелись и наше время. Им на помощь пришла современная техника.

У правоохранителей тоже техники навалом. И получается, что техника воюет сама с собой.

БЕЗ НАЛОГОВ ЦАРЬ НЕ МОГ, БЫЛ ОН СПРАВЕДЛИВ, НО СТРОГ

Как сообщают летописцы, Батый, вторгшийся в пределы княжества Рязанского, потребовал от князя Юрия Ингваровича десятины со всего: «с князей и с людей, и с коней белых, вороных, бурых, рыжих и пегих» (Соловьев С. М. Сочинения, т.1, Москва, издательство «Правда», 1988). Не так уж и много. Но князья рязанские гордыми были. «Если нас не будет всех, то всё ваше будет», – отвечали они (там же).

Правда, потом условия свои чингизиды изменили. Согласно Новгородской летописи, послы были отправлены к Батыю после поражения рязанских войск на реке Воронеж. Это посольство возглавил сын князя Фёдор. Батый принял дары послов и устроил в их честь пир, где пообещал не нападать на Рязанское княжество. На пиру чингизиды начали требовать у послов их дочерей и жен. Получив отказ, монголы перебили посольство. (Повесть о разорении Рязани Батыем. Великое наследие. Классические произведения литературы Древней Руси. Ленинград, издательство «Художественная литература», 1987).

Потом на налоги стали смотреть россияне по-другому. И платежи, в отличие от нынешних, были не до такой степени обременительными, Хотя, как сказать. По свидетельству иностранного путешественника Маржорето, в XVII веке Москва и Псков платили по 12 тысяч рублей торговой пошлины, Казань – 11 тысяч, Смоленск – 8 тысяч, Нижний Новгород – 7 тысяч, даже больше, чем его «тёзка» – Новгород Великий (Ключевский В. О. Сказания иностранцев о Московском государстве. Москва, издательство «Прометей» МГПИ, 1991).

В то же время, как писал другой путешественник, Гербештейн, «торговой пошлины взималось со всякого товара, привозного и вывозного, по цене с рубля по 7 денег, да ещё с пуда по 4 ленги» (там же).

Большие налоги платили россияне на войско. Были «пищальные», «посошные», «жемчужные» сборы – на оружие, порох, фитили и так далее. При царе Алексее Михайловиче брали с населения сначала двадцатую, затем – десятую, а под конец — каждую пятую деньгу. А кроме этого, ещё и муку, сухари, крупы, толокно. Реквизировали подводы, брали с 60 дворов по лошади с проводником, телегою и со всую упряжью, с путевыми припасами. Приходилось тратиться на выкуп военнопленных, субсидировать стрельцов, ямщиков, палачей, платили так называемые «прорубные деньги – за позволение зимой из рек и озер воду черпать, платье мыть и скот поить» (Костомаров Н. И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. Москва, издательство «Экономика», 1993).

Налогов не собирали в том объёме, который планировался. Должников наказывали кнутом или батогами. Но всё же людей не оставляли без средств к существованию. В указе царя Алексея Михайловича говорилось: «Если посадские люди налоги платить не станут, у таких дворы их, лавки и имения отписать на великого государя и ждать два года, пока они не заплатят недоимки» (Соловьёв С. М.Сочинения, т.12).