Читать книгу Чужой горизонт - Сергей Стоян - Страница 10

Иллюминаторов в салоне не оказалось.

В пассажирском варианте центральный отсек челнока был рассчитан на восемь посадочных мест. Семь из них были заняты новоиспечёнными космическими туристами. Больше в отсеке никого не было. Никаких тебе бывалых космолётчиков, стюардесс и прочих психотерапевтов. Кабину пилотов отделяла непрозрачная перегородка с вмонтированным в неё обзорным экраном и наглухо задраенным люком. В общем, делай что хочешь, если, конечно, ещё не потерял сознание от страха.

В самом начале полёта, едва синее небо на экране сменилось искрящимся мраком, у Романа перехватило дыхание, словно до сих пор он ещё надеялся, будто это лишь какая-то шутка, мистификация, и только теперь полностью осознал, что вокруг бездна. На Земле подобное чувство может возникнуть у человека, решившего искупаться посреди океана и вдруг понявшего, что до дна «бассейна» несколько километров. Здесь же речь шла уже о сотнях километров реальной пустоты, и лучше было об этом не думать.

Роман предполагал, что скоро организм адаптируется и тревога отступит. Теперь, спустя шесть часов полёта, когда появившаяся на обзорном экране Станция «Горизонт» неумолимо росла в размерах, он понял, что ошибался – волнение только усилилось.

Он вопросительно посмотрел на соседку. Ольга ответила тревожным взглядом. Похоже, и ей было не по себе.

– Подлетаем что ли? – риторически спросил Роман.       Ему ответил динамик громкой связи с экипажем.

– Подходим к Станции, – сообщил женский голос второго пилота. – Гравитация будет увеличиваться неравномерно. Короче, сейчас начнёт трясти! Все хорошо пристегнулись? Напоминаю про гигиенические пакеты, так как натуральный обмен рвотными массами не способствует последующему дружескому общению.

Глухов подёргал ремни, прижимавшие его к креслу. Ольга сделала то же самое со своими и, мрачно усмехнувшись, сказала:

– Ну да, как в том анекдоте – а пристёгнутые сидели, будто живые.

– Чего так мрачно? – осведомился Роман. – Вон бери пример с Лопатина, он нашему шаману уже все уши прожужжал. Будь я шаманом, давно бы его забанил.

Бизнесмен Лопатин, считавший, что раз уж он заплатил за полёт, то ему должно доставаться всё самое лучшее, естественно поднялся на борт челнока первым и занял место в паре кресел расположенной прямо перед экраном. Следом, как бы по старшинству, зашёл Дан Аушев, заявивший ранее, что является бурятским шаманом, и соответственно расположился в соседнем с Лопатиным кресле, о чём, вероятно, уже неоднократно пожалел.

Следующая пара кресел досталась супругам Смирновым. В третьем ряду разместились Роман с Ольгой. Им в спины в гордом одиночестве дышал студент Геннадий Ильин, место рядом с ним и вовсе было свободно. А ещё меня брать не хотели, мысленно удивлялся Глухов.

Перед стартом заглянуть в кабину им уже не дали, но Роман знал, что управляют челноком в этом рейсе два пилота, хотя кабина была рассчитана на четверых. Практически порожняком пошли.

Встряска оказалась не такой уж сильной. Желудок мужественно справился с накатившим было желанием выйти из себя, за что Глухов был ему премного благодарен. Ольга болезненно поморщилась, но тоже продержалась молодцом.

Станция «Горизонт» была красива. Её вид завораживал любого человека, имевшего хоть какое-то отношение к технике. Для обывателей, не возбуждающихся от созерцания высоких технологий, она, в принципе, представляла собой лишь упорядоченное скопление цилиндров и «бубликов», но и этих людей почему-то охватывало трепетное чувство прекрасного.

Самый крупный «бублик», изрядно сплющенный в горизонтальной плоскости, опоясывал цилиндр основного модуля Станции. Именно над его фрагментом и завис челнок, продравшись сквозь гравитационный шторм. Опять появившаяся сила тяжести вернула пассажирам изрядную долю самообладания. Они вновь заулыбались, восторженно глядя на обзорный экран. И даже взвывшие двигатели не так сильно подействовали на нервы.

Верхняя часть корпуса «бублика» прямо под челноком уплыла в сторону, открыв доступ в посадочный ангар. Космический самолёт осторожно погрузился внутрь Станции. Створки ангара довольно быстро стали на место, перекрыв визуальную связь с внешним миром. На обзорном экране сначала воцарилась абсолютная тьма, а потом возникло красноватое свечение, в котором толком ничего нельзя было разобрать. Тревожная пауза затянулась. Словно отвечая на недоумённые переглядывания туристов, вновь ожил динамик внутренней связи.

– Восстанавливаются давление и температура снаружи, – сообщил женский голос второго пилота. – Потерпите. Осталось ещё градусов двести…

– Начёт двухсот не уверен, – сказал Роман, – но грамм сто я бы сейчас принял с удовольствием.

– Алкоголик? – покосилась на него Ольга.

– Хуже, – вздохнул Глухов, – физик.

– Чем же это хуже? – осведомилась Тимофеева.

– Алкоголик убивает только себя, талантливый физик может убить всех…

– А ты талантливый?

– Очень, – кивнул Роман с серьёзным видом.

– Да, – согласилась Ольга, – каждый массовый убийца имеет такое заблуждение.

Наконец красный свет сменился приятным тепло-жёлтым, а вспыхнувшие по периметру зелёные огоньки и вовсе добавили жизнерадостности в аскетичную обстановку посадочного ангара.

– Так, хватит рассиживаться! – провозгласил из динамика первый пилот. – Кто ещё живой – с вещами на выход. У люка не суетиться! Теперь и в космосе легко сломать себе шею.

Роман отстегнул ремни безопасности, открыл боковую нишу и вытащил из неё стандартный рюкзак для личных вещей – такие выдали всем – и сумку с ноутбуком. Ольга с завистью посмотрела на его сумку.

– И всё-таки, как тебе разрешили взять ноут? – спросила она, доставая свой рюкзак.

– Он необходим мне для серьёзного эксперимента, – веско сказал Роман, – а не для того чтобы фоточки в Сеть постить.

– Думаешь, тут есть доступ к Сети?

– Нет.

– Почему – нет?

– Нет.

– Что «нет»?!

– Я об этом не думаю.

Шлюзовая камера с внешним люком находилась в заднем отсеке челнока, поэтому выходить пришлось в обратном порядке. Таким образом, первым ступить на борт «Горизонта» выпала честь студенту Геннадию, а вовсе не бизнесмену Лопатину. Дмитрий Петрович сильно расстроился по этому поводу и пока топтался в хвосте, всё время что-то обиженно бурчал шаману в затылок и тыкался ему в спину своим рюкзаком. Дан никак на него не реагировал, опять проявляя истинно шаманское спокойствие.

Впрочем, Лопатин зря переживал – их не встречали хлебом-солью под объективами телекамер, хотя весь экипаж Станции был здесь. Только вот состоял он на данный момент всего из двух человек.

Замершего под люком Лопатина подвинули вылезшие следом пилоты. Обойдя озирающихся по сторонам космических туристов, они подошли к членам экипажа, одетым также в синие комбинезоны, и тепло поздоровались с ними за руку.

– Добро пожаловать на «Горизонт»! – обратился к вновь прибывшим крепкий темноволосый пятидесятилетний мужчина. – Заочно мы с вами уже знакомы, но теперь позвольте представиться лично. Я – начальник Станции Воронцов Николай Семенович. – Он указал на стоявшего по правую руку худощавого человека лет около сорока. – Это наш бортинженер Максим Щукин. Мы его так и зовём – наш технический Бог-инженер. – Воронцов сделал широкий жест в сторону пилотов челнока. – Ну, и люди, доставившие вас сюда с филигранной точностью: первый пилот космонавт-исследователь Игорь Белов и второй пилот космонавт-исследователь Светлана Яковлева. Она же по совместительству доктор вашей недолгой миссии…

– Звучит угрожающе, – прошептал Роман в ухо Ольге, – теперь я понял, на что похожи наши оранжевые комбезы… это же одежда узников.

– А сейчас мы расселим вас по каютам, – бодро сказал Воронцов, – где вы хорошенько отдохнёте перед пресс-конференцией с Землёй и другими интересными мероприятиями.

Воронцов развернулся и пошёл в сторону больших металлических ворот, экипаж и туристы отправились следом. Створки с мягким шипением расступились перед ними, а как только сомкнулись за их спинами, яркое освещение в ангаре погасло, остались включёнными только дежурные зеленоватые лампы. Казалось, что в этом полумраке непременно должны бродить какие-нибудь зловещие тени.

И точно. Не прошло и пары минут, как раздался металлический лязг, а следом за ним по лестнице из челнока, чертыхаясь, спустился ещё один человек. В обеих руках он тащил по серебристому чемодану и явно сгибался под их тяжестью.

Окинув быстрым взглядом ангар, словно убеждаясь, что за ним никто не следит, мужчина направился в сторону, противоположенную той, куда удалились экипаж и гости. Там виднелась гораздо менее внушительная дверь. Подойдя к ней, он опустил чемоданы на пол, они громко клацнули металлом о металл. Мужчина выпрямился, отдышался.

«Понаставили Грагенов, не пройти, не проехать, – буркнул он себе под нос, а потом, повысив голос, добавил: – Самсон, открывай, чего ждёшь?!»

Створка, перед которой он стоял, послушно уползла в стену. Мужчина выдохнул, наклонился, не без труда поднял чемоданы и исчез с ними в освободившемся проёме. Створка встала на место. Зелёные лампы почти совсем погасли. Теперь по ангару не могли бродить даже тени. Хозяевами положения остались только звуки, но и им было страшно выползать из своих закутков.

Миновав ещё пару коротких переходов, где как-то незаметно затерялись бортинженер и докторша, остатки экипажа и туристы вышли в длинный светлый коридор, вдоль одной из стен которого тянулся ряд однообразных автоматических дверей. Напротив каждой из них, из другой стены торчал круглый массивный люк.

– Здесь главный жилой отсек, – сказал начальник Станции. – Каюты небольшие одноместные, зато со всеми удобствами. Размещайтесь.

– А это что? – Лопатин указал на ближайший люк. – Мусоропровод?

– Почти, – хмыкнул Воронцов. – Это персональная система аварийного спасения. Когда подлетали к Станции, видели шары на внешней стороне большого кольца? – гости дружно закивали. – Вот это они и есть. Достаточно запрыгнуть внутрь, нажать одну кнопку – и шар в автоматическом режиме отправится на Землю.

– Класс! – восхитился Лопатин. – Главное, по пьяни с туалетом не перепутать…

– Спиртные напитки на Станции запрещены, – сказал Воронцов. – Ну и с этими люками не всё так просто… Впрочем, любую разрешённую для вас информацию вы сможете получить через имеющиеся в каютах терминалы бортового компьютера. Зовут его Самсон.

Утомлённый перелётом студент Геннадий шагнул к крайней двери. Створки разъехались. Все заглянули в каюту. Обстановка была спартанской – лежанка, откидной столик, узенький шкафчик, вмонтированный в стену экран терминала. За матовой перегородкой – душевая кабинка и санузел.

– М-да, – промычал Дмитрий Петрович. – То есть свалить отсюда по собственному желанию не получится?

– Вы уже хотите свалить?

– Ну, мне обещали немного другое…

– Ваши апартаменты в следующем отсеке, – успокоил его Воронцов. – Игорь, проводи.

Первый пилот кивнул и жестом пригласил Лопатина следовать за ним.

Ильин бросил рюкзак на лежанку и, виновато улыбнувшись, помахал остальным рукой. Дверь закрылась. На небольшом табло рядом с ней появилась надпись: «Геннадий Ильин, гость». Видимо, неснимаемые браслеты, которыми ещё на Земле окольцевали всех членов экспедиции, знали своё дело.

Белов и Лопатин скрылись за перегородкой в торце коридора. Шаман Дан Аушев молча оккупировал следующую каюту. Супруги Смирновы как-то мялись, словно выжидали чего-то. Роман был начеку. Он не хотел лезть вперёд Ольги, но и рассчитывал захватить соседнюю с ней каюту.

– Я дико извиняюсь, – сказала Ольга, обращаясь к Воронцову, – но без бутерброда и чашечки кофе не усну, а разбираться сейчас с вашим компьютерным Самсоном мне лениво…

– Последняя дверь по коридору – кают-компания, – ответил начальник Станции. – Там имеется полный холодильник и все необходимые кухонные агрегаты. Кстати, в этом плане вы полностью на самообслуживании. Поварихи и посудомойки на «Горизонте» не предусмотрены.

– Спасибо за откровенность, – кивнула Тимофеева и исчезла за дверью третьей каюты.

Роман тут же нырнул в четвёртую.

Андрей Смирнов взглянул за следующие распахнувшиеся створки, ничего нового там не увидел и вопросительно посмотрел на Воронцова. Судя по общему количеству дверей и их расположению, в отсеке оставалось ещё четыре стандартных одноместных номера.

– Николай Семёнович, вы же знаете, что у нас с женой на «Горизонте» особая миссия, – вкрадчиво сказал Андрей. – А эти узенькие лежанки не только не способствуют зарождению новой жизни, но могут доконать и уже существующую.

Елена слегка покраснела и толкнула мужа локтем в бок.

– Я знаю, – с напускной суровостью ответил Воронцов, – и разделяю вашу озабоченность, но апартаменты улучшенной планировки на Станции только одни, и достались они господину Лопатину. Не думаю, что он согласится на обмен. Но через пять дней туристы отправятся обратно на Землю, и тогда, уверяю вас, вы получите грандиозное удовольствие от процесса…

Бизнесмену Лопатину совсем не икалось от того, что его нескромную персону поминают зачастую не в лучшем свете. Каюта, в которую привёл его Белов, оказалась действительно просторной и почему-то имела форму лежащей на боку полусферы. Посередине этой полусферы стояла лишь двуспальная кровать, а все удобства находились в соседней комнате. Дмитрий Петрович остро пожалел, что сэкономил на попутчице. Впрочем, подходящей кандидатуры для столь солидного капиталовложения у него на данный момент всё равно не было.

Лежанка хоть и была большой и вероятно удобной, а отсутствие в этой части каюты каких-то других предметов мебели наводило на мысль, что не всё тут просто. Кроме того, и пол, и стены, и потолок, судя по всему, были покрыты толстым слоем стекла. Дмитрий Петрович даже присел на корточки, чтобы ощупать поверхность у себя под ногами.

– Это дело как-то подсвечивается, – догадался он.

– Да, – кивнул первый пилот, – иногда лучше, иногда хуже… У вас с вестибулярным аппаратом всё в порядке?

– Не жалуюсь, – напрягся Лопатин, всё ещё касаясь ладонями пола.

– Самсон, подними веки! – громко произнёс Белов.

Хорошо, что Дмитрий Петрович уже практически сидел на полу, иначе он, наверное, грохнулся бы на него прямо сейчас.

Внешние створки лепестками разошлись в разные стороны. В каюту хлынул свет далёких звёзд одновременно с мраком окружающего космического пространства. Никакой опоры для глаз больше не было. Лопатин распластался на стеклянном полу, борясь с подступившими к горлу эмоциями. Воображение уже рисовало его леденеющий труп медленно удаляющийся от Станции. И только земная кровать, любвеобильно зависшая в нескольких метрах от него, внушала призрачную надежду.

Это было страшно красиво.

Если бы бизнесмен Лопатин был человеком и телескопом, то лёжа на стеклянном полу и выбирая между двумя желаниями – восхититься или обкакаться, он, возможно, разглядел бы, как на красующейся в отдалении Земле из нового офиса «Роскосмоса» выходит Кулагин Виктор Сергеевич. И как, несмотря на вечерний час, толпа поджидавших его репортёров атакует скудную охрану руководителя проекта «Горизонт».

Вынужденный остановиться Кулагин объяснил неугомонным охотникам за сенсациями, что ему нечего добавить к официальному заявлению его пресс-центра. Да, космические туристы уже на Станции. Да, они очень устали, и на «Горизонте» тоже начинается условная ночь. Да, на завтра намечена прямая линия со Станцией, на которой её гости сами подробно расскажут о своих ощущениях и впечатлениях, а также ответят на любые каверзные вопросы. Нет, лично он не может помочь с аккредитацией на этом мероприятии, раньше надо было суетиться.

Оказавшись, наконец, в машине, Кулагин перевёл дух, удивил водителя, сообщив ему, что едут они домой, и посмотрел на часы. Время и впрямь было детское. Давненько он не мог позволить себе вернуться с работы так рано. Жена будет довольна. Или нет? Неизвестно. Бывают такие уравнения с одним неизвестным, и математика тут бессильна. Но главное – застать ещё бодрствующих детей, да и вообще расслабиться. Слишком тяжёлым вышел последний месяц. Теперь будет полегче. А уж через несколько суток, когда вернутся на Землю туристы, и вовсе жизнь войдёт в рабочее русло, но об этом сейчас лучше не думать. Пять дней можно почти не думать о проекте. Шикарная перспектива!

Кулагин прикрыл глаза. Вероятно, он даже задремал, уж больно короткой показалась ему в этот раз дорога до загородного дома. Автоматические ворота уползли за высокий забор. В большинстве окон дома горел свет. Много света, много тепла, много любви… Ну помечтать-то можно? Вот ребёнку, как правило, никто не запрещает мечтать стать космонавтом. А о чём потом мечтает космонавт?

Водитель ещё не успел стронуть бронированный лимузин с места, как ожил экран, вмонтированный в спинку переднего кресла. Появившееся на нём лицо Моисеева имело странное выражение.

– Виктор Сергеевич, поступила информация, – сдержанно произнёс Моисеев.

Это была кодовая фраза. Кулагин нажал на кнопку, и звуконепроницаемая перегородка отделила заднюю часть салона от водителя и охранника.

– Слушаю, – сказал он.

– Прервалась связь со Станцией, – доложил Моисеев. – Не идёт даже минимальная телеметрия.

– Дублирующие системы? – уточнил Куланин. – Маяк?

– Всё молчит, – не своим голосом сказал Моисеев.

– Но это возможно только в одном случае! – повысил голос Кулагин. – Станция уничтожена?

– Визуального контакта нет, – бесстрастно, словно робот чеканил слова Моисеев. – Никаких следов взрыва и обломков конструкций в зоне дислокации также не фиксируется.

– Тогда что, чёрт возьми, всё это значит?! – резко спросил Кулагин.

– Станция «Горизонт» бесследно исчезла с орбиты Земли, – монотонно констатировал Моисеев.

Кулагин несколько секунд переваривал эту мысль, но она была абсолютно несъедобна – всё равно что пытаться переварить пулю, полученную в живот.

– Скоро буду, – сказал Кулагин и отключил связь.

Звуконепроницаемая перегородка ушла вниз. Только сейчас Виктор Сергеевич заметил, что машина так и стоит у открытых ворот. Его сотрудники, похоже, обладали немалым чутьём, или звукоизоляция в салоне оставляла желать лучшего.

– Разворачиваемся, – приказал Кулагин. – На Базу.

Из окна кухни был хорошо виден замерший по ту сторону ворот автомобиль. Жанна Кулагина смотрела на него с надеждой и недоверием. Но когда он дал задний ход, а ворота стали медленно закрываться, она лишь мрачно усмехнулась.