Читать книгу Киев – наш город. Хроника киевских будней - Сергей Страхов - Страница 5

Наутро, сделав зарядку на нашем школьном стадионе, я, прямо в военной форме, отправился в «Сиреневый Туман». По дороге заскочил к Свете Поповой. Светка несколько с опаской, но вполне дружелюбно высказала свои претензии ко мне. Раз я ей не писал, то и дело ясное – она на днях выходит замуж. Конечно же, я ей писал. Я всем писал, но не от всех дождался ответа. Там в такой обстановке любому контакту с волей неслыханно рад.

Но как рассказала мне моя мама, случайно услышавшая, стоя в очереди за колбасой, как уже ее мама хвасталась, что все мои письма она перехватывала и рвала, не забыв, конечно, внимательно изучить мои планы. Ну, да ладно. Чего уж теперь. Совет да любовь. Но неприятный осадок остался, и я решил к Сабариной пока не идти. Все равно что-то подобное услышу.

В «Сиреневом Тумане», кроме того, что все наши вернулись благополучно, я ничего хорошего, также, не услышал. Не получилось меня упечь, так они отыгрались на Софе. В Консу передали на него целое дело, как на участника драки с трагическими последствиями, и талантливый скрипач вылетел из консерватории, как пробка из бутылки и сразу же загремел в армию. Забрали и последнего не служившего – Пэпа, закончившего медицинское училище. Ему-то служить фельдшером будет, как коту масленица. Хоть один устроился.

Сразу же после посадки Макса, власть в команде попытался взять Дрыслик при содействии своего недавно освободившего старшего брата. Это была занятная парочка: невысокий Дрыслик – очень наглый и крикливый, довольно симпатичный белобрысый хулиган – главный. Боря-Шпала – высоченный, темноволосый, похожий на цыгана молчун, подчиняющийся младшему брату уркоган.

Власть в банде, вроде бы и взяли, а вот что делать с ней не знают. Так что люди от них постепенно разбежались, в основном к Лысому, но и за того взялись наши доблестные органы.

Бармены в «Пролиске» попались на недоливе, обсчете и других махинациях. Получили условно, но были взяты на поруки коллективом с обязательной отработкой тут же грузчиками. Не стали сдавать наших ребят, вот менты и оприходовали их. Новые бармены сразу же заложили всех, кто приходил за деньгами. Миша Длинный получил пять, Мэтр – три года, Баскетболист – год.

Взяли по другому делу Коку – лютого врага Макса. Встретились они в одной камере на Лукьяновке и пошли разборы по новому. Каждый день драка с поножовщиной. Сам-то Кока, среднего роста и телосложения, с Максом никак бы не справился. Но Кока уже прошел малолетку и к этой посадке – законченный урка по своему мировоззрению и, как и все они, – наглости неимоверной. В камере его уважают.

Но и Макс зарекомендовал себя в хате сразу же. На простецкое предложение: «Ну, давай раздевайся», он зарядил здоровенному детине в челюсть, да так, что тот отлетел немного в сторону. Поднялась половина камеры, окружили, спросили:

– За что ты его ударил?

– Он же мне сказал раздеваться.

Смеялись все дружно, а потом показали ему на вешалку, расположенную как раз за ним. Дело закончилось мирно, но авторитет он сразу же заработал. А Кока не унимался, подговаривал своих друзей подрезать Макса. Несколько раз пытались, но неудачно. Саня был всегда на чеку, и кум, от греха подальше, развел их в разные камеры.

Мясник опять получил два года. Получили срока и люди из Золотоворотского садика. Шуня находился на подписке, и Лысый решил пока не светиться. Сосредоточился на музыке.

С женитьбой у него ничего не вышло. Плохо жили. Не успел Лысый жениться, как к супруге зачастил бывший с какими-то претензиями. Однажды дверь ему открыл Лысый в семейных трусах и без разговоров зарядил в челюсть. Бывший кинулся вниз, но на первом этаже его догнал Володя с огромным ножом в руках и со всего размаху засадил в брюхо. Вот только промазал и разорвал несколько куртку. Бывший вырвался, но уже за дверями с улицы прокричал, что еще вернется. Ждем.

Через год жена подала на развод, да все как-то недружелюбно проходило. Начала бывшая супруга, а она была актрисой, приводить после спектакля в квартиру к Лысому, в свою комнату, компании. Чуть ли не каждую ночь – оргии до утра. Провоцировали Лысого на скандал. Хотела, приблудная, отсудить что-нибудь из жилплощади в Киеве.

Приводила-приводила, пока в один прекрасный момент Лысый не выбросил ее вещи с балкона второго этажа. Компания, как раз, высаживалась из такси прямо под окнами. Вот и у Вовчика в жизни беспорядок.

Касеус передал вернувшемуся Мартыну дела и сообщил, что он отваливает. Касеус женился на дочери начальника, поступил в институт и решил делать советскую карьеру. Бог в помощь.

Мартын же по возвращении загулял, и найти его не было пока никакой возможности. Каждый день ночует в новом месте. Я передал через Ленина, чтобы объявился.

Миха получил два года дисбата за драку и сидел где-то на Востоке. Кудя передал дела Вороне и сосредоточился на учебе в КИСИ, которую он подзапустил во время нашего отсутствия. Нивковскую и сырецкую компанию собирает по кускам Ворона, но пока не справляется. Я направил ему в помощь здоровенного Юру Калину.

Юра очень силен и крепок. Не великан, роста повыше среднего и имел бы атлетическую фигуру, но портят ее очень длинные руки, которые хороши для бокса, но не для атлета. Звезд с неба не хватает. Не особенный и говорун. Незлобивый и, несмотря на то, что он меня вдвое здоровее, мне подчиняется. Видит, что я всегда прав.

Мы все вместе занимались спортом. Калина представляет славный киевский район Отрадный.

Плотник сумел рассориться со всеми святошинскими, и на сходняке был переизбран. Вместо него выбрали Явора. Толик постарше Плотника. На Кременецкой мы жили с ним в одном доме. Когда я пошел в первый класс, Толик уже был в четвертом. К седьмому классу я его догнал. Переехав на Борщаговку, мы уже учились в одном классе.

Это был грузный, выше среднего роста, темноволосый пацан с крупным носом и толстыми губами. Густые брови, как у Леонида Ильича. Производит тяжелое впечатление на собеседника когда смотрит на него мутными глазами пристально с прищуром.

Соображает туговато, но если сообразит, то с пути его уже ничем не собьешь. Хоть стреляй из гранатомета. На Святошино его побаиваются, а значит уважают. Плотник далеко в сторону не отошел. За эти пару лет и он сумел собрать вокруг себя кое-кого. Посмотрим, как они там поладят.

Один Спидола не подвел. Ну, в нем я никогда и не сомневался ни единой секунды. Передал мне общак, все дела, и сообщил, что уезжает в геологическую экспедицию начальником партии. Как-то незаметно он и Универ закончил.

Ко всему еще, буквально на днях, наконец-то, менты взяли одну банду, терроризировавшую отъезжающее еврейское население нашего города. Как мною и предполагалось, это были все таксисты одного из четырех киевских автопарков.

Приезжали глубокой ночью на такси-фургоне. Людей пытали по-настоящему, пока те не отдавали последнее. Но самое смешное было то, что главарь их по кличке Очкарик жил в нашем дворе и спокойно мог видеть, как мы охраняли семью Бориса Моисеевича. Главарь действительно был совершенно незаметным очкариком и мог хоть целый день ходить вокруг да около – никто внимания на него бы не обратил. Не зря мы трудились.

Репатрианты воспрянули духом – охранять стало не от кого, и я тут же объявил, да так, чтобы побольше людей об этом узнали, о закрытии нашего предприятия.

Как бы там ни было, но нужно с чего-то начинать по новой. Я поручил Гнедому узнать, где теперь живет, уже майор, Гунько. Майор жил там же, но приезжал домой он уже на новенькой «копейке».

Этой же ночью мы с Гнедым подошли к подъезду Гунько. Володя – коренной киевлянин. Их я распознаю сразу же по каким-то только нам видимым флюидам, исходящим от этой общности. Семья его всю жизнь прожила на Саксаганского – наш человек.

Мы сошлись с ним сразу же, как только я переступил порог новой 13-й школы на Борщаговке. Володя – среднего роста, не спортсмен, но физически развит хорошо. Драки не боится. Внешне ничем не выделяется из толпы. Прямые длинные черные волосы, несколько испуганное выражение лица. Но все самые бесшабашные хулиганские выходки я, еще с отроческих пор, провожу именно с ним.

И хотя он хулиган и кое-в чем даже беспредельщик, но в тоже время – самый большой интеллектуал среди нас. Всегда, везде, в любой поездке, будь то трамвай или авто, он сидит и читает книгу.

Гнедой подпирал дверь парадного крепким колком, а я открыл лючок бензобака и при помощи лейки засыпал в бак пару килограммов сахара. У «жигуля» застучал мотор и стоимость ремонта должна составить половину стоимости всей машины. Как говорится: в бессильной злобе, но пока все, что могу.

Эта акция не впечатлила никого: ни нас, ни Гунько. Явно, маловато будет. Ладно. Я подумаю.