Читать книгу Болты в томате. Правдивые рассказы - Сергей В. Бойко - Страница 11

Ну, а дальше был Владивосток. И это было потрясающе!

Ночью мы вошли в бухту Золотой Рог.

Огромный город с огнями. Погода прекрасная. Красотища! Отшвартовались, выключили главный двигатель – и полегли спать. Наступила тишина. Ну, а пришвартовались борт в борт с подводной лодкой. Дизельная, такая, небольшая ржавая подводная лодка, – рубка торчит, все остальное – только-только над водой.

Мы напополам ночь держали с дежурным офицером. Была моя очередь. Стою – в этой своей парадке – голландке со всеми значками, бескозырке, штанах черных, хромовых ботинках. Хожу туда-сюда. Захожу на ют. А с юта – трап подан на пирс. Стою, любуюсь ночным Владивостоком. После всех этих наших морей и островов – хоть и не Лас-Вегас – но выглядит очень эффектно. Закурил – и тут слышу слева от себя странный голос, «заговорщицкий» какой-то, низкий и хриплый. И этот голос говорит – маняще и тихо:

– Военный! Эй, военный!

Я огляделся. Других военных, кроме меня, поблизости не было. Я посмотрел вниз, через борт, – туда, где эта подлодка…

А там люк какой-то на палубе открыт, и оттуда – грязная башка торчит в черной пилотке, – замызганный какой-то подводник. Я ему и говорю не очень дружелюбно:

– Ты это меня, что ли?

– Ну, тебя, тебя, военный!

Я говорю:

– Чего надо?

Высунулась вторая голова.

– Военный, курева дай!

У меня пачка «Примы» была почти полная, но последняя. Решил поделиться. Морская солидарность. Но как им передать? И решил я кинуть всю пачку, чтобы они взяли, сколько им надо, а потом мне обратно кинули. Бросил я им пачку. Удачно. Они поймали, да только почему-то закуривать не стали, а один так просто взял – и нагло засунул ее себе в нагрудный карман! Я говорю:

– Алё, ты чего это, командир?

А он в ответ:

– Так. У тебя еще есть.

Я говорю:

– Да нету у меня ничего. Мы только что пришли. Наболтались черте где. Возьмите, сколько надо, а пачку сюда бросайте.

Раздался хриплый смешок:

– Ни хуя, военный! Иди к нам!

Я говорю:

– Это еще зачем?

– А то вдруг не добросим. Потонет же курево. Жалко. Иди к нам!

И пальцем меня манит, черт!

Делать нечего. Спустился я по трапу на пирс. У них такой же трап – на лодку. Я прошел. Гляжу: из люка торчат две башки чумазые – только глаза сверкают, да кружка белая эмалированная. Пальцами меня манят. Я подошел.

– Третьим будешь! – прохрипел первый подводник.

Я говорю:

– Не, я пить не буду. Давайте сигареты, и я пошел.

А он вдруг заявляет:

– А щас как закричу!

И второй:

– Как закричим!

Первый тихо засмеялся:

– Ну, ты попал, военный!

Понял я свое незавидное положение. Наш борт стоял вплотную рядом с ними. У нас – иллюминаторы настежь, потому что тепло. Если закричат, кто-нибудь высунется – и увидит, что на соседней подводной лодке, бросив корабль на произвол судьбы, похерив Родину и честь военного моряка, проводит свое дежурство дежурный по кораблю. Это будет большая беда, сравнимая только с расстрелом. Я говорю примирительно:

– Да ладно вам орать! Ну? Тихо! Чего вы?

И присел перед ними на корточки, чтобы вровень быть. А первый мне кружку сует:

– Давай, давай! Пей!

В одной руке держит мои сигареты, в другой – это самое пойло. Соблазняет. Компания им, что ли, нужна была, – не знаю! А из кружки такая вонища – аж глаза режет!

– Нет, – говорю, – не буду. Давайте сигареты!

– А щас как закричим! Давай, давай, зёма! Бери! Мы же пьем.

И продемонстрировал, как они пьют.

Я сижу перед ними на корточках. Дежурство похерил. Сигареты просрал. А мне тут протягивают вонючую кружку – и пить заставляют. Купился как последний салага.

– Это что? – спрашиваю.

– А торпедуха! – просто отвечают подводники. – Давай, зёма! Торпедуха, она – о-го-го!

Не «о-го-го!», а «ох-хо-хо!» – подумалось мне. Попал в оборот! Вздохнул – делать нечего! – и подчинился. Хлебнул я из той кружки. Дыхание перехватило, – градус оказался немалый. Гляжу, протягивают мне мазутными пальцами белый кусочек сахару – закусить. Закусил. И вот когда я закусил и немного продышался, мне сказали:

– Это дело, зёма! Это – по-нашему! А то – вырядился, глядите на него!

– Как елка новогодняя!

Отдали мне мою пачку – и тут же за собой люк задраили. А я поднялся на ноги, постоял, гоняя «торпедуху» эту вверх-вниз по пищеводу, – потому что организм еще не решил, то ли ее наружу изрыгнуть, то ли в себя принять, – и стал тихонечко, тихонечко уходить с этой коварной посудины – по трапу на пирс, по пирсу на наш трап – и на родной борт.

Вот такое было мое первое свидание с Владивостоком. С корабля, что называется, на бал!