Читать книгу Залавруга, или Все фантазии воплощаются в жизнь… Повесть - Сергей Валентинович Поносов, Сергей Валентинович Кочуров, Сергей Валентинович Щуковский - Страница 5
2. Все кошки просто любят свободу
Парад бездомных кошек
ОглавлениеНа своё двенадцатилетние друзья задались идеей устроить парад бездомных кошек. Преследовали исключительно благородные цели: пробудить в людях сострадание к братьям нашим меньшим. Во всяком случае, так они объясняли потом.
В доме, где жил Степашкин, были подвалы, которые ранее использовались жильцами под сараи для хранения дров. После того, как благодаря научно-техническому прогрессу, многоквартирный дом был газифицирован, и дровяные печи нашли своё последнее пристанище на свалке, сараями перестали пользоваться и, попросту, забыли про них. Покинутую людьми территорию быстро заселили бездомные коты. Об их количестве можно было только догадываться. Но судя по тому, что котята различной масти не переводились, население этой своеобразной подвальной кошачьей республики неуклонно росло. Усатые—полосатые умело пользовались добрым расположением к себе жильцов дома и дружной разноцветной толпой выскакивали на первый же «кис-кис» из всех окон. Толпясь и толкаясь вокруг многочисленных банок, с урчанием поедали добровольные пожертвования братьев старших. Главных своих кормильцев коты и кошки знали, что называется, в лицо и сбегались к ним сразу, едва завидев издалека. А в жаркий, летний день обитатели подвалов, развалившись на всех газонах около подъездов, предавались лени и позволяли себя погладить.
Тимоха предложил устроить парад этих самых бездомных кошек, чтобы «была веселуха». Идею встретили с восторгом. Рассудительный Сергушкин сразу к «веселухе» Перископа добавил своё «пробуждение добрых чувств». О параде, как водится, известили всех, кого только можно. Всё-таки интернет – великая сила. Трудности организационного характера не пугали. Предполагалось надеть на усатых – полосатых ошейники и связать их вместе. Затем с «кисканьем» идти впереди кошачьей толпы, завлекая её за собой. Ведь, в конце концов, отдельный кот в таких случаях идёт за человеком, так почему бы им всем вместе не двигаться в одном направлении. Логика железная. Исполнение подкачало. Сначала ребята накупили кошачьего корма и противоблошинных ошейников. После еды будущие звезды кошачьего парада, очевидно, пребывая в благодушном настроении по случаю неожиданного пиршества, с легким недоумением восприняли новое украшение на шее. А когда свобода их передвижения оказалась ограниченной длинной веревки, которой они были привязаны друг к другу, началось что-то невообразимое. Никакое «кисканье» не могла успокоить эту вопящую, очевидно, на кошачьем матерном языке толпу. Коты и кошки всех мастей рвались в разные стороны, шипели и царапались. «Веселуха» привлекла всех соседей и жителей близлежащих домов. Что-то, а до пробуждения добрых чувств было очень далеко. Детвора восторженно визжала, а взрослые кинулись разнимать и отвязывать друг от друга котов. Такого количества перецарапанных взрослых мужиков Сергушкин ещё не видел, как, впрочем, и не слышал в свой адрес такого количества нелестных эпитетов. Освободившиеся коты, шарахались в разные стороны. Одни взлетали на деревья и столбы электропередачи и уже оттуда жалобно взывали о помощи, другие мчались в родной подвал, чтобы отсидеться в темноте и прохладе, третьи уносили лапы и хвосты долой со двора. Следующим этапом проявления человеколюбия стала операция по съёму с верхушек деревьев забравшихся туда животных. В ход пошли призывы, приманки и лестницы. Пришедшие в себя коты, осознавшие всю тоску времяпровождения на деревьях, прыгали прямо на головы своим спасателя, когда те приближались к ним. К расцарапанным рукам прибавились ещё и раны на головах и плечах. «Гуманистов» Сергушу, Тимоху и Женьку назвали живодёрами, лишили телефонной связи и интернета и заперли по домам. Общаться они могли целую неделю только в школе. Добрый Костик служил посыльным, передавая друзьям записочки, в которых, в общем-то, не было никакой необходимости. Но так было положено по законам жанра.
Женька жила в одном доме с Сергушкиным, в соседнем подъезде. Она увлекалась бальными танцами и каратэ, любила цветы, рэп и, как ни странно, мечтала о принце. Ни Сергушкина, ни Степашкина, сколько бы они ни прилагали усилий, в качестве кандидатов на роль принца, она даже не рассматривала. Это были друзья с самого детства, от которых нет и не может быть секретов. А что же это за принц, если он всё будет о ней знать, если она не будет для него тайной, загадкой. Это будет чепуха, а не принц. Когда Женька сказала об этом ребятам, они сначала очень обиделись на чепуху, но потом согласились, что так, наверное, будет правильно. Они дружат в самого детского сада, и все эти сопли-шмопли, любовь-морковь только помешают их настоящей дружбе. Женькины родители были не в восторге от такой дружбы. Одно дело наблюдать, как их замечательный ребёнок, который легко и непринуждённо только что кружился в ритме вальса на танцевальном конкурсе, становится в стойку и выполняет команду «отагай ни рэй» прежде чем приступить к «кумитэ». И другое дело видеть, как Женька в компании мальчишек носится по крышам сараев, а потом выслушивать жалобы возмущённых соседей. Правда, училась Женька хорошо, а все претензии, который касались её поведения, она отвергала решительно, как вмешательство в личное пространство и нарушение «индивидуального гражданского суверенитета». Она сама придумала это определение, и родители были вынуждены согласиться на мирное сосуществование «лиц с разными мировоззренческими принципами».
Существующее положение укреплялось ещё тем, что родители ребят: отцы Сергушкина и Степашкина и мать Женьки когда-то учились в одном классе и тоже дружили. Более того, их чадушки достались «по наследству» той же классной руководительницы, которая в своё время воспитывала самих родителей. Поэтому она иногда путала их имена, называя по привычке именами родителей. Больше всех повезло Сергушкину, так его звали так же как и отца. Меньше – Женьке: учительница, бывало, подолгу выискивала её фамилию в журнале и возмущалась, что «забыла вписать ребёнка». Неоднократную попытку внести изменения в список класса пресекала сама Женька, напоминая педагогу, что та в очередной раз ищет её по девичьей фамилии матери.
Жизненный парадокс существования этой троицы заключался в том, что чем комфортнее чувствовали себя ребята, тем настороженнее вели себя взрослые. Все шалости и проказы были продиктованы исключительно благими намерениями. Никогда ничего не делалось «во вред» или «на зло», просто ожидаемый эффект не всегда достигался. А бывало и наоборот, достигался антиэффект, за которым следовала неотвратимость наказания. Когда Сергушкин наткнулся в какой-то книжке на известное выражение, что благими намерениями вымощена дорога в ад, он даже обрадовался. Значит, в каких-то их неудачах есть некая закономерность. Перископ не стал забивать себе голову «умностями», он был уверен, что просто «что-то где-то не доработали». Женька почти было согласилась с Сергушкиным, но потом сказала, что эти слова уравнивают добро и зло, а они хотят, чтобы всем было интересно и хорошо. Возникающие проблемы – это неизбежность, а у друзей всё должно быть общее, тем более, проблемы. И только Костик после головокружительного парада бездомных кошек задумчиво сказал: «Все кошки просто любят свободу. Как вы».