Читать книгу Залавруга, или Все фантазии воплощаются в жизнь… Повесть - Сергей Валентинович Поносов, Сергей Валентинович Кочуров, Сергей Валентинович Щуковский - Страница 6

Тимоха с ещё большей горячностью, чем раньше, повторил свой рассказ подошедшей Женьке. Он боялся, что она, как и Сергушкин не поверит ни единому его слову. Но Женька внимательно слушала Степашкина, не перебивая и не ухмыляясь, как это делал Сергушкин.

– Вот и всё, – выдохнул Перископ, завершив сумбурное изложение событий своего сегодняшнего дня.

– А теперь я скажу, что обо всём этом думаю, – Сергушкину не понравилось то, с каким вниманием отнеслась Женька к очередным россказням Тимохи. Конечно, Тимоха – фантазёр, наверное, рассказы его увлекательны, но придавать им такое значение – уже слишком. А «значение» заключалось в том, что Женька ни разу не улыбнулась за всё время болтовни Перископа, а значит, воспринимала всё серьезно.

Выслушав доводы Сергушкина, Женька хлопнула его по плечу и сказала:

– Эх, Сергуша, нет в тебе романтики. Ты абсолютный реалист. Неужели тебе не скучно? Хотя в одном ты, пожалуй, прав. Это, скорее всего, был какой-нибудь актёр.

– Если, вообще, был, – вставил Сергушкин.

– А я Тимоше верю, – глядя Женьке в глаза, произнёс Костик. – Ведь это здорово, когда у тебя есть знакомый питекантроп.

– Конечно, Костик, – согласилась с ним Женька, – иметь питекантропа в знакомых – большая удача. А как мы можем проверить правоту нашего друга?

– Нам надо пойти на фестиваль первобытной культуры, – Тимоха был рад, что он добился своего.

Фестивали первобытной культуры проходили ежегодно в урочище Залавруга на острове Большой Малинин, где были найдены наскальные рисунки, относящиеся к эпохе позднего неолита. По-научному их называют петроглифами. Первобытные художники изображали сцены охоты на оленей и морского зверя, лебедей и бесов, странных существ, похожих то ли на лягушку, то ли на космонавта. Друзья бывали на Залавруге неоднократно, когда ходили в школьные походы или с родителями в лес за грибами. Несколько раз посещали организованными экскурсиями в соответствии с планом воспитательной работы школы. Были однажды и на фестивале первобытной культуры: стреляли из лука, плели фенечки, примеряли на себя шкуры диких животных, ели шашлык из обыкновенной свинины. Всё было здорово, как сказал Перископ, вот только бы комаров поменьше, да шашлык бы из мамонта. Правильный Сергушкин тут же поправил друга, что всех мамонтов в этих местах, если они здесь и водились, перевели на шашлыки задолго до появления наскальных изображений. На что Женька заметила: «Занудный ты стал Сергуша, нет в тебе полёта. Перископ хоть и мелет языком, но всегда выскакивает за пределы своей перископной глубины».

В этот раз не было даже споров: фестиваль так фестиваль, тем более надо было чем-то заняться. Лето в разгаре, а не произошло ещё ни одного стоящего события, такого, чтобы – ух! – повергло в шок местное население или хотя бы добавило адреналина в их собственное времяпрепровождение.

В день фестиваля на Залавругу были организованы специальные автобусные маршруты: приезжало много гостей, даже иностранцы, да и местные не прочь были отведать доморощенной экзотики. Захватив с собой средство от комаров, друзья направились навстречу приключениям. Никто вслух об этом не говорил, но в тайне надеялся каждый. Даже Сергушкин хотел, что бы Тимохина история не оказалась выдумкой. А Костик, который хвостом увязался за старшим братом, с нетерпением ждал, когда Степашкин познакомит его с питекантропом. «Это будет моё самое замечательное лето, – мечтал Костик, – надо будет сфоткаться на телефон с эти питекантропом, что бы утереть нос рыжему Ваське из соседнего подъезда. А то он хвастается своим знакомым подводником, который приезжал в гости к родителям, а Васька с ним устроил селфи. Подумаешь, подводник. Питекантроп в тысячу раз лучше. И потом он же будет не знакомый моих родителей, а мой знакомый, а это главнее». Уверившись, что в споре с рыжим Васькой он практически уже победил, Костик успокоился, и только иногда поглядывал в окно автобуса.

Надо ли говорить, какое нетерпение испытывал Тимоха, ведь ему представился замечательны случай убедить всех, а главное, Сергушу в том, что в этот раз он говорит правду.

Перед мостом через речку Кислый Пудас, который соединял материк с островом Большой Малинин, выстроилась огромная очередь из желающих попасть на фестиваль. Здесь каждому наклеивали на руку цветной браслет и выдавали буклет с программой мероприятия.

Большой Малинин островом можно было считать очень условно. После постройки каскада Выгских ГЭС многочисленные рукава реки Выг обмелели, а то и просто превратились в ручейки. Обнажилось каменистое дно, напоминающее о ледниковом прошлом этих мест, и перейти на остров можно было по камням, хоть справа от дороги, хоть слева, как и делали многочисленные грибники и ягодники, чтобы сразу попасть на свои заветные места. Для посетителей Залавруги построили специальный мост, который, правда, поначалу сносило ежегодно весенним паводком, но к этому году человеческая инженерная мысль победила стихийные силы природы, и мост стоял и принимал гостей. По широкой тропе острова до урочища Залавруга надо было пройти ещё около полутора километров. Здесь двигались не спеша, наслаждаясь смоляным воздухом хвойного леса, который смешивался с запахом различных трав, создавая необыкновенный аромат, который не хотелось перебивать запахом средства от гнуса, поэтому, отгоняя комаров, обмахивались заранее сорванными ветками.

На Залавруге царило веселье, похожее на смесь ярмарки и шабаша. Бойко торговали сувенирами местные мастера. То там, то здесь поднимались дымки от мангалов, и разносился аромат шашлыка. Люди в шкурах – участники местной художественной самодеятельности – с дикими воплями изображали ритуальные пляски, похожие больше на сцены из фильмов про индейцев. В сооруженных из жердей, веток и «шкур» вигвамах сидели ряженые мастера народных промыслов и изготавливали изделия из бересты, плели фенечки и обереги с бисером, рисовали в полное своё удовольствие и к всеобщей радости окружающих. В первобытном тире шли состязания в меткости стрельбы из лука и метании копья. Удачное попадание сопровождалось криками ликования, напоминающими одновременно банальное «вау!» и жуткий собачий вой. Музыкальное оформление было под стать происходящему, такое же бессистемное и абстрактное. Впрочем, молодёжи всё это нравилось. Лица их светились от получаемого удовольствия и в предвкушении «истинного праздника», который наступит ближе к вечеру. Отдельные туристические группы под предводительством экскурсоводов, перемещаясь по деревянным мосткам, расположенным на скалах с петроглифами, впитывали в себя полезную информацию о том, что и для чего хотел изобразить первобытный художник, когда тысячи лет назад, сидя на корточках, выбивал на местных камнях эти фигурки. Экскурсоводы говорили с полной убежденностью в правоте своих слов, чем увлекали слушателей, провоцируя их, самом хорошем смысле этого слова, на разнообразные вопросы.

Друзья, прошли мимо торговых рядов и направились непосредственно к наскальным изображениям. Экскурсоводы, как правило, люди увлекающиеся и от них всегда можно услышать что-то новое, во всяком случае, до этого тебе не известное.

– А здесь первобытным художником изображен зверь, – донёсся голос женщины, проводившей экскурсию, как видно, для иногородних, – предположительно это птица.

Сергушкин прыснул от смеха:

– Во, даёт. Птица у неё зверь.

– Да это какие-нибудь москвичи. Им всё равно, зверь или птица, – миролюбиво сказал Тимоха, – уши поразвесили, слушают.

Ребята были убеждены, что москвичи – люди, выращенные в тепличных условиях, приезжают сюда в Карелию, что бы удивляться, казалось бы, элементарным вещам. Они восторгаются местными комарами, собирают подряд все грибы и ягоды, ловят рыбу, готовы чуть ли не селфи с медведем сделать. Поэтому им можно втюхивать всё, что угодно.

Другая экскурсовод, энергичная и, как показалось друзьям, не совсем адекватная тетка, остановила свою группу около гранитных камней в форме плит, которые лежали на скалах. Удивительное творение природы – каменные плиты с чуть ли не идеально ровной поверхностью и длинной в человеческий рост – привлекли её живое внимание. Прислушавшись, друзья поняли, что камни не столько привлекли внимание, сколько пробудили воображение.

– Посмотрите на эти плиты. Именно в этом священном для древнего человека месте, я бы сказала, сакральном месте он установил эти каменные плиты. А может быть, это сделал совсем не первобытный житель этих мест, – вещала экскурсовод, размахивая руками. – Я полагаю, что эти плиты устанавливали связь с дальним космосом. На них и сейчас можно лечь и получать, и впитывать в себя энергию космоса. А возможно это было средство телепортации из одной точки галактики в другую. Ведь что такое Север? Это тайна за семью печатями. Многое ещё не разгадано, и нужен нетривиальный взгляд на эту проблему, чтобы понять всю её многозначность.

– А как работала эта система связи или телепортации? – робко спросил один из слушателей, совершенно наивного вида человек из породы тех, кто готов делать селфи с медвежатами, не предполагая, что где-то рядом бродит их мать.

– Эти знания давно утеряны, – безапелляционно заявила экскурсовод, – но энергию космоса мы с вами получать можем.

И тут она скинула рваные кроссовки, подбежала к гранитной плите и улеглась на неё лицом вверх, раскинув руки и ноги в стороны и, глядя в небо, с придыханием произнесла:

– Вот так на максимально большую площадь вашего тела идёт космическая энергия, которая подпитывает ваш организм. И древний человек обладал этим знанием. Оно помогало ему выживать в этих суровых условиях. И не просто выживать, а как вы видите, он находил ещё время для творчества.

– Ничего, кроме радикулита, вы из космоса не получите, в данном конкретном случае, – проворчал стоящий рядом с друзьями пожилой человек интеллигентной наружности, который, как и большинство интеллигентов, сделал это тихо, дабы не вступать в ненужный, бесполезные конфликт.

– Эко её расплющило, – то ли усмехнулся, то ли восхитился Тимоха, – такое даже я бы не придумал.

– Напрашиваешься на комплимент? – успокоила приятеля Женька. – Ты бы похлеще загнул, приди тебе в голову эта мысль. Сказал бы, что сам неоднократно телепортировался на какую-нибудь Альфа Центавра.

Костик вертел головой, глядя то на экстравагантного экскурсовода, то на Тимоху, не понимая, в конце концов, можно ли с этих камней улететь в космос или нет, наконец, он решил спросить об этом старшего брата:

– Сергуня, а она сейчас улетит?

Экскурсовод благополучно встала с каменной плиты, всем своим видом показывая, что её переполняет космическая энергия, и предложила продолжить осмотр петроглифов.

– Чепуха всё это. Никуда и никто отсюда не улетал и никакой энергией не питался, – Сергушкин был решителен. Ещё не хватало, что бы малой забил себе голову очередной чепухой. От Тимохиных россказней не избавиться, а тут ещё эта псевдонаучная экскурсия.

– Правильно. Эти камни имеют совершенно другое предназначение. Это лифты для перемещения в Валунию, – неожиданно раздался голос позади ребят.

Друзья оглянулись на голос. Перед ними стоял первобытный человек. Вернее, кто-то в костюме первобытного человека, косматый и небритый, один в один, как описывал его Тимоха.

– Здравствуйте, – воскликнул Тимофей, – вы меня узнали?

– Тимоша, скажи про меня, – заканючил Костик, – ты обещал.

Тимофей с победным видом оглядел друзей и снисходительно сказал:

– Тимофей Степашкин никогда не забывает, что он обещал и всегда выполняет обещанное, – и, обратившись к «питекантропу», продолжил. – Это мои друзья: Серёга, Женька и Костик.

– А меня называйте Хранитель Камня, а то питекантроп – это чересчур.

Сергушкин, какое-то мгновение пребывавший в растерянности, очень быстро совладал с этим состоянием. Отдав должное мастерству возможных гримеров, превративших нормального человека в первобытного, он задал вопрос со знанием дела:

– А Вы из Центра национальной культуры или из театра?

– Я из Валунии. И об этом не далее как вчера поведал вашему другу Тимофею.

– Я верил, что он всамделишный, – восторженно прошептал Костик, – теперь у меня будет свой знакомый питекантроп.

Хранитель Камня внимательно посмотрел на Костика:

– Если Вы, Константин, скажете своему приятелю рыжему Ваське из соседнего подъезда, что у Вас есть самый настоящий знакомый Хранитель Камня из Валунии, то тем самым точно утрёте ему нос. И он Вас не переплюнет, даже если приведёт всю команду атомной подводной лодки. А на фотографии, кстати, Ваш Васька стоит рядом с моряком торгового флота.

И, переведя взгляд с польщенного таким вниманием Костика на Сергушкина – старшего, продолжил:

– Валуния – это страна, где мы воедино собираем всё мировое знание, начертанное на камнях. И у нас возникла потребность в Вашей помощи. Если Вы готовы оказать нам её, то я продолжу свой рассказ и помогу Вам попасть в Валунию. Если вы откажетесь, то я просто удалюсь, и у вас останутся воспоминания о встрече на фестивале первобытной культуры с каким-то ряженым артистом, который придумал нелепую историю о том, что но является Хранителем Камня из Валунии. Сразу скажу, что путешествие может растянуться во времени на очень долгий срок, но это время будет там, в Валунии. Здесь же ничего не изменится, вы вернетесь домой так, как будто только что закончился этот праздник. И главное, всё, что вам предстоит совершить, направлено на благо всех людей живущих и тех, кому ещё предстоит жить в этом мире.