Читать книгу Наши не придут. Стихотворения и поэмы - Сергей Волобуев - Страница 8

Июньский вечер, день к закату…

Иду домой навеселе —

А как же: получил зарплату —

Таков обычай на селе.

Иду, кайфую, фейс лучится,

И млеет сердце от красот!

И все бы ладно, но случился

Один занятный эпизод.

Последний поворот, и дома.

Тут как на голову кирпич:

– Добрейший вечер! – Мы знакомы?

– Я Брежнев Леонид Ильич!

– А… Брежнев… Ну тогда я Сталин,

А может, Цезарь… или Брут…

Вообще, ребята, вы достали —

Вас что, в дурдоме не берут?

Ты извини, но нет наличных.

– Есть закурить? – Да тоже нет.

Вот ты, мужик, хоть Брежнев лично,

Но сам купил бы сигарет.

Смотрю внимательней, и точно:

Не вор, не шут, не гомосек…

С усталой проседью височной…

А вдруг и правда наш генсек?

– И что же, вы тот самый Брежнев, —

Меня как паралич сковал, —

Который горячо и нежно

Партийцев в десна целовал?

И, уж простите за детали,

Еще которому плечо

Врачи расшили для медалей,

Страной любимый горячо?

А он стоит, густые брови

На переносице сложив,

В губах немного меньше крови,

А так… один в один, и жив!

Ни дать, ни взять, директор банка,

Лишь поскромнее пиджачок,

Большая орденская планка —

Во, оторвался мужичок!

Я чуть не умер от конфуза,

На планку посмотрел когда:

Четырежды Герой Союза,

Одиножды – Герой Труда!

Партийный деятель, военный —

А здесь пора рукоплескать —

Таких, как Он, во всей Вселенной

Пяток, наверно, не сыскать!

Да мне с моим немытым рылом

Ни в жизнь такого не достичь!

И сердце с трепетом заныло:

– Ей—ей, воистину Ильич!

Не тот, который в Мавзолее,

Где вечный сумрак и покой,

Не тот, который лысый Ленин,

А тот, который дорогой!

А я не очень, чтоб на лица —

На свете столько всяких рож!

И Брежнев умер лет как тридцать,

А это кто? Но как похож!

И тот же нос, и брови те же,

И тот же строгий долгий взгляд,

Протеза скрип немного реже,

А так – как тридцать лет назад!

– Не узнаешь? Глаза подводят?

Налил бы деду сорок грамм.

У нас вверху там слухи ходят,

Что вы Союз сломали в хлам.

Недавно с Кобой выпивали,

И он сказал мне так, с душой:

– Какой мы им страну отдали?

– Богатой, сильной и большой!

А нынче новые порядки,

Другие взгляды на предмет —

Вот и возникли непонятки,

Никак не сходятся в ответ.

Он мне сказал: «Ты, Лень, моложе,

На пару дней слетай-ка вниз

И помоги им там, чем сможешь —

Достроить нужно коммунизм!

Узнаешь, как живут колхозы,

Чем дышит пролетариат,

Какие в обществе запросы,

Про нас что нынче говорят,

Интеллигенцию послушай —

Пощупай слабое звено.

Все как и раньше: бьют баклуши?

Или на кухнях пьют вино?»

Нет, мы, конечно, понимали,

Что здесь у вас совсем не рай,

Но чтобы в данном экстремале —

Тут вы хватили через край!

Колхозов нет, заводы встали,

Леса горят – тоска и грусть!

Что скажет мне товарищ Сталин,

Когда на небо я вернусь?

Одна труба и днем и ночью

Жужжит в Европу без помех —

Он сам увидел бы воочию,

Наверно, расстрелял бы всех!

За то, что вы страну прос..али

Да и еще за просто так —

Ее веками собирали

В огромный ядерный кулак.

Чтоб эту отобрать дубину!?…

Я и представить не могу…

Как вы отдали Украину

На растерзание врагу?

Напомнить, может, про узбеков?

Они, к всеобщему стыду,

На стройках пашут вместо зеков —

Кто за гроши, кто за еду.

А молдаванин распустился…

К румынам всяк удрать готов.

Ты слушай, коль уж я спустился,

Скажу буквально пару слов.

Ведь я всю жизнь прожил на грани —

Не просто так попал во власть:

На фронте был: контужен, ранен —

Того и челюсть не срослась.

Нам в сорок первом было хуже,

И там не то, чтоб колбасы —

Там хлеба не было на ужин.

Что оробел? Да ты не …ы!

Хлебали кипяток из кружки,

А воду брали из болот,

И хлеб делили на осьмушки —

Такой был, значит, бутерброд.

А медсестра из медсанбата

Считалась чуть ли не женой:

Пусть некрасива и горбата —

Целуй ее, пока живой!

Да что собою любоваться?!

Тех лет назад не возвратить,

А что любил я целоваться —

Так это можно и простить!

Мы не готовы оказались

К негласным методам войны,

Когда в вожди к вам навязались

Те, кто топил за крах страны.

И за торжественным парадом

Не просекли ее нутро —

Предателя пригрели рядом.

И где? В самом Политбюро.

За ширмой юбилеев шумных

И тенью пышных похорон

Под сладкий мед речей заумных

Лукавый занял русский трон.

Ведь мы как умерли, так сразу

Полезли черти из щелей —

Не распознали мы заразу

Из легковерности своей.

Сначала Кобу оболгали —

Весьма изменчив наш народ —

Детишек Сталиным пугали,

Меня впихнули в анекдот.

И вместе начали смеяться:

– Смотрите: Брежнев, ха-ха-ха,

А чтобы Родиной заняться —

Так никуда без пастуха!

Мой гроб в могилу уронили —

Видать, на это был запрос.

Ты думаешь, легко в могиле

Лежать, когда там перекос?

Скажи, чего ж вам не хватало:

Картошки, водки, огурцов?

Сейчас все есть – вам легче стало,

Когда вы предали отцов?

Чужая жизнь в телеэкранах:

Малахов, Бузова, Собчак,

Куда не глянь, везде охрана:

Понятно с «оком» – с «зубом» как?

В хоккее не было нам равных,

Нам был привычен вкус побед,

А на трибунах, даже главных,

Орали так, что гаснул свет!

Канаду били в Монреале,

В Москве – так вовсе всякий раз!

А что сейчас у нас в реале?

– Все побеждают, кроме нас!

В футболе что-то получалось,

А лыжники и бегуны

Без допинга к победам мчались —

Ковали золото страны.

Мне трудно обойтись без мата,

Чтоб описать ваш беспредел.

У вас такие здесь откаты!

У нас за это был расстрел.

Мы шли к рассвету твердым шагом

Под красным знаменем труда,

А вы безропотным зигзагом

Ползете кротко в никуда.

В ногах чужих мы не валялись

И не юлили в трудный час!

И санкций с..аных не боялись —

Тогда они боялись нас!

Мы и работали ударно —

И уж совсем не как рабы,

А вы лениво и бездарно

Зады пригрели у трубы.

Мы никогда не покушались

На жизнь людей – не нужно врать,

А ваша власть не погнушалась

У нищих пенсии забрать.

Да, с колбасой порядок, вроде,

Один вопросик, правда, есть:

Хоть целиком, хоть в бутерброде —

Ее же невозможно есть!

Она ж не портится годами —

Такие, братец, чудеса!

Не будет сказано при даме,

Но это… дрянь – не колбаса.

Ее состав – загадка века,

В ней кошка мяса не найдет,

И от нее через аптеку

Народ на кладбище бредет.

А водка… ну куда вам столько?

Зачем вам пятьдесят сортов?

При мне три вида было только

На двести миллионов ртов!

Коньяк армянский для эстетов,

Букет Молдавии – низам,

А для восторженных поэтов —

Havana Club и Black Balsam.

И, вроде, всем всего хватало —

Кто шел по правильной тропе.

Кому же пойла было мало —

Таких лечили в ЛТП.

При мне по-доброму все было:

Бутылка водки на троих!

Теперь берут пузырь на рыло,

И ощущений никаких.

Легко пилось и звонко пелось,

А было чем и закусить!

Но вам свободы захотелось…

А от кого? – позволь спросить!

Свобода, брат, не для России.

Вот мы: как сбросили царя,

Так столько мрази накосили,

А получается, что зря.

А мразь… она крепка чертовски!

Ее секрет довольно прост.

Она – как борщевик Сосновский,

Чем чаще косишь, больше в рост.

Ее консенсусом не выбьешь

И плюрализмом не возьмешь,

Ну только если литр выпьешь,

Тогда вдогон вторым добьешь!

А утром снова за работу:

Приехал в Кремль – бери косу!

А я бы лучше на охоту…

Опять ты мне про колбасу?

Скажу: жить бедно – не обидно,

Одно лишь непонятно мне:

Ну неужели вам не стыдно

Жить в завоеванной стране?

Я для чего клепал ракеты

И днем и ночью день за днем?

Чтоб вы теперь по белу свету

Гуляли с порванным рублем?

И чтоб сегодня нам вредили

И издевались над страной

Все те, кого мы победили

Такой немыслимой ценой?

А ваша власть? Слепа, беззуба…

Ей опереться б на народ —

Она же просто дует губы

И все вершит наоборот.

А в том, что вы страну прос..али

Моя вина, конечно, есть,

Но вы и совесть потеряли,

А к ней достоинство и честь.

Мы с Кобой размышляли много

О том, что на душе горит,

И он в конце уперся рогом:

– Я сам пойду к ним, – говорит.

Властям, зарвавшимся от денег,

Про день вчерашний расскажу,

Пилу дам в руки, грабли, веник,

А не поможет – посажу.

Еще чуть-чуть, и я бы сбредил:

Позвал бы Брежнева на чай, —

Что смог, то сдуру и ответил:

– Мол, ты, Ильич, не осерчай.

Но он исчез, как появился,

И не услышал мой ответ.

Лишь в конце улицы дымился

Его размытый силуэт.

А я остался в трансе жутком

С тревогой о судьбе страны,

Все думал: Чья же это шутка? —

Друзей, начальника, жены?

А может, и не юмор вовсе,

А так – на рану жгучий йод…

И разум шепчет: «Брат, готовься —

Походу, Сталин к нам идет».