Читать книгу Преломление. Витражи нашей памяти - Сергей Воробьев - Страница 10

– Дело было ещё до войны. Приближались праздники – 20-летие Октябрьской революции. 37-й год. Не хухры-мухры. Я работал тогда сварщиком у Оскарыча…

– А Оскарыч – это кто? – спросил напарник по игре в козла.

– Евгений Оскарыч Патон – директор Института электросварки имени своего же имени. В Киеве тот институт находится. А я в нём с самого основания. С 34-го года. Мальчонкой пришёл туда из ФЗУ. Из фабрично-заводского училища, если расшифровать. Рука у меня была твёрдая, глаз меткий. Для сварщика два необходимейших качества. Впрочем, как и для снайпера. Недаром в войну в особом снайперском батальоне служил. Фрицев щёлкал как орехи. Но это отдельная история.

Оскарыч мне всегда доверял испытание своих разработок. Придумает что-то новое, чего до него никогда не было, и ко мне: «Дормидонтыч, ну-ка, отрегулируй мне ток на 200 ампер, попробуем сегодня сварить стыковой шов бронированной стали под слоем флюса!» Или: «Давай, Дормидонтыч, выручай – к зубному идти некогда, а у меня коронка выпала. На тебе золотой электрод – чини, там наплавить-то граммов десять, не больше, вари по живому, выбора нет». И варил, и наплавлял, и ещё чего только не делал. Потом по его методе танки на сибирских заводах варили поточным методом. А начиналось-то всё с меня. Все его разработки через эти вот руки прошли.

Дормидонтыч, как снегоуборочная машина, широко размешал большими загребущими руками костяшки домино по столу, стоящему в тени тополя, поднял вверх глаза и продолжил:

– И вот, други мои, пришлось мне выполнять ответственное правительственное задание. Оскарыч как-то вызвал меня к себе в кабинет, долго молчал, потом вдруг, глядя мне сверлящим глазом в переносицу, произнёс: «Не хочется тебя отпускать, а надо! Звонил мне сам Лазарь Моисеевич. Требует лучшего специалиста по сварке, и чтоб был пролетарского происхождения. А ты у нас здесь один такой. Они там решили звёзды на башнях Кремля менять. Те, что два года назад ставили из самоцветов, не оправдали надежд, темнеть стали, да и конструкция оказалась – не того. Сейчас подготовили другие – из рубинового стекла, с внутренней подсветкой, да ещё на специальных подшипниках. Каждая по тонне весом. И размах у них под четыре метра. Не хухры-мухры!»

Присел я от такого предложения. Год был неспокойный. Чего-нибудь не так сказал, не так посмотрел или сделал с правым уклоном, тебя тут же в троцкисты или шпионы запишут. А там, если восемь лет дадут, считай, в лотерею выиграл – повезло. Но Оскарыч, подкрутив ус свой густой, утешил меня, приободрил: «Если что, я за тебя слово замолвлю. Думаю, оправдаешь доверие».