Читать книгу Месяц за год. Оборона Севастополя - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 4

На окраине леса, в густых кустах подрагивали ветви. Птицы, с сомнением оглядывали пушистую зелень, разевали клювы, да иногда распускали крылья, готовясь взлететь. Подозревали видать, что среди веток кто-то есть, да прячется.

С утра, пораньше Мишель вышел во двор, потягиваясь, и протирая глаза. Было ещё рано, над кухней еще не дымилась труба, значит, кухарка Ефросинья ещё не растапливала плиту. Усадьба ещё спала, в сладкой рассветной дрёме. Он мтоял на углу, рядом с конюшней, и увидел, как Иван Ецков, Федор Григорьев да Евграф Колычев, выводят коней из конюшни. И сними был парнишка – пастушок, Максимка. Вроде бы ничего такого, но у каждого а спиной было по ружью, и пистолеты уложены в кобуры у седел. Да и старые сабли у каждого на поясе. С саблей на волка пошли?

Мишель быстро побежал одеться, но на шум пришёл Яким. Юноша успел взять двуствольное ружье и пистолеты, подарок деда.

– Куда собрались, барин?– спросил денщик.

– Так я на прогулку.

– С вами я…

– Да я что, мал возрастом, Яким?

– Нет, барин, но не дело одному…

Так что выехали вдвоём, и Мишель видел на дороге троих бывших кирасиров, ехавших рысью в сторону поместья Терентьевых

– Чего они туда едут? – спросил юноша, подумав о плохом.

– Терентьев попросил деда Русова пособить против соседа. Лес у него воруют.

– Мы с ними. Яким, – строгим голосом сказал юный Залепский и погнал коня.

Но подумав, решил не торопиться, и держаться на расстоянии, что бы отцу не нажаловались. Юношей овладел охотничий азарт. Скоро начался лес, отпускники спешились, и коней повел Максимка. Трое шли осторожно, осмотрели поляну с пеньками от спиленных деревьев, и спрятались в кустах. Яким неподалёку остался с конями, а Мишель нашёл себе укрытие среди старых деревьев.

Ждать пришлось недолго…На поляну подъехало с десяток телег, и на них было с пятнадцать мужиков. У двоих были ружья в руках, они сели на пеньки, и просто говорили о чём-то и смеялись. Были они с пилами и топорами, и резво приступили к работе.

– Ну, сейчас посмеемся…

Но его опередили дедовы лесники, Иван Ецков и Фёдор Григорьев, с ружьями направленными на мужиков с оружием, вышли из кустов и бегом оказались совсем рядом.

– На землю клади, и не балуй, – громко приказал Иван.

Мужик попытался взвести курок, но Ецков выстрелил в воздух, тут же достав пистолет. Другой тут же бросил ружьё в траву, первый всё раздумывал.

– Пулю в живот хочешь? – мрачно спросил недотёпу Григорьев, – сразу не умрёшь, помучаешься…

Мишель тоже подбежал, и стал чуть сбоку, ухватив под уздцы лошадь телеги, хозяин которой попытался бежать с поля боя. Юноша достал свой заряженный кольт.

– Вяжите себе руки, мужики…– распорядился он, – в усадьбу Терентьевых поедем.

– Да ты что, барин… Наш барин. Аполлон Захарченко, вашему задаст, – сказал один из крестьян, бросивших ружьё.

– Это точно, – подтвердил другой, – капитан- исправник, Прохор Кузьмич, у него каждый день чаи гоняет.

– Посмотрим…– изрёк молодой барин.

Скоро люди Терентьевых наблюдали смешную картину- возчики, привязанные к телегам, несколько связанных крестьян в телегах, впереди этого каравана барин, да слуга, вроде бы соседские. За телегами ехали еще тое всадников, с ружьями за спиной и при саблях, а с ними мальчишка на коне. Ребятня восторженно бежала вслед скрипящим колесам, громко улюлюкая.

Дворовый человек проворно открыл ворота, и кавалькада оказалась в усадьбе. Встречал лично барин Терентьев Пётр Федорович, Одетый в домашний колпак, шёлковый халат и непременные турецкие туфли.

– Пойманных мужиков- в батоги, скарб- в усадебную кладовую, – приговорил он.

– Ой, барин,– заговорил один из тех, кто был с оружием, – пожалеть бы не пришлось… Аполлон Сократович обиды не стерпит..

Пётр Фёдорович недобро усмехнулся, и подошёл поближе к бойкому авантюристу.

– А этому – кнута. Десять ударов.

Крепостные Терентьева отогнали телеги, поставили лошадей в конюшни, и принялись уныло пороть пойманных. Били несильно, так, ради порядка. Но говорливого охаживал кузнец Силантий под присмотром самого Терентьева.

Мишель тем временем зашёл в усадьбу, где Елизавета Васильевна кормила дорогого гостя завтраком. Рядом с юношей сидела и радостная Марья Петровна.

– Спасибо, помогли с мужичьём соседа нашего справится, – приговаривала хозяйка дома, – добрый молодец, витязь.

– Это больше отцовы лесничьи работу сделали, Елизавета Васильевна.

– И батюшке твоему спасибо сердечное. Да ты ешь, пироги хорошие, а то остынут.

Мишель сильно проголодался, но больше смотрел на розовые щёчки Маши, чем на румяные пирожки.

***

После обеда выгнали поротых воров из усадьбы, а к вечеру заявился сам Аполлон Сократович Захарченко собственной персоной. Дворецкий, а вернее, просто старый слуга, Терентьевых доложил, и в скромную гостиную дома, вошёл, нет, ворвался этот дворянин.

Господин Захарченко был роста выше среднего, телосложения плотного, наряжен был в гусарских мундир Лейхтенбергского полка, и судя по мундиру, дослужился до штаб-ротмистра. Лицо было круглое, украшенное усами. Но сказать, что судя по внешности, это порочный человек- было невозможно, наоборот, скорее его вид вызывал симпатию.

– Пётр Федорович, дорогой сосед! – начал он и громко засмеялся, будто от радости, – хорошо, что ты моих крестьян поучил. Так им, нечего чужой лес воровать. Но телеги верни, верни… Не по-соседски это.

– Аполлон Сократович, – твердо ответил хозяин, – пусть уплатят за уворованное, да за обиду- отдам телеги.

– Так ведь люди божьи, надо их простить, как господь велит, Пётр Фёдорович?

– Так на ярмарке везде за свой товар денег требуют, а не за так отдают.

– Осерчают людишки-то, что случится , не дай бог, – тихим голосом, но с зазеленевшим от злости лицом добавил Захарченко. – могут ваше имение спалить.

– На всё божья воля, – тоже со злобой в голосе ответил Терентьев, – по их грехам им и воздастся.

– Такое дело, – и Аполлон Ҫократович широко улыбнулся, – овдовел я, жениться хочу. Если посватаюсь я к дочери вашей, Марье Петровне?

– Не знаю, что и ответить, – не нашёлся опешивший Пётр Фёдорович, – надо и Машеньку спросить.

– Подумайте о мои предложениях. Ну ладно, поеду я, а то дела, хозяйство без присмотра надолго нельзя оставить.

Терентьев не пошёл провожать гостя, да и Елизавета Васильевна помещику Захарченко даже воды не принесла.

***

Мишель сидел в углу, и только слушал разговор, не вмешивался. Не хозяин здесь, а гость. Юноша ее сдерживался, услышав слова о сватовстве этого разбойника. Но как только Захарченко вышел, юноша порывисто встал, и подошёл к сидевшему в кресле Терентьеву.

– Исправнику надо доложить, пусть накажет злодеев.

– Не будет он этакой безделицей заниматься. Я уж обращался, да без толку. Наш исправник вместе с Захарченко охотится, да Аполлон регулярно ему в карты проигрывает. И не я один жаловался – у всех ворует, у Тартищевых стало овец увел. Ну, твоего отца боится- очень богат, да друзья влиятельные, товарищи по полку.

– Если так, мы сторожить станем. Человек, он судя по повадкам, задиристый, поквитаться захочет. Тут мы его и схватим.

– Дело не на один день, Михаил Дмитриевич. Враз и не решиться такое.

И точно, сидели под кустами, Мишель и лесничии отца, вчетвером каждую ночь уже с неделю на удобной тропке лесов Терентьевых, но вот…

Мишель уже засыпал, и еле услышал шорох кустов, и тихий разговор:

– С двух сторон подождём, да усадьбу запалим, кто будет бежать- тех ножами. Добро всё вам достанется, а мне девку, Марью.

– Пропадёшь ты с ней, барин. А как расскажет кому? Не сносить головы тогда .

– Не трусь, Леонтий. Грабеж куражу требует. Всё сладим, да другие соседи шёлковые будут, все бояться меня станут.

– Пойдём, дело решенное… – ответил другой разбойник.

Мишель схватился за пистолет, но Иван Ецков поднёс палец к своему рту, призывая к молчанию, и зашептал:

– На поляне враз всех кончим. Истребим разбойников! Исправник освободит , а нас и накажет.

– Лучше не сделаем…

Федор Григорьев и Евграф Колычев, взяв ружья, отошли влево, а справа встали Залепский и Иван Ецков. Не предупреждали, а сразу стали стрелять. Мишель стрелял сначала из одного Кольта, затем из другого. На земле осталось лежать восемь тел. Олин пытался уползти в кусты, оставляя кровавый след на траве, почти чёрный ночью. Но Евграф острием сабли пропорол раненому горло. Молодой человек убрал один револьвер, и достал другой. Смотрел, как завороженный, на лежащее мёртвое тело Захарченко, в которое выпустил четыре пули.

– Сейчас барин, мы их всех в болоте утопим, – заговорил молчавший до поры Фёдор Григорьев, – оружие и деньги заберём.

– Делайте, только быстрее, – сказал Мишель, присаживаясь на упавшее дерево.

Смотрел на свои руки, кажущиеся теперь липкими, словно были в крови. Он повернул ладони вверх и вниз, сжимал кисти в кулаки, и не мог успокоится. Хорошо хоть, не тряслись, и колени не подгибались.

Женитьба Михаила

Михаил был всегда желанным гостем у Терентьевых, правда, даже Пётр Федорович не спрашивал про дело с соседским помещиком, и куда тот пропал. Юноша всё отнекивался, отворачивался и не говорил.

– Да ну его в болото, – заявил, смеясь, Терентьев.

Залепского прямо передёрнуло от таких слов, вспоминая как бывшие солдаты топили раздетые догола трупы в болоте, а те не желали тонуть. Рядом горел костерок, отпугивающий комаров, на котором догорала одежда разбойников. Перемазались болотной жижей тогда все они, просто с ног до головы…

Так, сменив гнев на милость, Русов просватал внуку невесту. Юноша же пока не знал ничего о этом, и изучал фотографическую камеру. Описание было на английском, но язык он знал, и уже стал таскать эту коробку на треноге, и сделал фото всех домашних, притом их портреты заняли место в зале усадьбы . Хотя, конечно, портреты были невелики по размеру- несколько дюймов, но были обработаны юношей по новейшей системе. Сейчас же Михаил приготовил аппарат, чтобы сделать портрет Марии Петровны.

– У тебя такая новая вещь? Я о ней только в журнале читала.

– Дед выписал. Что бы я меньше по лесам ходил. Тебе сейчас надо будет замереть почти на минуту. Что бы снимок получился.

Маша кивнула, впрочем, не слишком скрывая удовольствие. Никого из её знакомых не снимали на фотопластинку. Снимок был готов, и Залепский засобирался к себе.

– Надо домой, – оправдывался он, и быстро сел в двуколку, сложив туда же вещи, погоняя коня, направился в своё имение.

Повозка проскочила в ворота, Яким взял лошадь под уздцы, а юноша, с большим чемоданом поднялся на лестнице, где его ждали родные и близкие. Вперёд вышла маменька, отчего то вытирая слёзы.

– Что случилось? – немного опешил Михаил.

– Подумали мы, сыночек, женить тебя,,, Чего уж ? Молодому надо в счастье жить, а не старости дожидаться.

– Так на службу мне, пока я до чинов дойду…Что бы жалованье хорошее. Да и молод я ещё…

– Служба она дохода особого и в генералах не даёт, если не воровать, конечно, – рассудительно говорил отец, – сам знаю, служил. Мы что, обеднеем? Доход у нас достойный, управимся.

– Да не хочу я, – не знал, что и думать юноша, -не готов, право слово.

– Не абы на ком, – встрял дед Русов, – она и умница, и красавица. Лучшая невеста губернии нашей, по красоте, конечно.

– Да я другую люблю, – покраснев, ответил Михаил, – Марию Петровну Терентьеву, дочь соседа нашего. Она меня обещала ждать, пока в ротмистры выйду.

– Так её и просватали, – улыбнулась мать, – так оно лучше для тебя будет.

– Маменька, – прошептал сын, поцеловав женщину в щеку.

Так что уже через месяц была сыграна свадьба. Гости удивлялись, как это Залепские решили породниться с Терентьевыми, и единственный сын Дмитрия Ивановича столь рано женился. Но, спрашивать никто не желал, чтобы не поссориться с вспыльчивыми хозяевами.

Вскоре Мария Петровна была уже в положении, обрадовав больше семью мужа, чем его самого, готовившегося сдавать экзамен на юнкера в полку.