Читать книгу Месяц за год. Оборона Севастополя - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 5

Михаил Дмитриевич, предъявив документы, и письмо от командира полка полковника Безобразова, дежурному офицеру, спешившись, шёл по краю плаца, к центральному входу в казарму полка. Здесь, в пешем порядке, в полном обмундировании, высоченные солдаты в блестящих бронзовых кирасах и таких же шлемах, отрабатывали перестроения поэскадронно. Вахмистр следил за порядком в рядах.

– И, раз! – кричал он.

Пронзительно свистели флейты, барабаны отбивали ритм. И солдаты тянули ногу, отрабатывая парадный шаг. Маршировали кавалергарды просто превосходно. Мишель ещё раз повернулся на статуи Марса и Беллоны, мысленно прося у них покровительства на новом месте. Коней вёл Яким, вернувшийся в родной полк теперь денщиком молодого барина. Ну а дворовые в бричке у ворот ожидали с вещами. Сразу два чемодана, три ружья и фотоаппарат нести Яким не смог.

У входа стоял часовой, который вызвал унтера. Высоченный фрунтовик, выше немаленького Залепского на целую голову, глянул на документы, и сказал:

– Идёмте за мной.

У канцелярии его встретил дежурный офицер, которому унтер лихо козырнул, и покинул провожатого.

– Позвольте представиться. Поручик Томин Григорий Ильич.

– Залепский Михаил Дмитриевич, должен представиться к командиру полка и экзаменоваться на юнкера.

– Пройдёмте, командир седьмого учебного эскадрона как раз здесь. Он же и старший над юнкерами полка.

Поручик Томин проводил юношу к столу, за которым сидел полковник, внушительный и подтянутый офицер.

– Залепский Михаил Дмитриевич, – назвался юноша, и протянул документы об аттестациях офицеру, и отцовское письмо.

– Полковник Александр Александрович Есипов, командир седьмого эскадрона, – назвался хозяин кабинета.

Полковник долго изучал аттестации, но без особого интереса, но сразу оживился, увидев письмо отставного ротмистра.

– Сын Дмитрия Ивановича?

– Точно так, единственный.

– Сразу бы так и сказали, чего мне эти бумаги? Хорошо, приехали не мешкая, только две вакансии юнкеров и оставались. Вы же знаете, что после экзаменов не всякий юнкер становится корнетом полка? – и он глянул строго на Мишеля, – Насчёт средств не спрашиваю, наслышан о вашей семье. Служба у нас не простая, и обходится недешёво.

– Конечно. Надеюсь быть в числе лучших, и остаться в полку.

– Буду рад и полагаюсь на ваше старание. Вахмистр вас проводит, располагайтесь, – сказал штаб -офицер, и опять уткнулся в циркуляры.

Около входа стоял представительный унтер-офицер, с нашивками за двадцать пять лет службы, в прекрасно подогнанной форме и кавалергардской фуражной шапке без козырька. Белый однобортный колет, а не серый китель для работы был на нём, а приборные белые пуговицы просто сияли.

– Вахмистр седьмого эскадрона Горшков Гаврила Прохорович, – представился служака, – пойдёмте, покажу вам вашу комнату.

Мишель просто кивнул, и пошёл вслед провожатому. Здание квартир обер-офицеров полка, было немногим меньше казармы для солдат. Вахмистр прошел к комнатам, назначенным для юнкеров.

– Вот здесь и будете квартировать. Две комнаты- одна для вас с юнкером Репниным, другая для ваших денщиков. Готовить пищу в комнате запрещено, самовар дежурный ставит каждый час, спиртовка для кофе у вас есть. Расписание для занятий юнкеров вывешивается внизу.

И, вахмистр покинул помещение, а Залепский зашёл в большую комнату с двумя кроватями, столом, двумя стульями и двумя шкафами. На подоконнике стояла спиртовка. Обстановка была довольно простая, но живописная- на кровати, застеленной солдатским суконным одеялом, возлежал юноша, одетый по- домашнему, и читал небольшую книжицу. Бархатный колпак с кистью, одного цвета с ним куртка, бархатные темные штаны, понятно, босой. Рядом с кроватью стояли замшевые мягкие турецкие туфли.

– Позволю отрекомендоваться- Юнкер Михаил Дмитриевич Залепский.

Лежавший улыбнулся приятной полуулыбкой, одел туфли и встал.

– Согласитесь, не мог же я представиться без туфель, – улыбнулся он ещё раз и встал, – Никита Георгиевич Репнин, юнкер. Вы вовремя. Через три дня начнутся занятия, вы успеете пошить мундиры?

– Да в поместье всё пошили, – улыбнулся Михаил, – Яким, занеси чемоданы и развесь форму.

Денщик проворно разложил вещи барина, и поставил в углу чемодан с фотоаппаратом, штуцер Рамзая и охотничий штуцер. Коробку уже с двумя револьверами поставил на комод.

– Спасибо, – поблагодарил Залепский.

Никита теперь был сам заинтригован до смерти, волнение выдавал лишь кисточка бархатного колпака, свисавшая теперь на лоб хозяина. Будущий офицер старался сдерживаться, не показывал вида, что ему настолько интересно..

– Был бы рад, если бы мы перешли на «ты», – обратился Михаил новому знакомому, – дома меня зовут обыкновенно Мишель.

– Отлично, – сказал Никита, – так проще. Меня зовут Никита, так и называй. Ты смотрю, заядлый стрелок- два отличных штуцера. А это… – и он показал на коробку, – револьверы? Я тоже свой привёз. Да, кстати, моего денщика Прохором зовут.

– Моего Якимом, он из бывших солдат, – похвастался Залепский.

Тут Репнин наконец встал, и положил свой револьвер. Модель похожая, тоже Кольт, как увидел сразу Мишель.

–Ну и как тебе?

– Для точной стрельбы лучше, конечно, дуэльные бельгийские. Обработка ствола получше. Но эти, да. Если на войну пойдём.

– Ты думаешь, будет война, Никита?

– Наполеон стал императором Франции, как дядя. Захочет, ясное дело, блеснуть. Где?– и он картинно развёл руки, – вероятнее всего там, где Первый надорвался. То есть пойдёт на матушку Россию. Куда? Может, на Санкт- Петербург попробует, ну или на Крым. Камчатка, согласись, не солидно как-то. Ну, если у наших дипломатов хватит ума соблазнить этого Наполеона Константинополем, значит, не будем воевать. Ладно. А там что?

– Фотоаппарат…

– Да ты брат, и меня обошёл! С моими рысаками! Теперь все фрейлины наши!

– Да я, знаешь, Никита…

– Чего?

– Женат я.

– Да ты что? Ну и ладно, жена- не ворота, постоит, подождёт. Где она у тебя? Надеюсь, не в Санкт- Петербурге?

– В поместье, в Гдове.

– Ничего, не печалься. Скоро обед, – сказал он, глянув на брегет.

Мишель, не желая сплоховать, достал и свои часы, глянул на время. Юноша переоделся за ширмой, надев военный сюртук, приличный для дома.

Они пошли в столовую. Никита уже был в форме, да и Мишель теперь в мундире. Они шли в офицерскую столовую, где отдельно стоял стол для юнкеров полка. Всего юнкеров было десять человек, а остаться корнетами в полку должны были лишь шестеро.