Читать книгу Сын звезды, рожденный горой. Александр Великий - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 3

Наступил вечер, стало быстро темнеть, а архонт города Лато должен был дойти до храма Латоны. Он был не один, а как подобало, с парой рабов, идущих с факелами освещая ему путь. Святыня уже белела рядом, и властителя пустили за медную дверь, оставив его спутников снаружи.«Им нельзя», сказала старшая жрица. Андротим, пришедший для своего традиционного моления Латоне, предложил дары, а жрица приняла их. Предметы забрала молоденькая жрица, но судя по одеянию, уже посвященная в таинства. Девушка напоминала лицом старинную статуэтку Элисии из слоновой кости, держащую двух змей в руках. Лицом же и статуэтка, и молоденькая жрица были схожи с людьми далекого Севера, куда по обету совершил паломничество дед архонта, на берега священной реки, и посетил древнейшие святыни, в том числе и город, посвященный богине Лато, как и родной город властителя. Дед встретил там даже пилигримов из далекого Ирана, принесшие богатые дары богам. Служители уже зажгли светильники, и старшая жрица ушла с дарами в пронаос, уложив приношения у ног богини. Статуя была прекрасна, из дерева и слоновой кости. Архонт не в первый раз окинул взглядом храм, охряные стены, бронзовые статуи у входа, почему-то задержался взглядом на дверях. Песнопения скоро затихли, и властитель готовился уйти, как вдруг…

– Гора родила избранного под счастливой звездой!!! Он пришел опять! – это стала кричать та, совсем молодая жрица, непередаваемо изменившись в лице. Она дрожала, ее били конвульсии, и она, держась за стоявший рядом бронзовый светильник, продолжала:

– Сауроктон! Спаситель! Тот, которого ждали! Он не будет побежден! Он принесет закон опять! Пройдет все испытания, пройдет весь путь до конца! И быка, и реку, и тайну!

И уже падая, произнесла последнее:

– И в самом конце встретит сестру».

Властитель кинулся помочь, но его опередила старшая жрица, вместе с прислужницами понесли, а скорее потащили бесчувственное тело в дарохранительницу и к другой двери из храма, дальше, в помещение неподалеку. Архонт ждал, не стал уходить, он сам был в ужасе- одно дело знать что боги есть, а другое- получить этому подтверждение. Он дождался старшей жрицы, пришедшей с помошницей, несшей что-то на подносе, покрытом покрывалом. Она сорвала ткань со святыни, укрытой до этого, и приказала:

– Поклянись! Заклинаю всем дорогим для тебя!

Архонт, привыкший, что приказывает он, и привыкший к почтению и подчинению, не задумываясь, кивнул, соглашаясь…

– Я клянусь… Что не раскрою тайну.

– Не только… – произнесла жрица.– Клянись, что ты или твой сын во всем поможешь ему.

Тут архонта обуял страх, он не боявшийся ни битв, ни осеннего моря, всерьез был испуган и горд- стать спутником Посланца честь, и одновременно горечь и погибель.

– Я готов, – произнес он, твердо сжав губы.

– Не ты. Твой сын. Теперь он будет зваться Неарх. Потом пришлешь его в храм в Идейскую пещеру, наставница станет наставлять его, когда подрастет. -она обернулась к жрицам, и обвела всех взглядом.

– Мы благословлены. Много лет у нас не было провидицы. Клянитесь все, что никто не раскроет тайны, или Латона и Элисия вас накажут. -торжественно проговорила жрица, поднимая горящий факел вверх.Посвящение Неарха

Юноша шел один, как и было ему велено.. Пешком, как проситель, и нехитрую свою поклажу нес на себе, а также послание для жрицы, которая встретит его у Священной тропы. Ему нравилась расстилавшаяся перед ним родная земля. Время было весеннее, и Крит в эту пору всегда особенно прекрасен, с множеством ручьев, с прекрасными лесами и полями, дорога ему не казалась унылой. Сын архонта думал о том, что ему предстоит узнать, и как долго задержится для посвящения. Он подумал: «Надеюсь не на пятьдесят лет, как Эпименид… Хотя как знать, и отец поклялся за меня. Юноша представил себе, как зайдет в пещеру, ему приготовят келью, он будет читать Гомеровы песнопения, и заснет на пятьдесят, нет, на шестьдесят, или даже на семьдесят лет. Потом он проснется, а матери и отца нет (даже подумать страшно), у него борода до колен, и его зовут снимать порчу с какого-нибудь города, или чуму изгонять, или Совет пошлёт его на Север, на родину Элисии с дарами, а, может быть, сам Улль будет ему помогать в странствиях…

И он встретит хозяйку Горы, Прекрасную Элисию, отгадает три загадки, и она оставит его с собой.». Размечтавшись, юноша споткнулся, и упал, что хорошо не лицом, а на подставленные ладони, немного ободрав их, но лицо сумел отвернуть в сторону от камня, не просто так его педагог тренировал. Дома Учитель рассказывал о тайнах наук, а наставник учил владеть оружием: «Скоро стану эфебом и посвящу волосы Уллю.». Подходя к плато Нида, где по рассказам начинается идейская тропа, он засмотрелся на вид гористой равнины ниже плато, вся местность покрытая кустарником и деревьями показалась великолепной, но он повернулся и пошел по тропе, заросшей по бокам кустами. Встречались и цветы-прекрасные маки, просто необыкновенно- красные здесь. Ну а где цветы, там и пчелы, но ни одна не ужалила юношу, они лишь облетали его с явным интересом. Двигаясь так, юноша продвигался к своей цели, и около громадного зева пещеры, адепт наконец-то увидел жрицу, его наставницу. Она прогуливалась вдоль пещеры, любуясь чудесными цветами. Это была прекрасная девушка двадцати лет, с непокрытыми волосами, как и подобало жрице, в белом платье и сером плаще, с заколкой у левого плеча. Неарх подошел к ней и окликнул:

– Привет тебе. Я пришел согласно обету отца и приказу жрицы Латоны нашего города, Лато. Я сын архонта, Неарх, должен пройти испытания и посвящения. Я готов, госпожа, – храбро проговорил юноша, почти не заикаясь от волнения.

– Уже? Только явился уже и на подвиг сгодился? – ответила девушка стихотворно опешившему от неожиданности юноше, не знавшему, что надо ответить девушке. Обычно Неарх за словом в карман не лез, а тут, казалось, столько раз проговоренная про себя речь стерлась из памяти, и он робко мучительно покраснел, и наконец, выдавил из себя:

– Меня наставляла жрица перед путем в Идейское святилище, я пришел один и без слуги, как должно.

– Я вижу.. -протяжно ответила она, – Принес с собой еду? Ковш для питья, деревянный с собой? Напиться сможешь в ручье. Ночевать будешь в пещере, а утром я буду приходить и наставлять тебя, кроме меня будет еще трое учителей, я тебя познакомлю с ними.– девушка говорила это, и улыбалась, и улыбка красила ее необыкновенное лицо.

– А как тебя зовут, повелительница? – спросил послушник, стараясь улыбаться как можно более нахально.

– Каллифена, – ответила та, – Пошли, покажу тебе твое жилище.

Они спустились в зев Идейской пещеры по деревянной лестнице, на особых уступах стояли светильники из глины, подошли к нише в скале, где был ворох соломы, постель для юного критянина, рядом стояла простая глиняная амфора, закрытая крышкой, в специальной подставке и светильник с маслом. Юноша бросил свой вьюк с одеялом, новым праздничным хитоном, положил рядом лук со стрелами, и гимны Гомера, записанные на льняном полотне, пергамен был дороговат.

– Поешь, испей чашку настоя из амфоры, но не больше одной, а то умрешь. Расскажешь о видениях. Побудка на рассвете, к тебе придут учителя. -закончила она строгим голосом, держа руки перед собой, и переводила взгляд с юноши на его простую постель.

– Спасибо, Каллифена, -сказал Неарх, обернувшись к жрице.

– Да пока не за что. Не бойся снов, и видений, они могут быть и наяву.

Девушка ушла, и Неарх видел, как она уже поднимается на лестнице, без нее стало не так хорошо, жрица была великолепно сложена, красива, и сыну архонта стала интересна далеко не только как наставница или хранитель тайн, поэтому он тяжело вздохнул, и открыл суму, где лежали несколько лепешек, мед, сыр, огниво, гребень для волос, запасная тетива, деревянный ковш, новый красивый хитон, бинты и лечебные травы. Он достал ковш, налил туда отвар из амфоры и выпил настой. Немного поседел, но не умер, как втайне боялся (кто знает, что у ведунов на уме),посмотрел на руке- вроде не трясутся, усмехнулся своим страхам, съел лепешку с медом и немного сыра, выбрался наружу, напился из ручья, набрал еще воды в ковш на ночь, и осмотрелся вокруг. Вдалеке виднелся небольшой дом, обычная глиняная хижина с крышей из тростника, очевидно служивший пристанищем жрецам Бога. Он пообещал себе, что следующей ночью совершит вылазку туда обязательно. Вернувшись, разделся и закутался в свое покрывало, подумал о доме, отце и матери, братьях и сестрах, пожелал, что бы у них все было хорошо. Особо ничего не снилось, только родной город Лато, виноцветное море. Скоро пришел рассвет, он проснулся, встал, сходил к ручьё умыться, оделся и поел, даже немного почитал Гомера, его прекрасные песнопения. Вскоре пришел мужчина чуть выше среднего роста, крепкого, но не мощного телосложения, лет тридцати, без бороды с длинными темными волосами, в поводу он вел двух коней, гнедой масти, и не так что бы породных.

– Здравствуй, Неарх, я учитель воинского мастерства, при храме, со мной ты станешь искусным наездником, копейщиком, стрелком, мечником, сможешь даже обогнать Фидипида, если бы он был жив. Меня зовут Диокл.

– Здравствуй, учитель, – сказал юноша посмотрев на наставника, высокого и крепкого критянина.

– Садись на коня, проедем по тропе, где будем заниматься, и ты будешь бегать каждый день, утром и вечером. – заметил учитель, ты постигнешь мастерство воина.

Они поскакали рядом рысью, и Диокл показывал, как менять аллюр у лошади, как ее не поранить при этом, и так, что – бы не загнать скакуна, Неарх узнал для себя немало нового. Они спешились, и, достав деревянные мечи и раздевшись, стали танцевать пирриху, а затем фехтовать со щитом и без щита, с кинжалом и мечом. Некоторые стойки, с мечом, удары и уклоны, он видел на древних печатях, изображавших воина с длинными волосами, поражавшего врагов ловким выпадом.

– Помни Неарх, фехтование мечом на коне и в пешем бою, различное, особенно когда стараешься нанести удар пехотинцу. Не зря афиняне с коня действуют только дротиками, а меч для всадника- это на крайний случай. – учил его опытный боец.

Однажды вечером Диокл пришел к нему с длинной трубкой в деревянном драгоценном футляре с петлями из серебра.

– Пошли ученик, небо ясное, – сказал наставник, и нетерпеливо стал подталкивать его вперед, они поднялись из пещеры, наверх, небо было чистое, вокруг сияли звезды, и над ними висела полная Луна.

– Присядь на камень, – приказал ему учитель, и открыл вытянутый ларец и достал трубку, взял рукой более узкий конец, и протянул этим концом к юноше, тот осторожно взял прибор в руку.

– Посмотри в трубку на Луну, – сказал учитель взволнованным голосом, Неарх не поверил глазам, тут Диокл подошел к нему, и поправил меньшую трубку, что бы она коснулась глаза юноши, и изображение стало ясным, он увидел на Луне темные провалы.

– Закрой левый глаз. Теперь найди Марс, – добавил наставник, и сам указал его на небе, ученик навел трубку туда, увидел красную планету уже как маленький кружок, а не как звездочку, и две точки рядом.

– Спасибо учитель, – пробормотал Неарх потрясенно, – а наши мастера великолепны, я видел стекла у ювелиров, но это…

– Рассказывать об этом никому не стоит, ученик, – явственно произнес Диокл, пряча трубку в ларец. – А теперь пора спать, – и похлопав его по плечу на прощание, пошел спать в маленький домик, а Неарх еще долго мечтательно смотрел в ночное небо. И лишь много позже он смог спустится и заснуть.

С утра они обычно боролись, отрабатывая хитрые удары и уходы, все ухватки были из панкратиона. Вечером же пришла Каллифена, и стала наставлять его в знаниях гимнов, читала ему списки логографов о географии, где находится край земли, мальчику было очень интересно, ведь он сын мореплавателя, не знал много из того, что она ему читала. Так проходило его учение день за днем, он стал много крепче, стал лучше стрелять из лука, хотя всякий критянин лучник, как и мореход, управлялся с мечом уже неплохо. На ночь всякий раз он выпивал чашу настоя, но ничего пока с ним не случалось. Прошло два месяца напряженных тренировок и учения, и так в один из дней, шедший чередом, как обычно, Неарх заканчивал свой ужин у ручья- сыр, лепешки, мед, сушеный виноград и чашу настоя, пора было идти ночевать домой, в пещеру. Он считал уже ее своим домом, Неарх уже хотел спать, потянулся перед сном пару раз, и у кустов на тропинке, увидел зимородка сидевшего на ветвях, и смотревшего на него внимательно, по земле прошуршала ящерица, мимо него пролетело кружась вокруг с десяток пчел, жужжавших вовсе не рассерженно, и не пытались ужалить его. Стало пронзительно тихо, даже сверчки не стрекотали, и не было слышно пения птиц. Быстро смеркалось, и с священной горы внезапно стал наползать внеурочный, очень густой туман, прогоняя его в ставшую уютной пещеру, и адепт поспешил укрыться в своем убежище, где на соломе, покрывшись плащом и одеялом почувствовал себя вполне уютно. Юноша произнес на ночь молитву, немного повертелся, устраиваясь поудобнее, и быстро уснул. Сначала ничего не снилось, а было тяжелое забытье, потом мелькнуло бело- мраморное лицо, и пепельная коса, а затем показалась девичья фигура, очень высокая, гораздо выше Неарха и лицо было укрыто капюшоном плаща, наброшенное на тело, и с длинным тирсом в руке.

– Это ты именован Неархом? – сразу, без промедления сказала дева сна, -Ты пришел пройти испытания? говорила она с ним глубоким, низким голосом. – И собрался проспать тут семьдесят лет! – весело рассмеялась, так что взялась в эмоциональном порыве за полы плаща, с трудом переводя дыхание, продолжала,

Неарх же похолодел, и не мог двинуть ни рукой, ни ногой, как будто заледенел.

– Ох, настроение сразу поднял.. Ты предназначен помогать Избраннику, я должна показать тебе Верх и Низ, Мир богов, Древо Мира, Священный Источник. Пойдем, возьми меня за руку, и не отпускай, а то пропадешь, и я не спасу. – говорила дева снов.

Набравшись смелости, одеревеневшей рукой, адепт взял правую руку Элисии своей левой рукой, и мир завертелся перед его глазами, это невообразимое ощущение длилось почти минуту, юноша силился проснутся, но это было невозможно, и вот, показалось что- то неявное, попытавшись выпустить руку посланницы, тут же заработал вполне себе небожественный подзатыльник, и весьма надо сказать увесистый, и дева зашептала :

– Не смей, не только погибнешь, исчезнешь без следа.

Неарх открыл полуприкрытые глаза, попытался осмотреться. Под ним была каменистая земля, с кое- где растущим кустарником, с бледными цветами, которые едва пахли, но очень приятно, вокруг все было неявно и нечетко, как будто затянутое плотной дымкой, и дымка эта не рассеивалась. Прошли несколько шагов, и перед ними из тумана, словно вывалился необъятный ствол исполинского древа, и лишь на еле видимой высоте угадывались в дымке ветви, кое- где покрытые громадными листьями. Небо было серое, все скрытое облаками, и солнце не видно, ветра так же не было совсем. Местечко неуютное, подумалось юноше, он опять оглянулся на деву, но лица все равно не увидел, одну лишь ослепительную тьму под капюшоном.

– Мы на месте выбора, это Мировое Древо. Я здесь живу, и брат Улль также.

– Мрачно здесь, – сказал Неарх, – а где он?

– На вопрос твой не отвечу я.

– Ты не готов, поэтому ты видишь пока так, – ответила Элисия. – Смотри, вот и ручей и колодец рядом с Древом. – она сказала эти слова.

И он прозрел, и туман рассеялся, и увидел уже прекраснейшие луга покрытые цветами, в воздухе стоял чудесный аромат цветов, порхали бабочки, и иногда они кружились вокруг богини, создавая просто спираль из воздушных цветов, небо было ослепительно синее, светило солнце, около же Дерева обнаружились две лежащие львицы, внимательно смотрящие на критянина, а еще далее, ранее принятые просто за валуны, сидели грифоны с золотыми гривами и крыльями, иногда раскрывая клюв, но не оглашая окрестности своим легендарным криком, убивающим всех смертных. Вокруг древа обвивалась золотая цепь, один конец ее доставал до самого неба, где и терялся в облаках, а другой опускался к земле, вился среди громадных корней, корней, вернее пучков корней было три, и посмотрев ниже, он испытал ни с чем не сравнимый ужас- критянин увидел бесконечно свивающиеся кольца Великого серого червя, или Змея, или Дракона, Самого Великого Кроноса или же Пифона, как не называй, все едино. Именно по его кольцам скользят души людей в царство Мертвых по Ледяному Мосту. Рядом с корнями выбивался из земли источник воды, и тут же был колодец, и Элисия называла все, так что слова ее отпечатывались в памяти, и их невозможно было забыть, дева называла его Урд, и то, что это источник живой воды.

– Я увидел Гомерову цепь золотую, как он писал: « Не коснулся я Золотой цепи», – сказал юноша с печалью в голосе,

– Не грусти морячок, – заметила Дева, – если бы я позволила тебе ее коснуться, тебя бы ждала иная судьба.

– Так это, хорошее место, мои поля, прекрасные луга и цветы, могут видеть души тех, кто не творил зла, а что видят здесь души тех, кто творил зло, ты уже видел- Мокрую Морось, добрые люди же видят Елисейские Поля,

– Так что же я злой? спросил Неарх, и я буду мучиться вечно без пения птиц, красоты цветов и синего неба?

– Тебе показано отчасти, как выглядит мой мир, но ты не умер, и не можешь здесь быть, и видишь моими по моей воле моими глазами.

– Почему я не могу видеть тебя наяву?

– Нельзя, я могу быть среди людей, лишь когда буду воплощена в человеческой сущности, или только во сне, и показаться избранным.

– Что ты там смотришь на мою спину, – он бы поклялся что она смеется, если бы мрак мог смеяться. – Крылья что ли мои ищешь под плащом? С крыльями не получилось, ты уж извини, мореход.

– То есть ты рождалась на Земле, как человек, госпожа?

– И не единожды. Но остального не скажу, подготовлю тебя к испытаниям. Ты должен будешь отгадать три загадки, которые тебе даст Каллифена, и помни, что хитрость не запрещена, а потом будешь очищен вином -образом Ихора,

– Что же такое Ихор?

– Кровь богов, я тебе покажу, вдруг в ее руке из ниоткуда сверкнул огненный кинжал, и она провела им по запястью, Неарх нахмурился от ожидания чужой боли, боли девушки, но темнота вместо лица Элисии была непроницаемой, и вот, из под ножа потекла струя прозрачной жидкости. Сын архонта не мог отвести взгляд от текущих капель, которые стекали узенькой струйкой на землю, и уже дернулся остановить, не кровь, а нечто иное…

– У тебя нет шрамов, Неарх? -спросила богиня.

– На предплечье, – и она ни слова не говоря, поднесла свое запястье к его предплечью, и недавняя рана, на которую потек ихор, на глазах побледнела и шрам пропал совершенно, а потом коснулась ладонью его плеча.

– Что хмуришься? Гляди веселей! Мне не больно, хотя не скрою приятно, когда за тебя волнуются. Это тебе на память обо мне, будешь помнить, что это был не совсем сон.

Неарх стал просыпаться, но открыть глаза не мог, в пещере стало ощутимо холоднее, спазмы сковали мышцы, как будто ставшие медными, тело обуяло чувство не страха, нет, чего-то чужого, находящегося рядом, и при этом совершенно иного, неявного и неясного. Наконец это нечто покинуло пещеру, и Неарх смог открыть глаза, уже рассвело, и он побежал умываться, и гномон показывал час.

Пришла Каллифена, принесла лепешки и мед, свежее полотенце, быстро сверкнула глазами по плечам и рукам Неарха, потом ее зрачки неимоверно расширились, будто увидела что-то важное, но она не подала виду, даже намека.

– Садись Неарх, – сказала она необыкновенно и непривычным ласковым голосом, и показала сесть на раскладное кресло, и тот сразу напрягся, почувствовав намек,

– Спалось то хорошо сегодня ночью? –спросила жрица и внимательно смотрела в глаза адепта, не отрываясь.

– Да неплохо, -соврал он.

– Сны наверное, хорошие снились? – опять спросила жрица.

– Интересные, сказал Неарх неразборчиво, дожевывая лепешку с медом, -А ты хорошо готовишь, не думал, что жрицы такие мастерицы.

– Ешь на здоровье, скоро в путь дорогу собираться будешь.

– Уже? Я же испытания не прошел?

– Ты где, сердешный руку-то обжег? – сказала она, цепко схватив его за правую руку, и показывая ему ожог от вчерашнего прикосновения Элисии.

– И как, богиня явила тебе свое лицо? – юноша скользнул глазом на свое плечо, и заметил шрам, скорее красное пятнышко в виде куриной лапки, или трезубца, только совсем небольшого, которого вчера и не заметил.

Неарх попытался вырваться, но тщетно, несмотря на небольшой рост жрица обладала недюжинной силой, и рывки посвященного были тщетны,

– Не сподобился я, чего-то. – ответил молодой моряк.

– Богиня тебя отметила, – добавила Каллифена, и погладила это место, ожог с каким то уважением, и уже смотрела на юношу, почти как на равного. – Носи хитон с рукавами, что бы чужие не видели, и вот тебе первый подарок на память, что прошел испытание, и она протянула ему витой серебряный браслет, с двумя спиралями, обращенными друг к другу.– По этому браслету другой посвященный тебя узнает, носи его на плече. Как, голова не кружится, чувствуешь себя нормально?

– Да неплохо, – соврал Неарх. Не хватало ему еще девушке жаловаться!

– К вечеру лекарство принесу, сегодня отдохни, а завтра начнем по-новому-закончила она свою речь, отдала провизию, и пошла в свой домик. На нее все-таки было приятно смотреть, не смотря что она жрица, и была очень красива и умна, да и очень сильна, как оказалось. Наставница поднималась по тропе обворожительной походкой, ее плащ, тонкой работы из хорошего полотна был накинут на хитон, ветер чуть приподнимал его при каждом ее шаге, лучи солнца попадали на ее темно-рыжие волосы, и они блестели золотом, а не медью, и не обращала внимания, или делала вид, что не обращает внимание на восхищенные взгляды ученика.

Неарх с трудом отвел взгляд от красавицы, доел завтрак, собрал провизию для обеда, что бы убрать в сосуд до полудня, посмотрел на гномон, время еще было предостаточно, и приготовился почитать Геродота. Хотя чего там? Теперь сам почти как Аристей стал, подумал он и ухмыльнулся. Еще раз посмотрел на ожог и браслет на плече, и пошел в пещеру, чувствовал себя он очень нехорошо, голова жестоко кружилась, ломило темя и затылок. Добравшись до лежанки, попытался почитать, но заснул, и на этот раз ему снилась только семья. Разбудила его Каллифена, жестко тряся его за плечо.

– Вставай, тебя ждет посвящение в таинства. Здесь все оставь, скоро вернешься. Ты надеюсь, хорошо выспался, полегчало после вчерашнего, видеть богиню страшный труд, а то с утра зеленый был просто, как весенняя трава. Пришли из храма жрицы, я одна не могу провести таинство, рядом с домиком пещера небольшая, сейчас туда идем. – все это она говорила, когда шла рядом с Неархом, показывая ему дорогу.

Шли не так долго, в дом жриц не заходили, а обошли его по тропе, искомую малую пещеру увидели сразу, из-за поворота она возникла, будто из ниоткуда, рядом стояли три жрицы, и две музыкантши со свирелями, горели факелы в их руках, хотя еще светило солнце и было светло.

– Приветствуем тебя Неарх, прошедший путешествие в Царство богов, раздевайся, и будь готов к таинству, -сказали ему служительницы Латоны, -Ты посвященный, но нужен еще один обряд. Он поспешно скинул с себя хитон и сандалии, оставшись обнаженным, хотя стесняясь раздеться перед женщинами, но успокоил себя тем то это необходимо, и кроме того выглядит неплохо. Тут свирели заиграли бешеный темп, Неарх сразу узнал пирриху, так что сразу усталость прошла, ведь эта музыка ведет в бой, и воины не чувствуют усталости под весом оружия. Жрицы шли с боков и перед ним, а сзади шли музыкантши, не снижая темпа, так что это был как будто военный строй, а он новобранец, шедший за знаменами на смотре, и пройдя немного, оказались на пороге пещеры, освещаемой факелами. Дальше, в глубине стоял ленос, мраморный саркофаг овальной формы, украшенный рельефами с эпизодами жизни Диониса. Жаль время рассматривать нет, но Неарх рассмотрел львиные головы, и Диониса с тирсом, держащего за руку Ариадну. Помещение освещалось четырьмя бронзовыми светильниками, которые были отлиты в виде львиц, стоящих на задних лапах, опирающихся на столб, в который заливалось светильное масло. Процессия остановилась, но мелодия не переставала играть, и старшая жрица стала держать речь:

– Мы привели неофита, готового к очищению и принятию клятв, пусть кровь Диониса очистит его, в память о жертве Диониса, своей кровью создавшего мир. Кровь к крови, Жизнь к жизни.

Она привела его к леносу, полному до краев белого вина, цвета крови бога, и критянин взявшись за край белоснежного мраморного борта леноса, стал аккуратно погружаться в него, расположившись в нем поудобнее, смог вытянуть ноги, и вино покрыло его целиком, до самой шеи, и тут, явившиеся служители быстро закрыли крышкой саркофага лежащего в священном вине критянина. Тут уж юноша всерьез был испуган, но не подал и вида, тем более жаловаться было бессмысленно, а даже скрытый вином и мрамором, он слышал песнопения жриц, дословно древних слов он не всегда понимал, но смысл отчасти доходил до его сознания. Жрицы просили Элисию воскресить и очистить нового служителя богов, при помощи вина и божественного ихора. Гимны продолжались долго, но еще не стал задыхаться, все еще продолжалось часа два. Наконец крышку подняли, он стал подниматься из своего мраморного обиталища, с него стекало вино, и ему подали полотенце, далее ему предложили окунуться в глиняную ванну, наполненную уже водой.

Что он и сделал, смывая следы вина, вытерся насухо, жрицы подали ему новую одежду, украшенной вышитым узором меандра по краю, а подошедшие певчие продолжали распевать гимны Аполлону и Элисии. Флейтистки больше не выводили свои воинственные ритмы, и музыка сменилась звуками лиры, торжественной и негромкой, как бы торжествующей, важной для провозглашения победы богов-близнецов над самим умиранием.

Закончилась инициация Неарха, и к нему подошла главная жрица, и вручила ему кольцо со знаком двойной спирали, и другой с изображением левой свастики.

– Ты прошел инициацию, посвящение, теперь ты один из нас, и если потом, когда все закончится, твое служение, мы будем рады твоему возвращению. Жрицы решили не давать тебе другое имя, кроме того, которое тебе дала жрица из Лато, ты остаешься Неархом, – сказала она, смотря в его глаза,

Юноша заулыбался, думая как он вернется домой, мама приготовит угощение, все будут очень рады. Но госпожа продолжила:

– Теперь тебе остались испытания, у Диокла и Каллифены, они многому тебя научили, но это необходимо для тебя. Кстати, они тебя уже поджидают, -сказала она строгим голосом,– всего тебе самого лучшего, иерофант.

– Спасибо госпожа, – ответил юноша, и пошел к своим спутникам.

Каллифена улыбалась ему, Диокл поприветствовал рукопожатием.

– Как все прошло? Мне всегда интересно, я -то все лишь наставник.

– Нормально, было.. – но заметив строгий взгляд учительницы, Неарх чуть изменил ответ, – Занимательно. – и усмехнулся, краем глаза посмотрел на реакцию Каллифены, и та довольно улыбалась и ее кудряшки больше не дрожали от раздражения.

– Сейчас обед в честь посвящения, потом возвращаемся, и ты дашь ответ на загадки. -и она улыбнулась чуть загадочно, и смотрела она на архонтова сына почти как на равного.

Столы были в шатре накрыты, всем поставили торжественную серебряную посуду- кубки и блюда. Присутствовало двадцать человек, и двадцать лож приняли обедающих. Сначала главная жрица и Диокл зажгли огонь Аполлона зажигательным стеклом- такую диковину Неарх видел в первый раз, только слышал, и зажгла восковые свечи в честь Улля и Элисии.

– Богам света угоден свет, сказала она, кровь им не надобна, – проговорила жрица торжественным голосом.

– Выпьем в честь богов близнецов, и все повторили за ней и выпили вино из чаш, налитых из общего сосуда, в знак общности. Кубки были непростые, такие видел юноша только на изображениях, в виде лебедя- голова и шея были ручкой сосуда, а кубок тоже был продолговатой формы, имитируя тулово птицы. Потом подали различные кушанья, но немного, в основном фрукты, сыры, и печенья, выпили за здоровье Неарха и его наставников, за главную жрицу. Вскоре обед был закончен, и виновники торжества отправились кто в пещеру, и это был юноша, а его учителя в маленький домик рядом, жрицы и служители храма в повозках уехали в Лато.

День выдался непростым, уже вечерело, солнце клонилось к закату, небо из ослепительно голубого темнело, поднялся небольшой ветерок, и чуть захолодало, юноша зажег глиняный светильник, поспешно скинул подаренный хитон с прекрасной вышивкой, оделся в простой, взбил свой ворох свежего сена уложил старый плащ и приготовил новый, чтобы накрыться, опять разделся, но вдруг услышал наверху, на лестнице, скрип, как будто кто -то спускался по лестнице вниз, услышав это, Неарх поспешно достал припрятанный кинжал (на всякий случай), и пошел посмотреть, кого это на ночь глядя принесло? Пройдя несколько шагов, и встав за угол, он присмотрелся и в сгущавшемся сумраке увидел легкую фигурку Каллифены, закутанную в плащ, так что было видно только ее милое лицо.

– Разве кто-то собрался напасть на тебя, храбрый воин, -спросила со смехом она, – я решила навестить тебя, проверить, как ты себя чувствуешь после посвящения, мягкая ли у тебя постель, -сказала она, подходя к юноше, взяв его за руку, и посмотрела в его глаза внимательно и с теплотой.

– У тебя красивые глаза, серые, ты очень красивый мальчик, – с теплотой говорила жрица.

– Пойдем. -сказала она с глубоким придыханием, ведя его к постели, он заметил, что в ее руке небольшая сума. Она присела на его постель, и знаком пригласила сесть рядом. Неарх внимательно, не отрываясь смотрел на красавицу, пришедшую к нему в гости, на ее прекрасное лицо, на локоны волос, падавшие ей на плечи. Она осторожно положила руку ему на плечо, потрогав шрам, и сказала

– А богиня меня не отметила, знать, не заслужила еще, – сказала она обиженным голосом, – но зато я встретила тебя. – и положила руку ему на бедро, так что жар охватил юношу, а затем положив руку ему на затылок, поцеловала его, и долго не отрывалась, а другой рукой сбросила с себя плащ, оставшись обнаженной. Неарх изучал ее влюбленными глазами -небольшого роста, с прекрасными, длинными вьющимися волосами, достававшими ей до ягодиц, чуть коренастая, с прекрасными, сильными бедрами и небольшими ногами и округлой грудью, была просто обворожительна. Каллифена достала из сумы небольшую амфору, и простыню, которую постелила на старый плащ Неарха и маленькую подушку для себя, и подняла глаза на посвященного:

– Иди сюда, мой маленький, – сказала она, привлекая к себе, и мир пропал для Неарха. Ночь прошла, как бы сказал позднее Неарх, будучи умудренным опытом, в оргиастических бдениях, но поутру они заснули. Проснулся первым юноша, а дама, посвящавшая его всю ночь в таинства любви, еще спала на своей подушке, с рассыпавшимися волосами, завернувшись в покрывало, он осторожно выполз из под плаща, и сбегал умылся, и оделся, она, услышав его действия, стала просыпаться жрица, вначале зевнула, потом потянувшись открыла глаза,

– Доброе утро, – сказал Неарх, и поцеловал ее в губы, та обняв его руками, поцеловала в ответ, коснувшись его тела обнаженной грудью.

– Мне пора, – улыбнувшись ему, сказала девушка, -Я так думаю, очередные испытания ты прошел, рассмеялась она, потрепав его за волосы.

– Какие? Я думал, что понравился тебе,

– Любовь угодна Элисии, а ты угоден ей, укоризненно грозя пальчиком и одеваясь в свой хитон, сказала Каллифена, – И ты мне нравишься, но я должна была наставить тебя и в любви, что бы твоя жизнь была полной, что бы было ради чего жить. Запомни- духовный путь-это путь Аполлона, а путь Диониса- чувственный.

– А Элисии?

– Еще и жертвенный, вот так то, мой славный, – присела она, вытянув ноги и одевая сандалии.– Мне пора, пойду, днем встретимся, сказала она и встав на цыпочки, поцеловала его.

Он поел, и вскоре пришла его наставница, и как ничего не было, стала учить его, показывая приемы письма, а на следующий день назначила испытания.

– Будешь отгадывать загадки, и всего три, – сказала она,

– Трудные? – спросил юноша,

– Для кого как, пожав плечами, ответила жрица,

– Ты справишься. Наверное, – сказала она, взяв его за руку и посмотрела с любовью в его глаза. Для Неарха трудно прошла ночь перед испытаниями, он пытался искать возможные загадки у Гомера и Геродота, пытаясь набраться мудрости древних, все было бесполезно, но в середине ночи благодетельный сон сморил его. Наутро проснувшись, он быстро умылся и оделся в старый наряд, потом подумал, что день-то торжественный, надел хитон с меандром, не забыв и браслет на руку. Одевая сандалии, увидел Каллифену на склоне, машущую ему призывно рукой, и он пошел, почти побежал навстречу судьбе, и можно сказать, почти, да почти, не волновался. Юноша вошёл в дом, разделённый на несколько перегородок, посередине стоял стол, а за ним в креслах, украшенных богатой резьбой сидела Каллифена и Диокл, незнакомая ему жрица, женщина лет тридцати, с темными завитыми волосами, в красивом темно зеленом платье и плаще, с заколкой в виде львицы из чистого золота, а на ее стройной шее висело золотое ожерелье, в виде крыльев птиц, сомкнутых между собой.

– Как тебя именуют, юноша? – спросила она,

– Я назван Неархом, – ответил он, – по повелению жрицы Лето, нашего города.

– Ты прошел очищение, теперь тебе предстоит посвящение, но сначала, ты должен отгадать три загадки, согласно велению Улля. Итак, начнем.

Она поставила непростой деревянный стол три статуэтки из серебра: Афродиты, Артемиды и Афины. Афродита была изображена обнажённой, выходящей из жемчужины, Артемида с луком за спиной и с медведем рядом с ней, Афина с щитом в руке.

– Ответь, неофит, что означают эти статуэтки, их смысл и значение, – сказала она торжествующе и откинулась на спинку кресла,

Неарх стал думать, у него выбор почти как у Париса с золотым яблоком, а перед ним три богини, и выбор правда, не так жесток, вспоминал он о сне Элисии и Елисейских полях, вспомнил уроки Каллифены, о Артемиде Эфесской, и заговорил:

– Это все одна богиня, близнец Аполлона- Улля, великая Элисия. Все одна в одном лице, а это лишь ее воплощения, скорее эманации.

– Ты ответил с умом, и ответ твой правильный, сказала строгим голосом жрица, – Следующий вопрос: В чем смысл Пути Диониса и Пути Аполлона?

– Это просто, отвечал Неарх, и невольно улыбался, вспоминая ночь любви с прекрасной девушкой и ее наставления, -Путь Диониса познание мира через чувства, а путь Аполлона познание мира через разум, духовный путь. Символом Аполлона является Меандр, а Диониса кисть винограда, и вьющийся плющ.

– А Элисии, каковы ее символы? – задала еще вопрос

– Величайший, на каждом эллинском храме он есть, Пальметта, венчающая фриз, как надежда на воскресение, -с готовностью отвечал Неарх.

– Ты один из нас, Неарх, уже другим, теплым голосом говорила старшая жрица, и если в глазах всей Эллады любой критянин колдун, то там, куда ведет тебя судьба, ты будешь знающим заветы богов в глазах не ведающих. Ты теперь Курет, страж бога, корибант, знающий божественные установления. Прими в знак общности, и носи его с честью, и протянула юноше перстень с изображением левой свастики.

– Поздравляю тебя, сказал Диокл, – теперь не мальчик, но прошедший посвящение, курет, корибант, мудрый мужчина, – серьезно, правда с каким-то прищуром говорил тот, – Мечом и копьем я владеть тебя научил, старайся выполнить то что должен с честью, теперь ты стал куретом, воином Бога.

– Ты не должен обрезать волосы, – строго заметила Каллифена, – Помни о наставлениях, и тебе пора отправляться в путь, и я провожу тебя.

Неарх пошел собирать свои нехитрые пожитки, убрал свою кровать, на самом деле ворох соломы, и забрал свой старый плащ, и суму со свитками. Когда он вернулся, двуколка их уже ждала, Каллифена сидела в повозке, а на козлах сидел пожилой храмовый служка, Диокл оставался у жреческого домика, как всегда крепкий надежный,

– Прощай парень, и пусть удача будет с тобой, -говорил он иерофанту, -и следи за правильной стойкой, не выворачивай кисть при ударе, и следи за зашагиванием, короче, Неарх, не дай себя убить. И если что то пойдет не так, я тебе всегда рад здесь, помошник мне не помешает, – повторял он, тряся его за плечи, и случайно он поднял рукав хитона, и переменился в лице- побледнел, не от страха, мореход знал, что наставника не напугать, а от неожиданности, и боли за ученика,

– Не знал, что все так случилось, – и кинул быстрый взгляд на повозку, но жрица отвлеклась и не слышала их, – Избранник богини, – говорил он уже очень тихо, -Помолись за нас, – повторил он, и приложил кулак к лбу и легко поклонился, – Будь осторожен и не говори никому о знаке. Прощай и будь счастлив, если получится, – говорил он, а Неарх уже садился в повозку, возница дернул вожжи, и путники двинулись в путь.