Читать книгу К счастью, крокодилы съели его мать - Сергей Замков - Страница 7

– Наверное, это ты Лима, да?

Лима повернула голову на звук как лесная сова. Мысли ее были не здесь. В такой приятный вечер сложно найти повод, чтобы прервать приятное полусонное состояние, особенно для таких людей как она. Пациентом больше, пациентом меньше, разницы никакой.

– А может я не Лима? – с иронией ответила она. По натуре она была девушкой деловой и конкретной. Заигрывать в подобном стиле для нее было нетипично.

Возможно, она просто была на расслабоне. Возможно ее заинтриговал внешний вид Лущевского.

«Парк отсюда далеко. Эти ребята обычно тусуются кучками, а этот чудило один. Что могло ему понадобится на пруду? И откуда он знает мое имя?», – ползли у нее в голове сонные мысли.

– Ну… ты лежишь вся такая на лодках…

– А… если лежу на лодках, «вся-та-кая»… то, конечно же, я Лима! – рассмеялась она. Приятное удовольствие растеклось по ее полусонному телу.

На противоположном берегу раздались звуки электропастуха. Это начинали загонять крокодилов с прогулки обратно в стойла.

– Ну, допустим… – нарушила молчание Лима, продолжая лежать на лодках с закрытыми глазами. – Что хотел-то?

Лущевский выдержал паузу.

– Меня полиция ищет. Я сам с Кисимска. Две недели сюда добирался. Нелегалом.

– Какая статья? – с интересом посмотрела на него Лима.

– Статью не знаю, хотя высшее инженерное образование у меня есть. В Кисимске я съел всех крокодилов, до каких смог дотянуться. Сначала я их покупал. Мы с женой даже продали квартиру, машину и вообще все ценное, что у нас было. Когда деньги закончились, жена предложила крокодилов воровать. В нашем случае это было лучше, чем брать кредит. Улик мы не оставляли, доказать нашу причастность нечем, но разумеется, в городе все уже все поняли. Поэтому когда на последнем рейде мою жену до смерти загрыз здоровенный питонистый кроко с помятой шеей, как будто хозяева его душили…

Дыхание у Лимы остановилось. Она подумала, что он пришел мстить за свою жену.

«Как?! Как этот сраный крокоед мог выйти на меня? Как?!» – в висках у нее стучали колокольчики. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.

– Короче, – продолжал Лущевский, не замечая реакции смертельного испуга Лимы. – Поскольку теперь всю ответственность полиция повесит на мою погибшую жену, а меня хоть и ищут, но не особо… я принял решение: переселиться сюда, на крокодилью ферму. Буду есть сдохших крокодилов из отходов. Может каким-нибудь дворником нелегально устроюсь, или разнорабочим. На водку хватит, и слава Богу.

– Э-э-э… а я тут при… чем… чем могу помочь я? – через силу спросила трясущаяся Лима.

Лущевский молча отскреб краешек костюма, полилась кровь, краешек костюма встал обратно.

Лима с облегчением выдохнула.

«Господи, как же я пересралась! Ведь чуть концы не откинула в самом деле!» – подумала она про себя, осознав, что он пришел к ней как пациент.

– Ну, это… – Лима теперь вообще все поняла. Вопросов у нее не было, она просто не знала как чисто по эмоциям в себя прийти. Принципиально она не возражала, но чисто на автомате тянуло поломаться. – А смысл? На бронит ты дворником денег не заработаешь. На лазутный порошок денег хватит. Порошок защитит костюм от разложения. Но через месяц шмотки все равно в тебя вцепится. Может я и отцеплю тебя бесплатно…

Лущевский сделал едва заметное радостное движение головой, но едва его глаза коснулись ее глаз, он тут же спрятал их снова, чтобы не светить свою бурную радость.

– Да, да, я сама слабо понимаю почему, но в принципе готова отцепить костюм бесплатно, – заметив как он еле-еле спрятал свой восторг. – Но ты зря радуешься, это лишь временная мера. Принципиального решения не существует. Даже этот сраный разрекламированный бронит, хоть и защищает от въедания шмоток, но превращает тело людей в удушливый кокон! Короче, я к чему клоню. Даже если отцеплю сейчас, тебе не хватит денег на повторную процедуру через месяц.

– Я все понял, – внимательно выслушал Лущевский. – Ты абсолютно права. Просто события последнего месяца настолько меня придавили, что мне хочется как улитка спрятаться в раковину. Пусть голова хоть как-то переварит весь «дурдом», через который мне пришлось пройти. Я как мог пытался душить водкой, но не помогает. Ты даешь месяц? Это даже много! Сними с меня этот сраный костюм, и, клянусь, ты больше никогда меня не увидишь.

Лиме вспомнился питонистый кроко, которого она душила на этом же самом месте, где она прямо сейчас душит Лущевского, чью жену загрыз тот самый питонистый кроко, которого она вернула к жизни рядом с этими лодками несколько лет назад.

Под ее пальцами тело Лущевского билось в конвульсиях. У смертельно напуганного животного, как это было у кроко, у ее подруги Пенелопы, либо у любого из ее пациентов, конвульсии были другие. Лущевский трясся лишь рефлекторно.

В глубине души он верил ей, он принимал ее пальцы, он принимал ее силу. Это была смелость человека, который сознательно проходит испытание болью сейчас, чтобы сделать свою будущую жизнь лучше.

Его тело посинело. Окровавленная кожа перестала принимать нервные импульсы. Костюм сам собой медленно отслоился.

Пальцы Лимы разжались. Легкие Лущевского жадно наполнились воздухом. Сушняк стал непереносимым. Каждое микродвижение вызывало такую резкую боль, как будто все тело было наполнено пылью из разбитых стекол.

Аккуратно и быстро снимая отслоившийся костюм, Лима заметила, что кожа Лущевского практически целая. Обычные пациенты обращались к ней, когда шмотки уже основательно въелись им в кожу. В данном случае обращение произошло на самой ранней стадии.

– Фаза номер два! Готов? – обратилась Лима, понимая, что счет идет на секунды.

Лущевский молча «кивнул» глазами, кивок головой мог лишить его жизни. Несмотря на чудовищную боль, он держался мужиком.

Сжимая пальцы во второй раз, она почувствовала, что впервые с того раза, когда она душила кроку, ей не сопротивляются. Его тело колбасит, но это не я ярость, не агрессия, не борьба, не вызов.

В этот момент Лима почувствовала, как же ей все это на самом деле надоело. Имеется ввиду не эта конкретная процедура с Лущевским, а вообще весь этот «задушевный» бизнес.

В это время тело под ее пальцами снова обмякло. Миллионы капелек воды стали проникать внутрь Лущевского как в сухую-сухую губку. Лима разжала пальцы. Из освободившегося горла вырвался вздох облегчения.

Молча Лима вышла из воды. Ее ноги поплелись домой. Ни прощаний, ни инструкций, ни-че-го. Ей все было глубоко в фиолетовый барабан. Что будет с голым Лущевским, который остался в воде, это его личное дело. Процедура снятия завершилась успешно, и это самое главное.