Читать книгу Не разлей вода. Сборник - Сергий Чернец - Страница 8

В старой деревне появилась абсолютно черная собака. Она вела полудикий образ жизни. Ночевала в кустах, в перелесках. Кормилась отбросами, знала по всей округе все помойки и свалки мусора. Но мусор в деревнях чаще всего был несъедобный, поэтому Черная (похожая на овчарку немецкую) – научилась охотиться на мышей и крыс. А более всего бродила около заброшенных деревень, где воровала кур, гусей и уток, за которыми смотрели только старенькие бабушки.

Многие деревни в наше время пришли в упадок в связи с закрытием колхозов. Молодые семьи все перебрались в города, работы на селе не было. Из сотни домов деревни оставались обитаемыми едва ли 30 и того меньше. В некоторые дома приезжали только на лето, привозили бабушек, чтобы ухаживать за огородами, а молодые ездили в деревню только по выходным, как на дачу. Вместе с домами оставались и брошенные собаки. Так появлялись стаи «диких» собак, которые тянулись к городам и поселкам, поближе к людским помойкам и свалкам.

Черная собака принесла щенков. И прокормить свое потомство она явно бы не смогла. Но по своей «рассудительности» она принесла своего черного щенка к людям и положила его у порога дома, хозяева которого сами недавно приехали в эту деревню. (Возможно, щенков было больше, 3 или 4, наверное, все другие умерли, без еды, и чтобы последний не умер, Черная собака решила отдать его людям).

Владимир с женой Татьяной были люди городские, но по превратностям судьбы остались в городе без жилья. А в деревнях полузаброшенных, пустые дома за небольшую цену продавались, и они переехали в эту деревню. Работать Владимир уезжал в город, а Татьяна нашла себе работу в соседнем большом поселке.

Щенка черной собаки назвали Кузей.

Кузя рос быстро, получая хорошее питание. Его мать, Черная, еще некоторое время прибегала к дому Владимира, но, одичавшая, боялась людей не подходила близко. Потом Владимир услышал от местных жителей, что в соседнем селе пристрелили черную собаку, когда она залезла в курятник и «воровала» кур, как лиса или волк дикий.

А для Кузи построили будку и посадили его на цепь охранять дом, когда он уже достаточно подрос. Каждое утро и каждый вечер хозяева (когда Владимир, когда Татьяна) отцепляли от ошейника длинную цепь и отпускали Кузю гулять – оправиться по нужде. Кузя бегал по огороду, потом по дороге за огородами, обнюхивая местность и делая свои пометки.

Владимир брал Кузю в недалекий лесок, вел на поводке, а в лесу отпускал побегать. Кузя выучил основные команды: «фу», лежать, ко мне, рядом и другие. В лесочке был родник, из которого брали воду местные жители и Владимир, когда ходил на родник за водой часто брал Кузю с собой. Кузя пил воду из родника, а в летние жаркие дни он подставлял под струю из родника свою голову и встряхивался с наслаждением, иногда вставал под родник спиной и «купался» в холодных струях воды, ему это нравилось, – не все же время бегать с высунутым языком изнывая от жары. Кузя был, не в пример, умной собакой.

Хозяин, когда был дома, всегда учил его. Кузя бегал за брошенной палкой и приносил её назад хозяину в руки. Владимир научил Кузю сидеть, стоять и даже ходить на задних лапах, поднимая в руке кусочек сахара, что Кузе ужасно нравилось. Ему нравилось играть с хозяином, бороться с его руками, покусывая рукава его одежды. Кузя бегал за хозяином по двору и ловил его лапами за ноги.

Но когда хозяин уезжал надолго на работу в город, – а работал он вахтами 15на 15, – Кузя лежал около своей будки и начинал грустить…. Грусть подкатывала к нему незаметно и овладевала постепенно, как вечер овладевает солнечным днем, накрывая весь свет темной ночью. У Кузи пропадала всякая охота лаять, бегать и даже смотреть на улицу. Это поначалу он лаял на каждого проходящего по улице мимо их дома. Он даже прокопал в земле под забором лаз-проход и вылезал, гремя цепью, на сторону улицы, и сидел там, как черный сфинкс, поглядывая по сторонам, неподвижный телом, поворачивая голову на звуки и застывая в немом вопросе: кто там? Как умный пес, он не лаял на всех, а только когда прохожие сворачивали и шли к его дому, явно угрожая безопасности.