Читать книгу Палач и Шут - ШаМаШ БраМиН - Страница 3

Кап! Звон эхом отозвался в холодной комнате. Тишина завибрировала, и, как волна на водяной глади, сошла на нет. В ушах пленника отбивался стук собственного сердца. До следующего «кап» оставалось еще с тридцать ударов сердца. Он закрыл глаза и принялся считать … Тук! Двадцать девять. Тук! Тридцать. Кап!

Опальный господарь поднялся. Прошелся по комнате. Выглянул в единственное окно – бойницу. Все тот же вид на внутренний двор замка Буда. Удворники копошатся у груженных телег. Конюх кидает лошадям сено. У ворот и на стенах скучают стражники. Время от времени из нижних дверей выбегает баронет. Размахивает руками. Должно быть ругает «ленивых» удворников. Слов не расслышать.

Кап! За двенадцать лет пленения Влад успел привыкнуть к одиночеству. Бывало, в башню, где его держали до недавнего времени, неделями никто не поднимался. Еду стражники оставляли внизу. Оставляли и спешно удалялись. Определенно, они его боялись. Боялись тех нелепых россказней и историй, которые «ущемленные» купцы усердно распространяли по всем близлежащим княжествам и королевствам. Душегуб, мучитель, колдун! Колдун. Их собственный король, Матьяш, тот еще чернокнижник. Может Корвин и не прибивал гвоздями шапки к головам послов, но прозвище свое – Ворон он получил не просто так. Говорят, принимая трон и корону, стоя на дунайском льду, он одним взмахом призвал армию воронов. В небе потемнело от черных крыл. Говорят, птиц налетело трижды больше, чем людей в королевстве. А в ночь перед приступом Щабаца, полгода назад, Влад сам тому свидетель, в шатер генерала Вуки залетел черный ворон, как к себе домой. Стражники готовы поклясться на Библии, что слышали голос короля Матьяша, хоть тот и находился в Буде, в двенадцати днях пути от поля битвы. Утром генерал поменял боевые порядки, усилив натиск на западную стену. Будто бы знал, что укрепление ослабли и рухнут именно на том рубеже. Верно, бесовская птица демон-хранитель рода Корвинов. Каркун изображен на родовом герб короля.

Да, князь Влад из рода Дракулов не святоша. Убивал, и верных, и неверных, заставляя пройти первые круги ада еще при жизни. За победу он готов продать не только свою душу, но и души всех, всего своего народа, всех валахов. И не только. Бог помогал ему. Помогал не тот угрюмый бородач, рисованный на досках и церковных стенах. А истинный Творец. Вечный и Мудрый. Он – Влад Дракула меч в Его руках. И двенадцатилетняя опала не убила в нем эту веру. Да. Все его деяния богоугодны. И не далек тот день, когда он вернется к своему предназначению.

Петли дверей тяжело скрипнули. В проеме показалась сначала голова, потом приземистая шея.

– Многих лет, князь, – поздоровался глубоким басом великан.

– И вам здоровья, граф, – ответил Влад, поклонившись.

– Не называйте меня графом, – хохотнул мужчина, – какой я граф? Я солдат, рыцарь своего короля.

– Как вам будет угодно, господин Кинижи.

– К чему эти условности, – настоял гость. – Называйте меня по имени.

Внешнее простодушье Пала Кинижи – генерала Черной Армии, было обманчивым. Кроме как за военные победы, он не проиграл ни одной битвы, графа боялись и уважали за дьявольскую хитрость и умение договориться с любым.

– Да, Пал, – князь коротко кивнул в знак признательности за конфиденцию.

– Вот, зашел узнать, – граф оценивающе разглядывал стены вынужденного жилища собеседника, – как устроились? Удобно ли вам здесь?

– Хм! Спасибо, Пал. Спасибо вам и королю Матьяшу. Для пленника у меня великолепные условия.

– Ну, дорогой Влад, благодарить короля, и уж тем более меня, вовсе не стоит. Благодарите бога. Это по Его воле обстоятельства повернулись подобным образом. Да, еще. Вы, князь, не пленник. И никогда им не были. Вы гость его величества. Разве с вами плохо обращались?

Влад не ответил, оставив Палу возможность додумать ответ самому.

– И вот тому доказательство, – великан хитро улыбнулся. Длинные усы вздыбились. Карие глаза бесновато заискрили.

Заведенная до сих пор за спину рука плюхнула на стол огромный вязанный кувшин.

– Темешское, – заговорчески подмигнул граф. – Не против? Или вы предпочитайте кровь?

Генерал залился раскатистым хохотом. Хоть шутка и была не совсем удачной, смех его казался добрым. Влад деликатно улыбнулся.

– Не обижайтесь, князь. Эти тупицы сами не знают о чем болтают. Слуга! – громовой крик заставил Влада вздрогнуть. – Неси кубки и вели подать еды.

В дверях показался безусый юнец с двумя канфарами в руках.

– Право, князь, – продолжил Пал разливая вино, – без обид. Вот скажите мне … Нет сначала выпьем. Ваше здравие!

– Ваше здравие! – согласился князь.

Осушив кубок, великан довольно крякнул.

– Ух! Дери меня черт, если кубец не на здоровье пришелся. Как вино?

– Хорошее, – согласился Влад.

– То-то. О чем я? Ах, да. Ответьте мне, князь, только честно. Вы же не на исповеди, – граф снова зарокотал. – Вот из всего что о вас говорят, есть хоть, хоть, – мужчина свел и крепко сжал большой и указательный пальцы, – хоть столько правды?

Настала очередь князя усмехнутся.

– Правда и лож, Пал, как нити мутовязи. Чем чаще переплетены, тем крепче канат. Если бы в памфлетах немецких купцов обо мне была одна ложь, никто бы не поверил. Как и в чистую правду. Тамошние монахи, хочу вам сказать, лучше всех понимают в вере и неверии. Жарче других верит в Бога тот человек, кто сам, через тернии сомнений, своими мозгами пришел к Нему. Во всяком случае человек должен так думать. Так и с историями о кровавом князе. Челядь пересказывают друг другу эти сказки. Спорят о лжи, размышляют о правде. И в конечном итоге верят.

– Да уж. На счет ляшских и немецких богомолов вы правы. Магнаты частенько, так сказать, трясут эту яблоню. И все же князь?

Князь задумался. Пал снова наполнил кубки. Протянул один собеседнику.

– Да, – заговорил Влад. – После множества уговоров и упреждений я вынуждено вырезал всех воров, попрошаек и нищих. Всех, кто не желал добывать себе пропитание честным трудом. Это правда. Правда и то, что посадил на кол сотню другую бояр и купцов. Они в своей гнилой душе ничем не отличались от вороватых бродяг. Но то, что я трапезничал среди вздыбленных не правда. Признаться, я даже не на всех казнях присутствовал. Что еще? Ах, да. И то, что я приказал гвоздями прибить к головам послов тюрбаны тоже правда. Тем самым я позаботился о них. Они обнажали головы только перед султаном. А если, не приведи господь, потеряют феску? Или ветром на скаку сдует?

Генерал снова зарокотал. Он задорного смеха, расплескалась с половину кубка. Князь пригубил, терпеливо дожидаясь пока граф придет в себя.

– Право смешно, – всхлипывая, наконец, заговорил Пал.

– Не такой уж я и кровожадный, – оправдался Влад. – Вы же сами видели. За двенадцать лет проведенных в заточе …, – мужчина вовремя осекся, – в башне, я и мухи не обидел. О каких кольях они говорят?

– Да, да, – согласился Кинижи, – эти сказочники в рясах прозвище вам дали. Цепеш – Колосажатель.

– Именно, – Влад усмехнулся.

Перед его взором всплыл образ брата. Когда речь заходила о кольях, князь всегда вспоминал Раду.

– Проклятые турки, – сказал он тихо.

– Турки? – переспросил Пал.

Князь растерялся. Он совсем не хотел произносить эту фразу вслух. Иногда с ним такое случалось. Кто-то другой неожиданно занимал место в его голове.

– Да, – попытался объяснится Влад. – Все из-за них. После Ночной Битвы ущемленный Мехмед не нашел лучшего оправдания своего позора. Это же от него пошли небылицы про то, как я …

Князь замолчал. Рот наполнил привкус меди. Голова приятно закружилась. Сознание вдруг вернулось во вражеский лагерь. Крики, стоны, проклятия. Кровь. Всюду кровь. Он видит, слышит, чувствует.

– Разгрызали им глотку и пили кровь, – подсказал Пал.

– Что? – спросил Влад, вернувшись в реальность. – Простите. От многих лет одиночества я привык внимательно относится к собственным воспоминаниям.

– Ну, – граф снова наполнил кубки, – я о слухах. Мол вы своим врагам разгрызайте глотку, как зверь. По мне, князь, эти слухи лишь добавляют воину доблести.

Влад пожал плечами. Ему было все равно что о нем говорят другие. Иногда, казалось он умер. Давно умер. И все что происходит вокруг, на самом деле, происходит с его тенью.

– Кстати, о доблести, – продолжил граф. – Признаться, мне безразлично что о вас говорят. Я видел вас в бою. Давайте выпьем за вас!

Осушив очередной кубок, генерал снова крякнул:

– Хорошо! В приятном обществе вино вкуснее. О чем я? Ах да. Я снова говорил с королем Матьешем. Признаться, после вашего венчания с его кузиной, с Илоной, я уже было решил, что валашский трон у вас в кармане. Не с проста король решил породниться. Но, увы … Вы знаете, как на него влияют эти умники? Да простит меня господь. Не знаю, может они действительно ученные, а по мне так шарлатаны. Один этот чародей Янош, как его? – алхимик, чего стоит. Эх!

Пал вздохнул и снова взялся за графин.

– Благодарю вас, господин Кинижи. Мне лестна ваша симпатия. Одно то, что такой благородный муж как вы оценивает мои скромные достижения делает мне честь, – князь поднялся и величественно поклонился гостю.

– Полноте, князь! Оставьте эти придворные этикеты. Вы мой боевой товарищ. И когда настанет время биться с турками, я бы хотел видеть рядом с собой таких как вы, а не этих … алхимиков, – последнее слово он произнес с явным отвращением, словно сочетания звуков имели горький, неприятный вкус. – Давайте выпьем!

Стукнув кубком по столу, генерал, по обыкновению, крякнул.

– За удачу, – флегматично констатировал Влад. – Турки – один из наших врагов. Я, кажется, ранее пояснял, а вы согласились, что для таких воинов как мы, враги все, кроме тех, кто с нами.

– Да, да, – поспешил согласится Пал, – и что заведенные порядки неправильны. Несправедливый мир в руках лживых правителей. Но невозможно же разом все изменить?

– Возможно, – возразил князь.

– Вы опять о драконах? Нет, нет, любезнейший друг, я не сомневаюсь в величии ваших праотцов, как и в божественности ордена Драконов. Но, право же, поверить в исключительную силу артефакта? Как вы говорили, клык дракона?

– Жало, – поправил Дракула. – Жало Дракона. И это не просто артефакт. Это знамя. Символ верности пути. Оправдание богоугодной смерти ради перемен. В нем вся наша сила.

–Вы говорите как эти, тьфу, ученные. Ведь это они вбили в голову королю, что возвращать вас на трон – ошибка. Видите ли … – великан на секунду задумался, – алхимики узрели большую беду, в том, что вы прогоните этого лживого негодяя Басараба и вернете трон Валахии.

Пал стукнул своим кулачищем об стол. Видно, придворные ученные немало ему досаждали, давая королю нелепые советы. К тому же, граф успел охмелеть.

– Я просто так не сдаюсь! – загремел голос генерала, – Будьте покойны, если я обещал, я исполню.

Влад отпил глоток и грустно улыбнулся. Последние двенадцать лет он частенько слышал подобные речи от разных вельмож.

– Вы мне не верите? – граф заметил сомнения собеседника.

– Конечно верю, – поспешил успокоить его князь. – Вернуть мне Валашский трон – ваша идея. Мне нужно лишь то, что находится в Башне Киндией.

Но великан его не слышал:

– Еще год назад, князь, в Вышеградской крепости вы и мечтать не смели о возвращении на трон. Теперь же, после наших доблестных походов и осад, король к вам благосклонен. Вы гостите в его родовом замке. Наконец, он выдал за вас свою кузину, прекрасную Илону. Кстати, как вам супружеская жизнь?

Вместо ответа Влад залпом осушил кубок, на что генерал расхохотался. Немного успокоившись, сказал:

– Наберитесь терпения, друг мой.

«Терпения? – спросил про себя князь – Уж, нет. Время смиренье прошло» Он пристально посмотрел на своего гостя. Охмелевший генерал застыл с дружелюбной улыбкой на лице.

– Тырговиште, – произнес вслух Дракула, – всего лишь тронная крепость. Она мне нужна потому, что там Башня. Если бы вы сумели достать из Башни Киндией то, что мне нужно, то бог с ней с Валахией. Наша цель весь мир!

– Невозможно, – пробормотал генерал. То ли от выпитого вина, то ли от усталости, веки Пала наливались свинцом, – ни первое, ни второе. Башня хорошо охраняется. А мир слишком велик чтобы принадлежать лишь одному. Что-то меня разнесло. Пожалуй, я вздремну. Вы не против?

Князь усмехнулся.

– И все же в Башню я попаду. С вашей помощью или без нее. И мир мне нужен лишь для того, чтобы очистить его. Владеть им я не собираюсь. Драконы призваны оберегать, но не владеть.

Последние слова он произнес под оглушительный храп.