Читать книгу Невеста для принца - Шеннон Хейл - Страница 4

На следующий день рабочие закончили ремонт и покинули академию, оставив там Олану, Ната, двух солдат и непривычную тишину. Мири не хватало стука и скрежета – звуков, означавших, что работа в каменоломне идет своим чередом и никто не пострадал. Тишина преследовала ее всю неделю.

По утрам до начала уроков девушки целый час трудились по дому – подметали, убирали, запасали дрова и воду, помогали Нату на кухне. Мири замечала, как некоторые, укрывшись за поленницей или позади академии, украдкой болтают по несколько минут. Возможно, они вовсе не сторонятся ее, подумала Мири, а просто привыкли друг к другу еще с того времени, как работали вместе в каменоломне. Она вдруг поняла, что ей отчаянно не хватает рядом Марды или Петера, который оставался ее другом многие годы.

Она увидела Бритту, несущую ведро с водой на кухню, и впервые задумалась, не кроется ли в ее молчании нечто большее, чем просто гордыня. Кроме всего прочего, Бритта родилась на равнине.

К концу недели девушки едва следили за объяснениями на уроках, настолько сильно их тянуло домой, где можно было заснуть у родного очага, сходить в часовню, пообщаться с родными и рассказать все, что они выстрадали и выучили.

– Вечером пойдем домой, – прошептала Эса своей подруге Фрид, когда Олана на минутку вышла из класса. Потом она повернулась к Мири, полная радостного предчувствия: – Мне все равно, насколько поздно, зато завтра у нас будет весь день!

Мири кивнула, радуясь, что наконец обратились и к ней.

Олана продолжила урок чтения, но тут Мири заметила, что Герти трет себе лоб, словно размышление доставляет ей боль. Из-за того что первый день занятий девочка провела в кладовке, она явно отстала от класса. Придется ей помочь, чтобы она догнала подруг.

Одно из деревенских высказываний Мир и теперь вспоминала особенно часто: «Несправедливость обжигает не хуже крапивы». Несправедливо, что Олана позволила Герти отстать, а теперь ничего не предпринимает. Внутренний голос подталкивал Мири что-то сделать, поэтому она подошла к Герти и присела на корточки рядом с партой, цепляясь за дикую надежду, что Олана сочтет ее действия правильными и оставит ее в покое.

– Я помогу тебе, Герти, – тихо сказала Мир и и нарисовала на дощечке Герти первую букву – Знаешь, что это?

– Что происходит? – спросила Олана.

– Герти пропустила первый урок, – ответила Мири. – Ей нужна помощь.

– Идите сюда, обе, – велела Олана.

Герти в ужасе открыла рот и вцепилась в края парты.

– Герти ничего не сделала, – сказала Мири, поднимаясь.

Она хотела найти слова в свою защиту, но Олана не нуждалась в объяснениях. Она взяла струганую палку длиной с собственную руку.

– Вытяни руку ладонью вверх, Мири.

Мири протянула руку и с ужасом заметила, что рука дрожит. Олана подняла палку.

– Погодите, – сказала Мири, убирая руку. – Я всего лишь помогала. Разве можно наказывать за помощь?

– Ты заговорила без спросу, – ответила Олана. – И продолжаешь это делать, так что не будет тебе никакого прощения.

– Это несправедливо, – заявила Мири.

– В первый день занятий я предупредила всех, что нарушение правил ведет к наказанию. Если я не сдержу собственного слова, вот это действительно будет несправедливо. Вытяни руку.

Мири не нашлась что ответить. И раскрыла ладонь. Олана больно щелкнула по ней палкой, и Мири стоило большого труда не отдернуть руку Потом последовал второй удар и третий. Мири уставилась в потолок, притворяясь, что ничего не чувствует.

– А теперь мы займемся тобой, – сказала Олана, повернувшись к самой юной ученице.

– Герти не просила о помощи. – Мири сглотнула, пытаясь успокоиться, чтобы голос не дрожал. – Виновата только я.

– Вот именно. Теперь все усвоят, что наказание ждет не только того, кто заговорит без разрешения, но и любого, к кому обращаются.

– Выходит, если я заговорю с вами, наставница Олана, вас тоже ждет наказание палкой?

Мири надеялась вызвать этими словами смех и таким образом сгладить конфликт, но девушки затаились, как загнанная дичь. Олана злобно скривила губы:

– Этим ты заработала три удара по левой руке.

Герти вытерпела свои три удара, а Мири – новую порцию ударов по другой руке. Урок продолжался, но Мири с трудом удерживала палочку в руке. Не поднимая головы, она сосредоточенно выводила буквы. Иногда до нее доносились прерывистые вздохи Герти.

В класс заглянул солдат:

– Олана, тут пришли из деревни.

Олана ушла вместе с солдатами, из коридора донеслось эхо ее голоса:

– Что тебе надо?

– Меня прислали из деревни узнать, когда девушки вернутся домой, – ответил мальчишеский голос.

Лицо Эсы озарилось радостным ожиданием, а Бена и Лиана зашептались, хихикая. У Мири подпрыгнуло и затрепетало сердце. Петер всего в двух шагах, за дверью.

– Скажи в деревне, что у нас все в порядке. Солдаты все объяснили их родителям. Я должна иметь абсолютную свободу в обучении и воспитании девушек, если мы хотим добиться успеха.

Они навестят родных, когда заслужат выходной, а прерывать мои занятия вопросами бесполезно, это не поможет.

Олана вернулась в класс и возобновила урок. Мири увидела в окно Петера, который стоял перед академией, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь стекла, сияющие солнечными бликами. Потом он пнул носком ботинка землю, подобрал кусок линдера размером с кулак и побежал обратно в деревню.

В полдень, когда Олана отпустила учениц в столовую, на ладонях у Мири по-прежнему виднелись красные рубцы. Ей не давали покоя разные мысли. Почему ее нужно было наказывать за помощь Герти? Почему ее здесь не замечают и унижают? Почему Петера, проделавшего такой долгий путь из деревни, отослали прочь и она даже не смогла помахать ему рукой? И ко всему этому примешивался непроходящий стыд за собственную бесполезность.

– Это глупо, – сказала Мири, как только они вышли из класса.

Кэтар, шагавшая рядом, шикнула на нее и боязливо оглянулась – не слышит ли Олана.

– Давайте вернемся домой, – произнесла Мири чуть громче. Внутри по-прежнему ощущалась пустота после ухода Петера, а саднившие ладони заставляли забыть об осторожности. – Мы можем уйти так, что солдаты даже не заметят, а если мы все пустимся бежать одновременно, им ни за что нас не поймать.

– Стоять! – раздался повелительный голос.

Мири замерла на месте. Все остальные – тоже. Стук каблуков Оланы раздавался все ближе.

– Это Мири сейчас говорила?

Мири не ответила. Она побоялась, что если скажет хоть слово, то расплачется. Но Кэтар кивнула.

– Ну вот, – сказала Олана, – еще одно нарушение. Я ведь говорила, что разговоры без разрешения наказуемы для обеих сторон, верно?

Кое – кто из девушек закивал, а Кэтар зло сверкнула глазами.

– Завтра никто из вас не вернется к своим семьям, – объявила Олана. – Выходной день вам придется посвятить самостоятельным занятиям.

Мири показалось, будто она получила пощечину. У нее вырвался протестующий крик.

– Тишина! – Олана подняла трость. – Тут нечего спорить. Вам давно пора усвоить, что вы живете в стране законов и правил и любое непослушание имеет свои последствия. А теперь ступайте обратно в класс. Обед отменяется.

Рассаживаясь по местам, девушки шумели громче, чем обычно, словно давая выход своему гневу: скрежетали ножками кресел по каменному полу, гремели глиняными табличками. В наступившей тишине Мири услышала, как заурчало от голода в животе Фрид. При других обстоятельствах она рассмеялась бы, но теперь с такой силой вдавила стило в глину, что сломала палочку пополам.

Ближе к вечеру Олана позволила девушкам выйти из академии и размяться. Они надели накидки и шапки, но, оказавшись за дверью, Мири сразу стянула шапку с головы. После целого дня, проведенного в жарко натопленном классе, холод казался бодрящим и свежим. Ей захотелось убежать, как кролику, такому маленькому и легкому, что после него не остается никаких следов.

Через какое-то время Мири заметила, что стоит одна, а остальные девушки сбились в группу и не отрываясь смотрят на нее. Старшая из них вышла вперед, скрестив руки на груди. Мири вдруг поняла, как чувствует себя потерявшаяся коза при встрече со стаей волков.

– Я не виновата, – сказала Мири, боясь, что если начнет извиняться, то оправдает этим действия Оланы. – Ее правила несправедливы.

Фрид и Эса оглянулись, нет ли поблизости Оланы, хотя сейчас они находились не в академии и могли свободно говорить.

– Не спеши извиняться, – сказала Кэтар, высвобождая из-под накидки свою рыжую копну.

У Мири начал подрагивать подбородок, тогда она прикрыла его рукой и попыталась изобразить невозмутимость. Если все считают ее слишком слабой для работы в каменоломне, то она хотя бы покажет им, что у нее хватает сил не плакать.

– Я хотела заступиться за всех нас. Этот случай лишь подтверждает, что жители равнин ни в грош не ставят тех, кто живет в горах.

Бена сердито взглянула на нее:

– Тебя же предупреждали, Мири. Почему ты не можешь просто следовать правилам?

– Даже если они несправедливы? Мы могли бы убежать домой прямо сейчас. Совсем необязательно оставаться здесь, мириться с кладовками, розгами и оскорблениями. Наши родители должны знать, что происходит.

Ей хотелось найти подходящие слова, чтобы выразить свой гнев, страх и тоску, но даже для ее ушей эти доводы прозвучали неубедительно.

– И не пытайся, – сказала Кэтар, сложив руки на груди. – Убежишь – и тогда академию закроют, а оракулы назовут другое место, где проживает будущая принцесса. Из-за тебя, Мири, мы все потеряем наш шанс.

Мири внимательно посмотрела на девушек. Никто не смеялся.

– Вы и впрямь думаете, что одной из нас позволят стать принцессой? – сухо спросила она.

– Конечно, при таком поведении Мири никогда не выберут, но почему бы остальным не испытать свою судьбу? – Кэтар, обычно такая уверенная, заговорила на высоких тонах, словно по какой-то причине, о которой Мири не догадывалась, ей отчаянно хотелось убедить других девушек. – Стать принцессой – это не только выйти замуж за принца. Принцесса увидит все королевство, будет жить во дворце, есть досыта несколько раз в день и греться у яркого огня всю зиму. А кроме того, принцесса сможет принимать важные решения, которые повлияют на все королевство.

«Быть исключительной, важной, счастливой и не знать нужды». Вот что предлагала Кэтар своим призывом остаться. Кое-кто из девушек подвинулся ближе, слегка наклонился к Кэтар, словно ощутив притягательность ее слов. Мири смутилась, почувствовав, как у нее по коже побежали мурашки. Что подумает о ней отец, если из всех девушек именно ее выберут в принцессы?

Это была прекрасная идея и красивая сказка, и Мири на секунду захотелось поверить в нее, но она понимала: ни один житель равнины не позволит, чтобы корона досталась горянке.

– Этого не случится… – прошептала Мири.

– Да помолчи ты, – огрызнулась Кэтар. – Из-за тебя мы остались голодными и не попали домой. Так не смей губить наши шансы стать принцессой.

Раздалась команда Оланы, и все девушки, даже Герти, повернулись к Мири спиной и пошли в дом. Мири смотрела себе под ноги, надеясь, что никто не заметит, как горит ее лицо. Она замыкала процессию.

По коридору Бритта шагала чуть впереди Мири. Перед тем как войти в класс, девушка с равнины повернулась и послала ей улыбку. Мири хотела улыбнуться ей в ответ, но вовремя поняла, что Бритта, скорее всего, радуется ее позору. Она нахмурилась и отвела взгляд.

Следующий день показался всем невыносимым. Хотя Олана утверждала, что походы в деревню на выходной должны быть редкой привилегией, она вдруг объявила, что должна отдохнуть от девушек, чтобы не сойти с ума. Поэтому ученицы провели весь день в классе без присмотра. Мири сидела одна, понимая, что ее не приглашают присоединиться к общей болтовне. Когда разговор зашел об Олане, Мири изобразила наставницу, как ей показалось, очень похоже поджав губы. Но никто не рассмеялся. Пришлось Мири одной тренироваться в написании букв.

Следующую неделю она считала часы до выходного дня, надеясь, что после того, как девушки получат возможность выспаться у родного очага, напряжение в классе спадет. Возможно, когда она расскажет отцу о дурацких правилах и телесных наказаниях, он признает, что совершил ошибку и что она нужна дома не меньше, чем Марда. До свободы оставалось всего три дня, затем два, один.

А ночью выпал снег.

Академия проснулась среди белых сугробов, которые не хуже каменных обломков завалили все кругом, грозя добраться до подоконников. Выглянув в окно, ученицы притихли. Они представили дорогу до деревни, скрытые рытвины и валуны, невидимые под снегом, и невольно задумались, что перевешивает: опасность или желание попасть домой.

– Ну-ка, ступайте в класс, – сказала Олана, отгоняя их от окна спальни. – Никто не пойдет домой в такую погоду, и если то, что я слышала об этой горе, верно, мы останемся здесь до весенней оттепели.

В классе Олана встала перед ученицами, сцепив руки за спиной. Под взглядом наставницы Мири невольно выпрямила спину.

– Кэтар сообщила мне, что некоторые из вас сомневаются в законности нашей академии. Я бы ни за что не рискнула представлять его высочеству в следующем году кучку пустоголовых девчонок, поэтому позвольте вас заверить, что принц выберет одну из вас в жены и она будет жить во дворце, называться принцессой и носить корону.

Олана позвала Ната, и тот вошел в класс, держа в руках что-то серебристое. Олана забрала у него эту вещь и встряхнула, расправляя. Это оказалось платье, и такое красивое, что Мири могла бы сравнить его только с горным пейзажем. Подобной ткани – гладкой, легкой, похожей на струящийся ручей – она до сих пор не видела. Платье казалось серым в глубине складок и переливалось серебром там, где на него падал свет из окна. На плечах и на талии ткань была присобрана бледно-розовыми лентами, длинную пышную юбку усеивали крошечные розовые бутоны.

– Вот такое платье надела бы принцесса, – сказала Олана. – Придворная портниха сшила его для девушки, которая закончит этот год с лучшими отметками.

Девушки охали, ахали и вздыхали, обсуждая платье, и впервые Олана их не одергивала.

– Посмотрим, кто сильнее других захочет получить этот подарок. Победительницу представят принцу как принцессу академии, она наденет это платье и исполнит первый танец. Невесту принц, разумеется, выберет сам, но принцесса академии наверняка произведет большое впечатление.

Говоря это, Олана мельком взглянула на Фрид, и Мири подумала, что наставница надеется увидеть победительницей другую девушку, а не эту, широкую в кости, на которую платье не налезет. Но по лицу Фрид было видно, что ее нимало не заботит размер наряда. Она жадно рассматривала серебристое чудо, широко раскрыв и без того огромные глаза. Мири постаралась принять равнодушный вид, но все равно невольно спросила себя: «Интересно, каково это – надеть такое платье?»

– Предупреждаю: соответствовать моим требованиям нелегко, – сказала Олана. – Я серьезно сомневаюсь в том, что девушки с гор не уступают остальным жителям Данленда. Насколько я знаю, мозги у вас от природы меньше, чем у других. Наверное, из-за разреженного горного воздуха?

Мири сердито посмотрела на наставницу. Даже если обещания Оланы окажутся не пустыми, Мири не хотелось выходить замуж за жителя равнины, который стал бы презирать и ее, и гору. И неважно, принц он или нет, все равно он окажется таким же, как Олана, Энрик и другие торговцы, как главный делегат Данленда, который хмуро оглядывал жителей горы, а сам только и думал, как бы поскорее забраться обратно в карету и уехать.

Мири потерла глаза, глина с пальцев попала под веки, и глаза защипало. Ей надоело, что пришельцы с равнины принижают ее, ей надоело спрашивать себя, а вдруг они правы. Она решила доказать Олане, что ничуть не глупее любого жителя Данленда. Она решила стать принцессой академии.