Читать книгу Дмитрий Красивый - Сычев К. В. - Страница 9

Полки князя Юрия Московского стояли в лютый январский холод на берегу скованной льдом Волги у известного брода, и воины мрачно смотрели на темные ряды тверского войска, расположившегося на противоположной стороне реки.

– Какие силы у Михаила! – думал князь Юрий, глядя на ощетинившихся копьями врагов. – И зачем мы спешили? Нам не одолеть его полков таким немногочисленным войском! Не поможет и новгородское ополчение!

Юрий Даниилович не был трусом. Он никогда не уклонялся от встречи с врагом. Однако природная скупость и практичный расчет мешали ему первому начать сражение. Московский князь не спешил, несмотря на то, что был чрезвычайно разгневан на великого суздальского и тверского князя Михаила Ярославовича! Гнев Юрия Данииловича копился долго и вот-вот был готов пересилить здравый смысл, который заключался в бережливости по отношению к деньгам и своим людям, стоившим тоже немалых денег.

– Неужели сам Господь на стороне этого наглого Михаила? – думал князь Юрий, восседая на коне и поглаживая ладонью бороду. – Однако я этому не верю: только лукавый помогает этим тверичам!

Князь, размышляя про себя, проклинал то злосчастное время, когда он, беззаботный и веселый, полный надежд на разгром своего соперника – Михаила Ярославовича – вел войско на Тверь.

В сентябре 1317 года его полки вместе с татарской конницей, возглавляемой самим Кавгадыем, безжалостно вторглись в суздальскую землю. Сначала Юрий Даниилович сосредоточил все свои силы у Костромы, ожидая помощи остальных князей. Его люди поехали по всем городам суздальской земли, запугивая мелких удельных князей «жестокой карой» и обещая не разорять их земли в обмен на поддержку против Михаила Тверского. И очень многие князья, боявшиеся «грозной бусурманской силы», пришли к нему в Кострому. Лишь великий смоленский князь Иван Александрович решительно отказался. – У Юрия нет прав на суздальские земли, – сказал он московскому посланнику, – и он не великий князь, а властитель убогого удела!

Когда же москвич попытался переубедить князя Ивана, сообщив о том, что Юрий Даниилович ведет с собой огромное татарское войско и, более того, в его стане пребывает молодая супруга, сестра татарского хана Узбека, смоленский князь, не испугавшись, промолвил на это: – Пусть этот нечестный Юрий не кичится своей знатной супругой! Мы знаем о смерти его первой несчастной жены, уморенной голодом! А татары нам не страшны: мы вовремя платим молодому царю «выход» и не обманываем его! Царские войска не пойдут против своих верных данников!

Московский посланник, вернувшись к князю Юрию, так и передал услышанные им в Смоленске слова, жестоко его тем обидев. – Слова этого Ивана пышут клеветой! – возмущался Юрий Даниилович. – Нет большей подлости, чем обвинять меня в смерти любимой супруги!

В Брянск же и бывшие уделы черниговской земли он не решился посылать своих людей.

– Если этот Иван отвергнул, да с такой злобой, мою дружбу, – заключил он, – значит, нечего ждать добра от его друга, старого козла Романа!

– Чего мы тянем время, брат? – говорил московскому князю Кавгадый, недовольный бесплодным стоянием: татары жаждали добычи. – Разве ты не знаешь, что за это время злосчастный Мыхаыл соберет еще больше воинов? У меня нет сомнения, что этот хитрый князь уже давно знал о нашем походе и хорошо подготовился к сражению!

Кавгадый был прав. Уже на следующий день после его разговора с московским князем в Кострому прибыл вестник от новгородцев, которые собрали небольшое ополчение и, остановившись в своем городе Торжке на отдых, готовились идти на соединение с полками князя Юрия.

– Туда нагрянул Михаил Ярославич, – с горечью говорил вестник, – и без пощады разбил наше лучшее войско! Он перебил в жаркой сече почти две сотни наших лучших воинов, а остальные, израненные и усталые, ушли восвояси!

– Вот так, брат, – сказал, узнав об этом, Кавгадый. – Видишь, чего стоит твое промедление! Мы могли бы за это время покарать не пришедших к нам на помощь!

– Что ж, – решил князь Юрий. – Ты полностью прав! Нечего стоять без дела! Тогда пошли!

И московское войско, снявшись с места, двинулось на земли пытавшихся «отсидеться» в своих городах суздальских князей. Татарская конница мчалась впереди, нещадно расправляясь с жителями сел и деревень. Сначала степные хищники устремились к Ростову, но город, хорошо подготовленный к обороне, брать не стали. Также без попыток захвата прошли они Переяславль, Дмитров и добрались до Клина.

Московские воины, следовавшие за татарами, без радости смотрели на сожженные русские поселения. – Как же злы и жестоки проклятые сыроядцы! – бормотали они, однако, верные своему князю, продолжали идти вперед, прикусывая от стыда и гнева губы.

Особенно свирепствовали татары в тверской земле. Здесь они уже не спрашивали князя Юрия, надо ли карать ту или иную волость: рассыпавшись по всему княжеству Михаила Ярославовича, они грабили, убивали, жгли и полонили мирных сельских жителей.

Три месяца разоряли они тверскую землю, оставляя после себя лишь пепел и конский навоз.

В свою очередь, великий князь Михаил не спешил защищать своих несчастных подданных, собирая войска и готовясь к решающей битве. Даже, когда князь Юрий приблизился к Твери, остановившись «на Бортеневе», менее чем в двадцати верстах от столицы удела, князь Михаил еще пятнадцать недель терпел на своей земле захватчиков.

Наконец, 22 декабря, полки Михаила Ярославовича пошли на врага.

Князь Юрий не ожидал от своего давнего недруга такой решимости: он все еще надеялся, что тверичи не осмелятся с ним воевать и великокняжеский «стол» достанется ему миром. Однако великий князь Михаил не испугался ни москвичей, ни татар: в жестоком сражении он наголову разбил московское войско и был готов биться с татарами, разогнав их передовые отряды и захватив в плен выбитых из седел степных хищников.

Но хитрый Кавгадый не повел свои основные силы на тверичей, не желая рисковать отягощенными добычей татарами: он спокойно наблюдал, как тверские рати грабили московские обозы и даже пальцем не пошевелил, чтобы защитить сестру хана Узбека Кончаку, захваченную в шатре московского князя и уведенную в Тверь «в жестокий плен».

Сам же Михаил Тверской, видя пассивность татарской конницы, не захотел ссориться с Ордой, а после разгрома московского войска и бегства князя Юрия с остатками своей дружины, прислал своих людей к Кавгадыю, предложив ему «почет и вечный мир» и пригласив к себе в Тверь.

Князь Михаил не разрешил убивать пленных татар, но выдал их Кавгадыю: «отпустил с честью». Все татарские мурзы были щедро одарены и «обласканы» великим князем. После богатого пира, на котором Кавгадый лицемерно восхвалял князя Михаила Ярославовича и клялся, что татары «приходили сюда без воли хана», степные хищники ушли назад в свою Орду, однако без пленников, отбитых тверичами во время сражения.

Князь Юрий Даниилович, между тем, бежал с остатками своих разбитых полков в Великий Новгород. Там он, озлобленный поражением и слухами о событиях в Твери, развернул энергичную деятельность, собирая войска из «охочих» новгородцев. В короткий срок он восстановил свою боевую мощь и быстро пошел на юг: мстить удачливому сопернику. В свою очередь, князь Михаил Ярославович, имея своих людей в Новгороде и довольно скоро узнав о готовившемся «реванше», повел тверские полки навстречу лютому врагу. Так они оказались друг напротив друга на разных берегах Волги и, остановившись, выжидали, кто первым не выдержит и начнет битву.

Князь Михаил не спешил. Он чувствовал себя не совсем уютно: неожиданно в Твери умерла пленная жена князя Юрия! Только теперь великий суздальский и тверской князь понял всю опасность создавшегося положения. – Ордынский царь не простит мне этой смерти! – думал он. – Разве он поверит, что царевна умерла от жара?! Что же теперь делать?

– Надо помириться с Юрием! – единодушно советовали тверские бояре. – Все же он не зверь и не татарин-бусурман! Он поймет, что ты не виноват в этой смерти!

Князь Михаил Ярославович, подумав, решил с ними согласиться.

А в это время Юрий Даниилович, завершив осмотр стоявших в отдалении тверских полков, решился, наконец, начать сражение. Собрав в своем шатре бояр, он прямо заявил: – Нечего нам тянуть с битвой, мои верные люди! Готовьтесь к сражению!

– Ну, и хорошо, батюшка! – весело сказал боярин Протасий Федорович. – Мы не посрамим наших мечей!

– Слава Богу, княже! – поддержал его другой боярин, Родион Несторович. – Давно пора поразмяться!

В это время в княжеский шатер вбежал молодой слуга. – Государь! – крикнул он. – К тебе – посланец!

– Кто это, Буян? – буркнул Юрий Даниилович. – Неужели опять новгородец?

– Говорит, что от князя Михаила, батюшка! – ответил слуга.

– От Михаила?! – вздрогнул, переглянувшись с боярами, московский князь. – Тогда зови его сюда! Очень любопытно!

– Здравствуй, Юрий Данилыч! – раздался прямо с порога зычный голос тверского боярина, и рослый широкоплечий посланец, гордо и величественно шествуя вперед, приблизился к княжескому креслу.

– Здравствуй и ты, Иван Акинфич! – узнал тверича князь Юрий. – Ты меня очень удивил: я даже не надеялся увидеть посланца Михаила!

– Наш великий князь Михаил Ярославич, – отвечал тверич, – захотел мира и приказал передать тебе наилучшие пожелания!

– Вот это чудо! – усмехнулся московский князь. – Неужели он сам захотел мира? А с какими условиями? Что-то я не верю твоему Михаилу…Не задумал ли он какую-то хитрость?

– Нет никакой хитрости, князь Юрий, – сказал, волнуясь, Иван Акинфиевич. – Наш князь больше не хочет своего великого княжения и отдает этот вопрос на рассмотрение царя!

– Диво дивное! – вскричал московский князь. – Я же ведь давно предлагал такое решение? Почему не прислушались? Вот бы и дождались еще тогда царского суда! Дай, Господи, чтобы небесные силы вразумили твоего Михаила и не позволили лжи победить правду! Что тогда говорить? Пусть Михаил отпустит с честью моих супругу Агафью и братьев, а тогда, по весне, поедем к царю и решим миром, кому владеть державным «столом»!

– Мы согласны! – ответствовал боярин Иван. – Тогда готовься целовать крест для подтверждения своих слов!

– Что вы скажете, бояре? – вопросил Юрий Даниилович. – Неужели мы согласимся с этим и отдадим решение нашего дела царю?

Московские бояре молчали.

– Ну, тогда ладно, – кивнул головой московский князь. – Целуй же крест, Иван, за своего князя, чтобы не случилось обмана!

В этот же день московские войска снялись со своей стоянки и неспешным маршем двинулись к Москве. Прибыв в свой стольный город, князь Юрий надеялся увидеть там отпущенных великим князем Михаилом пленников, но прошло еще две недели, а из Твери никто не приезжал. Раздраженный московский князь уже думал, что Михаил Тверской его попросту обманул, и решил посоветоваться по этому случаю со своими боярами, собрав их в «думной палате». Московский князь, несмотря на свое высокомерие и чванство, все же иногда был вынужден выслушивать мнения своих бояр, хотя бы потому, что со стороны было виднее. Вот и теперь он сидел в своем большом кресле и, закрыв глаза, слушал…Внезапно в светлицу вбежал княжеский слуга. – Государь! – крикнул он. – К тебе идет тверской посол! Его имя – Олекса Маркич!

– Зови его, Буян! – сказал с тревогой в голосе Юрий Даниилович. – И побыстрей!

Тверской боярин скромно, без привычного тверского «величия», вошел в «думную палату» и поясно поклонился московскому князю, после чего, повернувшись к нему задом, также низко поклонился московским боярам. – Здравствуйте, славный князь – сказал он, вновь обернувшись к князю, – и знатные бояре! Да будут у нас мир и согласие!

– Здравствуй и ты, тверской боярин! – усмехнулся князь Юрий. – Однако удивительно, что на твоем лице нет чрезмерной гордыни!

– Я несу тебе горькую весть, батюшка! – грустно сказал, переставляя ноги, боярин Олекса. – И не хочу медлить: твоя именитая супруга Агафья скончалась! От простуды и жара!

– Скончалась?! – вздохнул Юрий Даниилович, не веря своим ушам. – Неужели ты обманываешь нас?

– Не обманываю, княже, – опустил голову Олекса Маркович. – Эти горькие слова – правда!

– Скончалась! – хором, как эхо, повторили московские бояре.

– Зачем тебе тогда мир, Олекса? – сказал, покраснев и выжав из себя слезы притворной жалости, московский князь.

– Не мне, батюшка, но моему господину Михаилу Ярославичу, – пролепетал тверской боярин.

– И этому непутевому Михаилу? – простонал князь Юрий. – Ведь он разбойник, безжалостный убийца! Ох, уж я, несчастный! Опять вдовец и – при молодой супруге! – Он подскочил в кресле, обхватил обеими руками голову и хрипло, прерывисто, зарыдал.

– Не горюй, батюшка, – пробормотал растерявшийся боярин Олекса. – Память твоей супруги не обижена: она похоронена в Ростове Великом со славой и почетом. Ее тело покоится в церкви святой Богородицы…

– Ее даже похоронили без моей воли! – еще громче зарыдал Юрий Даниилович. – А ведь только недавно обещали мне мир и великий «стол»? Ох, и лютые вы звери, беспощадные мучители! Убирайся же, боярин! – крикнул он вдруг, вставая и отводя от лица руки. Багровые одутловатые щеки князя блестели от обильно текущих слез. – Однако зачем я дарю тебе свободу?! – Князь поднял голову и посмотрел на своих бояр. – И сохраняю тебе, такому злобному посланцу, жизнь?! Погоди, подлый нехристь! Эй, стража! – Он хлопнул в ладоши. Перед князем немедленно предстали вооруженные секирами дружинники. – Хватайте же, люди мои верные, этого злодея, нечестивого боярина Олексу, и ведите его на плаху без раздумий и лишних слов!

– Я не виноват, батюшка! – завопил седовласый боярин, покраснев и выпучив глаза. – За что такая жестокая кара?!

– Это тебе, боярин, за твоего злобного Михаила, подлого отравителя! – взвизгнул князь Юрий. – Скорей, люди мои, вздерните голову этого бесстыжего злодея на кол!

Княжеские воины, цепко схватив упиравшегося и кричавшего во все горло боярина, быстро выволокли его в простенок и потащили на казнь.

Как только они удалились, князь Юрий как-то разом успокоился и, усевшись в свое большое кресло, вновь обхватил обеими руками голову.

Бояре молча сидели и ждали, когда их князь заговорит.

Наконец, Юрий Московский отнял от лица руки, и перед боярами предстал прежний, сильный и уверенный в себе властитель! – Вот как влип этот злосчастный Михаил! – сказал он спокойным голосом. – Плохи его дела! Царь никогда не простит ему это убийство!

– Так ведь она умерла от жара, – пробормотал воевода Василий Кочева. – А это же не убийство!

– Помолчи, Василий! – прикрикнул князь Юрий. – Неужели ты не видишь козней Михаила? Нет сомнения, что они отравили мою кроткую голубицу! Дали ей зелья!

– Тогда, батюшка, ты прав, – тихо сказал Протасий Федорович. – Князь Михаил обречен!

– Надо бы воспользоваться этим случаем, – покачал головой Родион Несторович, – и отправиться в Орду! Теперь время в твоих руках!

– Ну, что ж, – буркнул Юрий Даниилович, – тогда пусть так и будет! Он выпустит моих братьев Бориса и Афанасия! Куда ему деваться? И приедет в Орду! Однако неплохо бы и других наших недругов подставить под царский меч!

– Зачем, батюшка? – пробасил боярин Федор Бяконт. – Мы и так жестоко наказали по осени тех суздальских князей, которые тебя не поддержали!

– Этих-то наказали, – вздохнул князь Юрий, – но остались другие! Например, Иван Смоленский и Роман Брянский! Разве они не были заодно со злобным Михаилом? Особенно тот старый Роман! Зачем же он тогда посылал своего человека в Тверь и предупреждал Михаила о нашем походе? Разве не это привело нас к разгрому? Я уже вижу седую башку этого Романа на татарскому колу! И молю нашего Господа: погуби на века тот ненавистный нам Брянск! – И князь, подняв вверх свое внезапно просветлевшее лицо, громко, с хрипом и визгом, захохотал.