Читать книгу Зеркало Льюиса Кэрролла - Сказанна Росс - Страница 1

– Мама, я хочу мороженое с шоколадом, орехами и клубничным джемом! – потребовала белокурая головка с копной мелких косичек.

– Нет, сначала съешь суп, – строгий тон мамы не оставлял маленькой строптивице лет пяти в розовом костюмчике ни единого шанса продолжить борьбу. Однако, малышка не собиралась легко сдаваться. Она сморщила свой загорелый, веснушчатый носик, недовольно взглянула на тарелку с супом – пюре, и продолжила дергать маму за рукав, отвлекая от чтения модного журнала.

– Я вообще никогда ничего не буду есть, если ты не купишь мне мороженое!

– А я сказала, что десерта не будет, пока ты не съешь суп.

Парочка продолжала забавно препираться, развлекая молодую даму, сидящую за соседним столиком открытого кафе. Она наблюдала за ними сквозь дымчатые стёкла солнцезащитных очков и неторопливо попивала ароматный черный кофе. В этот жаркий день столики были прикрыты тенью оранжевых зонтов, которые распустились уже с раннего утра, словно бутоны огромных гербер. Мягкие блики падали на белоснежный костюм незнакомки, на волны светло–каштановых волос, обрамляющих загорелое лицо. От этого весь её облик становился более тёплым и каким–то ванильным. На вид ей было менее тридцати, стройная, одетая с иголочки.

Кофе в чашке ванильной незнакомки давно закончился, но прохладная тень зонта удерживала её в кафе не хуже освежающей ванны с мягкой ароматной пеной. Ох, как эта ванна сейчас была бы кстати! Боль, пульсирующая в висках с самого утра, вновь напомнила о себе серией ударов. Тынннь! – и цветная мозаика летнего полуденного пейзажа рассыпалась уродливыми осколками. Тыннннь! – словно кто–то тянет за невидимую верёвочку и боль разливается от затылка в виски, к шее, плечам.

– Лина, налить Вам ещё кофе? – высокий голос официантки прозвучал резко как звук, издаваемый смычком неумелого скрипача в тишине концертного зала.

– О, нет, спасибо, – даже улыбка не смогла исправить гримасу, исказившую красивое лицо женщины. – И первая чашка была ошибкой.

– Вам что–то не понравилось? – опасливо переспросил «смычок».

– Воды, принесите… – как стон вырвалось у Лины. – Пожалуйста.

Официантка кивнула и исчезла.

      Лина достала таблетку обезболивающего, посмотрела на нее и усмехнулась. Проверенное средство! Наверное, никто из ее знакомых не испробовал на себе столько анальгетиков, сколько она уже испробовала. Не повод для гордости, но…

– Ваша вода, – вновь прозвучал голос – смычок, – официантка поставила на стол запотевший стакан.

– Сдачи не надо, – Лина положила на стол крупную купюру.

Девушка осталась вполне довольна чаевыми и удалилась.

А тем временем атмосфера за соседним столиком накалялась. Белокурая упрямица вскочила из–за стола и продолжала шантажировать мать, бегая вокруг нее и без конца повторяя: «Мороженое, мороженое, мороженое…». Её личико покраснело, а голос охрип от долгой борьбы, И тем не менее, она продолжала атаковать из последних сил.

Мать пыталась говорить по телефону, прикрывая его рукой, но неожиданно сдала позиции. Она подозвала официанта и заказала самую большую порцию мороженого, ожидая, что ребенок не справится с поставленной задачей.

Сложный натюрморт из мороженого, шоколада, фруктов и орехов был готов столь быстро, что можно с уверенностью утверждать – работники кафе, с интересом наблюдавшие схватку поколений, явно поставили на победу маленькой блондинки и теперь с нетерпением ожидали развязки.

Девочка плюхнулась на стул и, отдышавшись немного, принялась бойко орудовать ложкой, уничтожая заслуженный трофей.

Лина с самого начала была уверена в подобном финале.

Она всё ещё чувствовала на языке горечь таблетки, думая: «Может оно и хорошо, что у меня нет детей? Пошли мне бог вот такое хорошенькое, но строптивое чудо, смогла бы я совладать с ним?».

Дети – это ведь не только сладкие моменты радости и близости, но и колоссальная ответственность, ежедневные ограничения и неудобства. Начать, хотя бы, с беременности. Это прекрасно, если девять месяцев протекают без проблем со здоровьем, а ты в очаровательных платьицах для будущих мам проводишь свои дни в приятной подготовке к рождению ребёнка и сладких грёзах о будущем. А что, если с первых недель тебя нещадно преследует токсикоз, отёки и другие ужасы? Если приходится передвигаться по жизни, держась за поясницу в пошлом плюшевом костюме и тапках на плоской подошве, страдая от жары и приступов высокого давления. А потом, пережив страшные часы в родильной палате, учиться жить без сна и маникюра. Не говоря уже о целлюлите, растяжках. И все эти бесконечные разговоры мамаш о том, как их чадо покушало, покакало и пописало – рехнуться можно! Неужели они и правда всё время об этом думают?!

Поток мыслей на секунду остановился.

Так–то оно всё так… Но когда проходит тридцать первый, второй, третий день рождения, а в доме не звучат детские голоса, откуда–то из глубины души всплывает липкое чувство неудовлетворённости. Ты стала совсем взрослой, а дом почему–то всё равно кажется большим и деревья высокими, как в детстве. И ты начинаешь бродить по магазинам в поисках вещей, способных заполнить эту пустоту. И тащишь в дом всё, что не попадя: диванные подушки, комодики, дурацкие напольные вазы… Но дом всё равно пустой. Тогда приходит в голову светлая мысль – пригласить дизайнера. Наверняка, профессионал найдёт чем заполнить пустоту. Ан нет. После месяцев суеты дом неузнаваем и заставлен новой утварью, но чувство пустоты остаётся. Тогда ты забиваешься в угол с бокалом в руке и добытой где–то сигаретой и плачешь. Ты нашла ответ. И от него не спрячешься за напольной вазой. Ты вспоминаешь сколько раз неизвестно зачем останавливалась возле отделов с одеждой для новорожденных и рассматривала малюсенькие распашонки. Понимаешь, что первого сентября Facebook для тебя не существует, потому что большинство твоих подруг выложат с десяток фото с радостными физиономиями своих чад в новенькой школьной форме с букетами наперевес. Ты осознаёшь, что всякий раз замечаешь в светской хронике заметку, где пишут, что очередная звезда сериалов родила на пятом десятке и говоришь себе: да ты ещё совсем девчонка, успеется! И вот так, вдруг признаёшься себе, что правда очевидна – ты не относишься к тому типу женщин, которые живут «для себя». Внезапно жизнь без заботы о маленьком чуде с твоими глазами и папиным носом теряет смысл…

Незнакомка заморгала. Тот самый пресловутый угол поймал её, а в руках ни кофе, ни сигареты, чтобы хоть как–то защититься от себя. Факт есть факт – ей 33, а аист до сих пор не постучал к ней в окно.

Боль в висках утихла, но заныло в сердце.

На столе завибрировал телефон.

– Да, Светик, привет, – вяло ответила на звонок Лина.

– Привет, Линусик! – раздался в трубке слегка манерный женский голос. – Ты спишь, дорогая?

– Нет. С чего ты взяла?

– Не знаю. Я, например, только проснулась.

– Сейчас три часа дня!

– И что? Я легла в четыре утра.

– Ясно. Опять гудели в каком–то клубе?

– Что-то получше! Ты же помнишь, что недавно в «Вконтакте» я нашла своего бывшего одноклассника, с которым девственности лишилась и…

– Так, всё понятно, – остановила подругу Лина. – Не продолжай, прошу.

–Ладно–ладно, ханжа! – засмеялась Света. Только знай, что ты лишаешься невероятно интересных подробностей.

– Ничего, я переживу. А ты бы поостереглась такие вещи по телефону бормотать. Не удивлюсь, если твой муж прослушку на телефон поставил.

– Ничего он не поставил, – возразила Света и перевела тему: – Ты где?

– Пью кофе в «Nero». На данный момент это единственный оазис, где я могу переждать очередной приступ головной боли.

– Опять мигрень?

– Мигрень? Мигрени для меня пройденный этап. Для того, что со мной происходит ещё не придумали названия. Врач предупреждал, что боли могут продолжиться, усиливаться, учащаться. Но не до такой же степени!

– Нечего было с Эдиком лихачить на машине! Даже я не сажусь в подпитии за руль!

А–а, – протянула Лина.

– Ты не помнишь, что тебе в Геленджике нагадали?

– Смерть в автокатастрофе, – устало сказала Лина. И что? Такое всякий шарлатан может брякнуть.

– Но зачем было судьбу искушать? А что, если бы твоя башка не такой крепкой оказалась, а?

– Это просто совпадение. Не трать, энергию, ты все равно не убедишь меня верить словам чокнутой цыганки.

– Ох, Лина. Зря ты не веришь, – настаивала Светка.

– Я верю в то, что вижу своими глазами. Я же не уговариваю тебя бросить всю эту чушь со спиритическими сеансами, медитациями, какими–то походами в прошлые жизни. Резвись на здоровье со своими гуру, открывай чакры, а меня не втягивай, ладно?

– Ладно, – нехотя, согласилась Света. – Но мне не нравятся твои головные боли.

– Ты точь–в–точь как мама, – сказала Лина и погрустнела. – Мама… ещё одна больная тема.

– У врача давно была?

– Давно. Но мне и не нужно туда ходить. Я наперед знаю, что он скажет. Мне и так сделали все мыслимые и немыслимые обследования, а все результаты говорят, что я здорова как космонавт. И докторам бесполезно говорить, что я скоро сдохну от этих болей! Они ведь про себя думают, что вот, дескать, эта сучка богатая на нашу голову навязалась! Заняться ей нечем, так она себе проблему придумала! Сидит, значит, один такой эскулап, смотрит на меня равнодушно и спрашивает: «А какого рода у вас боли, опишите, пожалуйста», я ему и говорю: «Вот представьте, что у вас вынули мозги, перемешали с битым стеклом и обратно вам аккуратненько сложили в черепную коробку». И смех, и грех, честное слово, – Лина горько усмехнулась. – А в последний раз они мне какое–то импортное лекарство впаяли с инструкцией на всех возможных языках кроме русского. На вопрос почему так, мне объяснили, что лекарство, дескать, новейшее и экспериментальное, но чудодейственное однозначно.

– Ну и? Ты стала пить что–ли экспериментальное?

– Конечно! Это самый крутой врач в Москве, чтоб ты знала. У него все наши шишки из Администрации лечатся. И я ему доверилась. Так вот, он мне объяснил, как принимать, какой эффект оно даст, ну я и стала его пить как идиотка. Пью-пью, а результата никакого. Эдик упаковку изучил и говорит мне: «Дурёха, тебе же обычные витамины всучили – биологически активную добавку к пище! Я после этого вообще никаких врачей видеть не хочу, сама буду лечиться.

– Вот–вот, кто знает, что за таблетки тебе могут подсунуть! А вдруг, тебя Эдикова влюблённая секретарша отравить задумает! Подкупит твоего врача…

Лина засмеялась.

– Света, ну ты сказала! Тебе явно пора вырубить спутниковое ТВ. Ты мыльных опер насмотрелась! И вообще, хватит уже о моих болячках. Расскажи лучше, что у тебя нового.

– Да у меня нормально всё. Своего в гольф–клуб отправила и теперь сижу, балдею у бассейна. Решила молодость вспомнить – сама себе педикюр делаю. Но лучше бы мне память отшибло, честное слово! Так собственные ноги искромсала, что теперь в босоножках показаться будет стыдно. Приезжай ко мне, а? Твой, небось, в очередную командировку умотал?

– Умотал. В Лондон.

– Вот мы и моего отправим куда подальше. У него секретарша новая, так он, полагаю, с радостью куда-нибудь рванет.

– Ой, Светка, противно тебя слушать. Фу! – Лина засмеялась.

– Так это правда жизни. Мужики – кобели, либо стерилизуешь их, либо изменяют.

– Ну, к вашему сведению, мадам, Эдик мне не изменяет.

– Они все изменяют, детка.

– Только дурам или тем, ко добровольно это принимает. Если женщина даёт мужчине понять, что сразу уйдёт, если…

– Нет, – перебила Света, – изменяют всем. Только дуры не знают, с кем им изменяют мужья, а умные сами подбирают секретарш, чтобы знать с кем изменяет муж.

– Ты ужасный циник.

– А ты – наивная девчонка, оторванная от жизни. И хватит об этом! Приезжай ко мне

– Не сегодня, – умоляюще проговорила Лина. – Я действительно неважно себя чувствую. К тому же, вечером привезут зеркало.

– Что за зеркало?

–Я же тебе говорила – английское антикварное. Эдик на днях его в Лондоне купил за бешеные деньги. Аукционист утверждает, что это зеркало из дома самого Льюиса Кэрролла. Экспертиза, вроде, подтвердила.

– Самого кого? Это не тот, что в «Александре» Македонского играл? Он мне так нравится! Такой секси! Там больше никаких его, э–м–м. личных вещичек не продавалось? Очень личных?

Лина заливисто засмеялась.

– Да нет, же! В «Александре» Колин Фаррел играл. А Льюис Кэрролл – это знаменитый английский писатель. Я в детстве им зачитывалась. «Алиса в стране чудес», «Алиса в Зазеркалье» – слышала?

– А–а, – протянула Света. – Ну да, конечно, помню, мультик такой был. Так он поди уже совсем старый?

– Вот–вот, – Лина утерла слезинку. – Насмешила ты меня, Светка, иногда такое ляпнешь – хоть стой, хоть падай!

– За бешеные деньги? Ха! А ты говорила, не изменяет!

– Ты о чём?

– Мой тоже мне как рога наставит, тащит сразу цацку дорогую или машину новую покупает.

– Да любит он тебя, дурища! Вот и всё. А ты без конца на него наговариваешь.

– Любит, – передразнила Света. – Пусть только попробует не любить!

Обе подруги ещё посмеялись над Светиными шутками и распрощались.

Лина убрала телефон и перевела взгляд на соседний стол. Шумной парочки там уже не было. Официантка поставила на поднос не тронутый суп – символ торжества детских капризов. Теперь ничто больше не удерживало Лину в кафе.

Лина вышла из прохладного круга тени и неторопливо побрела по тропинке небольшого парка с невысокими лабиринтами идеально постриженных туй. Она шла мимо ярких махровых ковров цветущих клумб, мимо небольшого озерца, живописность которого была совершенным плодом труда профессиональных дизайнеров. Таких уголков много в окрестностях Таганьково и в других поселках подобного типа. Живущие в них граждане могут позволить себе не только кусочек живой природы в собственном дворе, но и другие условия на заказ. Тем не менее, при всей красоте этого парка ему чего–то недоставало, и каждый раз прогуливаясь по нему, Лина задумывалась над тем, что же в нём не так. Наконец, она поняла: ему недостаёт естественности. Почему, когда жизнь идеальна, так и хочется привнести в неё нотку хаоса? Вероятно, именно эта нотка является тонким камертоном счастья. Гармония не осязаема, – в этом и есть её суть. А маленькая ссора, происшествие или иной переполох, спровоцированный чаще всего нами самими, моментально показывает нам, что хрупкий баланс нарушен и, следовательно, он в нашей жизни есть.

Лина остановилась на выложенном камнем спуске к воде. Подул лёгкий ветерок. Она сняла крупные очки и подставила лицо ему навстречу. Мелкая рябь побежала по водной глади, а мурашки по телу Лины. Она вспомнила озерцо у бабушки в деревне, где в детстве пропадала часами. В нем была немного зеленоватая, но прозрачная вода, – настолько чистая, что видны были тонкие веточки и водоросли на дне. Стаи маленьких серых рыбок сновали туда – сюда, появляясь и пропадая в солнечных бликах, а их двойники – тени на жёлтом песке никак не могли их догнать. Лина ложилась на маленький деревянный мостик лицом к воде и пристально следила за ними. Когда одна стайка выбивалась из сил, приплывала другая, и всё повторялось. За этой игрой можно было наблюдать весь день, за что позже девочка расплачивалась обгоревшей спиной и продолжала лежать в том же положении, но уже на кровати с толстым слоем сметаны на плечах. Однако, уже на следующий день она снова сидела с подружками у воды и строила замки из песка. Игривый ветерок часто приносил в воду подсохшие листья причудливой формы, мелкие веточки и пушинки. Девчонки все подбирали и приспосабливали для игры, а компании сельских мальчишек с удочками периодически отвлекали их от этого занятия.

Сейчас Лина стояла на выложенной плиточкой набережной с грудами морских валунов, бегая глазами по воде в поисках листика или пушинки. Но вода была зеркально гладкой, потому что все подсохшие листики и веточки регулярно убирались дворниками, а вечером вместо костров горели фонари на кованых столбах.

Лина вспомнила, как мама приносила им с подружками на берег еду, которая всегда была скромной, но удивительно вкусной. Мама. Почему нам её так отчаянно не хватает, когда она ушла и вернуть её невозможно, когда ничего уже нельзя исправить. Что было бы, если тогда, три года назад она с мужем не поехала на Гоа, а осталась с ней встречать Новый год? Может быть, тогда она не почувствовала бы себя одинокой и у неё не случилось бы того сердечного приступа? Может, если бы Лина была в тот момент в Москве и успела в больницу, мама осталась бы жива? Глаза заволокла пелена, в уголках возле носа закололо, и две крупные слезы покатились по щекам. Лина присела на корточки и заплакала.

– Вам плохо? – мужчина в форме охранника дотронулся до её плеча. – Может вызвать врача?

– О нет, спасибо, только не врачей, медицина тут бессильна.

Лина спрятала заплаканные глаза за дымчатыми стёклами очков и торопливо направилась по тропинке вдоль озера, ведущей к автостоянке. Тот самый ветерок, что принёс в её мысли воспоминания всего четверть часа назад, сейчас усилился и сгонял со всего неба облака, похожие на рваные куски ваты в грозовую тучу словно пастух разбежавшихся овец. Солнце пыталось сопротивляться их сизой лавине. Но за те несколько минут, что Лина шла к машине, тучи затянули небо плотным одеялом, предупреждая редкими каплями о том, что скоро начнётся настоящий июльский ливень.