Читать книгу Лекарство от смерти - Сказочник - Страница 9

Старая я.

Не знаю, сколько я проспала, но проснулась от сильного толчка в бок.

– Пап, дай еще поспать, у меня же каникулы, – протягиваю я в полусонном состоянии, не открывая глаз.

– Какой "пап"? Вставай, давай быстрее! Напьются, а потом несут бред. Куда только родители смотрят… Идиотов поколение.

От неожиданности я вскакиваю, при этом больно ударившись локтем о подлокотник. Передо мной стоит водитель автобуса с максимально недовольным лицом.

– Ааа, протрезвела – отлично. Я уж думал, что придется тебя силой выталкивать.

– Где мы? – спрашиваю я первое, что приходит в голову.

Мужик напротив нервно закатывает глаза, но после отвечает:

– Зона отдыха бушей. Конечная остановка. Тебе пора на выход.

Я смотрю в окно и не вижу ничего, кроме автобусной остановки и небольшой придорожной забегаловки метрах в пятидесяти. Никакой цивилизации. К моменту моего пробуждения в автобусе уже никого не осталось. Только я и водитель. Не помню, чтобы автобус вообще останавливался, видимо, я настолько крепко спала…

– Мне тебя самому выдворить или лучше вызвать полицию?

При упоминании о полиции у меня тут же скручивает живот. Я ведь совершенно одна в штате, так еще и несовершеннолетняя. Меня сразу заберут в отдел и будут звонить родителям, те – приедут на следующий день и свернут мне шею. Нет уж, такой вариант меня не устраивает. Я быстро накидываю портфель на плечо и выхожу из автобуса. Дверь за мной закрывается, и автобус трогается дальше.

На улице к этому времени уже потемнело. Лишь звезды, луна и придорожный свет фонаря освещали мрачную местность вокруг. Достаю телефон, чтобы построить маршрут по путеводителю, но связь практически нулевая. Оглядевшись вокруг, я принимаю единственно разумное решение – идти в сторону магазина, может быть, там знают, как добраться до озера. Кроме того, я снова хочу есть…

Ветер завывает так, что закладывает в ушах: на просторах, подобных тому, где я оказалась, его скорость достигает внушительных цифр. Поднимая в воздух разнообразный мусор, песок и мелкие камни, ветер становится малоприятным подарком под конец понедельника для уставшей меня. Быстрым шагом я направляюсь к придорожному кафе, то и дело вставая в лужи, которые так сложно заметить в темноте этого вечера. Чем ближе я приближалась к ветхому строению, тем выше становилось желание пройти стороной. Подгнившие ветхие доски, облезлая краска и трещины на окнах, свидетельствовавшие о том, что хозяин не сильно заинтересован в посетителях – сюда зайдет разве что тот, у кого больше нет другого варианта, хотя даже он подумает не один раз.

В моей голове мелькает крупными красными буквами одна мысль "не вздумай открывать дверь, хорошим это не закончится", но тело упрямо держит путь в ее направлении. Через слипшиеся, засаленные окна у меня не получается разглядеть даже приблизительных внутренностей забегаловки. Встав на входе, я тяжело выдыхаю, делать нечего…

Скрип старой дверной ручки, звон колокольчиков на входе, которые оповещают персонал о приходе клиента, и вот я тихими шагами захожу в помещение. Быстрым взглядом окидываю интерьер магазинчика. Здесь море разнообразной выпивки преимущественно дешевого сегмента, сигареты, бонги, трава… Словом, не самое подходящее места для любого подростка. Пара ламп с трудом справляются с ответственностью освещать помещение. Прямо напротив двери располагается барная стойка, рядом стоит несколько стульев, гитара. Иду прямо туда, в надежде найти кого-нибудь из персонала, мое сердце начинает сжиматься с небывалой силой, а в голову ударяют холодный поток страха. Старый пол скрипит под ногами, кажется, что он вот-вот даст трещину, и я провалюсь куда-то вниз.

– Кого там занесло? Дейл, сходи, проверь… – раздается хриплый голос откуда-то за дверцей возле бара.

…

– Ты оглох, опьяневшая морда?

– Да это, наверное, Крис пришел или Адам…

– Крис, это ты? – бросает неизвестный своим тяжелым металлическим голосом.

Вся моя смелость моментально уходит в пятки. Я оборачиваюсь и смотрю на входную дверь, как на последний способ предотвратить что-то непоправимое. В помещении снова рождается мертвая тишина, которая не предвещает ничего хорошего. Я могу слышать мятежные удары своего сердца и пульсацию крови в висках, а дыхание кажется невыносимо громким…

– Кто там, черт возьми? – снова раздается оглушительный мужской рык.

Спустя мгновение дверь служебки открывается, из нее выходит крепкого телосложения мужчина. На его кистях красуются татуировки с какими-то странными символами, белая, надетая им майка приобрела сероватый оттенок из-за грязи, а джинсы на коленях протерты. На маленькой, лысой голове сидят злые, близко посаженные друг к другу глаза, которые моментально устремляют все свое внимание на меня. По всему видно, что человек никак не ожидал увидеть здесь кого-то вроде меня, лицо его напряглось и выразило глухую злость.

– Что забыла здесь в такое время? Хочешь курнуть? Мы таким не продаем, – заговорил он.

Я сглатываю образовавшийся ком в горле и с трудом нахожу в себе силы на ответ:

– Зашла, чтобы спросить, как добраться до одного места…

– Что за место?

– Мендосино…

Услышав мой ответ, мужик громко разряжается наигранным смехом. Мне становится противно смотреть на его тупую физиономию. Страх начинает мутировать, его место занимает раздражение.

– Фил, тут еще одна студенточка, – выкрикивает он второму, который все еще находился в подсобке.

– Что смешного я сказала? – осмелев, спрашиваю я.

– Посмотрите-ка, злится, – все так же, смеясь, передразнивает меня он. – Люблю таких – дерзких.

Немного погодя, в дверях показывается еще один мужчина, внешний вид которого – полная противоположность его напарника. Высокий, широкоплечий человек с бледным жилистым лицом, вытянутым подбородком и грубым шрамом на щеке. Единственное, что их роднит с громилой, так это тату на кистях и костяшках пальцев. Он бросает на меня оценочный взгляд и, видимо, удостоверившись в том, что я не представляю никакой опасности для них, обращается к громиле рядом: – Дейл, давай заканчивай с ней, у нас еще полно работы, – он заходит назад в служебку, плотно закрыв за собой дверь.

От услышанного у меня снова начинается паника, с трудом удается стоять на месте, хочется рвануть отсюда и как можно быстрее.

– Скажу, только если выпьешь со мной, – протягивает мне верзила, прожигая на мне одежду своими мелкими, подлыми глазами.

– Я не пью, – решительно заявляю я.

Амбал выходит из-за стойки и подходит ко мне чуть ли не вплотную. Колени начинают предательски трястись, а руки безостановочно сжимаются в кулаках.

– Детка, я настаиваю…

В этот момент я поняла, что случится нечто такое, что окажет сильнейшее влияние на мою дальнейшую жизнь. Знаете, порой происходят такие курьёзные случаи… Это могут быть всплывшие в сети ваши голые фото, отчисление из учебного заведения, тюрьма, диагноз… встреча с придурком, который вертит тебя в руках, как игрушку…

– Да пошел ты! – я разворачиваюсь и направляюсь быстрым шагом к двери. Касаюсь ручки и уже начинаю ее поворачивать, но тут меня с бешеной силой разворачивает и отталкивает от двери. Закрыв ее на защелку, амбал хватает меня за шею и кидает к стене. Больно ударившись головой, на мгновение я теряю всякое понимание того, где нахожусь. Чувствую только, что меня начинают раздевать, хотя вернее будет сказать – разрывать на мне все. Легким движением рук верзилы моя рваная блузка падает на пол. Опомнившись, я предпринимаю попытку ударить урода локтем, но это его только раззадоривает, и в ответ приходит увесистая пощечина. Из носа мгновенно прыскают струйки горячей, алой крови, но ублюдка не остановить. Он, как хищник в бешеной, кровавой эйфории, продолжает. После его удара я уже не могу самостоятельно стоять на ногах, хотелось бы упасть, но меня держат, крепко прижав к стене. Голова удивительно стерильна от всяких мыслей; я смотрю над собой, запрокинув голову. Неужели все закончится здесь и сейчас? Такой венец мне уготован? Слышу звон расстегивающегося ремня, скрип молнии на ширинке и тяжелое дыхание надвигающейся бури.

– Тебе понравится, малыш, не сопротивляйся, – его руки рвут на мне белье, а губы касаются девственной кожи.

В состоянии безумного шока я перестаю чувствовать что-либо. Я как будто вышла из своего обреченного тела и оглядела себя со стороны. Перед глазами пронеслись счастливые обрывки детства: первый поцелуй, прятки с братом, минуты жизни, когда отношения с родителями еще жили и дышали, вспомнила наши объятия, все добрые слова, сказанные ими мне с неповторимой искренностью. И тут, в этот казалось бы безвыходный момент своей не самой радужной судьбы, во мне вдруг проснулась небывалая тяга к жизни и справедливости. Я взглянула на мерзавца, старающегося удовлетворить свои ублюдские, животные потребности и ощутила, что злость во мне бурлит и плескается.

Совсем забыв о всякой осторожности и потеряв бдительность, тело напротив меня представляет из себя очень легкую мишень. Оглядываюсь по сторонам и замечаю висящую в нескольких сантиметрах от меня полку с разнообразными бонгами. Их стеклянные корпуса так красиво переливаются на свету, что мысль об избавлении приходит практически моментально. Ближе прижав к себе амбала, я целую его в губы, отчего его глаза закрываются, а на лице появляется самодовольная улыбка. Мне только это и нужно было…

Схватив первый попавшийся бонг с полки, я собираю последние крупицы силы в своем ослабшем теле и совершаю страшнейший удар им прямо в лысую голову. Лицо его мгновенно изменяется и застывает в болевой судороге. Обхватив голову, он пятится назад, отпуская меня; падаю на пол. По лбу его скатывается дорожка крови. Рот слегка приоткрывается и пытается что-то сказать, но я ему этого не позволяю: встав и подойдя вплотную, я наношу последнюю пару смертельных ударов. Безжизненное, окровавленное тело опирается о стену, а после медленно скатывается на пол. Еще с минуту я стою над ним, в луже багрово-красного цвета и не могу пошевелиться.

Что сейчас произошло… Я убила человека… Нет, это существо не заслуживало жизни – это не человек – не он. Животное, каких нужно истреблять, подобно смертельному вирусу, который лишь прогрессирует, заражая остальных, но не поддается лечению…

Из моего мандража меня выводит скрип в служебке. Я вспоминаю, что есть еще второй. Что он сделает, увидев произошедшее? Мне лучше не знать. Нужно бежать отсюда, как можно скорее. Поднимаю с трудом свои валяющиеся на полу отрепья, открываю дверь и бросаюсь в темноту из этого жуткого места.

***

Из последних сил, падая и вновь поднимаясь, я бежала в неизвестном мне направлении, но с трепещущей надеждой на то, что оно меня выведет к цивилизации, к людям, под защиту. Я позабыла об усталости, о своем окровавленном теле, которое, должно быть, здорово ныло от боли. Меня одолевало лишь одно желание – желание выжить.

Пустошь, приютившая магазин, медленно переросла в кустистую равнину, а та, в свою очередь, в лес. Только лишь оказавшись под защитой его могучих, раскидистых ветвей, я дала себе время на небольшой отдых. Вынужденная остановка: от сильнейшего физического и эмоционального потрясения я вновь перестала нормально видеть. Все вокруг, как и на уроке физкультуры, стало мне изменять. Головокружение, затем падение и полнейшая дезориентация.

Я свалилась на спину и упрямо уставилась на небо. С его прекрасной красотой способен конкурировать этой ночью лишь ужас, который довелось мне пережить. Полнейшая кладбищенская тишина и лишь отдаленные завывания ветров смертельной арией приковали меня к земле. Не находилось сил, чтобы дышать даже в обычном ритме. Грудная клетка сокращалась со страшной скоростью, но воздуха от этого больше не становилось, а удары сердца, разбивающиеся на метры вокруг, могли бы слышать стоящие рядом люди…

Поковырявшись в карманах шорт, с трудом достаю телефон и проверяю сеть – по-прежнему глухо. Я ожидала увидеть новые сообщения от родителей, десятки пропущенных, но здесь ничего… Может быть, они что-то переосмыслили и поняли: решили дать мне свободу, а значит, в корне изменить себя… Чушь. Я не могу в это поверить, и мне становится страшно вновь поднимать в голове любые дискуссии на тему их молчания.

Набираю Сэма. Ведь другого варианта, просто нет. Мне больше некому звонить, но вот и эта надежда рушится, подобно карточному домику, когда вызов не проходит, оттого что его телефон выключен. Я не верю своим глазам. В бессильной злобе набираю его снова и снова, но тщетно. Затем я повторяю эту процедуру с Никой, однако и она будто бы специально выключила телефон. От усталости и боли на глаза накатывают слезы. Я привстаю и оглядываюсь по сторонам. Необходимо двигаться дальше, сейчас все только в моих руках.

Сжав зубы, чтобы не закричать от немой боли во всем теле, я, пошатываясь, встаю, опершись о дерево. Вновь оглядываюсь по сторонам и прислушиваюсь – все также тихо. Надеваю свою блузку, которая успела частично пропитаться кровавым стоном этого вечера, чтобы хоть как-то согреть тело. Закидывая голову наверх, я шепчу куда-то в небо: – Помогите, – но в ответ лишь шелест листьев и заставляющий дрожать гул ветра. Что ж, нужно отсюда выбираться. Кроме меня самой, мне уже никто не поможет…

Я только собралась сделать первые шаги в сторону противоположную от той, где находился магазин, как мои уши уловили что-то отдаленно похожее на хруст ветки. И в момент тело парализовало страхом. Оцепенев, я стояла, готовая броситься бежать. Прошла минута, вторая, но все замолкло. Кажется, показалось. Игра воображения и не больше? Этот вопрос занял все мое нутро целиком. Тогда я стала пятиться назад, стараясь не спускать своих глаз со стороны, откуда раздался звук. К этому времени все вокруг стало мне казаться смертельно опасной ловушкой, в которую я попала: каждое дуновение ветра равнялось дыханию убийцы, каждая тень дерева – сравнима с образом человека, который без малейшего колебания отберет мою жизнь. Временами, когда тучи набегали на лунный диск, в лесу устанавливалась особая атмосфера. Густая темнота, от которой сводило дыхание, кололо руки, хотелось спрятаться за дерево, хотелось звать на помощь, но язык отказывался слушаться, сраженный страхом.

Все дальше и дальше я продвигаюсь вглубь леса, боясь повернуться спиной к мнимому источнику звука. Постоянно озираясь и вглядываясь в пустошь теней, я не на шутку возбудила свое и без того расшатанное воображение. Паранойя, страх и галлюцинации заставляли меня медленно сходить с ума. «В этом лесу есть кто-то помимо меня» – эта мысль тихим шепотом впилась в сознание.

Скитания выводят меня на небольшую поляну, сплошь поросшую травой, которая в некоторых местах доходит мне до пояса. Осматриваюсь по сторонам, сердце рвется наружу. В лунном свете я топчусь на одном месте, не решаясь сделать дальнейшего шага. Так проходит несколько минут, но внезапно все мое внимание приковывают кусты всего в каких-нибудь десяти метрах от меня. Кажется, я что-то вновь услышала. Вот они начинают шевелиться, кто-то старательно пробивается сквозь них. Еще мгновение и мне не успеть спрятаться…

Первое, что приходит на ум – бежать, но до ближайшего укрытия – дерева – несколько метров. Нет, мне не успеть. Я бросаюсь в заросли травы перед собой, что расстилаются не несколько десятков метров вокруг и замираю.

В очередной раз черные, как мазут, тучи заволакивают таинственный лунный фонарь. На землю опускаются тьма и безмолвие. Прильнув к земле, я стараюсь подавить в себе всплеск адреналина. При этом напрягаю весь свой слух. В голову дает сильная пульсирующая боль. Слух доносит шуршание кустов, отодвигаемых безумной, тяжелой рукой.

Пользуясь создавшимся занавесом тьмы, ползу, как можно дальше от леса – ближе к центру поляны.

– Наивная дура, мне известно, что ты здесь, – раздается грубый, мясистый голос – голос, который мне до боли знаком после посещения того злополучного магазина. – Ты дорого заплатишь за свою ошибку. Нет, я не убью тебя сразу, хотя, размазать твои детские мозги по земле было бы величайшей победой для меня на сегодняшний день. Но у меня на тебя другие планы: ты будешь страдать так долго, как я посчитаю нужным, и будешь умолять меня о смерти.

Меня будто молнией поразило. Он знает, что я здесь? Знает, что я рядом? Бежать или продолжить прятаться? Голова трещала по швам от потока вопросов. Думаю, каждому знакомо это чувство, когда пытаешься соврать человеку, но в душе понимаешь, что у тебя крайне посредственно получается, и, скорее всего, он уже обо всем догадался. Сейчас именно такой момент: врать до конца – значит прятаться, бежать – раскрыться и рискнуть. С титаническим усердием мне удается контролировать ошпаренное запахом кончины тело, желающее сорваться с места.

Крепко сжав кулаки, я переворачиваюсь на спину. Снова прислушиваюсь. В фальшиво образовавшейся тишине мне начинает казаться, что я слишком громко дышу, и в любую минуту раздастся роковой голос где-то возле меня, который поставит жирную точку на моей дальнейшей жизни. Чувство, которое я испытываю – чувство жертвы, дичи, на которую началась охота. Никогда бы не подумала, что окажусь в таком положении.

Понемногу выходя из-за туч, луна вновь проливает свет на призрачную округу. Но впервые за всю свою жизнь ее отражение заставляет меня трястись и биться. Если тьма скрывала меня, то сейчас я, как на ладони для любого, кто подойдет ближе, чем на пару метров. Остается молиться, чтобы преследователь не пошел на меня. Долгие минуты потянулись одна за другой, я уже не знала, стоит ли он все еще там или крадется где-то совсем поблизости. Я не слышала ничего: лишь легкие колыхания травы, удары сердца с непривычной тяжестью да мое спертое дыхание.

"Нужно дождаться мгновения, когда тучи вновь затянут небо, это даст мне возможность оглядеться" – мысль прочно укоренилась в моем сознании, и я стала выжидать.

***

И вот момент подошёл. Облокотившись на локти, я приподнимаюсь. Мои ватные конечности с большой неохотой подчиняются указаниям. Новая порция безумия растекается по венам. Стараясь не сильно задевать окружающую растительность, я встаю на колени и выглядываю из зарослей. Вокруг только трава и кусты, чуть дальше деревья. Ни малейшего намека на человека. Всматриваюсь в сторону, откуда доносился голос – пусто – такое ощущение, что никого и не было, будто мне все почудилось. Мало-помалу страх спадает, и я начинаю смелеть. Короткими, неуверенными шажками крадусь в сторону деревьев, лишь бы быть дальше от кустов. Но моя неоправданная смелость едва не становится роковой…

Завыл протяжный ветер, посеяв в небе смятение: мгновение и откинутые его сильным дыханием тучи дают место свету, который тут же пластом падает на лес, при этом быстро сокращая расстояние до меня. В последнюю секунду мне чудом удается нырнуть в зелень окружающей травы, но мига хватило, чтобы разглядеть возле тех самых злополучных кустов очертания человека с ружьем наперевес. Его мрачное лицо грозно всматривалось в пустоту ночи, он ждал, пока прольется лунный блеск, который отразит в своем сиянии меня.

В очередной раз я бьюсь в догадках о том, смог ли преследователь увидеть меня и нужно ли бежать. Безответность моих вопросов заставляет кровь внутри пениться. Несмотря на всю прохладу ночи, с моего лица скатываются большие капли пота, а блузка в районе поясницы прилично мокнет. Чтобы успокоить себя, я вновь ложусь на спину и закрываю глаза – это происходит отнюдь не просто. Прохлада остывшей земли помогает приходить в себя. Но вот я улавливаю шорох, тут же он повторяется еще и еще… Наконец, различаю шаги. «Кто-то идет в мою сторону», – понимание неотвратимости ситуации вспышкой мелькает в голове. В мгновение меня снова посещает былая бодрость и резвость, все чувства снова включаются в работу на сто десять процентов. Опершись дрожащими руками о землю, я привстаю, готовясь к скорой встрече. Желудок начинает неприятно крутить, а остатки моей смелости, кажется, ускользают куда-то очень глубоко. Мысленно я перебираю все возможные исходы предстоящего столкновения, но не могу найти ни одного, при котором у меня было бы хоть малейшее преимущество. Тяжелые шаги раздаются все ближе: каких-нибудь пять метров делят меня и головореза. Я слышу, как он что-то бубнит себе под нос – какую-то жуткую песню, от которой стынет кровь. Возможно, эта мрачная колыбельная – последнее, что я услышу в своей жизни? Металлический лязг от снятого с предохранителя ружья становится последней каплей ужаса в образе преследователя. Я зажмуриваю глаза, крепко сжимаю пальцы в кулаках и задерживаю дыхание. Между нами остается не больше пары метров, и вот уже скоро финальный залп нарушит тишину этой ночи, но его не происходит. Вместо этого в воздухе звучит испуганный клич какой-то птицы, который мгновенно подхватывается еще несколькими пернатыми.

– Черт, вот же дрянь! Провела меня! – он круто разворачивается и бросается в сторону вопля.

Выглянув в след бегущему в лес силуэту, я понимаю одно: случайный, сумбурный крик напуганной птицы спас мне жизнь.

***

Каждый шаг, каждый удар ногой о землю глухо отдается барабанной трелью в моей голове. Спотыкаясь и регулярно напарываясь лицом на ветки, я бегу, не имея ни малейшего понятия о том, что меня ждет впереди. Я вновь попадаю в лес, его плотно посаженная крона деревьев плохо пропускает свет, поэтому приходится двигаться практически в полнейшей темноте. Достать телефон я не решаюсь: заметить его светящийся дисплей очень просто даже на расстоянии в несколько сотен метров.

Паника, ожившая внутри, окончательно завладела мною. С небывалой легкостью я пробегаю уже не один километр. Остановиться – значит, умереть. Эта идея смертельного марафона мельчайшими семенами заполонила мой огород сознания. Лишь изредка я сбавляла темп, чтобы обернуться назад, чтобы осмотреться и прислушаться. И вновь все тихо, лишь легкие содрогания листьев, но этому покровительственному спокойствию я больше не доверяю.

Где-то на выходе из лесной чащи мои привыкшие к темноте глаза замечают проблеск света. Вне себя от счастья я срываясь с места и бегу в его сторону. Надежда на то, что где-то там люди, социум и спасение, полностью стесняет собою всякую осторожность и аккуратность. Свет становится все ближе и ярче. Его теплые лучи, кажется, даже согревают мою кожу. Выбившись из-под высоких стен леса, я на миг теряю всякую способность видеть: глаза, привыкшие к тьме, испытывают сильнейшее раздражение. Но этот неприятный момент нисколько меня не останавливает: ослепленная лучами чего-то неизвестного я продолжаю двигаться вперед. Слезы текут из глаз, размывая собой всю окружающую действительность. Я делаю очередной шаг на пути к цивилизации, но внезапно, к моему удивлению, он не находит опоры. Тело попадает в состояние невесомости так, что создается иллюзия полета, но длится все это лишь мгновение и прерывается тяжелым ударом о землю, отчего кажется, что в легких образовался вакуум, не дающий сделать нового вздоха. Круто перевернувшись, я ощущаю, как качусь куда-то вниз спиной вперед, собирая всеми частями себя разнообразные камни, палки, кочки и корни. Инстинктивно стараюсь уцепиться за что-нибудь руками, но не выходит. Все происходит настолько быстро, что я только и успеваю принимать новые удары и столкновения. Падение длится каких-то несколько секунд, после чего меня выбрасывает к подножию, завершая при этом череду моих переворотов сильнейшим ударом о песчаную дорогу.

Не в силах сделать очередного вдоха, я задыхаюсь, лежа в беспомощном состоянии на песке. Тело кричит от боли, а на открытых участках кожи не найдется и сантиметра без пореза, синяка или гематомы. Ощущение такое, будто по мне проехался железнодорожный состав. Кажется, я разучилась дышать и теперь лишь жалко глотаю крупицы воздуха, подобно выброшенной на берег рыбе. Мое лицо начинает синеть и опухать, в голове создается сильнейшее давление. С криком боли я совершаю толчок ногой и переворачиваюсь на живот, становится немного легче, легкие постепенно отходят, я жадно делаю вдох, сопровождающийся кашлем.

Напрягая свои ослабевшие мышцы, пытаюсь встать, но у меня не получается. Попытка активности приводит к сильнейшему кровяному удару в голову. Упав лицом в песок, я слышу бой сердца, которое еще никогда не стучало так тяжело. Белая пелена подступает к глазам, дыхание замедляется, и я отключаюсь.