Читать книгу Девочка из глубинки - Слава Доронина - Страница 12

Что за срочность, что за сиюминутная необходимость. Даже переодеться не дала. Еще и голова тяжелая после ночи и этого странного сна. Хоть Стёпа и сказала, что это была не она, но я почти уверена, что как раз наоборот. Надо попросить как бы невзначай у Демьяна показать его бабушку в молодости. А то, что волосы седые… ну так это нормально. У всех седеют с возрастом.

Наклоняюсь к мяте, пальцы обдает прохладой, хотя солнце уже высоко. Наверное, из-за влажности от воды. Сколько ее нарвать надо? Два пучка, три? Четыре? Подношу листья к носу – приятно пахнут. Аж чая захотелось с травами. Мама любила. И я тоже люблю. А теперь, наверное, даже еще больше… Пахнет ею.

Тянусь за новыми листьями, задумавшись, и нога вдруг соскальзывает. Не удержав равновесия, я плюхаюсь в воду – прямо к искусственным лебедям. Вместе со всеми нарванными кустиками, которые теперь плавают в воде рядом со мной.

Да черт же возьми!

Холод пронзает так, что перехватывает голос, и он тонет в тихом вскрике. На улице же тепло, а вода в пруду будто из колодца! Майка тут же прилипает, соски упираются в мокрую ткань. И ноги сводит от судороги. Ужас какой. Вот так люди на глубине умирают?

И поэтому не переодевайся, да, Миша? Все равно придется же. Нет, точно что-то видит. Ну или “подарочек” не пошутил про эти странные проклятия и свои недомогания. У меня теперь вот тоже… Боже, зачем вообще полусонную и полувялую отправляла за этой травой? Уфф. И мне же как-то в этих условиях жить и существовать… Есть от этого какие-то обереги?

Хочу выругаться, но вместо этого выходит сиплый и сдавленный смешок. Из плюсов: голова проходит и в ней снова ясно становится. Ну, еще бы… от таких манипуляций и холодного душа.

Дергаюсь, испытывая боль в ноге, и пытаюсь выбраться, нащупывая ступнями камни. И как только на них становлюсь, вдруг замечаю тень у пруда. Поднимаю голову и замираю. Демьян стоит у самой кромки воды: в джинсах, светлой футболке. Секунду смотрит мне в лицо, а потом его взгляд скользит ниже, задерживается на груди, и каждая капля на коже вдруг становится тяжелой. А к щекам, несмотря на холод, приливает жар.

– Окунуться решила? – спрашивает спокойно, как будто поинтересовался погодой. – Так речка недалеко, там заходить удобнее.

От ледяной воды зубы стучат, голос дрожит:

– Сама не поняла, как… Я оступилась.

Он продолжает смотреть так, что дрожь лишь усиливается. А затем скидывает кроссовки, закатывает джинсы и медленно заходит в воду. Почти до колена, и впритык ко мне. Я цепенею, сердце колотится, в ушах шум. Все как в ту ночь. Хотя нет. Сегодня даже сильнее. Тут адреналин, помноженный на два. От которого даже голова кружится.

– Давай руку, – протягивает свою.

Я не сразу решаюсь сделать, как он говорит. Но всё же делаю. Потому что обратно в ледяную воду по горло не хочу. Его пальцы горячие – в отличие от моих. Он просто удерживает, пока я ступаю за ним и выбираюсь. Вода стекает по ногам, ночная облепила тело будто вторая кожа. Хочется закрыться руками, но они почему-то висят по швам. Смотрю на Демьяна и глаз отвести не могу. Такой он красивый. Со всех ракурсов.

– Мяту собирала?

– Да, только досталась она лебедям, а не Степаниде…

Отвожу взгляд, но не знаю, куда смотреть. И в голове паника: «ты смешная, мокрая, девчонка деревенская, и ситуация у тебя – одна за одной нелепее не придумаешь». А завтра он уедет. И мне опять хочется расплакаться от этой мысли. Буду полночи Чикатило их на пару со Степанидой представлять. Вот!

– Вообще себя не бережешь? – мягко спрашивает. – Любишь экстремальные купания?

Я все-таки поднимаю взгляд. Он смотрит открыто и будто изучает. Внутри вспыхивает что-то странное. Как и в тот вечер, когда он ушёл, а я бы хотела, чтобы остался. Правда, что бы делала, не знаю. Опыта нет. Даже флиртовать не умею.

– Я бесконечно аккуратная. Просто сегодня не тот день. – Слова всё же находят выход, но рот пересох, и получается шёпот.

«Щедрость» слегка улыбается, а у меня от этой едва заметной улыбки по спине бегут мурашки. И рука всё еще в его ладони; замечаю это и сама пугаюсь. Пытаюсь выдернуть, но он не отпускает сразу, лишь ослабляет пальцы, давая выбор. Я тут же убираю ладонь, чувствуя, как кожа там пульсирует.

– Ты красивая, Миша. Даже если не привыкла к вниманию, – говорит он, от чего кровь приливает к лицу, правильно считывая мои реакции и смущение.

Слова греют и пугают одновременно. Привыкла? Смешно. Я никогда не слышала такого напрямую. И не знаю, что делать с этим знанием.

– Пошли домой, переоденешься.

Демьян выходит первым и, ступив на берег, протягивает руку снова. Я хватаюсь без колебаний и шлёпаю за ним по гравийной дорожке. У крыльца он вдруг останавливается, не отпуская пальцы. Смотрит на капли, стекающие с моего локтя.

– Когда приедешь в Москву, покажу, где можно утонуть. Но без камней под ногами. И вода там точно будет теплее.

Он легко сжимает пальцы и отпускает. Заходит в дом первым. Я дышу разгоряченным воздухом и понимаю: обе Миши: та, что робеет от каждого его взгляда, и та, что вспыхивает от одного прикосновения, сейчас заодно и обе хотят внимания «щедрости» и заочно грустят и тоскуют по нему, хотя он еще никуда не уехал.

Мне вдруг хочется снова в воду. Ледяную. Когда эти двое заодно и в сговоре, становится еще страшнее. Это что за новшества такие?

Однако эти ощущения внутри от прикосновений Демьяна, кажутся самыми лучшими и трепетными за все мои восемнадцать лет.

Степаниду застаем на кухне, она уже моет разделочную доску. Заметив нас, даже и не выглядит удивленной, и про траву свою ничего не спрашивает.

– У меня прием через полчаса. Завтракать будете? – идет к холодильнику. – А Артема где потерял? – обращается уже к внуку.

– В Ижевск завез. У него дела.

– Со мной боится пересекаться, – хмыкает Степанида. – Вот и все дела, – задерживает, наконец, на мне взгляд.

Обнимаю себя за плечи. С меня вода капает, я дурой неуклюжей себя чувствую. А трава уже не пригодилась. Это как?

– Пойду переоденусь и уберу потом разводы. Я не буду есть, спасибо, – тихо произношу и иду наверх.

Закрыв в ванной дверь, бросаюсь к зеркалу и ужасаюсь. Я в этой ночнушке, прилипшей к телу, словно и вовсе голышом! Сдираю с себя мокрую одежду и становлюсь под тёплый душ. Меня всю колотит. А когда закрываю глаза, перед ними возникает лицо «щедрости». Его слова: «Ты красивая, Миша».

Неужели правда красивая или он просто меня приободрить решил?

Приведя себя немного в порядок, я смотрю на дверь, но выйти не решаюсь. Тем более спуститься. Но, вспомнив, что сегодня, возможно, последний день, когда “щедрость” тут, натягиваю джинсы, футболку и выхожу.

На кухне уже никого. Бабушка и внук на террасе пьют чай. Их видно через небольшое окно. Я приближаюсь и слышу отрывки разговора. Про поездку в Москву, а еще про больницу.

Осторожно выхожу на террасу, пытаясь справиться с волнением. Степанида и Демьян сразу поднимают глаза на меня.

– Уже переоделась? – бабушка тепло улыбается, оглядывая меня с ног до головы. – Проходи, садись. Чай ещё тёплый. С травами. Любишь же?

Точно, ведьма!

Я смущенно киваю и опускаюсь на свободный стул. От утреннего конфуза остался лишь легкий румянец, но сердце всё равно стучит, когда ощущаю на себе взгляд Демьяна.

– Как ты? Отогрелась?

– Всё в порядке, – отвечаю тихо, пряча прядь волос за ухо.

– На вот, – вмешивается Степанида, подвигая ко мне чашку горячего чая. – Пей. А то простынешь еще после таких купаний. Аккуратнее же надо, деточка.

Обхватываю кружку ладонями.

– Я слышала, вы про Москву и больницу говорили, – решаюсь подать голос, чтобы отвлечься от своих мыслей о Демьяне и “подставе” Степаниды. Хотя в чем она виновата, если я неуклюжая? – У вас что-то серьезное случилось?

Степанида отмахивается и тут же меняется в настроении.

– Руки у меня болят. Да много что из строя выходит, – вздыхает она.

– На обезболивающих сильных она. Ты же сама знаешь, что так дальше нельзя, только хуже станет, – Демьян качает головой.

– Я сама себе врач, – бурчит Степанида и вдруг морщится, прижав руку к пояснице. Видно, резкая боль пронзила. Но, заметив наше беспокойство, старушка выпрямляется. – Ладно-ладно, посмотрим. До Москвы еще добраться надо, а у меня тут дел много…

Она резко меняет тему:

– Миша, милая, принеси-ка малины из кухни. К чаю хорошо пойдет. И согреешься быстрее.

Быстро поднимаюсь и иду выполнять поручение. Когда возвращаюсь с баночкой малинового варенья, на террасе появляется незнакомый человек. Наверное, посетитель Степаниды. Они заходят в дом, и мы с Демьяном остаемся вдвоем.

Я нервничаю, вертя в пальцах ложку. После всего бросает то в жар, то в холод. И я будто в той самой ночной перед ним, а не в джинсах и футболке сижу.

“Щедрость” откидывается на спинку стула, вытягивая ноги. Выглядит расслабленным. Футболка облегает плечи, джинсы под коленями всё ещё немного влажные после утреннего купания. Опускаю лицо, чувствуя, как щеки начинают гореть. Перед глазами встает картина, как он заходил ко мне в пруд, закатав эти самые джинсы, как смотрел… И кажется, начинаю краснеть еще сильнее. Что за дурацкая реакция?

Вдруг Демьян наклоняется чуть вперед и тянется ко мне через стол:

– Я тут вспомнил… – говорит негромко. – Ты же хотела новую сим-карту.

Удивленно моргаю. Хотела? А, точно… вчера я мельком обмолвилась, что мечтаю выкинуть старый номер, чтобы начать все с чистого листа.

– Ты… купил её?

Демьян достает из кармана небольшую пластиковую карточку, протягивает мне. Его длинные пальцы на секунду касаются моей ладони, когда я принимаю пакетик с симкой. По коже пробегает легкий разряд, заставляя затаить дыхание. И снова смутиться.

– Номер новый. Как и хотела. На себя оформил.

Я смотрю то на него, то на сим-карту у себя в руках. Щедрость. Про себя усмехаюсь этому внезапно пришедшему в голову слову, когда впервые его увидела в то утро. Демьян ведь совсем не обязан был помогать, тратить свое время на такую мелочь для меня, но сделал это… Снова.

– Спасибо, – шепчу растроганно. – Огромное.

– Не за что. Давай телефон, вставим, проверим, работает ли.

– Он наверху…

– Неси. Пока пьешь чай, я все сделаю.

Встаю с кресла и мчусь в комнату, возвращаюсь с двумя аппаратами. Отдаю их Демьяну и, попивая свой чай, наблюдаю, как он быстро и ловко вставляет новый чип, нажимает кнопку включения. Экран загорается и телефон загружается с новой симкой.

– Ну вот, – протягивает мне сотовый. – Поздравляю с обновкой.

На экране высвечивается меню, и первое, что замечаю – индикатор сети полный. Новый номер активирован. Правда, телефонная книга совершенно чистая, ни одного имени. Но ничего страшного. Мне в принципе кроме Степаниды ничьи контакты сейчас и не нужны.

Допив чай, убираю все под навес. Пока идут приемы, Степу тревожить нельзя.

– Я отъеду на часа два, – Демьян встает из кресла. – Постарайся без меня больше никуда не падать, ладно? – задорно подмигивает.

Долго смотрю вслед Демьяну пока он не скрывается из виду на своей машине и чтобы не придумывать на его счет лишнего, решаю заняться делом.

Беру плетеную корзинку и снова иду к пруду. На улице припекает солнце, но у воды все так же прохладно. Искусственные лебеди мирно дрейфуют у дальней кромки. В окружении мяты.

Подхожу к тому месту, где сегодня утром оступилась. Присаживаюсь на корточки и принимаюсь аккуратно состригать новые стебли ножом, стараясь думать только о деле и заново не спикировать в воду. Но мысли упорно возвращаются к Демьяну. Для меня это все впервые. Каждый его взгляд, каждое касание – как электричество. Я чувствую себя глупой, наивной, но ничего не могу с собой поделать. Нравится он мне. Очень нравится.

Отрываю очередной пучок мяты и кладу в корзинку. Пожалуй, хватит. Но прежде чем уйти, наклоняюсь и вылавливаю дрейфующие кустики ладонью которые в силах поймать. Стряхиваю воду с листьев и бросаю трофеи в корзинку к остальной свежей зелени.

Когда возвращаюсь к дому, чувствую, как сил поубавилось. Хотя что такого сделала? Но ощущаю, как на лбу выступает испарина. И горле неприятно першит, хочется пить…

Посетитель Степаниды уходит и в промежутке между приемами я уточняю, что мне нужно еще сделать. Она отвечает, что на сегодня я свободна.

Поднимаюсь в свою комнату, залипаю немного в телефоне, настраивая аппарат под себя и не замечаю, как проваливаюсь в сон, а просыпаюсь уже поздним вечером. Кругом темнота, состояние как-то непонятное, будто хочу заболеть. Это все мои утренние купания?