Читать книгу Демонхаус - Софи Баунт - Страница 6

О да, у меня есть невеста.

Если кто-то уже поставил на мне клеймо мерзавца, вот вам подтверждение, но, прежде чем полетят тапки, позвольте оправдаться. В конце концов, все совершают ошибки.

С Ингой я познакомился восемь месяцев назад. Ей было восемнадцать. Три месяца назад я сделал ей предложение. Еще через месяц – засомневался. Да только дело было сделано. Как бы я сказал ей, что передумал? Духу не хватало! Собирался, конечно, однако ждал момента, избегал ее. Когда, как не сейчас… когда я сдох. Но думаю, нам лучше вернуться к происходящему, верно?

Я скриплю зубами и застываю посреди гостиной каменным изваянием, не в силах пошевелиться от шока.

Безмятежность, Рекс, самообладание и трезвость ума… надо сохранять спокойствие. Спокойствие? Да какое на хрен спокойствие? Что Инга, черт ее забери, здесь делает? Она причастна к моей смерти? Да быть того не может!

Девушка, чьей руки и сердца я когда-то просил, поворачивается и роняет прозрачную кружку.

Пронзительный удар. Стекло звенит о кафель. Остатки кофе расплываются по полу, превращаются в кривую кляксу, и я вглядываюсь в эту гребаную лужу внимательнее прорицательницы на ярмарке. Зачем? Понятия не имею. Стою и смотрю на лужу кофе, как идиот, словно надеюсь увидеть в пятне ответы на все вопросы мироздания… либо просто оттягиваю момент скандала.

Спустя десять секунд я перевожу взгляд на Ингу. Она обескуражена. Я же стараюсь заморозить на лице безразличие, хотя под горлом тикают секунды до взрыва – не тот я человек, хладнокровие во мне не приживается, отторгается мгновенно.

Надо бы развернуться и просто уйти.

Сейчас я готов смотреть на что угодно: хоть на блюющего в туалете пьяного Рона, хоть на сварку. Только не на невесту.

– Ну и кто он? – цежу я. – Ради кого ты решила избавиться от меня?

Не знаю почему, но это первое, что приходит мне в голову: видимо, из-за разговора Сары с девушкой в саду.

Серые глаза Инги странно блестят. Губы цвета пепельной розы приоткрываются. Дрожащими пальцами моя невеста сжимает сиреневый подол своего платья, и на ее персиковых щеках проступает румянец.

Почему она молчит?

Испугалась?

Я вдруг вспоминаю фразу Инги незадолго до моей смерти: когда человек не видит свою слабость, им легко манипулировать, – вроде как слова ее покойной бабушки. Хорошее наставление, если бы не одно «но». Не Инге давать мне советы. Эта девушка манипулировала мной с момента знакомства. Непревзойденная интриганка. Устраивала концерты по любому поводу, потом делала невинное лицо, а сама-то была со мной из-за денег. Тогда я не придавал этому значения. А теперь… У меня нет родственников, которым можно передать наследство, после моей смерти все бы досталось ей. Однако мы не успели пожениться… да и самой бы ей это в голову не пришло.

Миндалевидные глаза Инги слезятся, радужки превращаются в плавленое серебро, потоки слез вот-вот заструятся по впалым скулам и приподнятой верхней губе, придающей личику кошачье выражение. Маленький нос моей невесты подрагивает, и на лице ее в целом возникает такое выражение, точно я ей пощечину отвесил. Ее черные волосы длиной чуть выше плеч взлохмачены.

У меня жутко зудят ладони. Знаете, такое покалывание, когда хочется кого-то придушить? Это оно.

Не услышав ответа, я подступаю.

– Так ради чего ты решила убить меня? – ору я, не выдерживая этой минуты молчания, да и просто чтобы Инга наконец открыла рот.

Иларий испуганно падает в кресло. Сара вздергивает брови. Один лишь Рон копается в холодильнике – его и Армагеддоном за окном не отвлечешь от поиска выпивки.

Инга выдавливает сиплый набор слов:

– Ты… да ты… сукин сын! Так и знала! Думал, я дом твоей шлюхи найти не смогу?

Я не сразу подбираю ответ.

– Какая шлюха? Не прикидывайся идиоткой, Ини. – Я делаю несколько шагов, оказываюсь перед Ингой и впиваюсь пальцами в ее узкие плечи.

Аромат абрикосовых духов проникает в нос, и я слегка усмиряю свою ярость, подхваченный некоторыми теплыми воспоминаниями об этой девушке, но ее металлические радужки начинают плавиться, и становится ясно, что Инга вот-вот зарыдает.

Не желая лицезреть очередную драматическую сцену, я быстро чеканю:

– Ты наняла Сару, чтобы убить меня?

– Ты больной?!

Щеку обжигает. Инга дает мне оплеуху и окончательно пускается в слезы, поднимает крик:

– Мало того что развлекаешься с прошмандовкой, так еще и смеешься надо мной. Ты подонок, Рекс!

Она отталкивает меня, вытирает рукавом лицо и поворачивается к Саре. Мой язык скручивается – отказывается комментировать. Ревность Инги выглядит искренней. Неужели я ошибся? Если она не нанимала Сару, то почему она здесь? Как нашла дом? И – о черт! – теперь Инга знает, где я.

Испуганно заглядывая в задумчивое лицо ведьмы, я мотаю головой и одними губами шепчу: «Нет» – ведь Сара явно что-то задумала. Рядом с ней ножи. Она на них посматривает. С какой это целью?

Сам влип, еще и Ингу втянул! Твою мать, что делать?

Рон отхлебывает пиво из бутылки, демонстративно рассматривая пухлого паука в углу комнаты (типа дела нас, идиотов, его не волнуют). Он восьминогому даже имя дал – Жоржик – и запретил трогать своего друга, хотя я очень старался прибить Жоржика свернутым журналом. Всегда ненавидел этих созданий. С их колючими лапами… Гадость! Как можно симпатизировать подобной мерзости?

Иларий внимательно разглядывает Ингу, он снял очки и кусает кончик заушника.

Невеста чертыхается на Сару, угрожает выдрать ее клоунские волосы, и я понимаю, что Ингу надо срочно отсюда вытаскивать, потому обхватываю запястье девушки и притягиваю ее к себе.

– Она мне нравится, – мурлыкает Сара, хватая нож с подставки. – Оставим ее? Будет кричать тебе непотребствами за меня.

Сара машет мне лезвием. Блик скользит по острию. Страх сжимает меня в своем свинцовом кулаке, пока ведьма хитро посмеивается.

Я сглатываю, беру вырывающуюся Ингу за подбородок и шепчу:

– Как ты меня нашла?

– Увидела запись в блокноте. Там был адрес, – шипит невеста, колотя меня в грудь. – Отпусти!

Точно. Память ни к черту. Я записал адрес. Не то чтобы «Платановый бульвар, 47» запомнить сложно, но я мог, а потерять Сару боялся больше, чем ногу или руку. И как она умудрилась так свести с ума? Ни к одной девушке подобного не чувствовал. Околдовала, дрянь! Сам бы я не явился. Или явился? Хочу треснуть себя по лбу, но вместо этого тащу Ингу к выходу.

– Что ты делаешь? – протестует невеста. – Если решил меня бросить, то хотя бы имей совесть сказать в лицо, а не прятаться в доме своей проститутки!

– Проститутка, шлюха… – смакует Сара, потирая мизинцем лезвие. – Мы подружимся.

Теперь уже внимание на нас обращает Его Величество Рон. Иларий в припадочном состоянии ковыряет обивку кресла.

– Подзаборная… – вопит Инга, но я закрываю ее рот.

Рост у нее всего сто пятьдесят девять сантиметров, так что я поднимаю ее над полом, чтобы эта веретеница не выскользнула и не кинулась к ведьме. Ногти Инги до крови раздирают мои руки. Я не даю невесте повернуться, боюсь, что та же участь ожидает мои глаза.

Сара изображает инфаркт.

Как же мне выпроводить Ингу?

Сердце стучит в предчувствии катастрофы. Я прислоняюсь ртом ко лбу Инги, нежно целую, желая сбить с толку, и когда невеста приходит в замешательство от моей наглости, говорю ей на ухо:

– Я не сплю с этой девушкой, слышишь? Уходи сейчас же. Ты в опасности.

Инга сдвигает брови: смесь недоверия и отвращения.

– А мои чувства, Рекси? Прошлой ночью ты говорил, что любишь меня. – Сара театрально прислоняет тыльную сторону ладони к переносице и щебечет: – Говорил, что я любовь всей твоей жизни. Королева снов. Сказку обещал. Лгун! Все мужчины одинаковые. Я ведь верила… а ты… у тебя невеста! Вчера я была лучшей на свете, а сегодня проститутка! Ты жестокий человек, Рекс… Я так любила тебя! Какая же я дура!

Сара воет и закрывает лицо, сползает на корточки, опираясь о кухонную тумбу, затем выставляет руку перед собой и подносит лезвие к венам на запястье.

Инга трясет меня и вопит:

– Останови ее!

Она переводит взгляд с Рона на Илария, недоумевая, почему они молчат, почему не вмешиваются.

– Пусть она проваливает! – визжит Сара и подносит лезвие к горлу.

Отчаянная девушка, честное слово. Но я благодарен ей – самому смешно, – потому что Инга поверила, и, судя по взгляду, больше претензий к самой Саре не имеет, раз та не знала обо мне правду. Я выдыхаю и отпускаю Ингу. Ведьма оказала мне услугу. С чего бы, интересно? Не захотела марать рученьки?

Невеста проклинает меня напоследок и выбегает во двор, грозится опозорить перед людьми, забрать все вещи в квартире, обещает убить… последнее, впрочем, безумно забавно.

Когда дверь за Ингой захлопывается, я разворачиваюсь. Сара запрыгивает на кухонную тумбу и изящно болтает ногами.

Я зыркаю на нее.

– Спасибо, теперь я урод в ее глазах.

– Теперь? – хохочет ведьма.

– Я и не знал, что это для тебя открытие, Рекс, – изображает напускную растерянность Рон. – А то, что ты мудак, наверное, тебя вообще в шок повергнет?

– Никакой я не мудак, – сужаю я глаза от злости.

Рон сминает банку между ладоней и фыркает:

– Ты мудак, каких поискать. Это я тебе как мудак со стажем говорю. – Он салютует мне новой банкой и ржет. – Имея под боком красивую молодую невесту, ты прискакал в этот дом, чтобы нырнуть в постель к девушке, которую знаешь меньше суток.

Я раздраженно тру переносицу, не зная, что на это ответить, ведь доля смысла в словах Рона есть, а потом чувствую теплую ладонь на плече и поворачиваюсь. Иларий. Единственный человек, у которого на лице сожаление, а не насмешка. Рона и Сару устроенная Ингой сцена от души веселит.

Парень решает стать моим адвокатом и произносит речь защиты:

– Будь Рекс так плох, Инга бы не захотела выйти за него замуж.

– Я не идеальный, – вздыхаю я. – Но и не худший, знаете ли. Ингу не так просто выдержать, она та еще заноза под ногтем.

Над дверью звенит колокольчик, который Сара повесила несколько дней назад, чтобы оповещал о приходе незваных гостей. Точнее о том, что кто-то впустил гостя самостоятельно, ведь главный вход закрыт на три замка.

В проходе снова показывается Инга и шипит, гордо вздергивая носик:

– Чтобы ты знал… я сплю с Тимом.

Услышав признание невесты, я проваливаюсь куда-то в небытие, куда-то в гиперпространство. И если первая часть фразы, учитывая мой собственный поступок, вызвала внутри лишь недоумение, то ее окончание, это гребаное имя – Тимофей – вырвало мне легкие. Я не замечаю, как оказываюсь рядом с Сарой, не понимаю, как в руке появляется нож, с которым я, видимо, хочу отправиться к тому самому Тиму, и как я бросаюсь на Ингу, успевая заорать единственное слово:

– Что?