Читать книгу Ведьма из прошлого - Софья Эл - Страница 4

Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми*

28 мая 1431 года

Приглушенный свет в комнате огненными бликами танцевал по ярким распущенным прядям Сибилл. В маленьком пространстве казалось, что именно ее волосы сейчас источник этого света. Анна удобнее перехватила гребень, снова опуская его в густые шелковые пряди сестры. Осторожно расчесывая волнистые волосы, она думала, что это единственное занятие, которым готова заниматься вечность. Умиротворение и покой, вот что ощущала девочка, когда кончики ее пальцев касались огненных локонов.

– Жалко, что у меня такие волосы, – грустно вздохнула Сибилл, ерзая на коленях у сестры, – мама говорит, что скоро мне придется их светить.

– Осветлять, – машинально поправила Анна, осторожно проводя ладонью по блестящему рыжему шелку, – на самом деле в этом нет ничего страшного.

Сибилл тяжело вздохнула, а ее плечи опустились под тяжестью мысленной ноши. В этот момент она показалась Анне такой взрослой, что та невольно улыбнулась. Она смутно помнила, когда Сибилл появилась на свет, но рассчитывала увидеть, как ее сестра превратится в прелестную девушку и выйдет замуж.

Анна была достаточно взрослой, чтобы мама рассказала ей о том, сколько детей в их семье не вышли из младенческой колыбели. Она говорила, что Господь словно наказывал ее за поздние роды, ведь долгое время после рождения самой Анны ее тело не могло носить ребенка. Ну а когда первый младенец все же появился на свет, Господь забрал его обратно.

Анна же думала иначе, но боялась спросить у матери. Да и разве это не грех гордыни, считать, что на самом деле все произошло из-за ее рождения? И каждый раз, когда эти мысли проносились в ее голове, Анна незамедлительно делала то, чему учила мама – читала Ave Maria. Кажется, она могла хоть сто раз подряд повторить молитву без запинки и на одном дыхании, каждый раз наивно радуясь, что удается делать это без всякого напряжения.

Анна знала, что на свет после нее появились трое младенцев, прежде чем родилась Сибилл. Мама запрещала ей смотреть на детей, особо это не объясняя, но тогда любопытство взяло верх. Пробравшись в комнату родителей (Анна плохо помнила тот день), она то ли взяла Сибилл на руки, то ли просто стояла и смотрела на нее. Но тепло, что тогда разлилось в груди, замедляя дыхание и заставляя трепетать перед спящим младенцем, жило и по сей день. Тогда же мама почему-то ругала Анну, крепко прижимая к груди Сибилл, а Анна долго не могла понять, что она сделала не так.

Анна говорила, что с Сибилл все будет в порядке, но мама не слышала, растирая по щекам горькие слезы. Шло время, а Сибилл не касались хвори, обходя их дом стороной. Анна все так же уверенно читала Ave Maria, но уже над кроваткой сестры. Это после Анна начнет придумывать сказки, запоминать мамины истории, что та тихим голосом рассказывала Сибилл, а тогда это было единственным, что хорошо знала Анна.

– Тебе легко говорить, – вздохнула Сибилл, выводя Анну из размышлений, – ты светленькая.

Развернувшись у сестры на коленях, Сибилл выжидающе посмотрела на Анну.

Убрав прядь волос сестре за ухо, Анна улыбнулась, кинув быстрый взгляд на дверь.

– Мама осветляет волосы, – заговорщическим голосом прошептала Анна, – у тебя совсем как у нее. Как видишь, ничего страшного с ней не произошло.

Сибилл кивнула, как всегда безоговорочно доверяя сестре. Подскочив с ее колен, она юркнула в кроватку, что хоть была маленькой, но занимала добрую половину комнаты. Им с Анной еще повезло, что есть своя комната. Даже такая маленькая.

Камень ударился в окно, а Анна подпрыгнула от неожиданности, переглядываясь с сестрой. Сибилл же села на кровати, радостно хлопая в ладоши.

Стук повторился, а Сибилл от нетерпения подскочила на ноги.

– Ну открывай, – канючила Сибилл, дергая сестру за рукав, – ну пожалуйста.

– Сибилл, уже поздно, – мягко проговорила Анна, удерживая сестру за плечи, – не время для гостей.

– Но это же Норман! – так, словно самого этого факта вполне достаточно, воскликнула Сибилл.

Норман для Сибилл был почти как старший брат. Она обожала играть с ним, могла часами носиться по улице, а сам Норман неустанно придумывал для нее новые развлечения. Иногда Анне казалось, что только Норман был причиной любой радости Сибилл. И это почему-то ее очень расстраивало. Ей хотелось, чтобы сестренка больше времени проводила с ней, а не с тощим подростком с чуть раскосыми глазами.

Нет, Анне нравился Норман. Они дружили с самого детства еще с того периода, когда дети особенно не имеют воспоминаний. Но Анна знала, что Норман точно там был. В его присутствии всегда было легко и спокойно, только вот ключевым словом здесь являлось «было».

– Ложись, – бросила Анна сестре, собираясь с духом, – я сейчас приду.

Отворив дверь, Анна на цыпочках вышла из дома, ежась от ночной прохлады. Как только глаза привыкли к темноте, Анна разглядела вытянувшуюся фигуру взрослеющего Нормана. Он был старше ее всего на пару лет, но сейчас между старыми друзьями словно стала открываться пропасть.

Норман собирался стать диаконом, уже вовсю помогая работникам местной церкви.

– Прости, что поздно, – добродушно улыбнулся Норман, а Анна выдавила из себя измученную улыбку, неловко переступая с ноги на ногу, – хотелось поболтать.

– В этом доме всегда рады служителям Господа, – быстро прошептала Анна, оглядываясь на дверь.

Котта* намертво прилипла к спине от льющегося меж лопатками пота. Анна то и дело тянулась к шнуровке на груди, словно так можно было снова начать дышать. Она понятия не имела, как ее матери удается всегда приветливо и непринужденно улыбаться людям, что были гораздо опаснее Нормана.

– Ты какая-то бледная, – нахмурился Норман, а Анна отрицательно закачало головой.

– Прости, – проблеяла она, заводя трясущиеся руки за спину, – я, я наверное, ну, просто устала. Сложный день.

– Ты здорова? – Норман сделал шаг вперед, а Анна еле удержалась, чтобы не сорваться с места и не запереться в доме.

«Господи, ну почему это должно быть так сложно», – подумала Анна, сглатывая парализующий ее комок.

– Ладно, – пожал плечами Норман, отступая назад, – действительно поздно. Я зайду завтра.

Анна торопливо закивала, не сдержав вздох облегчения. Но Норман его уже не слышал, так как поспешно удалялся в сторону своего дома. Как же Анне хотелось, чтобы все стало как прежде. Она была согласна даже просто наблюдать за тем, как Норман играет с Сибилл. Лишь бы не было вот этого мучительного напряжения. Каждый ее вздох рядом с ним должен быть продуман. Теперь ее единственный друг был для нее опасен.

Погруженная в свои мысли, Анна шла обратно к комнате, как звук доносившихся до нее голосов заставил её остановиться у самой двери.

– Я должна ехать, – очень быстро шептала мать, – должна, Вигмар, – она всхлипнула, а Анна прислушалась.

Еще никогда она не слышала голос матери настолько взволнованным. Что должно было произойти, чтобы она плакала?

– Послушай меня, – спокойный и теплый голос отца раздался следом за всхлипом, – ты сделала все, что могла. Жанна не такая, как ты. Ты больше ей не сможешь помочь, – мать снова всхлипнула, а Анна нервно сглотнула.

Отчего-то в груди Анны тревожно заныло, да так, что ей хотелось скорее бежать к маме и начать ее успокаивать.

– Подумай об Анне. Мы не можем так рисковать.

Анна словно приросла к полу. Чувства, что сейчас она испытывала, были для нее непонятны. Сожаление, облегчение, страх. Все перемешалось и сейчас струилось по венам, мешая разобраться, что она сама об этом думает.

Но она точно знала, чего испытывать не должна.

Радости от того, что где-то сейчас мучается другой человек, а не она.

Губы беззвучно шептали Ave Maria, а Анна все так и стояла у двери, глядя вперед невидящим взглядом.

Наши дни

Анна положила руки на колени и задумалась, собираясь с мыслями. Стараясь ее не торопить, я бестолково водил пальцем по тачпаду, глядя на открытый чистый лист. Несмотря на все, что произошло за неполные два дня, я все еще не осознавал, что все это правда. На секунду даже подумал, что стоит моим рукам коснуться клавиатуры, запечатляя слова, как странные видения растворятся в потоке фактов. Словно просто визуализируя мысли я вдруг найду логичное объяснение происходящему.

Возможно, именно это желание мной и движет. Доказать, что так не бывает.

Я словно снова очутился в детстве, где взрослый и рассудительный отец объясняет, что монстра под кроватью не существует. Достаточно лишь опуститься на пол и заглянуть под нее. Стук в окно лишь игра ветра, а мигающий свет – перебои электричества. Всему есть логичное объяснение.

Вот и сейчас я ощутил то же чувство, что охватывало тогда, когда, встав с кровати, собираешься с духом, чтобы посмотреть под нее.

– Это были просто кошмары, – пожала плечами Анна, бегло обведя взглядом мое лицо, – их тех, которые часто снятся детям, если пересмотреть ужастиков. Ну, по крайней мере, родители говорили так, – запнулась она, уставившись на мои пальцы, – ты уже пишешь?

Я оторвался от клавиатуры и посмотрел на нее. Кто бы знал, каких это усилий стоило. Почему-то сейчас я был не способен сейчас встречаться взглядом. Мандраж охватил руки, и, наспех кивнув, я снова принялся печатать.

– Может, на диктофон? – севшим голосом сказала Анна и отвернулась. – Ну или автонабор…

Я замер. Что-то знакомое промелькнуло в ее голосе. И дело было совсем не во фразе. Уже собрался ответить, что автонабор не освоил, а с диктофона как-то непривычно, как замер и не вымолвил ни слова.

Что она чувствует? Зачем тянет время? Не проще сразу все выложить?

Мысль ошарашила, хотя ведь казалось, что это очевидный ответ. Ведь сама Анна жила до недавнего времени точно так же спокойно, как и любой из нас. Ну, кошмары. Такие же, как мои. Не больше. Но ведь она была нормальной.

Ладони отчего-то похолодели.

Что почувствовал бы я, обнаружив под своей кроватью монстра?

Вот что я слышал. Ее страх. Ведь кошмар Анны стал реальным.

– Продолжай, – как можно бодрее сказал я, – так удобнее.

– Ладно, – нервно улыбнулась Анна, перебирая край растянутой футболки, – за все это время я привыкла, что это норма. Даже думала, что у всех так. Смотрела на человека и пыталась угадать, какой же кошмар мучает его, – ее кожа побелела и вместе с этим лицо словно одеревенело, стирая все эмоции, – пока не угадала. Больше я так старалась не делать, ведь на этом все мои странности заканчивались.

– Кошмары раз в месяц и отличная интуиция? – снисходительно улыбнулся я. – В кого ни плюнь, у каждого есть что-то особенное.

– Поэтому я и полагала, что все в порядке, – Анна потерла лоб, оставляя красный след своей нервозности, – пока в прошлом месяце не проснулась от того, что мне очень горячо.

Мои пальцы замерли над клавиатурой, а я пристально уставился на Анну. Она поджала губы и выдавила нечто похожее на усмешку, но все это выглядело жутковато. Как кривляния куклы с наспех созданным лицом.

– Я тогда еще ничего не поняла. Кошмар снился, как ему и положено, в свой обычный день. В итоге подумала, что это фантомные ощущения сна, просто еще не успела до конца проснуться, – кивнула Анна сама себе, а я погладил край ноутбука, пытаясь сосредоточиться на чем-то более физическом, чем слова, – только через неделю все повторилось. На этот раз я проснулась с покрасневшей кожей и от биения сердца думала, что оглохну. Это уже после я поняла, что плохо слышала я от своих криков, а не от него, – она медленно моргнула, набирая побольше воздуха, не давая и шанса остановить ее, – а после это стало происходить все чаще и чаще. Последние три дня я практически не сплю, – Анна зажмурилась, а ее руки сжались в кулаки, – скупила все кремы от ожогов, а от болеутоляющего уже тошнит. Мне ничего не помогает. Я не могу спать, но и не спать тоже не могу.

Анна замолчала, а я посмотрел на ее ноги. Следов ожогов было не видно, а значит, ее слова не имели фактического подтверждения. Анна поймала мой взгляд, мгновенно выпрямляя спину. Я уставился на экран ноутбука, делая вид, что записываю все тезисы, что благополучно пропустил. Неловкая тишина повисла между нами, лишь иногда прерываясь мои клацаньем.

– А как ты поняла про прошлое и то, что умираешь? – тихо кашлянув, я прервал тишину.

– Вместе со ставшими реальными, – запнулась Анна, но взяла себя в руки, – ощущениями, сама обстановка вокруг, люди, детали. Все стало более осязаемо. Но, наверное, самое главное это мысли. Не мои мысли, – поморщилась она, поднявшись со стула, – той Анны. И как только я стала их слышать, мои возможности начали расширяться с каждым днем.

– Ты можешь процитировать мысли? – торопливо фиксируя услышанное, я заметил, как мои руки дрожат.

Я уже опустился на колени перед кроватью и вот-вот подниму покрывало. Страх и предвкушение смешались, запуская тремор. Нет. У хирурга не могут трястись руки. Быстро размяв пальцы, я удовлетворенно вытянул руку вперед, потратив на все не больше десяти секунд.

– Они какие-то запутанные, – не замечая моих действий, продолжала Анна, – я словно не могу их до конца услышать. Но позавчера я кое-что расслышала. И сразу после этих слов прибежала к тебе.

Я заставил повторить Анну фразу несколько раз, ища в ней зацепки, но ничего не приходило в голову. Это действительно нельзя интерпретировать никак, кроме как послание.

Ведьма знала свое будущее. Где-то там, в пятнадцатом веке, она знала, что ее душа будет перерождаться.

Подкроватный монстр смотрит прямо в глаза своими зияющими черными глазницами, но я уже его не боюсь. Он ждал мальчика и не рассчитывал увидеть мужчину. Я выдержу этот взгляд.

«Тридцать… гореть тридцать… Анна… Найди его… Отомсти за… и жив… вечно».