Читать книгу Личные мотивы - Софья Ремез - Страница 9

– Понимаете, у меня машина сломалась.

– Бойцова Ксения Николаевна? Полных лет?..

– Тридцать три. Ладно, тридцать восемь. Я не скрываю возраст, нет. Просто все семинары для молодых писателей до тридцати пяти. А я не могу так просто от них отказаться.

Полная рыжая женщина с совершенно детским лицом не выглядела ни на тридцать три, ни на тридцать восемь. Илья Борисович не смог бы определить ее возраст, если бы у него в руках не было ее паспорта.

– Это к делу не относится. Отвечайте правду, все равно я все выясню. Вам тридцать восемь лет, зарегистрированы в городе Алапаевске.

– Да, я оттуда, но живу в Москве, конечно. Писатель не может жить в другом городе.

– Почему?

– Все мероприятия здесь. Вообще, все здесь. Если живешь не в Москве, считай тебя и нет. А Алапаевск – это такой совсем маленький город, правда, у нас там недавно открыли модельную библиотеку. Такую современную, с белыми стенами и новыми книгами. Но туда в основном погреться приходят.

– Давайте ближе к делу. Вы говорите, сломалась машина…

– Ага, опять сломалась.

– Это как-то относится к…

– Я пытаюсь объяснить, что я делала эти два дня. Вы же сами спросили. Я нервничала из-за машины. Знаете, как дорого чинить подвеску? Особенно на старой машине. А я не могу без транспорта. Мне нужно ребенка на кружок по танцам возить. Бальным. У него талант, понимаете. Ему без танцев нельзя. Туда без машины сорок минут ехать, а так – десять. И мы бы не успевали. А я одна. И машине больше тридцати лет.

– Тридцать три?

– Скорее тридцать восемь. Но я понимаю вашу иронию. Я в марте осталась без работы. Психанула. На меня кричать начали. На меня там всегда кричали. Обычно я молчала, а тут не выдержала. И просто ушла. И даже последнюю зарплату не забрала. Просто чтобы никого там больше не видеть. И тут я поняла, что мне надо с ребенком как-то жить на мою финансовую подушку. А подушка прямо очень маленькая, можно сказать, что ее и нет.

– Почему вы не вышли на новую работу?

– Там, где на меня кричали, была работа не каждый день, я могла ребенка на танцы возить. А если выходить на новую, там уже каждый день придется.

– А няня?

– Что вы, какая няня. Я же литературный работник. Библиотечный. Няня попросит столько денег, сколько мне не заработать. Понимаю, вы спросите, зачем я себе такую работу выбрала. Так я больше ничего не умею. Иногда подкидывают что-то редакторское. Подработку. Вот недавно делали сборник. Мне заказали, я собирала, редактировала два месяца. Правки вносила, какие-то ночные совещания по зуму. А потом, когда сдала работу, мне сказали, что сборник этот благотворительный, для детей с нарушением слуха. И поэтому оплата не предполагается.

– В таких случаях надо договор заключать заранее!

– Это конечно. Надо.

– Ксения, так вы, значит, переживали из-за машины…

– Да, все время. Я думала, на какие деньги буду ее чинить. Это же сразу тысяч сорок, а то и все семьдесят. Я в машинах не разбираюсь, меня в автосервисе всегда обманывают. Они прямо говорят мне цену, и сами же сразу смеются. А у меня сейчас бюджет до копейки… Вся еда – самая дешевая, шампунь экономлю, на мероприятия только голову мою. Литературные. Не смотрите на меня так! А вы думали, все живут как короли? Нет, по-разному люди живут.

– А книжки ваши продаются?

– Продаются. Я же детское пишу. Книжки хорошо продаются, только я права отдаю по фиксированной цене. То есть роялти не получаю. Чтобы сразу что-то получить и на это жить, понимаете?

– Нет.

– Я пытаюсь сказать, что, даже когда мои книжки продаются очень хорошо, деньги за них получает издательство. Так что… Мне иногда статьи заказывают, иногда на встречи в школы хожу. За деньги. Но мне обычно неловко спрашивать про гонорар. Так что обычно мне за встречи не платят. Они говорят: «Это же для вас пиар». Вот и все заработки. А тут целая подвеска сломалась. Вот поэтому я не очень помню, что было. Я приехала только на второй день. Вчера. Не знала, с кем оставить ребенка. Не получилось договориться на два дня. Приезжаю, а тут какие-то графики, аудитория, схемки… Этот… Антон Агаме…

– Артур!

– Ну да. И этот второй. Который рассказывал, что мы тоже как они. Что мы производим контент. Я начала что-то понимать, только когда другие писатели заговорили об условиях финансовой независимости. Про сто тысяч в месяц. Что можно просто сидеть и писать книги. А тебе дают деньги на жизнь. Вот тогда я представила себе, какой могла бы быть моя жизнь! Понимаете, я сейчас на сто тысяч живу полгода. Зря вы улыбаетесь. Да, так тоже можно. Если экономно. А тут я себе представила все эти хорошие шампуни, которые можно не экономить, подарки ребенку, даже рестораны. И такси. Если машина сломалась, просто вызываешь такси – и проблема решена! Вот о таком я мечтала. Поэтому я этот день не помню, вся была в мечтах.

– Но почему вы вдруг решили, что вам дадут денег?

– Потому что он сказал, что что-то предложит… Потому что я верю в мечту. То есть в то, что мечта, если она настоящая, обязательно сбудется, понимаете? Все говорят, что это потому, что я пишу для детей. И слишком приблизилась к своей читательской аудитории. Пусть так. Хотите печенье? – Бойцова достала из кармана надкусанное печенье и протянула следователю.

– Не нужно печенья. Что было потом? Вечером?

– Потом все просто закончилось и нам сказали, что на следующее утро надо ехать домой. И я опять начала нервничать из-за машины и из-за Кирюши, я его у подруги оставила, а подруга его в школу отвести забыла. Ну вот так.

– У вас есть с собой какие-то вещи. То есть какой-то багаж?

– Все здесь, – Бойцова протянула через стол объемную цветную сумку на длинной ручке.

– Разрешите взглянуть?

– Конечно.

Сумка была забита перекусами, печеньем в упаковках и без, слипшимися леденцами, булочками… Илья Борисович достал пакетик с каким-то мутным содержимым.

– Это для детей? – Илья Борисович разглядывал резиновые фигурки, наподобие тех, с которыми малыши купаются в ванне.

– Нет, это моя коллекция. Игрушки-антистресс. Чтобы успокоиться. Вот это веселые зубастики. Они помогают, когда просто немного нервничаешь, это желейные червячки-«растягушки», их нужно тянуть. Это мялка, – она достала маленькое розовое сердечко и сильно сдавила пальцами, – на каждый день. А акула – для сложных случаев.

Илья Борисович сжал акулу, из ее пасти показалась резиновая нога.