Читать книгу Кровь Тала - Софья Шиманская - Страница 4

На мгновение при взгляде на распахнутую одежду Аэда и пар, исходящий от его раскаленной кожи, Талию обуяла такая злость, что она почти согласилась на его предложение. Давай, хан, вперед. Прочищай раны от гноя. Обтирай тело, выноси утки, меняй повязки и наслаждайся тем, как каждая попытка накормить твоего драгоценного Эдеру заканчивается тем, что бульон оказывается у тебя на лице из-за очередного приступа кашля.

Две недели она не видела солнца. Концепция дня и ночи утратила всякий смысл. Время Талия измеряла исключительно визитами Орхо и его идиотскими вопросами. Они с Радой сменяли друг друга, но Талии доставалась самая тяжелая работа. Она могла сколько угодно проклинать за это шаманку, но пока Рада готовила пасты и отвары и каким-то особым способом выращивала одни грибы на других, Талии было просто нечего предложить, кроме тупой физической силы. Единственной помощью, которую она принимала от слуг хана, была стирка. Всю остальную заботу о Луции она взяла на себя.

Ей хотелось согласиться. Отдохнуть. Помыться, в конце концов. Но в уходе за Луцием Орхо она отказывала раз за разом. И это было лучшее, что она могла сделать для него. Ее магия оказалась бесполезна. Сиделка из нее была неумелая. Но она могла по крайней мере защитить его гордость.

«Прости, Эдера. Я лгала тебе. Я убила твоего друга. Твоими руками заманила его в ловушку. Я подставила тебя. Я даже не удосужилась узнать, нужна ли тебе помощь.

Зато я не позволила хану увидеть, как ты гниешь заживо. Мир?»

Разрешить Орхо просто посидеть у постели Луция уже казалось ей малодушием, и тем не менее, вдохнув относительно свежий воздух коридора, она почувствовала облегчение. За спиной с тихим шуршанием сомкнулись плиты ее темницы. Талия настороженно осмотрелась. Убедившись, что осталась в одиночестве, она привалилась к стене и согнулась, уперев руки в колени. Дала себе несколько минут передышки. Из ее груди вырвался дрожащий всхлип. Всего один.

Вина, глодавшая ее изнутри, пожирала и отвращение, и усталость и даже притупляла боль в воспаленных от холода суставах.

Три недели назад Рада нашла ее в трактире на Средних улицах. Там Талия в течение нескольких дней неистово праздновала обретенную свободу и пыталась потоком дешевого вина смыть ее гнилостный привкус. Рада сообщила, что Луция казнили за убийство Праймуса Арвины.

Уже казнили.

Талии понадобилось меньше минуты, чтобы сгрести иверийку в охапку и, активировав Печать Перемещения, оказаться перед Последним Покоем. Она обрушила на Марка Центо серию заклинаний, не задумываясь об их гуманности и едва фокусируя на нем взгляд. Если Марк и хотел что-то предпринять, он не успел. Скорость, с которой городская шлюха осыпала его отборной боевой магией, едва ли снилась Марку в его самых влажных снах. Она хотела убить его. Но Марк неожиданно помог им. Сам.

Оказавшись в нескольких милях к северу от Рубежа, – в самой дальней точке, где Марк лично бывал с разведкой, – с дрожащим телом Луция на руках, пачкая свой кашемировый паллий в его крови, Талия впервые ощутила, как вина вонзает в нее зубы. Вина – и вместе с ней неясное облегчение. Свобода оказалась бездонной пустотой, которую не могло заполнить вино. А кровь Эдеры и долг, который она имела перед ним, – смогли.

Долг и сожаление сплели удавку на ее шее и с тех пор держали ее на ногах, принуждая неусыпно служить тому, чем стал ее друг.

Талия выпрямилась и шмыгнула носом. Отойдя на достаточное расстояние от комнаты Луция, она снова тревожно осмотрелась и быстро расчертила над собой печати исцеления и тепла. Ей не хотелось лишний раз демонстрировать в талорском стане эдесскую магию. Размявшись и прохрустев пальцами, Талия сняла капюшон шубы, наслаждаясь теплом, исходящим от масляных ламп вдоль стен, и посеменила в направлении, которое указал Орхо.

Обычно хан не снисходил до того, чтобы зажигать огонь самостоятельно – в лампадах горело теплое рыжее пламя. Сейчас же белый огонь освещал широкий коридор чистым и ослепительно ярким светом. Казалось, что хаотично расположенные ячейки в стенах стали маленькими окошками и в них со всех сторон било настоящее солнце. Талия завороженно коснулась витиеватого орнамента, непрерывной полосой шедшего вдоль стен. Вырезанные завитушки были выкрашены изнутри светло-зеленой глянцевой краской, засиявшей в белом свете, точно свежая зелень.

Неожиданный уют этих странных талорских пещер и с обычным огнем казался ей удивительным. Сейчас же она почти чувствовала себя… на поверхности. И только полное отсутствие ветра напоминало ей о том, где она находится. Впрочем, воздух в пещерах всегда был свежим, хотя находились они глубоко под землей. Талия так и не смогла понять, каким образом здесь устроена вентиляция. А она много что знала о вентиляции – сама помогала проектировать лотийский блядюшник так, чтобы в помещениях не воняло потом. Этот вопрос то и дело занимал ее. Возможно, потому, что думать о вентиляции было проще, чем обо всем остальном.

Пройдя вдоль коридора, Талия свернула направо и едва не врезалась в высокую женщину, которая выходила из… стены. Впрочем, к этой архитектурной особенности Талия уже успела привыкнуть: дверей у талорцев не было. Были тонкие каменные плиты, которые уходили в паз. Удобно, если ты стихийный маг. Просто отвратительно, если эту махину приходится открывать рычагом.

Талорка рассеянно посмотрела на нее, но тут же отвела взгляд и отступила, пропуская вперед. На ее лице Талия успела заметить смесь настороженности и забавного детского любопытства. Выглядела она так, словно стоит Талии скрыться за поворотом, как она побежит рассказывать подружкам о встрече с эдесской соколицей. По пути в общий зал таких взглядов ей встретилось немало, и в конце концов Талия решила, что такое внимание ей скорее приятно. Она привыкла чувствовать себя экспонатом, выставочной зверушкой – лотийским сокровищем. Розой Эдеса. Талорцы, по крайней мере, не пускали на нее слюни. Может, она была не в их вкусе со своей молочно-белой кожей и пшеничными волосами, доставшимися от породистого папаши-эдесца. Или же дело было в том, что за время пребывания в покоях Луция ее волосы успели сбиться в снулое гнездо, а кожа от мороза покрылась мелкими цыпками.

В этой части пещер, судя по всему, находились личные покои талорцев. Талия, не скрывая интереса, изучала арки и даже не стеснялась заглядывать в открытые двери. Большинство местных имели отдельное жилье – небольшие, но весьма уютные круглые комнатушки. Некоторые жили по двое, и – судя по жаркому поцелую парочки, которая ввалилась в одно из таких помещений, – это было их личным решением.

Пещеры были странным местом. Талии не доводилось видеть солдатских лагерей, но из рассказов она знала, что эдесские солдаты жили в общих бараках, а отдельную комнату могли себе позволить только представители командования. Где такое видано, чтобы у солдата было свое жилье, да еще и с совершенно очаровательной плетеной скатертью на столе? Может, здесь жили не простые солдаты. А возможно, если ты способен обрабатывать глину магией без особого труда, ничто не мешает тебе организовать жилье себе по вкусу.

Когда Талия снова свернула направо и оказалась в огромном круглом зале, она сразу поняла, что именно сюда ее направил Орхо. Зал был наполнен гвалтом и не слишком изысканной струнной музыкой. Талорцы сидели на тюфяках вокруг глубоких очагов. Со смехом и словами из их ртов вылетали легкие облачка пара. Из-за ослепительного света сотен лампад, которые испещряли стены до самой верхушки высокого круглого купола, казалось, что народ собрался на большой пикник под открытым небом в солнечный морозный день.

В центре зала находилась открытая кухня с печью и несколькими большими котлами. Талорцы подходили к ней и, толкаясь и перешучиваясь, накладывали в деревянные плошки густое ароматное рагу и доставали соленья из здоровенной кадки прямо руками.

Подумав, Талия плотнее закуталась в шубу, скрыв лицо. Огонь Аэда прогрел коридоры настолько, что в мехах становилось немного жарко, но девушке не очень хотелось привлекать к себе внимание толпы. Она не до конца понимала свой статус. Пока ей было просто не до того.

Опустив голову, Талия посеменила к котелку, из которого воины зачерпывали густой красный напиток. От него шел приятный запах кисловатых ягод, который заставил ее с легкой тоской вспомнить об эдесских винах. Взяв возле котелка чистую чашу, Талия добыла себе горячего варева и уже повернулась, чтобы уйти, но вдруг едва не уткнулась носом в чью-то смуглую грудь, покрытую множеством шрамов. Подняв глаза, она увидела знакомую линию подбородка и вздрогнула, расплескивая питье.

– Ты его одного оставил?! – зашипела она, рывком стаскивая с себя капюшон. – Я тебе голову оторву и не посмотрю, что ты сраный хан!

– Лучше посмотри, – ответил ей мелодичный веселый голос, – иначе будет неловко.

Талия опешила и подняла взгляд.

Мужчина, который глядел на нее сверху вниз, оказался выше Орхо на голову и вдвое шире его в плечах. У него был такой же ореховый оттенок кожи, и резкие контуры лица, и нелепо длинные, как и у всех талорцев, волосы. Их он, в отличие от Орхо, собрал в забавный девичий пучок, из которого торчали волнистые пряди. И одет он был в пусть расстегнутую, но все-таки шубу из жесткого волчьего меха. И, судя по гусиной коже, мерз как нормальный человек.

И улыбался.

– Прошу прощения, господин, я… – смешавшись, Талия захлопала глазами и по привычке надула губы и тут же мысленно дала себе подзатыльник. Включать симпатичную дурочку при любой неловкости – повадки из прошлого, от которых ей стоит поскорее избавиться. И поспать бы. Голова работала плохо.

– Все в порядке, так и задумано, – рассмеялся мужчина. Он взял чашу из рук Талии и, перегнувшись через нее, зачерпнул ей новую порцию. – Я Айлан, сокол Белого Пламени. Очень удобно, что мы похожи. Иногда я хожу на встречи вместо него. Делаю очень мрачное лицо, и все верят, что говорят с Аэдом, – он склонил голову набок, – рад наконец встретить кого-то из свиты Даллаха. Значит, хан у него? Интересно.

Талия нахмурилась. В ее голове вспыхнуло подозрение – с чего бы соколу хана удивляться тому, где он и с кем, – и тут же испарилось. Здесь ее называли соколом Эдеры, а она умудрилась пропустить в его жизни все. Включая смерть.

– Ничего интересного, – фыркнула она, – я Талия.

Ей хотелось добавить, что никакая она не свита, но она вовремя прикусила язык. Талия до конца не понимала, кем или чем здесь считали Эдеру и какой статус он имел теперь в глазах талорцев. Но некий статус у него определенно был. Свита Даллаха… Пускай. Со слуг спросу нет. Без этого она была бы просто эдесской магичкой в талорском стане, а это опасный расклад.

– Талия, – Айлан повторил ее имя, словно привыкая к нему, и произнес его на талорский манер, смягчив и растянув все звуки. Он говорил по-эдесски неплохо, но медленно и с заметным акцентом. Практики у него явно было мало, – раз уж мы встретились, не прогуляешься со мной?

Девушка скептически осмотрела его. Она сделала небольшой глоток, тут же закашлявшись. Ягодное пойло оказалось не только не похожим на вино, так еще и кошмарно крепким и жгучим.

– Гулять по катакомбам – одно удовольствие, – просипела она, – у соколов хана других дел нет?

– У нас строгое разделение обязанностей. Милош занят важными делами, а я любопытными. – Айлан забрал чашу из ее рук, залпом осушил и, взяв чистую, налил какую-то янтарную жидкость из соседней кастрюльки. – И мое дело на сегодня – узнать побольше о новом проводнике, – он протянул ей напиток.

– О, шпионаж, – усмехнулась Талия.

Новое питье оказалось не в пример лучше. Оно тепло обволакивало горло цветочной терпкостью и имело нежный сливочный привкус.

– Шпионаж подразумевает скрытность, а я честен в своих намерениях, – Айлан демонстративно поднял руки, словно капитулируя, а потом положил ладонь на плечо Талии и пригнулся к ее уху, – тем более что на главный мой вопрос ты уже ответила. Судя то тому, что соколица Даллаха хамит Белому Пламени похлеще, чем его собственные соколы, вряд ли его можно считать пленником.

– Пленником? – Талия вскинула бровь.

– Мы не знаем, что и думать. Аэд не отчитывается в своих решениях. Его патологическая скрытность страшно утомляет, – вздохнул Айлан, – так кто он, твой хан?

Талия подняла глаза к потолку и, поморщившись от ослепляющего света, чертыхнулась себе под нос. Она обещала Орхо вернуться через час, но как следить за временем, когда солнца нет? Впрочем, вряд ли он сильно расстроится, если она немного опоздает. И уж точно не оставит Луция без присмотра. Талия решила, что это неплохая идея. Шпионаж работает в обе стороны. И ей, и Эдере – когда и если он очнется – не помешают местные сплетни. А кроме того, ей хотелось пообщаться с кем-то, кроме больной на голову шаманки и зацикленного на Эдере Аэда, пока она не забыла, как это вообще делается.

Она сбросила руку Айлана и жестом пригласила его показывать дорогу.

– Начнем с того, что он мне не хан.

Сокол Аэда посмотрел на нее со странной снисходительностью, но спорить не стал. Он повел ее в сторону, противоположную той, откуда она пришла, и Талия обернулась, чтобы запомнить нужный коридор – с зеленой росписью.

Айлан продолжил расспросы.

– Он был рабом в Республике?

– Он был патрицием.

– И что это значит?

– Старшей Ветвью, – Талия пощелкала пальцами, ища определение для слова, которое ей никогда не приходилось объяснять, – благородным человеком из уважаемой семьи.

– Нойоном? – он вопросительно вскинул бровь. Талия неопределенно пожала плечами. – Еще интереснее. И что же привело такого благородного человека в наши края?

Талия ответила не сразу. Она дала себе время подумать. Сложно было лавировать между тем, чего она не знала, и тем, чего не стоило говорить. У нее были лишь подозрения и догадки. В бреду Луций слишком уж складно и быстро хрипел что-то на талорском. Запахи, пропитавшие стены талорских пещер, напоминали Талии дом, в котором он вырос. Луций много скрывал. Она много упустила.

– Его связи с Эдесом разорваны, – проговорила она, тщательно выбирая слова, – он больше не патриций и даже не гражданин Республики.

– Связи восстанавливаются.

– Не эти. Если ты ищешь подвох, не старайся, – не вытерпела Талия, – он вам не враг. Аэд знает все об Эдере. Возможно, – она вздохнула, с неохотой признаваясь, – даже больше, чем я.

– Эдере? – Айлан на мгновение замер и странно повел подбородком.

– Эдера. Луций Эдера. Так его зовут, – объяснила Талия.

Айлан помолчал.

– И они с Аэдом дружны? – уточнил он.

– Весьма.

Айлан заложил руки за спину и мягко шагнул перед ней, продолжая путь спиной вперед.

– Расскажи мне о нем. Как о человеке. Не отправляй меня к Аэду, с ним говорить все равно что рыбу допрашивать. – Он смотрел на Талию с любопытством жаждущей сплетен матроны. Растрепанная гулька на макушке съехала на бок, и часть упругих прядей выскользнула, обрамляя широкое лицо. – Приятно знать, что он на нашей стороне, но проводник – это катастрофа. А у нас теперь их двое. Мне нужно понимать, чего ждать от вашего чудовища. Какой у него характер? Насколько он безрассуден? Любит ли свежевать детишек в свободное время?

Талия вздохнула.

– Он безрассуден как бешеная собака, упрям как осел, хитер как лис и наивен при этом как новорожденный кролик, – подумав, обрисовала она образ Луция и добавила: – Он хороший человек. Он добрый, порядочный, до смешного принципиальный и никогда не был жестоким ни к кому, кроме самого себя.

Слова больно щипали в горле. К каждому она мысленно добавляла «в отличие от тебя, падальщица».

Айлан вдруг остановился и посмотрел на нее с неожиданной добротой.

У него были совсем иные, чем у Орхо, глаза. Самые обычные. Серо-зеленые.

– Можешь спросить меня, о чем хочешь, – резко сменил он тему, – раз эти чудовища вздумали стать друзьями, нам тоже придется. Работа такая.

Талия вздохнула и залпом опрокинула чашу со сливочным настоем. Он удивительно хорошо прочищал голову.

– Где мы? Что это за место? Почему вы живете под землей? Почему мы тут не задыхаемся? Есть ли тут бани?

Айлан на мгновение опешил от потока вопросов, но потом повернулся и двинулся дальше по коридору, поманив Талию за собой. Здесь было ощутимо холоднее. Ей снова пришлось завернуться в тяжелую шубу. Рыжие огоньки ламп подсвечивали светлый, почти белый суглинок и голубой узор в форме облаков вдоль стен.

– Мы не живем под землей, – начал объяснять Айлан, – под землей мы только располагаем военные лагеря. Их много по всей равнине, мы перемещаемся между ними. Этот недалеко от границы с Йордом. Насчет воздуха – понятия не имею, этим занимаются зодчие.

– Это просто военный лагерь? Но тогда зачем… – Талия подошла к стене и провела рукой по рисунку, – зачем они рисуют здесь?

Айлан проследил пальцем тонкую линию контура облака.

– Потому что это красиво, – помедлив, ответил он, – приятно находиться там, где красиво. Кажется, что ты дома.

– Но вы же кочевники. Я думала, вы…

– Мы живем как кочевники, – неожиданно жестко поправил Айлан, – не по своей воле. Талорцы никогда не были кочевым народом, и однажды это закончится. Мы не должны забывать, что такое дом. Поэтому, где бы мы ни оказались, мы относимся к этому месту так, словно будем жить здесь всегда. Заботимся о нем, – он улыбнулся, – иначе мы бы давно свихнулись.

Талия отступила на шаг и снова осмотрела стены.

Она тоже расписывала свою комнату в Лотии. Домом она ей никогда не была.

– Что не так с проводниками? – спросила она, не желая погружаться в сложные мысли. – Они же вроде… избранников ваших богов?

– О, Талия, с ними все не так, – Айлан хохотнул и тряхнул головой, чтобы перевязать волосы. Пучок распался. – Ты еще насмотришься на Даллаха и поймешь, о чем я говорю.

– Можно подробнее?

Он вздохнул.

– Представь себе пропойцу, который видит бражку. Он может знать, что ему не стоит ее пить. Что это плохо кончится. Что он спустит на нее последние деньги и его семья будет жить впроголодь. Он может даже сдерживать себя некоторое время, но жажда будет разрывать его. Примерно так чувствуют себя проводники. У них есть жажда. Тебе когда-нибудь хотелось убить человека, который тебя чем-то расстроил? Отобрать что-то, что тебе не принадлежит? Принудить силой? Краткая вспышка жестокости со всеми бывает. Быстро проходит, – он мрачно усмехнулся, – у нас. А у них – нет.

– Не то чтобы я очень хорошо знакома с Орхо, – с сомнением сказала Талия, – но он производит впечатление уравновешенного человека.

– Он у нас вообще умница. Его с детства учили держать волю духа в узде. Пичкали белым ковылем и вдалбливали правила, – Айлан мрачно усмехнулся. – Для проводника он просто образец благоразумия. До поры до времени. А там…

Талия сглотнула. Ей уже довелось увидеть, что может случиться «там».

– Ладно, все не так плохо, – Айлан вгляделся в ее лицо, а затем беззаботно махнул рукой, – проводника лучше не злить, это правда. Но в большинстве случаев Аэд просто… вздорный. Например, он может сорвать важные переговоры, потому что ему лицо дипломата не понравилось. Проигнорировать решение курултая и в одиночку устроить налет. Сжечь посланца кагана. Исчезнуть на два месяца, никого не предупредив, потому что ему вздумалось пожить в Эдесе, – он подарил ей ослепительную улыбку. – Ерунда.

– И он у вас хан, – саркастично резюмировала Талия, – соболезную.

– Как и я тебе, соколица.

Айлан свернул за угол. Последовав за ним, Талия увидела лестницу, ведущую вниз. Спускаться пришлось долго, но в конце концов они оказались в невысоком темном гроте, расположенном ниже основной сети пещер. Грот был огромным – размером с два или три общих зала. Редкие огни плясали на неровных выступах необработанного лилового кварцита.

– Это бани, – Айлан указал на четыре небольших строения в виде полусфер. Над макушками строений вяло клубился пар – бани всегда натоплены, но сейчас стараниями твоего Даллаха промерзли. Когда вернешься, напомни хану, что у него тут народ страдает.

Голос Айлана отражался от стен и прокатывался по гроту мелодичным эхом. Подойдя ближе к баням, Талия заметила, что между ними змеится небольшая речушка. Она различила быстрый поток под толстой коркой прозрачного льда.

По ее ощущениям, сейчас они находились примерно в полумиле от покоев, где спал Луций, но отголоски его силы искрились повсюду обманчиво пушистым инеем. Дышать иссушенным морозом воздухом было сложно. Он обжигал нос и саднил горло. Талия все еще с трудом верила в то, что ее друг был источником этой непостижимой, пугающей мерзлоты. Луций. Тот, который месяц назад плел золотую вязь в ее покоях и почти научился недурно чертить Печать Перемещения. Талантливый, хоть и вопиюще неусидчивый маг. Ее ученик.

Только Тавро Защиты не дало Талии окоченеть на месте, когда она неосторожно сорвала присохшую повязку с ожога на шее Луция.

Ему было больно. Так он защищался.

Затолкав поглубже угрызения совести, Талия собрала подол шубы и хотела было усесться на скамью у берега, но едва не подпрыгнула, наткнувшись на что-то мягкое.

– Что это?!

Айлан подошел и с улыбкой взглянул на шевелящийся рыжий комок.

– Лиса.

Комок поворочался, показал острую морду и сонно вытянул лапы, подтверждая – лиса.

Талия недоуменно повернулась к соколу.

– Что здесь делает лиса? В банях? В военном лагере?

– Живет, – апатично ответил он, – их тут много. Справедливости ради, это мы заняли их норы. Но они не против. Ты же не против? – он растрепал лисице загривок. Та лениво лизнула его руку. – Не бойся, они здесь не опасны. В норах не гадят, на людей не нападают. Еду разве что воруют.

– Как удобно, мех сам в руки идет, – хмыкнула Талия, осторожно протягивая к зверю ладонь.

– Нет, тех, кто приходит сам, мы не свежуем, – Айлан присел рядом со зверьком и дал обнюхать свое лицо, умильно улыбаясь. Лиса со всем своим пуховым мехом казалась на фоне его мускулистых рук молочным щенком. Ладонь сокола была крупнее ее головы. – Это было бы невежливо. Они же наши гости. Совсем ручные. Охотимся мы подальше. А они подальше охотятся на нас.

Талия с усмешкой посмотрела на него, уловив некоторую ироничную метафору в словах сокола. Лисица приоткрыла глаз, настороженно глядя на нее, ткнулась носом в руку и чихнула. Талия запустила пальцы в густую и теплую лисью шерсть. Айлан рассмеялся.

Внезапно лисица вспыхнула рыжим пламенем. Талия отшатнулась и потеряла равновесие.

– Какого…

– Не бойся, она не обжигает, – протянув ей руку, Айлан демонстративно опустил другую прямо в огонь и почесал лисицу за ухом, – это костровые лисы. Они так защищаются от более крупных хищников. Звери боятся огня. Но это просто обманка.

– Я здесь свихнусь, – проворчала Талия, успокаивая панически колотящееся сердце. Она стряхнула с рук приставшую шерсть и настороженно покосилась на лису. – Что еще у вас водится?

– Лошадей наших видела?

– Да, они есть в Эдесе, – Талия поморщилась, – те еще страшилища.

– Отличные кони! – запротестовал Айлан. – Вы просто не умеете с ними обращаться.

Талия помолчала, отрешенно разглядывая безвредные язычки веселого пламени, в которое превратился мех лисицы. Мысли о живности увели ее совсем в другую сторону.

– Что должен делать сокол? – тихо спросила она.

Айлан ответил не сразу. Он увлекся огненным зверьком, посвятив ему все свое внимание, и даже не смотрел на Талию. Пауза затянулась настолько, что она успела пожалеть о дурацком вопросе.

– Просто будь на его стороне и действуй в его интересах, даже когда он сам их не понимает, – наконец отозвался он, – ты знаешь, что будет правильным. Ты хорошая соколица. Твоему хану повезло с тобой.

– А если я подвела его?

Айлан тепло улыбнулся.

– Тогда больше так не делай.

* * *

Орхо умудрился задремать, уткнувшись лбом в руку Луция. Несмотря на то что длилось это не больше часа и он вскидывался от каждого его движения, а затекшая поясница теперь ныла, этот короткий сон в до боли знакомой позе был лучшим за последние полтора месяца. Когда Талия вернулась, она погнала его прочь, велев «вспомнить, что он сраный хан, и заняться делом». Лучшего применения себе Орхо все равно придумать не мог, поэтому прошел по каждому закоулку нор, возвращая свет в лампы и согревая стены. Почти все бойцы и прислуга стянулись в общий зал, и Орхо мог бродить по коридорам в одиночестве. Заходя в очередной грот или сферу, прежде чем вернуть тепло, он некоторое время наслаждался морозом. Тем, как он оголяет раскаленные нервы, кусает кожу, а потом милостиво награждает бодростью.

Еще в Эдесе, глядя на Луция, Орхо гадал, какой именно из четырех еще свободных духов мог к нему прицепиться. Теперь же это казалось до смешного очевидным. Луций был холодом. Игривым снегом за шиворот, беспредельной в своей злости вьюгой и убаюкивающим ледяным покоем. Пятый просто придал этому форму.

Уберечь Луция от духа было невозможно. Не Орхо обрек его на эту судьбу. Он не сделал ничего против его воли. Хан повторял эту мысль снова и снова, чтобы поверить в нее. Тогда, разнося в щепки, сжигая дотла дом Луция, Орхо сам надорвал его тень. Сам убил его в первый раз.

У Орхо подрагивали руки и сдавливало горло.

Аэд жаждал себе равного.

Пальцы нащупали платиновый коготь. Орхо прорезал острой кромкой еще не успевшую зажить кожу. Саднящая боль прогнала дурные мысли. Выдохнув, он вытер кровь о штаны и небрежным жестом зажег лампы в темной тренировочной секции. Перестарался – позади послышался треск. Глина раскололась от жара и разлом зазмеился к самому потолку. Поморщившись, Орхо стянул трещину и сконфуженно покосился на вспыхнувшие копья и арканы.

Ладно, это не худшее, что он здесь творил.

Швырнув песок из манежа в пламя, Орхо покинул ратный зал и направился в ставку. Слуги, завидев его издалека, спешили прижаться к стенам и так старательно избегали его взгляда, словно ему было до них дело. Смахнув резную плиту высокой раздвижной двери, Орхо вошел в зал ставки. Это не в меру роскошное помещение с золоченой росписью и множеством кресел, утопленных в стены, предназначалось для военных советов, а в остальное время служило соколам чем-то вроде рабочего кабинета. Айлан, конечно, заявлялся сюда, исключительно чтобы потрепаться, но Милош находился в ставке почти круглосуточно. Он и сейчас был здесь. Разбирал какие-то бумаги. Обогнув по кругу полутемный зал, Орхо ногой растолкал подушки на полу возле своего алькова и сел напротив сокола, вытянув ноги.

Милош едва взглянул на хана. Небольшой столик перед ним был завален письмами. Он подслеповато щурился в свете почти потухшей лампады и быстро что-то выводил кистью на бумаге, сверяясь с несколькими документами разом. Когда хан разжег пламя, сокол поморщился, но, проморгавшись, продолжил работу.

Орхо эта демонстративная обида не слишком впечатлила.

– В следующем году Республика начнет крупное наступление, – сообщил он, – скорее всего, они пойдут вдоль Газарского хребта сразу после того, как сойдет половодье.

– Ты в Эдесе к гадалке ходил? – спросил Милош, не отвлекаясь от письма.

Орхо снова проигнорировал его скепсис.

– Нужно отправить послание на Белый Кряж и предупредить Кагана.

Вот теперь сокол поднял на него взгляд.

Вскинув бровь, он отложил кисть и взял с подставки длинную костяную трубку, увитую медной филигранью. Орхо неприязненно поморщился, глядя на чадящую чашу.

Сокол демонстративно закурил, но белое дымное облако все же выдохнул вверх.

– С чего такая братская поддержка?

– Чем больше Каган занят войной, тем меньше его интересуют мои дела. Мне нужно, чтобы он смотрел в другую сторону. Хочу забрать Йорд.

Милош с подозрением прищурился.

– Зачем?

– Затем, что он мой.

Йордские леса не представляли для него ценности. Нищая земля не давала ничего, кроме корабельных сосен, которые местные сплавляли по узким рекам. Но эдесский недоносок, которого он прикончил утром, многое рассказал о расквартированных там гарнизонах и их командующих. В частности, он назвал одно конкретное имя. Когда Орхо услышал его, он решил, что корабельные сосны – это довольно ценный ресурс, который еще может пригодиться. Еще там делают недурной сироп из сахарного клена. Стоит того, чтобы выжечь каждого эдесца на этой земле.

– Ты не только к гадалке сходил, а еще и к ростовщикам? – язвительно уточнил Милош. Выбив из трубки пепел, он заполнил чашу новой порцией молочно-белой травы. – Чтобы идти на Йорд, нужно продовольствие и оружие. А главное, нужны воды Сайрмора, чтобы переправить войска. – Он поджег трубку тонкой лучиной от лампы и с удовольствием затянулся. – И все это возвращает нас к тому, что нам нужен союз с Зеном.

Орхо раздраженно поморщился. Милош улыбнулся, довольный тем, как ювелирно свел разговор к теме, которую хан всеми силами избегал.

– Денег у меня более чем достаточно. Оружия тоже хватает с тех пор, как я выкупил торбенитовые рудники на Волчьих Сопках.

– Отжал.

– Договорился о хорошей цене.

– Как скажешь. Ты богат. А военных путей у тебя нет. Войско с провиантом будет идти до Йорда месяц. Я не военный стратег, но даже мне ясно, что это дурная затея.

– Я могу заплатить Зену за провод войск по Сайрмору.

– Они не хотят денег. Они хотят породниться с Великим Аэдом.

Орхо прикрыл глаза, едва сдерживая раздражение.

– Напомни, почему я не могу просто их сжечь?

– Потому что они своей кровью держат главную артерию севера, – Милош сложил руки на груди, – а еще потому, что весь Курултай у них под подолом, а именно он должен выбрать тебя Каганом. А еще потому, что в Зене живет несколько миллионов человек. На пепле ничего не построишь, Аэд. Союз. Нам нужен союз, и они предлагают его.

На пепле ничего не построишь. Сколько лет это было его проклятым девизом. Можно сжечь Зен вместе со всеми его упырицами. Можно выпарить воды Сайрмора и всех его притоков вместе с их гнилой кровью. Дальше что? Зен обеспечивает круглогодичную торговлю по незамерзающей системе рек. Держит порты, дает кредиты, производит и поставляет товары по всем северным землям. Без Зена север ждет голод и разруха. Сила ничего не решает.

– Почему нельзя просто жениться на одной из этих падальщиц? В Лоне десятки девиц.

– Потому что своих мужчин Матери Лона по традиции убивают, когда получают от них приплод, – Милош саркастично оскалился. – Ладно, тех, кто особо дорог сердцу, просто кастрируют. Тебя это устраивает?

– Хотел бы я посмотреть, как они попытаются сделать это со мной.

– А они не хотят, – сухо отрезал Милош. – Матери Лона не выходят замуж. Для них это унизительно. Они хотят видеть тебя своим братом, частью своей семьи. Сплести с тобой кровь, как полагается. И это – огромная честь.

– Нет никакой чести в том, чтобы пустить их гниль по своим венам.

– Для тебя это не опасно. Твое пламя выжжет лишнее. Они хотят гарантий, чтобы ты не мог дать заднюю. Каган уже обложил их товары налогом за то, что они поддерживают отношения с Эдесом и не пропускают Орду через свои земли. Они боятся, что его терпение рано или поздно истощится и он решится двинуть свои войска на Зен. Они хотят твоей протекции. Хотят Белое Пламя.

– Это шантаж, Милош.

– Это настойчивость. Породнившись с тобой, они сами вынуждены будут оказывать тебе поддержку как своему родственнику. Это равное партнерство.

– То-то от поддержки родного брата у меня амбары ломятся.

– Это другое! – Милош встал и шагнул было к хану с чадящей трубкой в руках, но под тяжелым взглядом Орхо поспешно затушил ее, прежде чем приблизиться. Он опустился на колени и упер ладони в пол. – У них есть то, чего нет у тебя. Торговля. Флот. Доступ к речным портам. Прошу тебя, усмири Первого и просто сделай это. Иди сожги что-нибудь неважное. Сделай какую угодно глупость. Но заключи этот проклятый союз. Пожалуйста.

Задрав подбородок, сокол сверлил хана почти умоляющим взглядом. Милош был гораздо старше Орхо, но мягкие, почти девичьи черты лица делали его похожим на подростка. Очень мрачного и усталого подростка с единственной морщиной, которая расщелиной пролегала между вечно сдвинутых бровей.

– Я понял, – неохотно сдался Орхо. – Отправлюсь туда, как закончу дела.

Милош отодвинулся и фыркнул.

– Караулить Даллаха – это не дела.

– Кто-то еще справится с холодом?

– Холода не должно было здесь быть. – Милош резко взмахнул рукой, но потом шумно выдохнул и подчеркнуто спокойно продолжил: – Я не отрицаю, лишить Эдес проводника было хорошим решением. Если бы он достался Республике, это была бы катастрофа. Ты молодец. Но чего ты ждешь от него, я не понимаю. Зачем он тебе? Он проводник, а значит, он проблема. Убей его, пока он не оправился.

Орхо упер подбородок в ладонь.

– Твое чувство такта вызывает зависть, Милош.

– Мне часто об этом говорят, – Милош поднялся и отряхнул белые штаны, – и да, я не буду отправлять твое послание Кагану.

Орхо поднял бровь.

– С чего бы?

– С того, Аэд, – вкрадчиво, выделяя каждое слово, проговорил Милош, – что я не выпускаю никого из нор, чтобы слухи о Даллахе не дошли до Великого Хана. До тех пор, пока твой проводник не умрет либо не очнется, твой брат не должен о нем знать. – Он подхватил свою трубку, обвиняюще ткнул ей в Орхо и принялся мерить шагами комнату, распаляясь с каждым словом. – Мне не нравится, что он здесь. Я чую твою тень, и она пахнет неприятностями. Я слышу, как ты звенишь, и это очень дурной звон. Но я знаю, что ты тоже не захочешь, чтобы твой братец узнал о нем. К моему чувству такта прилагаются мозги, которыми тебя природа обделила!

Пять футов концентрированной рыжей желчи нависли над ханом, кипя негодованием.

Милош все-таки был хорошим соколом.

– Нам нужен Даллах. – Орхо поднял голову, прямо глядя в злые медно-зеленые глаза. – Мне нужен Даллах. Мне нужно что-то, кроме пепла.

Сокол молчал, долго и мрачно изучал хана. Орхо видел, как едва заметно трепетали его ноздри, а пальцы нервно барабанили по трубке.

– Не забывай, что он эдесец. Ты лучше многих знаешь, что им нельзя доверять.

– Он не обычный эдесец. – Орхо отрешенно взглянул на дверь так, словно мог сквозь несколько стен увидеть спящего в своих покоях Эдеру. – Он проводник.

– Тем хуже, – Милош сердито пожал плечами. Он собрал свои бумаги, подхватил расшитый кисет и направился к выходу. – Я не понимаю, как он вообще им стал. Я не знаю ни одного случая, когда Рух избрал бы в проводники не талорца. Кровь Тала – единственный нерушимый критерий. В Даллахе ее нет, так что скоро он сам умрет и сразу несколько наших проблем разрешатся сами собой. – Навалившись всем весом на рычаг, Милош недовольно засопел и пощелкал пальцами, привлекая внимание Орхо. – Не поможешь?

– А? – Орхо рассеянно повернул голову и открыл ему проход. – Доброй ночи, Милош.

– Не наделай глупостей, хан, – бросил сокол, исчезая в коридоре.

Орхо невидящим взглядом уставился на витой узор на потолке.

Пальцы сами нашли подвешенный на пояс коготь Эдеры и принялись оглаживать пластины. Орхо медленно и осторожно дышал, боясь спугнуть мысль.

Луций был эдесцем. Орхо настолько свыкся с мыслью, что Дух встал на его след, что никогда не задавался вопросом – а почему? Легенды о проводниках полнились несусветной чушью и за давностью времен вряд ли могли служить достоверным источником информации. Но в одном они сходились: все проводники были талорцами. Пятеро Великих создали детей Тала. Сшили их для себя как удобные костюмы по своему вкусу – и брезговали чужаками.

Так что же заставило Руха счесть Луция подходящим сосудом?

Разрозненные мысли, точно мотыльки, слетались на огонек важной идеи, которую Орхо удалось нащупать. Эдера действительно был необычным эдесцем. Он был связан с Талом. Его вырастила талорка. Илма научила его языку и сказкам, но духам нет дела до таких вещей… они звери, они не мыслят. Они чуют.

Илма была его кормилицей.

Молоко. Молоко той, кто стала ему матерью, породнило его с Талом. Молоко талорки позволило эдесскому патрицию с трудом, но все же пережить казнь. И молоко же приманило на его голову проклятие Тала. Эдера пах севером, пах Талом – пах добычей.

Просто молока было недостаточно. В нем все еще не было крови Тала.

Орхо замер и с трепетом задержал дыхание. Мотыльки били крыльями и дразняще щекотали сознание. Первый вторил им с такой мощью, от которой дрожь бежала по хребту. В голове Орхо рождалась идея. Подхваченная волей духа, она мгновенно захватила его, выжигая гнетущее чувство бессилия, которое мучило его все это время. Дурная идея, дикая. Ровно настолько, что она должна была сработать.

Орхо вылетел из малого зала. В кои-то веки он позволил Первому звенеть в унисон с ним и снова вспомнил, насколько это приятно. Дух искрился. Буквально – искры пламени зажигались и плясали в воздухе за его спиной. Они спугнули двух служек, с которыми он едва не столкнулся на пути в гостевое крыло.

Орхо одним движением смел каменную перегородку в покои Даллаха, с грохотом выломав хлипкий засов, который Талия установила, чтобы избежать подобных вторжений. Соколица сидела у стола и нарезала большое полотно холщовой ткани на перевязки. Она подскочила, стоило ему зайти, и ощерилась, подняв плечи, как мелкий хищник, который хочет казаться больше своего размера.

– Оставь нас, – приказал хан, прежде чем она успела что-то сказать.

Талия угрожающие шагнула к нему, но Орхо пригвоздил ее взглядом. Нетерпение кипело в нем лавой, сводило мышцы. Убивать ее он не собирался. Но сломать что-нибудь, если начнет артачиться, был готов. Магичка – исцелится.

Талия сжала зубы, изучая его взглядом. А потом ее лицо резко изменилось.

– Вылечишь его?

– Да.

Она склонила голову набок и, подумав, поспешила покинуть комнату.

* * *

– Что ты натворил?!

Милош влетел в зал ставки, прежде чем Орхо успел захлопнуть за собой дверь. Орхо вздохнул. Он надеялся отложить разборки с Милошем по крайней мере до утра. Покои Милоша находились на другом конце пещер – он сам поселился как можно дальше от Аэда, чтобы не слышать его звон. Обычно это помогало.

А сейчас, гляди ж ты, услышал.

Милош, по всей видимости, бежал. Оказавшись на пороге зала, он привалился к стене, тяжело дыша. Орхо быстро прошел к его столику и, переворошив вещи в корзинке, вытащил небольшую деревянную трубку. Морщась, он засыпал в чашу щедрую порцию белого ковыля.

– Успокойся, – он впихнул трубку Милошу в зубы и, отступив на несколько шагов, поджег сухую траву, – сейчас пройдет.

Тот дрожащими пальцами перехватил мундштук, глубоко затянулся и закашлялся.

Когда-то Милош рассказал Орхо, что такое для него слышать звон духов. Его тень-паутина натягивалась подобно тетиве и резонировала так, словно десяток цимбал играли прямо в голове шамана. Белый ковыль помогал заглушить эту какофонию. Орхо до дрожи ненавидел сливочно-сладкий запах ковыля, но иначе Милош просто не мог находиться с ним рядом. Особенно в моменты, когда воля Первого бушевала так, как сейчас. Особенно когда к ней присоединялся еще сонный, но уже отчетливо различимый трепет Пятого.

– Прекрати! – рявкнул Милош и болезненно скривился. – Голова раскалывается.

– Что за ор? – сквозь зевок проговорил Айлан, входя в зал. Он сонно поморщился, оценивая обстановку, сочувственно похлопал Милоша по плечу и повернулся к Орхо: – Что ты натворил на этот раз?

– Я нашел способ вылечить Даллаха. – Орхо с ногами забрался в полукруглый альков в стене подальше от густых клубов дыма и откинулся на стену, поглаживая наскоро перебинтованную руку. – И он сработал.

– Поздравляю. – Милош с трудом выпрямился и затянулся снова. – И каким же образом у тебя это вышло?

Подняв мрачный взгляд на Орхо, он уставился на его локоть.

Понимание расцветало на его лице медленным багровым заревом. Он сжал в зубах деревянный мундштук, едва не сломав и без того пожеванное красное дерево.

– Что именно ты сделал, Аэд? – вкрадчиво спросил он.

– Я подумал о том, что ты сказал. Рух еще никогда не отказывался от крови Тала. Она была нужна ему.

Сокол медленно втянул носом воздух.

– А больше из того, что я тебе сказал, ты ни о чем не подумал?

– Ты дешево меня продавал, Милош, – хан упер подбородок в здоровую руку и равнодушно пожал плечами, – я выбрал более выгодный союз. Я спас Даллаху жизнь и породнил его с Талом. Я гарантировал то, что он не просто не выступит на стороне Эдеса, но встанет на нашу.

– Я просил тебя об одной вещи! – рявкнул Милош. Его трубка полетела в стену. Айлан едва удержал его, чтобы тот не бросился на хана с кулаками. – Одной! Союз с проклятым зенийским Лоном. А ты связал себя с проводником?!

– Ты можешь ненавидеть нас, Милош, но послушай мудрых матерей Зена. Даже они считают, что побрататься с Хозяином Стихии – это лучшая инвестиция своей крови.

– Твою-то мать, Аэд… – Айлан отпустил Милоша и ошалело уставился на хана. – Ты сплел свою кровь с Даллахом?

Орхо усмехнулся.

– Да, матушка тоже была бы не в восторге.

Свежие порезы на руках приятно чесались. Он аккуратно снял повязку и посмотрел на два полумесяца возле локтя и запястья левой руки, которые только-только схватились коростой. Кровный договор родства, древний, как сам север. Орхо должен был породнить Эдеру с Талом окончательно и сделал это самым простым способом. Чувствовать в своих венах прохладную кровь Даллаха было не в пример лучше, чем зенийскую гниль. Одна мысль о союзе с падальщицами вызывала омерзение. А ничего более естественного, чем братство двух проводников и представить себе было нельзя.

Милош закрыл лицо руками, тяжело и яростно дыша. Айлан медленно прошелся вдоль зала ставки, задумчиво очерчивая витой орнамент на круглых стенах. Нагнувшись, он подобрал трубку иверийца и заполнил ее новой порцией ковыля.

– Это выглядит как вполне разумная тактика, – наконец сказал он.

– Ты не слышишь его звон, – Милош, кипя злобой, обернулся, – а я слышу. Это не план, это порыв, дурной и…

– Это звучит, – веско выделил Айлан и пихнул трубку ему в руку, – как тактика. Не важно, чем было это решение, важно, как оно будет выглядеть в глазах людей. – Он повернулся к Орхо и покачал головой: – Ты сделал серьезный ход. Когда об этом узнает Курултай и Каган…

– Они не узнают, – оборвал его Орхо, – до времени. Как минимум пока Даллах не войдет в силу.

Айлан, подумав, кивнул.

– Разумно.

Милош в немом бешенстве сжал кулаки, не зная, куда направить свою ярость.

– Разумно?! Спасибо за поддержку! – он картинно поклонился Айлану. – Я всего лишь последние десять лет пытался убедить север в том, что Аэд себя контролирует. Что он договороспособен, принимает взвешенные решения, и…

– Ну тихо-тихо, – Айлан примирительно поднял руки, – я просто не вижу смысла обсуждать то, что уже сделано. Работаем с тем, что есть.

– С тем, что есть, значит? – Милош улыбнулся и принялся загибать пальцы: – У нас был проводник, а теперь у нас есть два проводника. И все. Больше у нас ничего нет. И не будет!

– Не драматизируй, – отмахнулся Орхо, – Даллах очнется, баланс сил изменится. Мы что-нибудь придумаем.

– И что именно? Пыльный Яр – это нищая земля, Аэд. Истред не голодает только по милости Зена.

– В худшем случае снимемся с места.

– Истред стоит уже двадцать лет, – покачал головой Айлан, – ты не можешь снова отправлять их скитаться. Не веди себя как твой брат.

– Я сказал, в худшем случае, – раздраженно бросил Орхо, – пока ваша задача выиграть мне время. Они не должны узнать о союзе с Даллахом. Не сейчас. Придумайте отговорки.

Последствия… Больше всего он ненавидел последствия. Мать некогда говорила ему, что самая большая ошибка черни – считать, что люди, у которых есть власть, могут делать что захотят. Таана-ханум была права. С ней это часто случалось.

– Знаешь, что, – Милош помедлил, собираясь с мыслями, и махнул рукой, – забудь про Зен. Ты сплел с Даллахом кровь против его воли. Привязал его к себе насильно. Ритуалом, который не разорвать и не отменить. Это не союз, это принуждение. Чего ты ждешь от него, верности? Ты получишь еще одного Тенхо, который ненавидит тебя.

Орхо вздрогнул. Милош знал, куда клевать. Прицельно. Больно.

– Это моя проблема, – процедил он, едва сдерживая зудящее в пальцах пламя, – делай свою работу. Обсуждать больше нечего. С Эдерой я разберусь сам.

– С Эд… с Эдерой?! – Милош захлебнулся дымом и закашлялся, а потом поднял на Орхо покрасневшие глаза. – Ты совсем свихнулся! Ты…

– Так, коротышка, уймись, а то у нас будет жареный сокол, – оборвал его Айлан. Он медвежьей хваткой обнял Милоша за плечи и повел его на выход. – Я в казначейских делах ничего не смыслю и, если тебя не станет, пущу Истред по ветру. – Остановившись в дверях он нагнулся над Милошем, который порывался что-то сказать и закрыл ему рот рукой. – Ничего из того, что ты сейчас скажешь, никому не сделает лучше. Покури, выдохни, завтра поделишься ценными соображениями, как мне очаровать зенийских мамочек, чтобы они забыли о нашем бедовом хане.

– Ненавижу вас обоих, – прошипел Милош.

– Ты лучший из нас, – проворковал Айлан, прежде чем вытолкнуть Милоша из зала. Он захлопнул перегородку и повернулся к Орхо: – Эдера?

Орхо мрачно взглянул на него.

– У тебя проблемы с этим?

– Странно, что у тебя их нет.

– Держи язык за зубами. Эта тема не будет подниматься. Никогда. Это приказ.

Айлан поизучал Орхо испытующим взглядом и, не дождавшись комментариев, присел возле своего пустого столика и принялся деловито шарить под ним.

– Воля твоя, – сказал он и как ни в чем не бывало продолжил: – Я пообщался сегодня с очаровательной девушкой. Красотка каких поискать, они в Эдесе все такие?

Орхо проследил за тем, как Айлан, выудив из закромов мешочек сушеных ягод, сунул в него нос и, скривившись, кинул на стол Милоша.

– Не суйся к Талии. Она отгрызет тебе голову.

– Забавно, но она грозилась оторвать голову тебе. Отчаянная девочка. Рассказала мне немного о Даллахе. Она сказала, что вы с Эдерой друзья.

– Переходи к делу, Айлан.

Айлан еще раз заглянул под стол и, разочарованно вздохнув, подошел к Орхо.

– Дело в том, хан, – он скользнул взглядом по ритуальным ранам, – что между «против воли» и «не имея возможности спросить» есть разница.

Орхо поднялся. Слова Милоша эхом стояли в ушах.

– У меня не было выбора.

– Не было, – согласился Айлан.

– Он умирал.

– Теперь он сможет очнуться и высказать мнение о твоем решении, каким бы оно ни было.

– Он поймет. – Орхо потер локоть, сдирая коросту с ран. – Идея в его стиле.

Гул вины в голове стал немного тише.

Айлан опустил тяжелую ладонь на плечо Орхо и холодно улыбнулся.

– Ценишь его волю? Хорошо. Однако не забывай, что ты не спросил народ Истреда, готов ли он заплатить за твоего… Эдеру жизнями талорцев. Я надеюсь, Даллаху есть что предложить, кроме холода. Его северу и так хватает.