Читать книгу Стихи - Сола Монова - Страница 11

Все мы сидели за этой партой —

Добрый учитель, плесни вина.

Маленькой девочке нужно для старта

Самого правильного пацана.

Дальше попрёт, и наступит лето,

Будут возможности и места.

Девочка взвинчена и раздета.

Маленькой девочке нужен старт!

И институтка зубрит ночами

Сто двадцать восемь волшебных поз,

С остервенением изучая

Красную книгу журнала «Forbes».

Юность, приравненная к капиталу.

Девочка хочет вступить в торги.

Дайте ей всё, чтоб она блистала,

Только не нужно давать другим.

Жизнь коротка, красота – короче.

«Правильных» мало – за них война.

Маленькой девочке нужно срочно

Самого правильного пацана!

Вот она, смелая и босая.

Тонкая-звонкая, как игла.

Маленькой девочке нужен самый

Самый естественный LEVEL UP!!!

а над городом – ночь, и какой-то неопытный бог

разложил свои карты и ждёт, кто же станет молиться.

карты врут [карты врут сорок тысяч веков].

город спит, и у спящих такие красивые лица.

а над городом – мы [на каком-то своем этаже].

мы на уровне бога, но мы не раскрыты, как карты.

город стар, как любое земное клише,

город монументально нанизан на оси Декарта.

а над городом – ночь…

а над городом – бог, он не верит в каноны наук,

у него короли между пальцами крутятся вёртко!

город стар, он всего лишь творенье земли,

а любое земное однажды становится мёртвым.

а над городом мы занимаем свои этажи,

и нам хочется верить во что-то, что просто не лживо.

мы вдвоем, будем верить друг другу и жить,

потому что у города с богом пока не сложилось…

а над городом – ночь…

в тот бесполезный день, когда ты меня бросишь

надену смешные туфли Серджио Росси

старой коллекции зима-осень

купленные в Милане на распродаже, с россыпью

стразов и жутких бантиков розовых

отправлюсь туда, где пьют, и всё остальное – тоже

с теми, кто подешевле, и с теми, кто подороже

а может

просто пойду по улице – зонт сложен

в тот бесполезный день

в тот бесполезный день, когда я тебя брошу

на улице будет пасмурно, жиденькая пороша

станет кидаться под ноги серым глухим прохожим

эти осадки напоминают дрожжи

что-то такое липкое-липкое множат

и множат

выглядеть гордо и сухо невероятно сложно

но можно

как все эти брошенные ненужны, нежданны, невхожи

и так похожи

бестактны, бесполы, одеты в меха и кожу

безвкусно, но это не главное, главное всё же

что я тебя брошу

словно чужую ношу

в тот бесполезный день

в тот бесполезный день, когда ты меня бросишь

кто-то тебе повяжет ужасный галстук в горошек

и каждая маленькая улитка высунет рожки

и скажет, что я была сложной

жить нужно проще

прощать и прочить

только хорошее

только хорошее, будь ты хоть бомж, хоть Ротшильд

нагими пришли-нагими уйдём, можешь

проверить, кто раньше, кто позже

кто в тот бесполезный день

Стань мне верным, Милый. Стань мне милым.

Ты же мой, не чей-нибудь ещё.

Осень город дождиком омыла.

Весь: от небоскрёбов до трущоб.

Вычистила скверное из скверов.

И теперь, как с чистого листа,

Стань мне милым, Милый. Стань мне верным.

Не казаться постарайся. Стать

Постарайся. Сад желтеет райский.

Осень, Милый, в сердце и в саду.

На каких творцов ни опирайся —

Осень наступает раз в году

Неизменно. Стань мне неизменным

Осенью, не досчитав до ста.

Кровь из пальца, как и кровь из вены,

Цвет имеет общий и состав,

Группу, резус, сахар, соль и перец.

Не переливай ее шутя.

Верность не участник разных первенств,

Тех, где номера на лошадях.

К чёрту номер, Милый. Стань мне милым!

Отрекись от скачек и коммун.

Осень всех на свете полюбила,

Но не изменила никому!

И вот, когда ты заплачешь по-детски горько,

Как тысячи первоклассников с двойками в дневниках,

Я буду греться в своих подмосковных «Горках»,

Сыпать орехи белкам и дуться издалека.

Ну а пока, всё выходит слегка иначе:

Перекрывают шоссе – хоть по полюшку на санях.

Знаешь, мой мальчик, счастливые тоже плачут.

Счастья тебе, мой хороший, такого, как у меня!

А ты летел, и ты был высоко,

А я сгорала в недопитой Ницце.

И мне хотелось так тебе присниться,

Чтоб ты не думал больше ни о ком.

Прибой змеился, галькою шурша,

Тянулся нагло пенными руками

И пел: «Мадам, не нужно нареканий.

У страсти бесприютная душа.

Мадам, любовь проста, как божоле,

С недобродившей сущностью игристой.

Я вылизал тут тысячи туристок,

И ни о ком ещё не пожалел».

Точа бока податливых камней,

Умеренно, без силы океана,

Прибой шипел: «Любовь непостоянна».

А ты летел и думал обо мне.

заходя в чью-то жизнь

вытирай ноги

[чтоб оставить в ней чистый след]

в Изумрудном городе

все дороги

кольцевые

на Майбахе

или осле

всё равно по кольцу

при любых затратах

на крутые турбины

и корм ослу

на девятом пугающем круге МКАДа

адски опасно говорить вслух

просто гони

[бесконечно и скользко]

как послушная белочка в колесе

все хотят быть умнее и выше ростом

все мечтают решать за всех

каждый видит себя безусловным центром

единственной точкой G

а в режиме вибрации очень ценно

не кончать

[сохранять режим]

как круги по воде разошлись кольцевые

и каждый в своем кольце

главное – знать, что все люди живые

в начале

[а не в конце]

Как жаль, что тебе не двадцать.

Ты, видимо, был хорошеньким:

Изящные пальцы,

Рубашка в горошек.

И девушки в твоих спальнях

Баюкали и царапались.

Счастливей не стали,

Но очень старались.

А я навоображала…

У мыслей крутые графики —

Как Килиманджаро

В далёкой Африке,

Как схемы людских миграций

По первобытной суше.

Всё портят твои недвадцать…

Но это к лучшему!

Пауки качались, как гимнасты,

На своих парадных паутинах.

Лето, собирая вещи наспех,

В полночь безвозвратно уходило.

И казалось, что в его уходе?

Что в уходе каждого и каждой?

Пресыщаясь милостью природы,

Все мы безответственно-вальяжны.

И казалось, раз оно пылало,

Скидывало туфельки в прихожей,

Обнажало рифы из кораллов,

Значит, и другие будут тоже,

Значит, есть какая-то причина,

Значит, есть какая-то харизма.

Так приходят женщины к мужчинам,

Полные любви и оптимизма…

И казалось, лишь бы с уходящим

Летом, пережитым в полной мере,

Беспристрастный электронный ящик

Переписку прятал в дальний сервер…

Но чем больше лет, тем меньше страсти,

Меньше юных мыслей и поступков…

Пауки качались, как гимнасты,

Бабочки вились, как проститутки.

Вы знать, конечно, не должны,

с кем я была всё это время,

в какие новые гаремы

просилась на права жены,

кого честила добела,

и по каким прошла бульварам,

и скольким неразлучным парам

их неразлучность прокляла.

Вы – первый мой стереотип

о голубой крови из Вены.

Вы слишком необыкновенный,

чтоб многократно снисходить,

но только Вена вам мала,

и мал Париж, и мало мира,

и эта скромная квартира

пленить Вас тоже не смогла.

Зачем хвататься на бегу,

По-шутовски и бесполезно,

я Ваши древние болезни

распространяю как могу.

В эстетских грёзах о призах

на жертвы смотришь философски —

Вы исключительно бесовский,

но этого не доказать.

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь.

Город послушно менял резину.

Ты мне сказал, что не любишь зиму,

В принципе, как и я.

Брал меня за руку, вёл в трактир

Вместо того, чтобы спать и бегать.

Ты мне сказал, что не будет снега,

Если мы захотим.

Пили вино. Целовались зло.

[Как перепуганные волчата].

Я незнакомым писала в чатах:

«Как же мне повезло!»

Дворники вымели все дворы,

Город стирал об асфальт резину,

Метеослужбы просили зиму!

Вежливо [до поры].

Дальше – неясно. Вино, постель,

Чёрные простыни – шёлк и хлопок.

Мир разорвался на сотни хлопьев,

И началась метель.

Столбик термометра взял «зеро»,

Села зарядка на телефоне.

Снег совершал на твоём балконе

Зимний переворот.

Пальцы ломило от нежности,

Столбик термометра падал в бездну.

Я повторяла: «Зима исчезнет,

Если мы захотим».

Снег разлетался как серпантин,

Город стоял в сумасшедших пробках…

Я повторяла, но как-то робко:

«Если мы захотим…»

Город к утру поменялся весь.

Кто-то забыл поменять резину.

Ты мне писал, что не любишь зиму,

Редко по СМС.

Помнишь, мы встретились. Был ноябрь,

Было в трактире полно народу.

Ты не сумел обмануть природу…

В принципе, как и я.

Давай сразу покончим с прошлым.

Ты – хорошая.

Я – хорошая.

Он тоже хороший.

Придумаем оправдание – солнечная активность.

Тут не попишешь – в газетах картинки

Страшных цунами и катаклизмов,

Мир на грани войны, плюс пресловутый кризис.

Люди подвержены страшным мучениям.

Мы – не исключение.

Не ведаем, что творим.

Ему одиноко, он вроде как строил Рим —

Построил только фундамент.

Ты типа червонная дама.

Хотелось бы в дамки.

Подумала: «Дам-ка».

А тут – я.

Оп-ля!

Я в роли стервы и эгоистки:

Не постыдилась читать переписки,

Утром наделала визгу-писку.

Хотела менять прописку.

И в результате чего – одышка.

Бежать – задыхаться. Дурацкие вспышки

На солнце и даже чуть-чуть на луне.

Шило и мыло идут по одной цене.

Итак, подытожим.

Я – хорошая.

Ты – хорошая.

Он тоже хороший.

Мы выступаем единым блоком.

Поставим друг друженьке смайлики в блогах.

Сходим «пошопиться» постдепрессивно,

Снова станем очень красивыми.

И что?

Рим не достроен. Я – эгоистка.

Белая шашка к чёрному полю близко.

Всё повторится в других комбинациях.

Лишь бы только хватило финансов,

Ибо и гибнем-то мы за металл, за нал.

Гибнем жестоко. На уровне кухни. На уровне НАТО.

А парень-то твой знал?

Ну, конечно, не знал.

И не надо.

У одуванчика белая кровь,

Белая кровь и одежду пачкает.

Ты расскажи мне, мой милый мальчик,

Что такое любовь!

Может меняется к лету она,

Точно головка у одуванчика?

Ты расскажи мне, мой милый мальчик,

То, что лишает сна!

Ты расскажи мне, ведь ты не святой.

Все мы живые – у всех романчики.

Ты расскажи мне, мой милый мальчик,

Что между нами, что?

Я же втянулась во весь этот пух!

Дунешь – и, кажется, всё заманчивей…

Ты расскажи мне, мой милый мальчик,

То, что ласкает слух.

Просто вложи в беспородный цветок

Всё, что глупышкам плетут обманщики.

ЭТО же главное, милый мальчик,

А не какой итог…

У одуванчика белая кровь,

А у ромашки совсем прозрачная.

Ты расскажи мне, мой милый мальчик,

Что такое любовь!

ты приехал и тут же начал гордиться собою

ты приехал и даже на меня «не ругался»

хотя я не наклеила в твоём кабинете обои

и валялся с носками самый серьезный галстук

ты увидел, что жизнь моя не криминальна

поязвил, что случайно на мне женился

и почудилось – вот он [законный и персональный]

для зашторенной спаленки – тёпленькая синица

ты приехал, достал телефоны, достал бумажник

растолкал ноутбуком на круглом столе предметы

выпил залпом шампанского брют дважды

и ушёл в бесконечные ёмкости Интернета

я смотрела на блики мерцающего монитора

что меняли цвета на порхающих крыльях носа

и молчала – к чему все нелепые разговоры

в них ответы [навскидку] банальнее, чем вопросы

я смотрела сквозь стёкла на пафосный профиль ночи

и луна была влажной, как брюшко у лягушонка

ядовито-оранжевой и экстремально-сочной

словно к бедным неспящим выходит из фотошопа