Читать книгу Стихи - Сола Монова - Страница 6

Если он сделал туда-сюда —

Знак «тебе очень рады».

Можно подергать, но не всегда.

(Всяким чужим не надо!)

Он может загнутым быть весьма,

И отличаться цветом.

Может – прямым, и Прутков Козьма

Что-то писал об этом!

Также бывает мохнат, ребрист,

В юных годах обрезан.

После мытья он обычно чист,

Вздернут и чуть помпезен.

У «моего» он торчком, смешной!

Где-то на четверть метра…

Любит! Виляет! Арто, за мной!

Дама с собачкой!

Ретро!

А мы будем гулять по листве в ноябре,

Бросив бизнесы и машины.

Мне так нравится вся эта чушь о ребре

Богом созданного мужчины.

И я руки сомкну под твоим пальто,

Вроде как на законном месте.

Под рубцом забинтованная бинтом

Богом созданная невеста.

Он вышел из сини простых электронных знаков,

Но был настоящим и плотским, как хлеб и мёд.

И веки его пахли сном самых алых маков,

И чем-то воскресно-молитвенным пах живот.

Он вышел и где-то стоял: далеко, но рядом,

И номер его мой мобильный хранил в груди.

Но, видимо, я надевала не те наряды,

Не знала, что делать в разгаре, внутри, среди…

Он вышел из сини, но в мой не причалил портик,

Он вышел из сини и в эту же синь ушел.

А юнга метал свой матросский погнутый кортик

В высокие мачты, что красный держали шёлк.

А куда ни беги —

Гравитация, время, молва.

Спросишь пить – три цены за верёвку возьмут у колодца.

А куда ни беги,

Языки плодоносят слова.

Людям хочется есть, людям хочется с кем-то бороться!

А куда ни беги,

Это социум – ты обречён

В грубом мире локтей обучиться искусству толканья.

А куда ни беги,

Понадеясь на чьё-то плечо,

Можно больно упасть и разбиться об острые камни.

А куда ни беги,

Слишком суетно, слишком большой

Спрос на быстрые деньги и лёгкое счастье в наследство.

А куда ни беги,

Кто-то эту ячейку нашёл

За момент до тебя – привыкай к непростому соседству.

А куда ни беги,

Мир заполнен и держит в зубах

Голубую мечту, словно вырезку лев в зоопарке.

А куда ни беги,

От пелёнки до плюша в гробах

Можно корчить принцессу с руками прожженной кухарки.

А куда ни беги,

Всё равно от себя не сбежать:

Чипы встроены, совесть найдёт оправданье инстинкту.

А куда ни беги,

Ощущая азарт дележа,

Могут палец отнять за кольцо с бутафорской блестинкой.

Но куда ни беги,

Будь добрее и чаще прощай

Недолюбленных женщин и недомедаленных воинов.

И куда ни беги,

Даже если бежишь натощак,

Не бросайся на пищу пусть с лёгким, но признаком… вони!

Будьте трепетны к Миру —

Он так же обидчив и мал,

И любите его не весною, а в мерзкую слякоть.

Представляете, Миру, случается, хочется плакать:

Будьте трепетны к Миру —

Он тоже имеет финал.

Будьте трепетны к Миру —

Он так удивительно свеж,

И так почвы его ожидают весеннее семя.

Будьте трепетны чаще: во всех областях и со всеми.

Будьте трепетны к Миру —

Мы – дети, а Он – наш манеж.

Будьте трепетны к Миру,

А Он воплощён в мелочах:

В необидье обид и в непамяти памятных кличек.

Будьте трепетны к Миру – он тоже страдал от отмычек.

Будьте трепетны к Миру,

Сокрытому в чьих-то очах.

Знаешь, пройдут незаметно месяцы,

Будешь звонить… но намного реже… и…

Люди живут по законам местности:

Континентальные и побережные.

Всё хорошо. И, конечно, сложится

Всё. Хорошо. Пояса затужены.

Я, часовых поясов заложница,

Сяду обедать, когда ты – ужинать.

Осень чудесна континентальная.

Осень чудесно-единовременна.

Есть пояса, да не видно талии —

Вечно планета моя беременна.

Листья разносит по побережию,

Листья резные… с твоим бы профилем…

Быть мне хотя бы немного смежною —

Хоть секретаршею с черным кофеем.

Или тебе… да куда нам… Разные

Зрители, сцены, софиты, реплики.

Осенью листья такие красные.

А совпаденья такие… редкие…

Можно синхронно с твоими стрелками

Бегать по кругу лошадкой чёрною.

Кто одержим, тот не терпит мелкого.

А одержимые – обреченные.

Тонка невинность: восторг от луж,

Таинство в обветшалости.

Кто же мне нужен? Любовник? Муж?

Для восхищений? Жалости?

Юность волшебна – любой гарсон

Сказочным принцем чудится.

Что же мне нужно? Нутро? Фасон?

В небе агентство трудится.

Зрелость отрадна – кладет свой блик

Месяц на город маленький.

Кто же мне нужен? Юнец? Старик?

Для заполненья спаленки.

Запрограммирован алгоритм —

Бейсик – язык классический:

If not, then go to… в строке лимит

Тридцать – предел критический.

Хочется воду лакать с лица,

В зарослях слушать иволгу.

Девочки ищут во всём отца!

Может, расширить выборку?

Отпусти меня, отпусти!

Не нужна я тебе, довольно,

Что ты думаешь, мне не больно

На Голгофу сей крест нести?

Отпусти меня, отпусти!

Ты хорош, ты и так хорош!

Моё имя в трофейных списках —

Это прихоть, ты на капризных

Зацелованных чад похож!

Отпусти меня, не тревожь!

Отпусти меня, успокой!

Пусть люблю я тебя, к чему же

Продолжение – ты мне нужен,

Но не суженый и не мой…

Отпусти меня, успокой!

Отпусти меня, позабудь!

Я живая, я плоть от плоти.

Я сама заплачу пилоту,

Чтоб умчал меня в дальний путь.

Отпусти меня, позабудь!

Отпусти меня, ну и пусть

Ты игрушку отдать не хочешь…

Станешь счастлив – напишешь строчку,

А не станешь —

…

назад вернусь.

Отпусти меня, я боюсь…

С каждым годом я, видимо, делаюсь всё умней:

Всё ровнее хожу, имитирую статус проще.

И за каждый каприз, что на стрессовой почве взрощен,

Я могу заплатить экономией в пару дней.

С каждым годом всё легче вытягивать пряди вниз,

Всё дороже бельё, и помады всё ближе к моде,

И не нужно спасаться зонтом при плохой погоде,

И витрины приветливей смотрят, встречая мисс.

С каждым годом уверенней, вычурней ритм стиха,

И всё больше примет относительно чьих-то знаков,

В пище меньше жиров и фасованных в пачки злаков,

И животные чаще свои отдают меха.

С каждым годом всё лучше, всё легче, всё ближе к…

Словно плата за свежесть, за юность в угоду тыла.

И однажды пойму, что пришла, но уже остыла.

И качнуться в шкафу бесконечные пиджаки,

И залают щенки, и картины моргнут из рам,

И огромные кресла в гостиной зевнут под люстрой.

Ах, как молодость хочет заполнить все то, что пусто,

И порой покупает не вещи, а просто хлам!

Когда не носишь серьги две недели,

То надеваешь снова через кровь.

Прокол души ведёт себя как в теле —

Ни на секунду не снимай любовь.

А если снял, то положи в местечко…

Для внучки, чтоб однажды под метель

Достать уже винтажные сердечки

И принести капризнице в постель.

Та к зеркалу рванётся, чтоб увидеть,

Разбудит маму, чтобы показать…

Но не поймёт, что у неё могли быть

И волосы другие, и глаза…

Эти каллы у дома на ливень разинули рты

И гостям показали шершавые жёлтые жала.

Он сказал: «Санта-Фе наколдует любые цветы»,

Лишь бы я из фантазий его до утра не сбежала.

Полумрак галереи с гаремом пленённых скульптур

Контрастирует с огненным прямоугольником входа:

Я стою против солнца – растаял наряд на свету,

Выдал координаты, где пересекаются бёдра.

А гравюры на стенах гордятся сердитой ценой

(Отпечатки его негасимой стареющей сути),

И мне кажется, где-то есть пара картонов со мной…

Вы рисуете что-то в уме. Так рискуйте… рисуйте!!!

Даже если я сдамся и сяду ему на лицо —

Пропитаю язык итальянца нектаром Востока,

Всё равно я сбегу по закону крылатых птенцов,

Что глядят из гнезда, как спешат к океану потоки.

В его пальцах вино – его пальцы скорее персты,

В его пальцах мои. Мои ногти длиною в кинжалы.

Эти каллы у дома на ливень разинули рты

И гостям показали шершавые жёлтые жала.