Читать книгу Котел Чингисхана. Приключенческая повесть - Станис Фаб - Страница 7

Ночь. Тишина. Острожники отдыхают после работы.

Хотя время пришло к осени, на солнышке по-прежнему припекало, и не верилось, что через неделю-другую польют дожди, тучи станут сплошным ковром, а голубая вода Ангары сразу потемнеет до серого цвета. Дольше всех будет сопротивляться и хранить летние цвета березовый береговой подлесок.

А когда и он пожухнет и облетит – до зимы недолга.

…Атаман с десятником обсуждали работу на ближайшие дни. Потом заспорили, чем тыновые стены уступают рубленным. Спорили лениво. Каждая тынина стояла прочно, и казалось – сокрушить этот частокол не сможет никто. Ошкуренные и заостренные бревна, вкопанные в землю, надежно укрывали острог от непрошеных гостей.

Похабов умаялся за день не меньше острожников. Самолично проверял: те ли лиственницы на первые венцы завалили, так ли комель подрезали. Потом тщательно осматривал лошадей, которые эти самые лесины, уже очищенные от веток и коры, таскали к острогу. А то вдруг сам хватался за топор и с нескрываемым удовольствием рубил «лапу» для венца амбара.

– Могешь, не забыл еще, – подзадоривали его острожники.

– Не забыл, – с удовольствием повторял Похабов, потрясая топориком.

…Любил он забраться на пригорок, которым начиналась лесная опушка сразу за тыном. Отсюда открывался вид на Верхоленскую сторону, где встал Иркутский острог. Похабов замирал, глядел на квадрат крепостной стены, на башни, которые прелесть как хороши. Ей-богу, не стыдно и воеводе показать!

Вот и сейчас он оглядывал окрестные дали без всякой мысли – отдыхал.

…Вспомнилась зимовка на Дьячем острове на Ангаре. Спали вповалку в тесной избе; там же ели, отдыхали, сушились… А теперь вон – острог. «Не хуже других будет, а многих и получше. Так дело пойдет – Балаганский и Индинский обскачем. Церкву заложим и точно будем первыми», – размышлял атаман.

Воспоминания прервала узкая дымка, стелющаяся вдоль Иркута. Подумал – не иначе бурятская кочевка…

…С возвышения опушки Похабов теперь уже отчетливо углядел всадников, которые направлялись к острогу.

– Ну, вот тебе и гости, братские что-ли? Тунгусы? Давненько их тут не бывало. Хорошо бы с добрыми вестями.

Он вскочил в седло и погнал коня в острог.

…Яков Иванович не ошибся. То были гонцы от бурятского князца Яндаша, на чьей земле и ставили острог.

Всадники спешились чуть поодаль от въездных ворот. Стреножили низкорослых своих лошадок и, прихватив подарки, направились к острогу.

Шли брацкие без боязни, знали, что Яндаш и Похабов в мире. Яндаш подписал шерсть – согласился пойти под руку русского царя. Вести о строительстве Яндашской крепости в устье Иркута вместо зимовья на Дьячем острове не были новостью. Теперь встанет защита от набегов мунгалов, те, поди, тоже прознали: острог – Яндашский! Потом его уже назовут Иркутским, и с этим именем он пойдет по истории.

Караульные посланцев князца пропустили в острог сразу. Атаман приказ давал – тунгусов и бурят мирных встречать и провожать добрым словом и ласковым взглядом, так что все друг другу кланялись и улыбались

Кирька с завистью глядел вслед гонцам, которых Михей взялся сопроводить в приказную избу к Похабову.

Кирька, худой и высокий детина с длинными русыми волосами, собранными в пучок на затылке, пихнул Хвата.

– Ты видел, Хват! Серебром усыпаны с головы до пят, – прошептал Кирька, кивая в сторону братских. – Тяжело, поди, таскать на себе!

Хват расхохотался, добродушно обняв Кирьку так, что у того кости хрустнули.

– Своя ноша не тянет.

– Ты чего! Сломал вон всего.

– Дай тебе волю, ты на себя не меньше напялишь.

Хват и правда был могуч. Словно сказочный богатырь, он брал парочку острожников за шкирку и легко отрывал от земли. Любимым занятием его было крутить очищенную от веток лесину над головой, словно это и не толстая сосна, а высохшая палка. При всем при том Хват был добродушен и не драчлив, а силушки своей как-то даже стеснялся.

– Ты, Кирька, не считай чужого и не завидуй, дольше проживешь. Не ровен час, от зависти позеленеешь, как лист дерева, а потом и ссохнешь. В жизни-то с богатством тоже тяжело бывает.

– Да ей-богу, не пойму, как такую груду брацкие таскают. Богатство большое, не боятся. Вот тебе и Яндаш! Это что же получается, у него каждый родич столько серебра-злата имеет. – Кирька перекрестился. – Не, я так, без зависти, любопытствую.

– А че, Кирька, давай глазки мы тебе растянем, чтоб на яндашских походил. – Хват поднял свою ручищу сжатую в кулак (Кирька аж поежился, представив себе, как такая силища «растягивать глазки» станет). – Подстрижем под котелок и косицу заплетем. Будешь первым бурятским русичем. Глядишь, тебя Яндаш в племя возьмет и серебра отсыпет. И будет наш Кирька ходить и греметь металлом.

Хват расхохотался, а Кирька покраснел. Было видно, что бурятское злато-серебро Кирьке запало.

Дело, судя по всему, оказалось важным. Прошло довольно времени, гонцы все еще были у Похабова.

Кирька кемарил, всякий раз подпрыгивая от хватовского тычка в бок. Слава богу, Яков Иванович не видел – не сносить бы головы караульному за сон на посту.

…По едва уловимому шороху от мягких бурятских ичиг Кирька «поймал» шаги. Он мгновенно поправил одежду, вытянулся, приосанился… Пусть Яков Иванович приметит, как Кирька справно службу несет.

И приметил-таки. Братские гонцы направились к воротам, а Похабов остановился на крыльце, провожая их взглядом. Кирька был тут же, чуть поодаль, всем своим видом говоря – жду любого приказа, только знать дайте!

Гонцы уже скрылись за воротами и, вскочив на своих небольших лохматых лошадок, растворились в ночи.

Похабов еще постоял на крыльце. Приметил Кирьку. Жестом поманил к себе.

– Кирьян, без дела маешься?

– Скажете, Яков Иваныч, без дела. Братских приводил к вам, десятский приказал караулом стать, может, приказ будет, в чем подсобить надобность появится.

– Ну-ну, подсобитель, давай-ка ко мне зови Михея, Ефимия, Хвата и сам не потеряйся. Разговор будет секретный, так что по дороге язык-то не потеряй!

– Яков Иванович, я мигом.

Кирька уже было развернулся, чтобы кинуться выполнять приказ атамана, и замер, словно онемел вмиг.

– Яков Иванович, неужто уходим новый острог поднимать?

Похабов зыркнул на Кирьку так, что тот вмиг слетал с крыльца и уже не думал об ответе. Не дай бог попасть под атаманову тяжелую руку…