Читать книгу 21 грамм. Записки параноика - Станислав Бондаренко - Страница 10

Мой топ самой блевотной еды из детства:

1. Оливки и маслины.

Когда я ребенком попробовал маслины, я подумал: «Как это люди так пафосно на праздник едят эти штуки, похожие на виноград?!» Мне кажется, что в аду именно такой виноград и растет. Потом я понял, нужно просто было начать выпивать. А ещё маслины являются индикатором старости. Начали нравиться оливки и маслины – всё чел, ты старпёр! Прикольно, что ещё есть два противоборствующих клуба: тех, кто любит оливки, и тех, кто любит маслины. И каждый раз, когда идешь по «Ашану», берешь на всякий случай и то, и другое, потому что забыл, что тебе самому больше нравится.

⠀

2. Борщ.

В детстве я ненавидел борщ. Мама ещё всегда умудрялась его так готовить, что ложка не просто стояла, а её хрен было вытащить из этого месива! Сегодня я обожаю борщ, и чем гуще – тем лучше. Бесит, когда прозрачный! Любимое: прийти в советское кафе «Квартирка», взять борща, чесночка, сала и водочки… И мы с другом прекрасно проводим время. Догадайтесь, индикатор чего это? Что следующее? Передача «Уральские пельмени»? Пока писал, подумал, что «пельмени» вообще-то норм передача.

3. Творожная запеканка.

В садике до рвоты ненавидел творожную запеканку. Я сидел у батареи и каждый день её туда скидывал. Я был очень доволен собой, и мне казалось это гениальной идеей до того момента, когда воспитательница не обнаружила закладку. И крикнула на весь детский сад: «Тоби п@@да!» А сейчас я спокойно к ней отношусь, и даже заточил бы…

4. Любое проявление варёного лука.

После метода двух пальцев в рот, вареный лук занимал второе место. Это реально страшный сон. Представьте, ешь ты суп, половину съел, и вдруг чувствуешь, как у тебя во рту вязким следом оставленным пиявкой разлагается медузообразное, кашевидное варево с прозрачной, как все личинки, основой… Суп моментально оказывался обратно в тарелке. Сейчас я обожаю луковый суп. Спокойно отношусь к луку, могу смело назвать его другом.⠀

5. Молочная пенка.

Молоко с мёдом и маслом. Когда я болел, от степени моего самочувствия было несколько степеней молочной инквизиции. Молоко с мёдом, само по себе молоко с мёдом это норм. Но страшным препятствием, отделяющим молоко от моего рта, являлся монстр, живущий в водах этой жидкости. Жаком Ивом Кусто я медленно продирался губами сквозь неизвестность, и этот кальмар прилипал к моим губам, и потом просачивался в рот, разлагаясь по дороге, и оставляя в процессе прохода в глотку свои конечности. Повисал на горловой перемычке, качался и капал в бездну. Страшная гадость! А если ещё к этому добавлялось пару ложек масла и, не дай бог, соды…!