Читать книгу Бессмертные отцы-основатели. Часть 1 - STARDUST - Страница 3

Знакомьтесь, это – Алекс. Самый настоящий, что ни на есть современный менеджер, если конечно средневековье можно назвать современностью, и если пара сорокасантиметровых кинжалов сойдет за орудие труда, вернувшегося на смену компьютеру, телефону и дешевой натянутой визитной улыбке. Больше никакого электричества, центрального водоснабжения, интернета и телефонной связи. И Алекс не встает под будильник к 10.00 на работу. Он вообще не знаком с понятием «график труда». Вся его жизнь – борьба за выживание: борьба с другими и… с собой.

Отдельного внимания удостаивается надоедливый внутренний голос, но не тот, о котором можно подумать. Алекс не шизофреник и не нуждается в срочном душевном лечении. Так уж сложилось, что в годы, предшествующие ключевым событиям, однажды Алекс очнулся на госпитальной койке – истощенный и побитый, как последняя дворовая собака. И с того самого момента, по мере восстановления сил и ясности восприятия, с ним заговорил его новый, и, пожалуй, единственный друг, представившийся ему как Фрэнк. Но это совсем другая история, ведь в настоящий момент Фрэнк и Алекс в очередной раз невольно для себя устроили беседу, скрашивая самый долгий, и, признаться, основной момент, сопряженный с работой Алекса – процесс ожидания.

В этот раз им обоим (или, скорее, Алексу, ведь сейчас именно он контролирует тело), предстоит отойти от привычного объекта охоты и опробовать свои силы на другом. И не абы на ком, а на полностью укомплектованном, неплохо вооруженном и вполне опытном по меркам современных менеджеров противнике – четверке враждебных искателей неизвестной гильдии, промышляющей, очевидно, разбоем в глубоком рейде на землях города Лимб с одноименным названием гильдии, в которой состоит и сам Алекс.

В народе такие «четверки» постоянной численности прозвали квад’ы. Мнения людей, посвятивших себя исторической науке и изучению военного ремесла, сводились к тому, что слово «квад» происходит от одного из древних и уже мертвых по известным причинам языков. На нем уже никто не говорил, а потому и подтвердить достоверность этой версии было невозможно. Лучшее, что смогут сделать эти ученые мужи, это сослаться на единственную датировку, отсылающую нас почти на семь столетий назад. Тогда реликты прошлой цивилизации еще были полны энергии, обильно пыхтели густым темным смогом, заволакивающим небо, вместе с тем служили людям огромными конструктами, производившими миллионы меньших устройств, обустраивая человеческий быт и наполняя жизнь смыслом.

Ох-х, уж эти старожилы… Если их послушать, то каждый будет божиться под статуей Минервы, что их отцы, отцы их отцов (и так продолжится чуть ли не до конца всего генеалогического древа), ругали на чем свет стоит и ворчали на людей прошлого, припоминая: «Эти глупцы предпочитали создавать смысл, нежели создавать свое будущее…» И большего о людях древности не узнать. От них остались всего лишь редкие фрагменты технологий и архитектуры, ныне именуемые «реликтами». Но и от этого наследия не было прока, ведь реликты невозможно воспроизвести, не то что заставить работать. Да и ни один добропорядочный гражданин Империи не посмеет нарушить заветы Бессмертных отцов-основателей, не станет держать у себя опасные предметы. Жители предпочитают сдавать реликты за вознаграждение служителям божьих посланников, скромно прозванных в народе «балахонами» за соответствующее облачение, достойное членов Академии – единственном месте на территории Империи, вобравшем в себя сохранившиеся опыт и знания предыдущих поколений.

Несмотря на минувшие столетия, и по сей день встречаются редкие образцы былых инженерных достижений, стекающиеся от искателей, солдат легионов, крестьян и прочего люда сначала в города-гильдии за крепостные стены местных отделений Академии. Отсюда они с регулярной корреспонденцией поступают в само сердце Империи, обитель Бессмертных отцов – «Небесную цитадель», прозванную так за свои невообразимые размеры и своды, способные подпереть собой облака по скромному представлению граждан Империи.

Время не ждет, поэтому стоит вернуться к причине, сути и самому началу событий. К Алексу, ведь и его мысли, или, скорее, мысли Фрэнка, порой не лишены смысла. «Алекс, ты хорошо все обдумал? Хоть моя личность и память имеют пробелы, но понимание, что твои действия не останутся без внимания, не покидают меня с момента твоего откровения. Мои бывшие работодатели довольно щепетильны в вопросе подобных мелочей. Для тебя показаться на сцене, заявить о себе подобным образом означает подписать смертный приговор. Наш опыт и чувства стали едины, и если ты по молодости и на эмоциях вздумал мстить за меня, оно того не стоит. Поверь!» – привычно раздался голос в голове. «Я делаю это для себя. Их эссенция – ключ к выживанию. Так что будь добр, умолкни и не мешай мне настроиться», – непреклонно ответил юноша. «Алекс, пока еще не поздно, откажись от своей глупой затеи. Живи как все: найди подружку, построй дом и посади дерево…» «Фрэнк, довольно! Бросаться в бегство поздно, за нами уже наблюдают. Остается отыграть всю пьесу до конца. Так что расслабься и наблюдай за происходящим с галерки с чувством пренебрежительного отвращения…» Внутренний голос непривычно дрогнул: «Я… Прости, Алекс. Делай, что должен».

Наконец, наступила тишина. Алекс остался один. Совершенно один, если, конечно же, не принимать во внимание квад другой гильдии, намеренно вторгшийся на земли города-гильдии Лимб с целью наживы на первогодках, достаточно слабых для противостояния отряду опытных искателей, не чурающихся грабежом или убийством.

План юноши был достаточно прост – привлечь видимостью собственной беспечности вражеский отряд. Затем, как только представится возможность, нанести удар, стремительно сократить численность противника. Только вот если бы это было столь же просто, насколько звучало. На практике задумка Алекса скорее представлялась чистой воды самоубийством. Для тех, кто не сражался в ближнем бою, сложно представить, насколько велика цена единственной, пусть даже самой малой, ошибки.

Мотивы же, подтолкнувшие юношу на сложное решение, пролегали дальше, чем могло показаться на первый взгляд, кроме того только отчасти увязывались с бесценной эссенцией, заключенной в телах искателей. В этом Алекс был честен перед собой, что, без сомнений, и подкупало Фрэнка, несмотря на то, что тот представлял исключительно разрозненные осколки сознания, заключенные в чужом теле. Фрэнк был пленником в самой, пожалуй, интересной тюрьме, на которую только мог рассчитывать.

Задумка Алекса – избавиться от квад’а вражеской гильдии – укладывалась исключительно в прагматичное решение. В этом не было чувства благородства, желания спасти других первогодок, которым еще только предстояло попасть в цепкие лапы опытных искателей. Не могло быть речи тешить себя думами о высоком в духе патриотизма. Ведь убийство остается убийством, независимо от мотивов и тщедушных «розовых очков». Все это – удел наивных глупцов. Выжить, пусть даже и ценой убийства – вот, пожалуй, та самая единственная цель, которую и Фрэнк принимал за достойную, во имя которой стоило проливать свою и чужую кровь, не создавая для себя ложных мотивов. Увы, вся эта дихотомия добра и зла вынужденно отступала на второй план, ведь стервятники клюнули на приманку – двое неизвестных Алексу искателей опасливо сближались и уже обступали с обеих сторон ствол толстого дерева, у которого молодой искатель решил отдохнуть в преддверии наиболее значимого испытания за всю свою жизнь.

К месту стоянки искателей юноша присматривался несколько дней. Кропотливая подготовка плана действий, экипировки, наблюдение за лагерем квад’а искателей другой гильдии и выбор уединенного места недалеко от торгового тракта, достаточно спокойного от ареалов охоты местных юнит’ов, достаточно удаленного от мощенной камнем дороги. Все это идеально подходило для того, чтобы охотники рискнули позариться на одинокую жертву с целью подогреть свои карманы и экипировку, как будто с Алекса можно было что-то взять.

Сочный и податливый ковер зеленой травы, обильно расстелившийся меж деревьев этим ранним летом, предательски выдавал две пары ног, настороженно приближавшихся к юноше со спины. Напряжение уже витало в воздухе, и даже редкие сохранившиеся птицы притихли в своем щебетании, тщательно вслушиваясь в звуки леса.

Незваные гости были лишены тактичности, – Алекс, театрально отыгрывающий роль спящего принца, удостоился самого обыкновенного пинка, призванного привести его в чувство, если бы он спал. Порой людей посещают странные мысли. Как вот сейчас в случае с Алексом. Находясь на грани смертельной опасности, юноша прокручивал в голове мыслительную задачку: «А не переигрывает ли он?»

Резкое подергивание, хлопанье спросонья удивленными глазами, желание понять, что происходит и оценить неизвестных искателей, возникших перед Алексом… Взгляд остановился на девушке-рыцаре, стоявшей на том месте, где нога еще отдавалась легким зудом от полученного внимания. «Где остальные члены отряда?» – сухо произнес, как отрезал, молодой мужчина, державшийся от Алекса по правую сторону, противоположную той, которую занимала его напарница, тем самым зажимая юношу в клещи. Искатели держались достаточно расслабленно, ведь было сложно представить бегство недавно спящего человека, да притом еще сидячего и буквально прижатого спиной к дереву.

Для Алекса оставалось вопросом, насколько этот квад был опытен в разбое. Пара дней непродолжительного наблюдения, как и сама встреча с враждебными искателями в ближнем радиусе города-гильдии Лимб, были столь внезапно подвернувшимся случаем, что времени на лишние мысли не оставалось, и определенные пробелы заполнялись импровизацией, риском и четким планом, укладывающимся в стратегию: «бей или беги».

Парочка смотрелась достаточно внушительно, как будто сошла со страниц фэнтезийных новелл XX века: девушка-рыцарь с громоздким полуторным мечом и молодой мужчина с парными короткими клинками. Девушка лет двадцати в поддоспешнике и ростовом кольчужном доспехе без шлема, но с прической, заплетенных в косу волос, что, очевидно, было важнее такого незамысловатого аксессуара как шлем. О мужчине сложно было что-то сказать однозначно, помимо того, что он походил на фехтовальщика, сочетавшего в своей экипировке баланс тяжести доспехов дубленой кожи и мобильности боя на парных клинках.

Полуденная сонная медлительность Алекса выходила достаточно убедительной. Девушка, теряя терпение, склонилась над ним и грозно пробурчала: «Нас послали из штаба гильдии. У нас мало времени. Тебе был задан вопрос – где остальные члены отряда? Если не хочешь проблем, ты…» Не успела девушка-рыцарь договорить, как была прервана словами Алекса, загнавших ее в тупик: «Вот уж не знал, что гильдия отправляет первогодок в качестве гонцов. Да и вы, ребята, больно староваты для низшего ранга».

Привычный план ограбления ломался на глазах, и на место непродолжительного замешательства и переглядывания подельников, в котором каждый нашел для себя признаки одобрения более решительных действий, пришла неприкрытая агрессия. «Что ты мелешь, молокосос? Выволочки захотелось? Перед тобой…» – и это был второй раз, когда Алекс прервал речь этой девушки. «Плохой инструктаж, да? Или, быть может, вы не рискнули напасть на кого-то сильнее первогодок гильдии Лимб? Не стоило вешать на себя то, в чем не разбираетесь. Эмблемы вас выдают…» – слова Алекса были полны особенной энергетики, твердости голоса, несвойственной этому невзрачному щуплому юноше, каким он и был по факту. Оба искателя растерялись и неосознанно для себя осмотрели друг друга, упираясь взглядами в эмблемы гильдии Лимб, формально нацепленных поверх доспехов людьми, для которых эти символы ничего ровным счетом не представляли.

Первогодки были, конечно же, низшим рангом в иерархии искателей, как в гильдии Лимб, так и других десяти гильдиях, согласно общему числу сохранившихся зависимых территориальных образований со своим городским административным центром, подчиненным столице Империум. Вот только у каждой из гильдий, несмотря на схожие основы устройства системы рангов искателей, присутствовали существенные отличия. Так, город-гильдия Лимб, несмотря на наименее почетное положение по причине нахождения на отшибе Империи, раскинувшись на берегах бескрайней соленой водной глади, чему сопутствовала самая низкая активность юнит’ов и небольшое число мигрирующих гнезд, удостаивался минимального внимания со стороны Бессмертных отцов-основателей. Это напрямую было связано с ярко выраженной проблемой выделения денежных средств из столичной казны, что скорее походило на «недофинансирование», столь знакомое людям из XXI века. Беда, как говорится, не приходит одна и карманы, в которых гулял ветер, – сопутствующее выливалось в минимальную обеспеченность солдатами в укрепленных местах населенных пунктов и стоянок торговых караванов с соответствующим подобием порядка. От всего этого труд искателей гильдии Лимб был в особом почете у местных жителей. Они не понаслышке знали, насколько тяжела доля юношей и девушек, которые в свои семнадцать лет брали в руки оружие и сражались с юнит’ами – греховными порождениями людей прошлой цивилизации, от которых остались только реликты и множество легенд, передаваемых из поколения в поколение.

Народная симпатия, за редким исключением, в частности, благодаря имперским налогам, не наполнит живот и не согреет холодными ночами. Облегчить нелегкую долю искателей гильдии Лимб были призваны широкие гражданские льготы. В числе таких – предоставление жилья в приписном городе-гильдии, пониженная плата за постой и еду в трактирах во время рейдов (исключая цены на алкоголь), возможность прохождения венчания в храме Юноны за счет казны гильдии, право обращаться в кузницы имперского легиона за казенным оружием и доспехами. Ремонт выданной экипировки также лежал на весьма скромной казне гильдии. Вот только признать страждущих за щедростью имперских легионов было немного. Отчаявшиеся, просадившие все средства или неумелые первогодки, по глупости доведшие свою экипировку до плачевного состояния, вот те немногие, кто соглашался нацеплять на себя вещи покойников, раз за разом переходящие от одного владельца к другому – дурная слава, знаете ли.

Стоило приложить много усилий, пролить немало крови и самоотверженно трудиться, чтобы воспитать, привить любовь и гордость местных жителей к искателям гильдии Лимб. Это касалось и самих искателей, чтобы они проявляли уважение друг к другу, символам, которые их объединяют, что, в свою очередь, не могло не сказаться на непередаваемом чувстве гордости искателей, удостоившихся носить символы гильдии. С подобным чувством гордости можно было бы сравнить солдатское братство легионеров, с той лишь разницей, что в легионах любовь к армии вбивалась дубинками сержантов, в то время как любовь искателей к гильдии Лимб впитывалась через отношение местных жителей.

Парочка же искателей другой гильдии, стоявшая перед Алексом, по незнанию нацепила на себя вещи павших. Это, вероятно, показалось им блестящей идеей – не выдать себя раньше положенного. А ведь это работало и с другими первогодками… Так что же с этим юношей было не так?

В этот миг оба искателя и думать не могли, в какой ситуации оказались. Мозаика еще только складывалась в картину, а юноша, еще мгновение назад находившийся в ногах у парочки, резво сжался и завалился на бок. Затем он спешно вскочил и припустил молодецкой удалью прочь, как можно дальше от неизвестных, оставляя сумку полную личных вещей позади – на том же месте, где задремал. По крайней мере, такова была картина для искателей, план которых уже трещал по швам. И все-таки физическая сила для искателей была не самая сильная из черт. Не успев преодолеть и пятидесяти метров, Алекс мысленным приказом обратился к медицинскому чипу в своей голове и активировал устройство, преображая реальность: золотые оттенки яркого летнего солнца, пробивавшегося через густые кроны деревьев, как и насыщенная зелень травы и кустарников, отступили прочь, а глаза налились синим светом, в привычном взгляде проявлялись строки бегущих цифр, четкие линии и символы. Под занавес же проявился до боли знакомый интерфейс – начало и конец, второй попытки не будет – «бей или беги». Под действием чипа мышцы привычно обильно налились кровью, сердце и легкие ускорили темп, тело будто утратило вес, позволяя оператору эффективнее взаимодействовать с реальностью, – так бы охарактеризовал технологию медицинского чипа Фрэнк, если бы полез под руку, как обычно делал это раньше. Но сейчас, наблюдая за происходящим со стороны, он знает, насколько это столкновение является переломным моментом для Алекса.

В определенном смысле искатели подобны наркоманам, подсевшим на адреналиновую иглу. Эйфория от использования чипа приятно подогрелась звуками отборной ругани, донесшейся сзади – из места, где осталась парочка искателей и, похоже, они открыли брошенную походную сумку. Увы, содержимое приманки для грабителей неприятно обернулось грудой камней.

Немного интеллекта и грамотное планирование позволили Алексу предупредить несколько шагов враждебных искателей, одним из которых был стрелок в засаде на кратчайшем пути до торгового тракта, в направлении которого бросился бы любой из путников в поисках спасения. Большой вопрос: «Оказалась бы надежда спасения тщетной или оправдалась?» В случае с Алексом его задача была продолжить отыгрывать бегство и панику до тех пор, пока любой из враждебных искателей не откроется для яростной схватки. А дальше? Алекс не заглядывал так далеко. Переменных в уравнении более чем достаточно, и если не представится шанс, то бегство – наиболее очевидный исход столкновения.

Сухой резкий стук, еще один, как если бы в ствол дерева угодила стрела. И следом перед глазами пронеслась очередная, пущенная с излишним упреждением, оставляя отчетливый след траектории размашистого хвостовика на визуальной раскадровке глаза, подобно резкому обжигающему послевкусию, задающему контраст. Не сбавляя бег, Алекс мысленно обратился к себе и похвалил за точность планирования. Оставался четвертый искатель, дожидаться которого не пришлось. Его роль заключалась в наблюдении за дорогой, правильно выверить момент начала ограбления, дабы редкий солдатский разъезд, курсирующий вдоль главного торгового тракта, или караван купцов с охраной не были привлечены звуками боя.

До спасительного торгового тракта оставалась жалкая сотня метров, когда Алекс подметил силуэт, мелькнувший среди деревьев впереди. Силуэт, сжавшийся за толстым стволом хвои, готовый напасть. Но пьеса продолжалась своим чередом и как положено – Алекс, не сбавляя темп, сближался с местом засады, подобно неопытному первогодке.

Показавшийся силуэт, достаточно массивный отчасти из-за щита в руках, которым искатель ударил наотмашь, оказался на удивление достаточно назойлив и быстр. Алекс подставился под удар щита, хоть и по касательной, но все же пришедшийся в корпус, чтобы не вызвать у нападавшего чувства опасности. Взгляд ослабленной жертвы, брошенный исподлобья на надвигающегося палача с топором в руке, удостоился мимолетного промедления конца и циничного: «Слабаки. Какие же вы все-таки дерьмо…»

Горящие красные глаза искателя, сверлившие Алекса, скривились в гримасе напряжения, топор устремился по дуге вверх, готовясь сокрушить юношу единым ударом. Момент истины. Сомнения отброшены. Этот палач уже мертв, вот только он сам того не осознал. Замах оружия рассек пустоту, замедлившись в нескольких сантиметрах от земли. По телу растеклась пронзительная боль, а в боку торчал кинжал, вонзившийся под самую рукоять. Молниеносное уклонение и удар юноши, пришедшийся в промежуток металлических пластин, зафиксированных на кожаном панцире, склонил чашу весов в этом коротком противостоянии. Схватка закончилась быстро. Пара искателей из этого квада, мчавшихся следом за Алексом, успела только застать момент, когда юноша вонзил один из своих кинжалов в шею их товарища, провернул рукоять по дуге. Приготовиться к исходу души – спелый плод сорван. Алекс не побрезговал возможностью запустить свою руку в мертвую и пока что теплую плоть, обильно исторгавшую последние признаки жизни, поглощая то, за чем он, собственно, и пришел.

Эссенция – спасение и проклятие современной реальности – вцепилась и опутала руку искателя, устремляясь в новую плоть, как если бы сама желала слиться с новым хозяином. Этот миг откровения был чем-то частным, или, скорее, интимным, предназначенным только для оператора, ведь ни одна живая душа со стороны не способна увидеть происходящее. Увидеть эссенцию не представлялось возможным, и ее переход от одного живого существа к другому скорее можно было подтвердить чувствами оператора, в то время как загадочная субстанция сама удерживалась вне обозримого горизонта событий в пределах живого носителя.

Алекс, вероятно, переоценил состояние морали в отряде – девушка-рыцарь, как и ее напарник, застыла от удивления. Юноша смотрел на эту парочку под интерфейс доподлинной реальности бегущих данных перед глазами, совсем при этом позабыв, что во второй руке сжимал повисшую отсеченную голову.

Веки смыкаются. Еще раз – и мир перед глазами сменяется красным. Мед’чип обновил лог данных – оператор совершил убийство. Отныне все трое были на равных правах. Три пары красных глаз уставились друг на друга, ожидая дальнейшего хода событий. Импульсивность рыцаря дала о себе знать, и установившуюся тишину оборвал яростный вскрик – девушка бросилась на Алекса, реакция которого была весьма предсказуема. Он отпрянул назад, разрывая дистанцию с новой угрозой, попутно задев застывшего в сидячей позе обезглавленного палача. Ситуация выглядела бы комичной, если бы не обстоятельства, при которых они происходили. Покойник, лишенный головы, под собственным весом уткнулся в землю, как если бы намеревался продемонстрировать девушке зад.

Масло в огонь случайно подлито, подогретые эмоции девушки свелись к череде яростных атак, приходившихся в пустоту, угодить под которые опасался и ее напарник, вознамерившийся застать Алекса врасплох и ударить со спины. Дело было даже не в силе удара, с которой двуручный меч мог угадить в свою цель. Эссенция преобразила все, в том числе саму ткань реальности, позволяя операторам формировать поля сосредоточения силы, так что рана будет нанесена еще до момента, когда кромка лезвия вонзится в плоть.

Неуклюжее танго втроем прервала девушка-рыцарь. Изрядна намахавшись тяжелым куском металла, распылив не столько физическую силу, сколько концентрацию, достигнув предельного напряжения активности мед’чипа, грозившего перейти в мигрень, после очередного размашистого удара по нисходящей, наблюдая за тем, как юноша уклоняется и разрывает дистанцию, предпочла отдышаться. Она как бы передала эстафету в руки напарника – временно отключила свой чип.

Схватка близилась к своему логическому концу вопреки опасениям Алекса и несколько заранее расставленных ловушек на пути отступления. Туда еще только предстояло заманить враждебных искателей. Пока что они оказались не у дел, после того как кровь второго обагрила клинок, угодивший в мягкие ткани шеи, переходящие в область ключицы. Болевой шок, пронзивший искателя, не оставил шанса на дальнейшее сопротивление, а дыхание прервалось с ударом кинжала, поразившего мозг – самый надежный способ остановить инициированного человека, разорвав связь с мед’чипом, лишая возможности лечения раненого.

Стремительное фиаско второго искателя застало девушку-рыцаря врасплох. Еще мгновение назад она пыталась прийти в себя, отвлекаясь от картины боя. Обернулась на мгновение только за тем, чтобы подозвать оставшегося члена квада, дословно выкрикнув: «…Шевелись! Тащи свою задницу сюда!» – проглотив или исковеркав позывной четвертого искателя настолько, что его было не разобрать.

И вот теперь, когда ее взгляд вернулся в сторону стихших звуков скрещенных клинков, по коже девушки пробежал холодок. Непривычно сковывающее чувство страха охватило девушку, всматривающуюся в невзрачного первогодку. По крайней мере, таким он казался, когда она рассмотрела его впервые и то, с какой легкостью он сменил незамутненные синие глаза на кроваво-красные. Все это не могло не вызвать сакрального благоговения. Юноша вперил свой взгляд в девушку, глаза в глаза, чисто и беспристрастно или, скорее, равнодушно, как если бы ее и вовсе не было на месте, отчего к горлу подступил тугой ком, который было не проглотить. Вот он заводит обе руки под накидку, откуда уже извлекает запасные кинжалы взамен тех, что оставил в павших, и принимается медленно наступать.

«Что ты такое? Злой дух? Я не отступлюсь от своих товарищей!» – проревела девушка из последних сил и активировала мед’чип, готовясь к схватке. Технология древности ее не подвела и взгляд, хоть и приглушенный, налился нужным оттенком. Предсказуемый и медлительный выпад рыцаря не достиг своей цели, в то время как Алекс без всякой опаски приблизился к девушке настолько близко, что почувствовал на себе чужое дыхание. Обе руки с длинным мечом оказались зажаты в локтевом суставе под мышкой, позволяя свободной рукой нанести удар в бок, разрывая звенья кольчуги, протыкая слоеную ткань поддоспешника острым клинком, пришедшимся промеж ребер. Проворот кисти, хруст – дешевый металл раскололся, оставляя острие в молодом женском теле и рукоять кинжала в руке Алекса. Ровным счетом ничего необычного. Разве что в этот раз, вместо юнит’а, клинки пропитались человеческой кровью. А в целом именно на подобные случаи юноша имел при себе с десяток дешевых клинков, будучи лишенный возможности приобрести стоящее оружие, предпочитал использовать то, о потери которого не придется жалеть.

Это был поворотный день в его жизни. И не только потому, что он впервые убивал людей, но и впервые наблюдал за тем, через какие мучения проходят раненые. Чувствовал бурление собственной крови, пробуждение животных инстинктов и, оставаясь закрытым от сектора, из которого предположительно велась стрельба во время бегства, последним, еще не показавшимся искателем, наблюдал за тем, как жизнь покидает тело рыцаря. Затягивающийся момент исхода души преисполнил Алекса сомнением в верности собственных расчетов. Девушка же оказалась на удивление живучей, вопреки повреждению грудной полости и внутреннему кровотечению.

«Разве что… последний искатель – призыватель поддержки!» – пронзительная мысль сорвала Алекса с места в поисках искателя, напрочь отбрасывая рыцаря в качестве угрозы. Алекс бросился к месту, где ожидал застать четвертого искателя. И чутье не подвело – стрела глухо ударила по стволу дерева во время очередной короткой перебежки между препятствий, и этот опрометчивый шаг выдал точное положение стрелка.

Ведущая рука вновь погрузилась под накидку с целью вернуть клинок в ножны, следом потянулась в плотный карман грубой кожи из нескольких секций на ноге, где связками располагались листовидные метательные ножи. Очередная стрела, спровоцированная появлением головы из-за препятствия, звонко задела кромку коры, улетая прочь в густую траву, и Алекс, выбрав момент в очередной перебежке сближения с целью, единым броском обрушил на нижнюю часть размашистой кроны соседнего дерева всю пачку метательных ножей, два из которых с наименьшим отклонением, похоже, достигли цели.

Алекс еще не мог представить, кем мог оказаться четвертый, весьма скрытный искатель, так и не попавшийся на глаза в предыдущие дни. Прильнув к дереву с противоположной стороны от стрелка, юноша опасался получить следующую стрелу. И только голос девушки-рыцаря, спешившей к нему из последних сил, волочившей меч не столько с целью убить, сколько от отчаяния или желания защитить, отвлек от приглушенного звука падения тела, раздавшегося по ту сторону от ствола вековой хвои.

«Руки прочь! Оставь ее в покое! Убирайся ты, чудовище!» – девушка начинала действовать на нервы. Ее импульсивные выкрики отвлекали ход мыслей, лишая возможности сосредоточиться. Подтвердив для себя наличие на земле неподвижного тела, Алекс устремился доделать начатое… Даже в объятиях смерти девушка напоследок жалостно добавила: «Пощади ее, прошу. Она никого не трогала. Это только наша вина», – так с последним вздохом была поставлена точка в этой истории. Квад искателей был полностью уничтожен.

Только когда Алекс приблизился к последнему телу, с покрытой головой от скомканного опавшего плаща, когда он сорвал его с непропорционально короткого тела, только тогда сложились воедино слова девушки-рыцаря и весьма неумелые потуги, пассивность четвертого искателя. Последней в этом квад’е оказалась девушка-подросток тринадцати лет. Голова ее повернута под неестественным углом – очевидно, перелом шеи в результате падения. Спутанные волосы, покрывающие часть лица и большие стеклянные глаза, полные застывшего страха и отчаяния предсмертных мгновений. Метательные кинжалы только сбили девочку с ее позиции, остальное сделала гравитация. Былая решительность и непоколебимость отступили, будто их не было и вовсе. Сердце сжалось при виде результата собственных деяний, в голове витала мысль о бегстве, но сбежать от этого не представлялось возможным. Остатки человечности начинали душить Алекса и чтобы окончательно не размякнуть, оставалось только накрыть подростка плащом и заняться рутиной: собрать трофеи с тел, осмотреть лагерь, ведь деньги сами собой в кармане не зазвенят.

Время пролетело незаметно, позволяя Алексу отвлечься от горькой правды. Девочка-подросток не попадалась Алексу на глаза в моменты наблюдения за группой. А сейчас, когда он аккуратно погружал ее тело в неглубокую могилу – почесть, которой другие искатели были лишены, при этом не подвергнув осмотру, он задавался мыслительной задачей: «Повторил бы я весь ход событий, зная о подростке наперед?» По правде, для Империи нередкая практика – использовать детский труд даже в рядах искателей. Алекс и сам на третий год обучения был включен в состав «Потерянного квад’а», но это, пожалуй, отдельная история, погружаться в которую было не время. Но чтобы брать в подобный рейд на территорию другой гильдии студентку младших курсов Академии банально для грабежа?.. Должно быть, тяжела была ее судьба. И деньги… Это всегда и вопрос денег тоже.

Ожидание… Как всегда, его нечем занять. Где этот пресловутый интернет, когда он так нужен? Два мешка вещей – экипировка и вещи, которые чего-то да стоят, лежали в кустах у дороги, где юноша ожидал попутный отряд, направляющийся в город, в штаб гильдии. Мертвых они не вернут. Но вполне способны облегчить положение живых пострадавших.

Обе таблички готовы. Черные угольные символы на затертой пористой поверхности предназначались для отряда, который согласится помочь с подробной инструкцией и списком предметов. Вторая табличка предназначалась для нее. Глава… Она, как никто другой, имела право знать о том безрассудстве, на которое Алекс пошел. В ней же, отдельно, он сознавался в содеянном, поэтому смел просить отложить объявление его в розыск в качестве преступника, обязался явиться в штаб гильдии не позднее недели с момента, как Глава прочитает следующие строки. В подтверждение слов, отдельного упоминания заслуживали три сотни монет серебром, выступавшие неким подобием гарантии, что он намерен вернуться.

Мысли о серебре невольно напомнили Алексу об одной случайной знакомой. Не то чтобы они были друзьями. Да и в Академии эта девушка обучалась в числе атакующих призывателей, в то время как Алекс до мозга костей был фехтовальщиком и даже занятия по выживанию на пересеченной местности, на которых обычно присутствовали кросс классы, Алекс ее не подмечал, впрочем, как и других.

Сверстники избегали Алекса. История выпадения юноши из всевозможных кругов общения брала свое начало с его отсутствия в Академии в начале нового семестра после летней практики, которую он вынужденно проводил в качестве наемного помощника в составе действующего квад’а. Для курсантов опыт полезный, хоть работа преимущественно сводилась к «неси-подай». Камнем преткновения в его возвращении в Академию после затянувшегося перерыва стал слух, что Алекс был единственным выжившим, в то время как никто из других членов квад’а ветеранов-искателей не вернулся. Крайне сомнительная история, отдающая душком, особенно когда кроме выжившего никто не мог прояснить ситуацию. Да и сам выживший ничего не помнил о событиях. Не хотел или же не мог рассказать? Оправдание пробелам в памяти служило соседство с Фрэнком в голове. Но о подобном факте сам Алекс ни одной живой душе рассказать не смел.

Так вот, к вопросу о Хлои. Второй месяц стремился к концу и Алекс. Чувствуя себя обязанным, испытывал крайний дискомфорт. Он порядочно затянул с очередным платежом, но сказать, что только по собственной вине, не мог, так как и обстоятельств в этой каше было намешано много. И все же это не умаляло его обязательств перед хозяином трактира, с которым Алекс договорился.

Хлои – своенравная или, скорее, гордая девушка, что толкнуло ее отказаться от денег, предложенных Алексом, когда он пришел к ней в палату с извинениями. Хлои лежала на больничной кровати, но все же нашла в себе силы послать его к черту со всеми сопроводительными эпитетами, крутившимися вокруг мысли, что она не нуждается в жалости от кого-то вроде него.

Позднее Алекс осведомился о судьбе девушки и узнал, что она ушла из числа искателей, устроилась на работу в самую обыкновенную городскую таверну, с хозяином которой юноша в тайне от последней и договорился – повышенный оклад с премией, повод выплачивать которые найдет сам хозяин трактира. От Алекса требовалось только вовремя передавать платежи, в чём ему помогал его скупщик, попутно курсирующий в окрестностях земель Лимб с торговыми караванами. Он встречал юношу в условленных местах и в оговоренные сроки выменивал новые порции трофеев на экипировку с небольшой разницей в монетах серебром и медяками. Но скупщик не явился на условленную встречу в первых числах месяца. В последние две недели ни единая весточка не застала юношу в его странствиях, несмотря на то, что Алекс курсировал вдоль торгового тракта, опасаясь пропустить скупщика в очередном караване.

«Хлои… Интересно, как она поживает? Сложно представить, что минуло почти полгода с момента, как я видел ее последний раз», – подумал Алекс и откинулся назад. Уже привычный к опасностям жизни дичком за городскими стенами, юноша предпочитал отдыхать и спать в кронах деревьев, там, где его будет сложно достать юнит’ам во время охоты.

Близился вечер, солнце клонилось к закату и единственное, что занимало внимание Алекса, так это тишина, в преддверии того, будто кто-нибудь нарушит ее стуком каблуков по мощеной дороге западного торгового тракта земель города-гильдии Лимб, единственной и основной артерии, связывающей его с соседним городом-гильдией Афины. И потому встретить попутных искателей, готовых выполнить просьбу Алекса, было вопросом времени. Но вместе с тем приближение ночи, как правило сопряженной с повышением активности юнит’ов, не внушало молодому искателю надежд столкнуться с квад’ом, готовым согласиться и выполнить его просьбу этим вечером. Для искателей выходить за крепкие стены по ночам означало искать приключения на свои филейные места.

Мало того, что Алекс отныне был преступником. Теперь любой мало-мальски опытный отряд непременно потребует засветить глаза, хотя бы ради собственной безопасности, что уже подвергнет риску общий план событий, так в итоге все может вылиться в человеческую жадность с желанием в дальнейшем получить награду за голову Алекса живого или мертвого, любой ценой. А убивать людей Алекс был не особо настроен. И даже квад искателей, перебитый днем, рассматривался, скорее, как компромисс или сделка с совестью – плохие парни с кровью на руках помимо того, что представляли из себя ходячие контейнеры, несмотря на предсказуемо низкий уровень заключенной в телах эссенции. И лукавства в том не было. Для выживания Алексу требовалось куда как больше тех жалких процентов, что отображал его чип.

Мыслительную разрядку прервали звуки шагов. Шли тихо, без разговоров, с редким перешептыванием, сливающимся с шелестом листвы. По мере приближения стало понятно, что Алексу с этими искателями не по пути. В лучшем случае пошлют далеко и надолго. Девять пар сапог в защитной формации, не снижая бдительности, шли по дороге в разнобой. То были два квад’а опытных искателей, на что указывала приличная экипировка сегментированных доспехов, наличие гильдейских плащей, равно как и манера держаться. И ожидание худшего – даже на марше по торговому тракту те давали понять, с кем Алекс может столкнуться.

В центре восьмерки, нагруженный, словно вьючный ишак, молчаливо и пыхтя под весом собранных трофеев, плелся молодой парень в дешевых обносках – очевидный курсант Академии, подрабатывающий в качестве дешевой рабочей лошадки. Было время, когда и Алекс, как любой молодой человек его возраста, задавался вопросами в духе: «Что с ним было не так? Почему остальные его сторонятся?» И голос Фрэнка, в ту бытность, как назло, просто не умолкавший, положение вещей не облегчал. Но, к счастью, это время быстро прошло. Если точнее, к восьмому семестру, а вот девятый для курсанта Алекса и вовсе стал последним.

За полгода до начала аттестационного экзамена он с позором был исключен из учебного центра Академии за свою выходку, поправшую устои Империи. Единственная причина, по которой дело не приняло широкой огласки с дальнейшим ходом событий вплоть до ареста за подрывную, контримперскую деятельность, стало вмешательство влиятельной благодетельницы. То был не первый случай когда Глава пыталась устроить жизнь своего подопечного. Так же она вынужденно повлияла на членов комиссии Академии, рассматривающей дела кандидатов в искатели при поступлении. Не то чтобы желающих в искатели выстраивались в ровные ряды. И не скажешь, что Алекс был глуп как пробка. Скорее по скромному разумению в определенных кругах, деревенщинам по происхождению там было не месте. Особенно когда речь заходила о кандидатах, которым предстояло пройти обряд инициации, или как назвали бы это в XXI веке, процедуру кибернетизации.

Так и повелось со временем и вплоть до момента исключения из рядов курсантов Академии. Алекс был призраком среди живых, не способным вписаться в конкретный круг общения. На первый взгляд он был банальным малозаметным фриком, с годами принявшим для себя стиль одиночки, сполна оценив все прелести жизни на природе в режиме свободной охоты, вопреки тому комфорту и безопасности стен, которые могли предложить редкие населенные пункты, разбросанные на землях современной Империи. А там каждый желающий под пузатую согревающую кружку эля и бренчание трактирных бардов проводил свои вечера в преддверии нового дня и нового рейда, или же работы на стороне, если в гильдии не найдется искомых контрактов с соответствующим вознаграждением. Именно привычка держаться особняком и наблюдать за другими сослужила Алексу хорошую службу, позволила не выдать себя, в то время как оба квад’а искателей Лимба прошли мимо, не сбавляя темп, буквально шагах в двадцати по направлению к городу и скрылись из виду.

Тишина и мелодия, свойственные дикому лесу, не продлились долго, а вскоре сменились топотом дружных сапог и голосами, весьма энергичных и беспечных первогодок, способных в одночасье привлечь стаю юнит’ов, если в этих окрестностях торгового тракта есть достаточно крупные гнезда. Алекс затруднялся сказать, были ли эти искатели верным вариантом, а на лицо не знал их и подавно, но беспечность, с которой держались эти первогодки, буквально толкала юношу рискнуть, не рассматривая дальнейшие нюансы в духе: «А способны ли они в принципе дойти с пожитками и посланием Алекса до штаба гильдии, или?..» Достаточно было и того, что эти навряд ли готовы напасть.

Показавшийся молодой человек, буквально вынырнувший прямо из кустов, порядочно напугал весь квад. Молодые искатели тут же комично вцепились в оружие, что, скорее, было инстинктом самозащиты, нежели практической возможностью оказать сопротивление. Тем не менее, бдительность не покидала Алекса ни на мгновение. Он держался совершенно спокойно и открыто, но рукой, заведенной за корпус, уверенно чувствовал металл рукояти кинжала с перетянутыми вдоль поперечных бороздок лоскутами кожи. Они были предназначены наделить оружие большей практичностью в использовании.

Ощетинившиеся первогодки, рассмотрев одинокого сверстника подобно себе, тут же расслабились, опустили оружие, хоть и не вернули в ножны. Они тут же принялись поносить Алекса за идиотскую выходку с приговорами, что последнему еще повезло, потому как они добрые, а не то бы непременно устроили взбучку, что тот посмел их пугать. Скоро минута юношеской бравады минула, и Алекс улучил возможность заполнить установившуюся тишину вопросом, обращенным к троице: «Направляетесь в город?» «Да, в город. А тебе что с того?» – с явно проступающим гонором в голосе ответил самый крупный из парней. «Халтурка интересует? Нужно доставить пару мешков с личными вещами в штаб. За хлопоты заплачу», – Алекс старался быть максимально добродушным, что, конечно же, было несвойственно для человека его типажа. И, несмотря на это, не чувствовал угрозы перед этими первогодками, оставался на месте и оружие, удерживаемое обратным хватом, зажатым между туловищем и рукой, не убирал.

Все тот же парень, самоопределившийся лидер группы, заинтересовался предложением, вышел вперед и спросил: «Что нести? Сколько платишь?» Вопросы будто ушли в пустоту. Стоило защитной стене первогодок распасться и как стало понятно, что угрозы нет, из-за широкой спины лидера квад’а с неподдельным интересом проглянуло лицо четвертого искателя. Это была девушка с удивительно заинтересованным взглядом, от которого Алексу стало не по себе. А то, что при ее появлении все внимание отошло от практической стороны его появления и напряжение, повисшее среди остальных парней этого квад’а, готовое разразиться неприкрытой ревностью, едва ли не ставило крест на возможности договориться. Алексу показалось, что продлись неловкая пауза чуть дольше, то первогодки пошлют его ко всем чертям и сорвутся дальше, вопреки всякой логике, руководствуясь принципами и весьма теплым отношением к единственной представительнице прекрасного пола в своем отряде. Но не тут-то было. Паузу заполнила сама девушка: «Ты ведь Алекс, верно?» – весело прощебетала девушка и, не обращая внимания на остальных, продолжила: «Ребят, это точно он! Ну, вы должны помнить. Его еще исключили с последнего курса…»

Жизненные интересы и акценты курсантов Академии, особенно межполовые, вероятно, расставлялись совершенно по-разному, и если эта девушка и запомнила Алекса по личным мотивам, то вот парни не то что не поняли, о чем собственно зашла речь, но уже заочно начали ревновать. Девушка подошла ближе, слишком близко по мнению Алекса, настолько, что он невольно для себя, не вслушиваясь в сказанное, или, скорее, не принимая во внимание, оценивал, как она намеревается напасть. Будет ли это прямой выпад с коротким кинжалом, который у нее может быть спрятан под свисающим рукавом ее робы? Или она воспользуется контактным призывом? Хотя на этом этапе даже Алекс поймал себя на мысли, что у него паранойя. Юноша не знал никого, в том числе из числа элитных искателей гильдии Лимб, кто бы освоил контактный призыв.

Люди все же необычайные животные и, несмотря на попытку юноши оставаться внешне непоколебимым, девушка прочитала широкую гамму эмоций на лице Алекса и поинтересовалась, сменив голос с энергичного на более мягкий и спокойный: «Ты меня совсем не помнишь да? Меня зовут Лиза. Я училась на параллельном потоке. Мы даже пересекались пару раз на совместных занятиях по выживанию». «Жизнь представляет собой занятную череду закономерностей в недалеких умах людей, принимаемой за случайности, которым, разумеется, следует придавать сакральный смысл! Как всегда, слишком много шума, вокруг ничего… А знаешь, Алекс, ты явно занимался не тем. Время в Академии потрачено впустую! Будь я на твоем месте, непременно запомнил бы эту юную особу. Возможно, даже постарался бы, чтобы у нее на память осталось несколько приятных интимных воспоминаний», – прорезался голос Фрэнка в голове, как будто его только и не хватало, чтобы довести этот фарс до точки кипения. «Давай не сейчас! Мне-то можешь не заливать о том, каким ты был ловеласом. Все твои похождения – открыть каталог, взять трубку телефона в руку и заказать себе приятное развлечение на ночь», – холодно парировал Алекс, обращаясь куда-то вглубь себя. «Не в бровь, а в глаз, молодой человек! Хотя мог бы быть чуточку тактичнее. Все же я тебе в отцы гожусь. Все, все, уговорил. Если мне здесь не рады, пойду, прогуляюсь. Если понадоблюсь, я буду вон там, аккурат между левым и правым полушариями», – закончил Фрэнк и растворился в сознании Алекса столь же стремительно, сколь и постучался в него.

Взгляд Алекса, сфокусированный на Лизе, вернул его к реальности и линии разговора, которую девушка задала до того, как вмешался Фрэнк. «Да, Лиза, кажется помню. День был весьма паршивым, прости. Быть может вы слышали о нападениях на первогодок в этих окрестностях. Так уж вышло, что самих нападавших больше нет. А я теперь красный. Мне нужна помощь – доставить личные вещи искателей, по крайней мере те, что еще чего-то да стоят и могут облегчить положение пострадавшим», – старался подстроиться под задаваемый тон беседы Алекс. Сам же старался исключить лишние телодвижения и вопросы, вместе с тем толкая первогодок как можно скорее однозначно определиться в решении, активировал мед’чип и застыл в ожидании реакции. «Поможем! Мы тебе непременно поможем!» – тут же решила за всех Лиза и, опасливо оглядываясь по сторонам, добавила: «Только не привлекай больше внимания. Мало ли кто может крутиться поблизости. Эти глаза – приговор».

Смыкание век, еще одно и на место ярко-красным оттенкам вернулся человеческий взгляд. Несколько помявшись, девушка поинтересовалась: «Что планируешь делать?» Располагая готовым планом на несколько дней наперед, Алекс уверенно ответил: «Направлюсь в Зеленый дол. Иного места с шансом в короткие сроки собрать достаточное количество стоящих трофеев и выкупить свою жизнь, мне не известно».

На этой фразе в воздухе повисла гнетущая тишина. Даже лидер этого квад’а, широкоплечий парень, не в пример крупнее Алекса, поджал хвост, если бы таковой у него повисал. Слова Алекса вызвали у Лизы здоровый скептицизм и, уже подобравшись к юноше едва ли не вплотную и всматриваясь прямо в глаза, девушка спросила: «Ты уверен в своих силах?» На лице Алекса непроизвольно проступила улыбка: «Мы заняты не той работой, чтобы быть уверенными даже проснуться завтра. Тут либо делаешь, либо – нет». Девушка оценила сказанное и махнула рукой: «Неси пожитки, а я пока договорюсь с остальными. Парни доставят все в целости».

Юноша не придал сказанному нужного значения, постичь глубину которого предстояло по мере отдаления троицы под самый горизонт. Парни пыхтели, но отнюдь не под тяжестью походных мешков – девушка Лиза оставила их на время. Они договорились встретиться вновь, у границы Зеленого дола, а пока что Лиза намеревалась получше познакомиться с тем, кому намеренно подсела на хвост. Для нее встреча с Алексом стала отправной точкой или, скорее, началом ее личного, долгожданного приключения.