Читать книгу Невидимки - Стеф Пенни - Страница 10

Рэй

По словам Леона, лучше всех Розу знала ее сестра Кицци. Теперь Кицци Вуд зовется Кицци Уилсон и живет со своей семьей в организованном цыганском лагере под Ипсвичем. У нас с ней состоялся короткий телефонный разговор. Она сообщила, что сестру не видела и не слышала со свадьбы, так что толку от моего приезда будет не очень много. Я сказал, что мне это не трудно.

– Ну, если вы так хотите, – ответила она.

В организованном цыганском лагере я не был сто лет. Этот, в котором живет Кицци, довольно крупный – я насчитал больше двадцати трейлеров. Ровные, аккуратно нарезанные участки. Повсюду вазоны с цветами. Большой хозяйственный блок. Под любопытными взглядами я стучусь в дверь Кицци. Открывает мне миниатюрная женщина; выглядит она старше своих двадцати восьми лет. Волосы у нее туго стянуты в хвост на затылке; лоб расчерчен ранними морщинами. Я ищу в ее лице хоть какое-нибудь сходство с Розой, но практически ничего не нахожу: Кицци Уилсон рыжеватая, поразительно веснушчатая, с выдающимися изящными скулами и острым подбородком. Единственная общая черта у сестер – это рот: полные симметричные губы, очень белые зубы. Улыбка у Кицци, должно быть, очень приятная, но в данную минуту она не улыбается. Я представляюсь.

– Что ж, входите. Я ждала вас немного раньше.

Дверь расположена в задней части трейлера, рядом с входом в кухню. На безупречно чистом столе расставлены стальные миски. Есть здесь и газовая плита, но нет раковины – со времен моего деда в этом отношении ничего не изменилось. Стены обшиты кремовыми панелями из глянцевитого пластика; дровяная печь под каминной полкой не топится; на каждой стене висит по зеркалу, украшенному резным цветочным орнаментом. На U-образном сиденье в дальнем конце, под занавесочками, обшитыми оборками, сидит еще одна женщина – и при виде ее сердце у меня готово выскочить из груди.

– Моя вторая сестра, – представляет ее Кицци Уилсон. – Маргарет.

Если кто и похож на Розу, то это Маргарет Вуд, вернее, Маллинс, как ее зовут по мужу. Прямые густые волосы мышиного цвета и скругленная нижняя челюсть. Длинные темные брови. Теперь я отчетливо вижу, что она старше, чем сейчас была бы Роза, грузнее. И родимого пятна у нее нет.

– Кицци сказала, что вы хотите приехать. Я тоже здесь живу. Я старшая из троих.

Руки она мне не подает.

Кицци подводит меня к сиденью, я опускаюсь на скользкий кремовый винил и упираюсь ногами в пол, чтобы не съехать.

– Миссис Уилсон, у вас очень уютный трейлер.

– Спасибо.

Кицци наливает молоко и воду в кружки и ставит на стол. Чайные пакетики бултыхаются в них, точно утонувшие мыши.

– Мне скоро нужно ехать за мальчиками, – кивает она на громко тикающие часы с кукушкой, – так что времени у меня немного.

– Это много времени и не займет. Я просто хочу получить представление, каким человеком была Роза. Ну и если вы вспомните что-то о свадьбе или о том, что было после нее…

Я обращаюсь к обеим сестрам. Они расположились по разные стороны от меня, и мне приходится крутить головой, как зрителю на теннисном матче.

Обхватив ладонями свою чашку, Кицци поясняет:

– Я же сказала по телефону: от нее не было никаких вестей с самой свадьбы. Там мы и встречались в последний раз. Понимаете, когда люди кочуют, ты видишься с ними не так часто.

– А вы? – поворачиваюсь я к Маргарет.

– То же самое. Мы все были на свадьбе, – отвечает она с таким выражением, как будто мы говорим о чем-то совершенно не значащем. – И с тех пор ничего.

– Вам не показалось странным, что она не объявляется?

– Нет. Поначалу нет. Она ведь вышла замуж.

Маргарет смотрит на меня с легким вызовом.

– А потом? Когда вы начали предполагать, что что-то не так?

Сестры переглядываются.

– Пошли слухи, – вспоминает Кицци. – Кто-то сказал, что Роза сбежала. Неизвестно с кем.

– Но она сбежала с кем-то?

– Да. Так говорили.

– А сами вы не подозревали, что у нее в жизни что-то неладно?

Пытаться разговорить их – все равно что драть зубы. Сестрам кажется, что я обвиняю их в равнодушии. Они твердят, что не видеться с родными долгое время – совершенно нормально, что у них обеих семьи и дети, что им было некогда. Они ничего не слышали. Им ничего не известно о браке Розы. Они не пытались ничего выяснить.

– Можете рассказать мне, каким она была человеком? У вас ведь были близкие отношения? В детстве? – улыбаюсь я Кицци.

– Да уж наверное. Она была моей младшей сестрой. Я за ней приглядывала.

– В каком смысле?

Она разводит руками:

– Во всех смыслах. Я водила ее в школу. Играла с ней… ну, как обычно.

– У нее были друзья? В школе? Или еще где-нибудь?

Кицци качает головой:

– Роза была тихой девочкой. Очень тихой. Застенчивой, понимаете? Она отказывалась разговаривать с незнакомыми людьми. Ходила за мной повсюду как хвостик. Я бы знала, если бы у нее были друзья…

Вздохнув, она ссутуливается и снова переглядывается с сестрой.

Теперь я обращаюсь к Маргарет:

– Вы двое, похоже, сохранили близкие отношения.

Маргарет сверкает на меня глазами:

– Мы вышли замуж за двоюродных братьев. Стив с Бобби работают вместе.

– А, понятно. И с семьей Янко вы больше не общались?

– Нет.

– Как вам показался Иво Янко?

Маргарет фыркает, но ничего не отвечает.

– Он вам не понравился?

Кицци хмурится, отчего морщины еще глубже прорезают ее лоб.

– Насколько хорошо вы знали его до свадьбы? Или кого-нибудь из членов его семьи?

– Да мы не особо их знали. Их вообще никто особо не знал. Они были – как бы это сказать? – одиночки. Не такие, как мы.

Она беспомощно смотрит на сестру.

– Кицци имеет в виду, что их не очень любили, – поясняет та.

– Вот что забавно. Иво в самом деле пытался произвести на Розу впечатление – правда, Мардж? А ведь девушки вешались на него гроздьями. Им наплевать было на его семью. Никогда бы не сказала, что кто-то вроде Розы способен привлечь его…

Она опускает взгляд, как будто чувствует себя предательницей.

– Слишком уж он был смазливый, – подает голос Маргарет. – Нельзя выходить замуж за мужчину, если он красивее тебя, – так я думала.

– Значит, они не казались подходящей друг другу парой?

Маргарет в раздражении качает головой и поясняет:

– Роза была такая смиренная. Ей надо было выбрать в мужья кого-нибудь… приятного. Иво приятным не был. Ему было наплевать на всех, кроме себя самого.

Она переводит взгляд на сестру.

Кицци, с несчастным видом стиснув в ладонях кружку, закусывает пухлую нижнюю губу и произносит так тихо, что мне приходится наклониться, чтобы разобрать слова:

– Я не могла поверить, что она сбежала, а я об этом ни сном ни духом. Я думала – куда еще ей идти? Кого она знает? Я все ждала ее, но она так и не объявилась. И я устала ждать. Я думала, что она придет ко мне, если захочет, но она не захотела. У меня тогда было уже двое детей. Что, по-вашему, я должна была делать?

Она снова поднимает на меня глаза, полные боли, и в этот миг кажется совсем молодой и хорошенькой. Мое сердце сжимается от жалости.

– И что, по вашему мнению, произошло?

– Ну откуда ж мне знать? Я не удивилась бы, если бы выяснилось, что он плохо с ней обращался, но… я удивлена, что у нее хватило духу сбежать…

Последнюю фразу она произносит каким-то надломленным голосом, глядя в окно. И добавляет:

– …Мне нужно ехать за мальчиками.

– Кицци, а вам никогда не приходило в голову, что Розы может не быть в живых?

Она оборачивается, разинув рот. Вид у нее неподдельно потрясенный.

– Что? Нет! Как вы можете такое говорить! Я уверена, что она жива. Просто ей пришлось… Может быть, она уехала за границу… Я не знаю.

Маргарет с отвращением отодвигается от меня подальше и упрекает:

– Как вам не стыдно такое говорить!

– Ваш отец думает, что ее нет в живых. После того как умерла ваша мать… он считает, до Розы не могла не дойти эта новость… Ваша сестра должна была дать о себе знать.

– Папа… господи, – вполголоса сердится Маргарет.

Кицци закатывает глаза и встает. На ресницах у нее блестят слезы.

– Мне нужно идти: дети будут торчать там на холоде. Она не умерла.

На обшитой пластиковыми панелями стене висят портреты двух натянуто улыбающихся мальчиков, остриженных под ноль, что делает их похожими на маленьких новобранцев. У одного из них такая же тяжелая челюсть, как у Розы на фотографиях. Племянники.

Маргарет тоже поднимается:

– Боюсь, мистер, мы ничего больше не можем вам рассказать. Но надеюсь, вы ее отыщете, а Иво Янко получит по заслугам.

Кицци Уилсон натягивает кожаную куртку, и мы выходим на улицу. Я благодарю сестер за помощь. Маргарет, точно грозный часовой, стоит на пороге трейлера – опасается, как бы я не попытался прокрасться обратно внутрь? Кицци, которая успела уже отойти на несколько шагов, останавливается и говорит мне:

– Я позвоню вам, если что-нибудь придет в голову.

– Спасибо. Звоните не раздумывая, даже если вам будет казаться, что это глупость.

Она снова ссутуливается под моросящим дождем.

– Надо было сделать это давным-давно. Теперь уже слишком поздно?

– Нет. Нет, просто… – Я пытаюсь найти какие-то слова утешения. – Я сделаю все, что будет в моих силах.

Кицци с несчастным видом кивает. Я не смог вселить в нее особой уверенности. Не говоря больше ни слова, она разворачивается и понуро идет к машине.