Читать книгу Под ласковым солнцем. Империя камня и веры - Степан Витальевич Кирнос - Страница 6

Тем временем.

Это всего лишь обычное мелкое кафе в центре города, коих разбросано по всему Риму не меньше десятка тысяч. За окном уже давно вовсю светит солнце, а лёгкий ветер гуляет по улицам вечного города, поднимая мелкий мусор и немногочисленную пожелтевшую листву, кружа её вихрем в воздухе.

В помещении плотно стоит приятный запах настоящего кофе и различных душистых пряностей, которые липким ароматом наполняют заведение и местность вокруг него, отчего кофейня имеет некий мистический шарм, словно внутри неё человек переносится во времена, когда над этим городом ещё витал дух бывшей свободы в очень давние времена существования единой Италии.

Кофейня располагается на первом этаже большого жилого комплекса, возвышавшегося на шестьдесят этажей вверх, что было вдвое больше стандартных «коробчатых» жилых домов и поэтому посетителей в ней всегда предостаточно, несмотря на дороговизну самого кофе, и еды, которой в ней подают.

В помещении уютного заведения несколько тусклое освещение, усиливаемое закрытыми тёмно-бардовыми шторами, едва угнетающие взгляд, отчего только создаётся приятная для души томность в этом месте. За стеклянными дверями сразу простирается пол, представленный мраморной плиткой, начищенной до зеркального блеска, в зале стоят удивительные круглые деревянные столики с плетёными стульями рядом. У стен, где и поставили двуместные столики, растут ещё и пара экзотических растений из чёрных гранёных горшков.

Хоть с первого взгляда и могло показаться, что это кафе по своему духу как бы противопоставлено нагнетающей атмосфере Рейха, но на самом деле всё обстояло иначе. У дверей кофейни свисают два стяга – флага Империи, на стенах поместили несколько плакатов, с изображением герба, политических деятелей Рейха, что свойским каменным взглядом холодно смотрели на посетителей, будто бы надзирая за гражданами и как они соблюдают нормы, явно не способствуя созданию приятной атмосферы, а так же на стенах красуются несколько полотнищ с надписями, полными идеологической тематикой: «Власть Рейха – непоколебима», «Не забудь молитву вознести не только Богу, но и Канцлеру», «Прибывай в вечной верности Рейху» или «Идти против Рейха и Канцлера – значит идти против Бога». На посуде можно было заметить государственную символику – герба различных министерств, простые профили политиков или же памятные даты. А где-то в сторонке, в глубинах кафе есть небольшое, миниатюрная комнатка, святилище, где люди могут почтить Бога и Его святых, которое тут должно быть в обязательном порядке, согласно «Софиус Лекс Понтификс» – приказу главного Иерарха имперской Церкви. Так же есть ещё одна комнатка, только кресты сменены статуэтками Канцлера, а иконы поменяны на портреты Канцлера и в ней, устроенной по требованию Культа Государства, люди воздают хвалу правителю.

Но посетители не бунтуют и не возмущаются, что заведение, в котором не должно быть резкого почитания государства, забито атрибутикой, и многие как дети радуются, что даже в это, с виду свободное и источающее дух былой свободы, место проник так называемый «Культ государства».

Однако за одним из столиков восседает посетитель кофейни, который явно не испытывает благостного восторга от того, что здесь всё забито символикой Рейха, а само место похоже на монастырь, чем на заведение в котором можно расслабиться. Напряжённый взгляд мужчины рассматривает посетителей и видит, как люди тут веселятся и ликуют, что явно

– «Нет, это не кофейня… это чёртов храм Рейха» – поругался внутри себя человек.

Мужчина опустил правую руку в карман длинного бежевого пальто и, проверив время на телефоне, метнул взгляд в сторону дверей, ожидая встречи, а другой рукой нервно потёр тонкий коричневый шарф у горла, поправляя его.

Гражданин был коротко подстрижен, черты лица были несколько квадратными, довольно зрелыми и на вид ему было дать чуть больше сорока лет. Квадратные очки, надетые как дань старой моде, несколько искажают цвет глаз, делая их насыщенно-голубыми.

Через очки он смотрит на мир, который полностью увяз в почитании морали и силы государства, где полная, безраздельная и абсолютная праведность подаётся как нечто идеальное, а непрестанный и полный контроль державы преподносится как столп бесконечной стабильности.

– Как же мы дошли до этого? – тихо, шёпотом сорвались слова с губ мужчины.

– Вы что-то сказали? – вопросил мимо проходящий официант.

– Да, – уверенно ему ответил гражданин. – Принесите мне чёрного кофе «Империалес-ля-глоре», пожалуйста.

Мысли наводят мужчину на то, что всё происходящее вокруг не что иное, как результат долгой и кропотливой работы, развернувшейся на территории Рейха после того, как воины Канцлера прошлись огнём и мечом по непокорённым странам. Результат, который был, ожидаем после долгого забвения человечества и сейчас, без опоры и контроля построенный мир рассыплется, как кусок трухлявой древесины.

Но кто же ответственен за построения мира абсолютной определённости? Кто стоит за созданием духа полной верности отечеству и почитанием, как второго после Небесных Сил? Кто дал обществу Рейху крылья из металла, которые вырвали его из цепких лап постапокалиптической цивилизации и гнетущего образа жизни?

«Культ Государства» – сам себе, в мыслях проговорил мужчина, не желая проговаривать название этой организации.

Все знают, что он зародился ещё в начале правления первого Канцлера, когда ему требовались идеи, чтобы скрепить всё общество будущей Империи, дать ему мотивацию к жизни и поддерживать в нём стремление служить державе. Империал Экклесиас – церковь, давала лишь моральный хребет, оберегающий дух от растления и впадения в «либеральные ереси». Но нужен был стержень, который держит человека в постоянной готовности жертвовать ради страны и обращал его взор к ценностям материального мира, к благополучию государства, в противовес духовности и антиматериализма, идущего от проповедей церковников.

Рассматривая гербовую скатерть у себя на столе, посетитель окунулся в воспоминания и, несмотря на преклонный возраст, он прекрасно помнит те дне, когда пробил час «Святого Дня» и первый верховный правитель добился власти у себя на родинке. Канцлер не принимал догмы коммунизма и ещё с большим презрением относился к либерализму, а поэтому они тут же были вычеркнуты из списка идей. И тогда он нашёл выход – создал собственную систему ценностей, мало похожую на полноценную идеологию, назвав её «Почитание родной державы» или Культ Государства, а ей понадобились свои опоры…

– Треклятые заповеди, – усмехнулся шёпотом мужчина.

Её суть сводилась к одиннадцати простым заповедям, которые должны быть в памяти любого гражданина Империи, а посему мужчина провертел их памяти:

1. Я Канцлер, господин твой. Да не будет у тебя других правителей пред лицом Моим.

2. Не ищи себе правителя другого и никакого господина того, что за стеной может быть и что самопровозгласит себя правителем внутри Рейха.

3. Не поклоняйся им и не служи другим правителям, ибо я Канцлер твой, повелитель твой, наказывающий детей за вину отцов, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим догматы Мои.

4. Не произноси имени Канцлера, повелителя твоего, напрасно; ибо правосудие не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.

5. Помни день субботний, чтобы святить Его и провести день в молитвах за Канцлера своего. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой – суббота Канцлеру. Ибо несколько лет создавал Канцлер великое государство. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.

6. Почитай служащих государству как мать свою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Канцлер, повелитель твой, дает тебе.

7. Не убивай.

8. Не прелюбодействуй, ибо пойдёшь ты против морали.

9. Не кради у Рейха.

10. Не произноси ложного свидетельства на Рейх или государственного служащего.

11. Не желай богатств Канцлера своего или имущества Рейха».

Эти догматы были очень похожи на те десять заповедей, что некогда Бог через Моисея дал своему народу. И действительно, первый Канцлер в своём стремлении сравняться чуть ли не с Создателем решил банально перефразировать десять священных заповедей.

Мысли посетителя кофейни мгновенно оборвались, когда официант поставил чашку исторгающего в пространство терпкие ароматы кофе.

– Ох, благодарю, – потирая сухие надутые губы, выговорил мужчина перед юнцом в чёрно-белых официантских одеждах, на груди которого наколот значок Государственного Управления Кафетериев – чашка с напитком на фоне орла.

– Да не за что.

– Главное, не забудьте оставить плату «за услугу государеву», как говорится в «Фолианте Гражданина»

«Как же я мог забыть про “Фолиант Гражданина”» – съехидничал в мыслях человек, посматривая в спину, уходящему наивному пареньку.

Парень помнит, что это небольшая карманная книжка, где трактуются в нужном смысле догматы, и рассказывалось, как нужно правильно служить своему государству. По своей сути «Фолиант Гражданина» был культовым сборником, где рассказывались правила нужного поведения. Но в первую очередь Канцлер, создавая «Фолиант», стремился навязать почитание самого государства, как сакрального и священного института, по величию и возвышению сравнимого только с Царствием Небесным. Помимо всего он преследовал ещё одну цель – полное и тотальное подчинению государству на всех уровнях и на любом месте и это потакание должно быть повсеместным, не зависимо от региона. По «Фолианту» граждане получали множество обязанностей при взаимодействии друг с другом и государством, морально-этического и политического характера.

Неожиданный возглас с другого столика оборвал ход мыслей мужчины, Он увидел, как молодая дама трясётся над случайно опрокинутым стаканом, возле которого уже копошится уборщик, собирая осколки в мусорный контейнер.

– Вот девушка, – послышалась тихая усмешка. – Захотела себе снижение «рейтинга».

Большинство посетителей кафе сейчас вспомнили о статусе гражданина и его социальных баллах. За такую оплошность, как случайная порча мелкого имущества Рейха, следовало минимальный вычет баллов, что призовёт гражданку в будущем быть осторожнее. И если какой-то человек или организация хотели более высокий, так называемый «Гражданский Рейтинг», то они должны были строго и полностью следовать Культу Государства, не уклоняясь от его постулатов не на йоту. Министерства, которым нет числа, Культ Государства и Империал Экклесиас строго следили за тем, чтобы почитание государства не падало ни на десятую балла, и снижали «Рейтинг» за всё, даже за случайно разбитую посуду.

Но таинственному посетителю сейчас не до посудины. Лицо мужчины выражает крайнюю беспокойность. Одной рукой он постоянно стал тыкать в экран своего телефона, а другой беспорядочно мял салфетку. На столе возле него стоит чашка недопитого напитка, от которой ещё исходил запах свежего кофе. На него никто не обращает внимания, он похож на невидимку, малозаметного клерка и хоть одежда и недорогой кофе человека могли сказать о невысоком социальном статусе, но действительность совершенно иная.

В кофейню зашёл человек, вызвавший оживление у гражданина в бежевом пальто. Вошедший одет в чёрные едва мешковатые одежды, с короткими сапогами и лихо подпрыгивающей сумкой через плечо.

Мужчина поднял голову и резко обратил свой взор на вошедшего человека, ожидая, когда новый посетитель займёт рядом с ним место.

– Здравствуйте, Лорд Ротмайр, – скупо на эмоции произнес вошедший человек, подойдя к столику. – Простите, задержался.

– Ты почему опаздываешь? Почему когда я тебе пишу, а ты не отвечаешь? У меня не столько много времени осталось, чтобы с тобой здесь кофе гонять, – с толикой наглости и самомнения заявил Лорд.

– Простите, господин, но у меня ещё довольно много дел,… касаемо вашей персоны, а телефон просто сел.

– Заряжать надо чаще. Ладно, присаживайся, – немного укротив свой нрав, сказал Ротмайр. – Что ты мне готов рассказать интересного?

– Можно контр-вопрос?

– Ну ладно, задавай, – нехотя согласился Лорд.

– И почему же вы решили, что всё настолько изменилось и пришлось поднять нас? Что заставило вас так беспокоиться и искать помощи у таких как мы?

Ротмайр сначала сморщил недовольную гримасу на лице, но всё же потом ответил:

– Боюсь, что ситуация выходит из-под контроля. Кажется, что в его раскисший мозг стали возвращаться сознание и рассудок. Он больше не пускает слюни при виде нас, а это очень плохо.

– И почему же вы так решили?

– Я видел его взгляд и поверь, он похож на то, как смотрит на тебя бешеный пёс.

Рядом сидящий человек от такого ответа опешил, и он тут же задал ещё один вопрос, давясь от удивления:

– Все ваши предположения и беспокойства основываются всего лишь на взгляде?

У Роттмаира взгляд сделался весьма недовольным, но всё же ответ последовал спокойным голосом:

– Знаешь, я помню тот взгляд, когда мы сломали его, помню его глаза после того, как он покинул место «отдыха». И я тебе скажу, что никогда в жизни не видел такой пустоты, и печали… аж холодно становилось, знаешь ли. И это несмотря на то, что я начинал с первым Канцлером в Южно-Аппенинском Ковенанте.

– И что же изменилось сейчас?

– А сейчас он иной. Он не наполнился светом и жизненной силой… безумием скорее, жестокостью и лисьей хитростью, за которой он всё это скрыл. Это сумасшествие не даёт мне покоя, – Ротмайр притих, глубоко задумавшись, а потом, выйдя из ступора, продолжил. – Я знаю, такие люди как вы привыкли доверять фактам и неопровержимым доказательствам, и я надеюсь, что вы мне их принесли. Пойми, я слишком долго был в политике и ещё дольше в грязной политике…

– А между ними есть разница? – оборвал на полуслове Роттмаира собеседник.

– Понимаю, но не об этом. Я знаю, что глаза могут о человеке сказать многое. Его речи могут лукавить, поступки сбивать с толку, но взгляд не подведёт никогда. Как бы это банально не звучало – очи это зеркала души.

– Вы сами виноваты, ибо это чудовище сотворили вы, – обвинительным тоном сказал рядом сидящий человек. – Вы в вашей жадности к власти, создали этого психопата. – Упрекнул он Лорда.

– Да, мы хотели власти, – нагло и, исказив в грубый голос, заявил Ротмайр. – И мы её получили, взяли заслуженное, которое нам должен был отдать ещё первый Канцлер. И неважно, каким путём.

– А ваши собратья–Лорды не знают, что вы решили уйти от общего пути? Что решили проявить несвойственное для вас благородие? – с лёгкой улыбкой и с сарказмом в голосе сказал напротив сидящий человек. – Вы помните, как решили помиловать жертвенную козу, подменив её?

– Заткнись, – тихо прорычал Лорд. – Ты не знаешь, о чём говоришь. Сейчас идёт большая игра. Есть силы, что стремятся переделать всё по собственному усмотрению, в том числе и мою с тобой родину. Мы эти силы так и не узнали, хотя они нам изрядно попортили мне жизнь. И та спасённая жертва, возможно, сыграет решающую роль в будущем, разрешит конфликт, так сказать.

– А вы не хотите сообщить своим друзьям о надвигающейся угрозе?

– А зачем? – удивлённо чуть ли не восклицая, сказал Ротмайр. – Они послужат для утоления жажды мести того психа и пока он будет их резать, я смогу уйти… скрыться в ночи, – легко оскалился улыбкой Лорд и тут же заметил возмущение в глазах своего собеседника, что ему сильно не понравилось. – И не смотри на меня так, Антоний, слуга полк-ордена. Мне их не жалко…

Теневик знает, зачем он здесь и что сулит всё происходящее. Ничего хорошего в дальнейшем и сейчас он, Роттмаир и полк-орден пытаются предотвратить катастрофу, которой ещё не ощутили. Действительность такова, что своей наглостью, хитростью и неистовым желанием править Лорды Империи, аристократия первого Канцлера, его политические подвижники, сумели «пододвинуть» второго правителя занять место единственного гегемона у власти, став вертеть Рейхом как игрушкой в собственных руках. Но единственный Роттмаир ощутил, что их правление подходит к концу, а ещё дальше надвигается буря, что сулит глобальные перемены.

– Позвольте, а кем для него вы вообще являлись?

– Мы должны были стать для него наставниками и опорой, нервно поминая салфетку, говорил Роттмаир. – Наш друг, взошедший к единоличной власти, хотел, чтобы мы его научили, как управляться с огромным государством, дали знания…

– А вместо этого вы превратились в его палачей, – упрекнул Лорда Антоний. – Я удивляюсь, почему вы вообще позволили ему de-jure оставаться у власти.

– Да, мы сохраняли святость фигуры второго Канцлера, отлично понимая, что народу легче любить только одного царька, присягать на верность только одному правителю, обвинять и взваливать ответственность на одного человека и просто верить можно только в одну сакральную личность.

Антоний понимает, что редко когда народ примет «нужную» политическую святость несколько личностей у власти и не назовёт их ворами и мошенниками, которые ничего не делают. Люди никогда не теряли веры в «доброго царя», ни до великого кризиса, не после и Лорды воспользовались этим.

– Хоть бы послабления дали от государства, раз вы стали воротилами власти.

– Снять запреты? Убрать множественные ограничения? – недовольно стал перебирать вопросами Лорд. – Да ты безумец, каких ещё нужно поискать.

– Почему? – резко выпалил Антоний. – Разве собратья-лорды были против?

– Мои «сотоварищи», оказались свиньями, которых нужно ещё поискать. Они понимали, если они хотят остаться у власти и продолжить беспрепятственно кормиться, то ни о каких правах и свободах у людей не может быть и речи. Народ должен беспрекословно повиноваться своей власти, не задавая лишних и ненужных вопросов. И для этих целей, после смерти первого Канцлера, наигранно были сняты некоторые ограничения и запреты, всего лишь притворно показывая ослабление деспотизма личности.

– А какой ваш мотив?

– Мой… – опечаленно затянул Роттмаир. – Без них Рейх не может существовать, чтобы не говорила либерально-оппозиционная гнусь, которая пища для адской мельницы Инквизиции. Тоталитарная модель – идеальная возможность избежать будущих кризисов и падений, пусть мы и заплатим за это кровью и рабством. Это наш щит от прошлого. Можешь посмотреть на Африку и понять, что нас ждёт без…

– Я понял. И как же вы этого добились?

– Были усилены тайные механизмы подавления воли и свободы. Но сначала многократно приумножили институты пропаганды идеологии – троекратно увеличили состав Империал Экклесиас, расширены полномочия Культа Государства. Но больше всего были напряжены отделы тайных шпионских агентурных сетей, Инспекторской Канцелярии и Трибунала Рейха.

Антоний видит результат этих действий. Сначала Канцлер, а затем и Лорды дали народу железные крылья, на которых он поднимется из пепла, но из-за их тяжести не улетит в полёт вольнодумства. Бегство от кошмаров постапокалиптического прошлого привело, что везде и всюду – от детских садов до городских мэрий читались молитвы и пелись молитвенные гимны во славу Бога, Канцлера и Рейха. Адепты Культа Государства во всех школах и на всех предприятиях читали лекции о пользе почитания Рейха. Везде где только можно было, людям вкладывали в умы и сознания, вписывали в подсознание одну простую установку – «Рейх – единственный абсолют в жизни, ради которого стоит жить». И если где-нибудь, будь то на заводе или во дворце губернатора человек начнёт сомневаться в постулатах Рейха, то, скорее всего через некоторое время он просто пропадал бесследно. Начальство незамедлительно получало приказ сверху о его «необходимом» переводе на другое место, а самого «еретика мысли» можно было встретить на мунуфакториатии – невообразимо огромной тюрьме–заводе, где люди работали до конца своей жизни. И из этой тюрьмы можно было выйти лишь по особому приказу. И таких приказа было всего три – Помилование от Великого Отца, Специальный Циркуляр Канцлера и Великое Распоряжение Трибунала Рейха.

И Верховные Лорды всё сильнее утягивали удавку репрессий на шее собственного народа, всё сильнее грабя собственных граждан. Им нужно было поддерживать легенду о сильном и независимом Канцлере, который любит свой народ и поэтому, к тем, кто начинал сомневаться в правильности курса государства вскоре приходили и читали специальную воспитательную лекцию. А на второй раз человек уже бесследно пропадал.

– Пусть ваши мотивы благородны, но вы же видите, к чему привело распутство ваших друзей, – вновь звучит упрёк.

– Конечно, понимаю, но сейчас мне до древней лампочки на это, – отмахнулся Лорд. – Я вижу, что под дурманящие ум и душу молитвенные песнопения, под бесконечные поучительные лекции и под нескончаемый террор мои товарищи, которыми помыкает жадность, стараются как можно больше вытащить из карманов людей. Новые налоги вводились под сладкие песнопения о долге государству. Должен признаться, мы стали худшей пародией на правление первого Канцлера. За их правление было введено сорок два новых налога.

– И вот так вот в Рейхе была установлена деспотия олигархии, вместо диктатуры одной личности, – сухо подытожил Антоний вместо Роттмаира.

– Да, ты совершенно прав. И именно поэтому я отдаю на откуп одиннадцать жертвенных баранов. Пусть всё это безумие закончится.

– Но далеко не все так хотели жить и сейчас не пожелают, – стремясь подколоть собеседника, аккуратно поднял больную тему Антоний. – Нашлись те, кто захотел скинуть ярмо тирании правящего олигархата, – и отметив смущение на лице Лорда, едва красуясь незаметной улыбкой на тонких губах живее продолжил говорить. – На далёком Иберийском полуострове, дети древней Испании подняли мятеж, стремясь скинуть ярмо власти Рима. Город за городом и вся территория бывшей Португалии оказалась под властью сепаратистов, как так получилось… не ваших рук проделка? Чтобы ещё сильнее «попросить затянуть пояса граждан»? Или решили устранить соперников в Иберии, похоронив их под волной мятежа?

– Ах, помню, мы сразу издали директивы, чтобы в Иберию никого не пускали, обосновывая это экологической катастрофой, – со сдержанной радостью отметил Лорд. – А в средства массовой информации, от газеты из киоска до Сети Рейха – подобия интернета, была дана информация, что в Иберии сейчас катастрофа и Рейх всеми силами будет её устранять.

– Так это ваших рук проделка?

– Нет… обычный акт недовольства, но есть одна странная особенность в этом мятеже – отступники оказались хорошо вооружены и осведомлены обо всех действиях правительственных войск. А армия Рейха наоборот, почему-то оснащена старой техникой, да и её соединений оказалась очень мало в том регионе, чтобы отразить нападения треклятых мятежников.

– Согласен. Это оказались не обычные повстанцы, а люди, ведущую собственную пропаганду собственных ценностей и идеалов, вразрез отличавшихся от идеалов Рейха.

– Да, при расследовании оказалось, что пропаганды церкви и Культа Государства в этом регионе было критически мало, что и повлекло к распространению еретических и отступнических идей. Это всё привело к мыслям, что в высшем руководстве есть предатели, но разбираться с этим уже другим людям… я умываю руки. Инквизиция, инспекторы, конечно, занялись своей любимой работой – дознание информации и бесконечные пытки, во время расследования было показательно казнено свыше четырёх тысяч чиновников и три десятка священников, которых посчитали за еретиков, но этого будет чертовски мало. Хотя мне сейчас плевать на этот мятеж, – небрежно кинул Лорд. – Давай покончим с этим с этим.

– Да, простите за расспрос. Не каждый день удаётся поговорить с людьми вашей, как вы говорите масти. Что ж, я принёс вам некоторую информацию, которая подтверждает ваши догадки, – сказав собеседник, протянул несколько листов.

Взяв бумаги, Лорд стал в них внимательно вчитываться, но через несколько мгновений его лицо помрачнело, и он, откинув бумаги на стол, буквально подорвался с места и заспешил к выходу. Его захотел остановить официант, требуя оплаты за кофе, но Ротмайр отмахнулся со словами:

– Вон тот мужчина уплатит – указывая на своего информатора.

Антоний в свою очередь достал удостоверение Теневика полк–ордена и показал его официанту, избавив себя от траты денег. С недовольным лицом и с расстроившимся взглядом официант, надевшийся на чаевые, которые были строго определены Министерством Заведений Культурного Досуга, взял чашку со стола и унёс.

Теневик полк–ордена, достал устройство, похожее на широкий телефон, но таковым не являлось. Это оказался обычный коммуникатор полк–ордена. Он переключился на индивидуальную связь с Командором и стал печатать в сеть закрытую текст:

– Стервятник решил покинуть гнездо.

– Что прости за чушь? – появился через полминуты вопрос, явно заданный Командором в возмущении. – Вы можете выражаться понятней? Наша сеть не просматривается со стороны Имперор Магистратос.

Антоний улыбнулся и снова начал набирать текст:

– Простите Командор, я не удержался. Я сообщаю, что Верховный Лорд Ротмайр решил покинуть Рим.

– Отлично. Благодарю за информацию. Пора инициировать план по его перехвату. У нас есть свободная гражданско–тактическая группа в пределах Рима.

– Да, есть такая.

– Хорошо, инициируйте план по перехвату Лорда, а в цитадель–монастырь нашего полк–ордена пока ничего не сообщайте. Им не о чем знать, об этом.

– Слушаюсь, – напечатал Теневик, быстро сунул коммуникатор в карман и вышел из кофейни.