Читать книгу Другая сторона озера - Stepart - Страница 2

Я нахожусь в каком-то огромном и пустом доме. Всё в доме исполинских размеров. Гигантские лестницы и мебель будто созданы для людей в два раза больше обычных. Такими же нереально большими были и все остальные предметы и вещи, благо что все двери в доме были открыты, и мне не приходилось тянуться к дверным ручкам размером по две мои ладони, чтобы открыть их. Поэтому я долго блуждаю по соединённым между собой залам и комнатам в поисках хоть кого-то. Но сколько бы я не ходил по бесконечному числу помещений, я никого не нахожу. Дом пуст, и я ощущаю себя потерянным и забытым. Но хуже всего то, что я не могу найти выход из дома, сколько не ищу его. Я просыпался, испытывая пугающее опустошение, и больше не мог заснуть. 

Практически каждый день мне снился этот сон. Вот и ночью перед поездкой, только заснув, я тут же оказался в одном из залов этого пустого дома и долго искал выход или хоть кого-то живого внутри дома, но всё было тщетно.

Проснувшись задолго до рассвета, я не стал пытаться заснуть снова, а принялся упаковывать вещи. Днём меня ожидал обед в одном из любимых ресторанов в центре Москвы с бывшим компаньоном и другом. Он должен был передать мне оставшуюся часть денег за наш некогда совместно созданный бизнес по поставке автозапчастей и дополнительного оборудования для автомобилей. По правде сказать, создавал и вёл бизнес компаньон, а я просто дал ему на это денег, которые не слишком сложно доставались мне на управляющей должности в крупной фирме моего дяди. Вложение окупилось в первый же год. Друг постоянно слал мне отчёты и посвящал в планы дальнейшего развития, но я никогда не вникал в то, чем он занимается. Да и зачем, когда дивиденды росли исправно.

Покончив со сборами, я спустился на лифте в подземный паркинг и накрыл чехлом небольшой Мерседес перламутрового цвета, купленный пару лет назад в автосалоне недалеко от дома. На одометре машины было чуть больше пяти тысяч километров. Половину пробега я накрутил в первую же неделю после покупки, навестив подругу в Ростове-на-Дону, а в прошедшем сезоне выезжал на нём всего лишь дважды. Последний год меня было не оттащить от моего большого чёрного пикапа, который из-за своих габаритов, к сожалению, не мог въехать на паркинг.

Вернувшись в квартиру, я налил себе кофе и сел в любимое кресло, чтобы через панорамное окно полюбоваться просыпающимся городом. Раньше этот вид завораживал меня, но почему-то теперь, глядя на ленты дорожных огней и светящиеся окошки домов, я испытывал только тоску и одиночество. В памяти пронеслись картинки вечеринок возле этих огромных окон с видом на город. Множеству людей, в том числе и мне, было весело и радостно здесь, но сейчас всё это казалось пустым и бесцельным. Несколько часов радости заканчивались похмельем и не оставляли после себя ничего, что стоило бы сохранить в памяти.

Чтобы отвлечься, оставшееся до обеда с другом время я провёл за уборкой квартиры. Горничную я отпустил ещё две недели назад. Кроме того, я почистил ружьё и убрал его в двухметровый, вмонтированный в стену сейф, в котором на двух верхних полках уже давно покоилась коллекция часов. Почти год я не надевал ни одни из них.

***

К разочарованию моего компаньона, встреча была недолгой. Он находился в приподнятом настроении, ощущая свой успех и продвижение в делах, потому что он стал владельцем прибыльного дела, как и мечтал, и ему хотелось отметить это, как полагается. Об этом говорил не только его дорогой розовый свитер и не по сезону светлые брюки, но и вдохновлённый тон, которым он поприветствовал меня, подскочив из-за столика, находящегося в глубине зала, как только я вошёл в помещение. На столе уже стояла бутылка моего любимого виски и кое-какая закуска. Обняв товарища, я похлопал его по плечу, сделал комплимент, что он стал выглядеть лучше за то время, что мы не виделись, и сел за стол. Товарищ ответил тем же. Единственное, ему не понравилось то, что одет я был не для гулянки.

– Извини, Борь, погулять не получится. Меня уже ждут в Твери. Так что я перекушу и в путь, – соврал я, положил себе несколько кусочков сыра и посмотрел на собеседника, разведя руками. Борис замолчал и сник. Потом он взял стакан виски и молча выпил.

– У тебя точно всё в порядке, Саш? Последний год с тобой что-то происходит, а теперь ты и вовсе всё бросаешь и едешь в Тверь непонятно, чем заниматься. Я тебя не узнаю, – печально и несколько настороженно произнёс Борис, внимательно следя за моей реакцией. Я добродушно улыбнулся:

– Не бери в голову. Всё замечательно. Там у меня намечена серьёзная и длительная работа с чиновниками. Очень прибыльное и интересное дело. Не хочу распространяться, сам понимаешь.

Я опять соврал, хотя немного правды в моих словах было. Ну не буду же я объяснять Борису, что уже второй год вынашиваю план по получению быстрой выгоды, чтобы покинуть этот чёртов город и оборвать все опостылевшие связи. Не стану говорить и о том, что уже давно я для себя решил уехать на острова в Тихом океане, вести там свой небольшой бизнес и просто радоваться жизни, коль скоро у меня нет семьи или тех, кто был бы мне дорог. Он вряд ли поймёт, что наше удачное дело и моя основная работа давно меня не удовлетворяют. Да, деньги есть, но я не понимаю, на что их тратить. Не скупать же ненужное мне барахло. Даже путешествия с возрастом стали утомлять. Он не поймёт и не разделит моего желания уединиться и читать книги, смотреть кино, слушать музыку, кататься на сёрфе и говорить с кем-то за барной стойкой о погоде и волне. Он никогда не поймёт этого.

Несмотря на это я испытывал самые тёплые чувства к нему. Сколько раз мы вот так сидели с ним за столом и обсуждали дела или какую-то ерунду. Но сейчас всё было по-другому, сейчас меня раздражал и этот ресторан, и его посетители, а говорить с Борисом, в общем-то, мне было не о чем. Я отогнал от себя все эти размышления и просто похлопал друга по плечу, и с его лица тут же исчезли тревога и разочарование.

– Что ж ты сразу не сказал? Это другое дело. Тогда всё понятно. Такие дела надо молча делать. Молодец, Саша! – взбодрился Борис, услышав про работу с чиновниками. Он очень уважал серьёзные дела, особенно если они хоть как-то были связаны с чиновниками. Не желая того, я разом поднялся в глазах друга на ступеньку, а то и на две выше по социальной лестнице, и заслужил ещё больше уважения, чем он испытывал ко мне прежде.

Дальнейший разговор сложился куда проще. Борис всё понял и ему стало спокойно. Он пил виски, а я хорошенько поел на дорогу. Борис много шутил и рассказывал про семью, а я смотрел на карту в телефоне. Когда он изрядно захмелел, а я уже был сыт, мне пришлось вернуть его с небес на землю и напомнить, что мне пора в дорогу. Борис тут же закивал, полез в розовый бумажный пакет с лейблом одного известного бутика, стоящий на соседнем стуле, и достал оттуда два увесистых брикета, завёрнутых в чёрную пленку.

Прощались мы по-доброму, обнявшись. Растрогавшись, Борис даже чмокнул меня в щёку и почему-то шёпотом пожелал мне удачи в новых делах. После встречи я отвёз деньги в банк и наконец направился к трассе.

***

Из-за недосыпа пробка далась очень тяжело. Несколько раз я пожалел, что не взял с собой кофе. Терять время на заправке, где его можно было выпить, я не хотел, поскольку бак был заполнен практически под завязку.

Пробку я миновал уже в полной темноте, а когда наконец получилось встать на крейсерскую скорость, освещённая часть трассы закончилась и повалили крупные хлопья снега. В свете фар снежинки вытягивались в сотни линий, устремляющихся в лобовое стекло. Я будто собирался совершить скачок в гиперпространство. Это мельтешение белых линий сильно отвлекало и в то же время вводило в лёгкое забытье. Сонливость и усталость наваливались и отступали под натиском необъяснимого беспокойства. Ехать в таком состоянии было опасно, и как только вдалеке, на обочине, сквозь снег стали просвечивать огни крупной заправки, я перестроился в правый ряд, чтобы не пропустить съезд.

Припарковав пикап у бензоколонки, я вылез из машины и поёжился от неприятного сырого ветра, наполненного липким снегом. Под ногами зачавкала чёрная жижа. Из здания заправки навстречу мне вышел молодой парень и спросил, сколько топлива залить. Обогнув его, я буркнул, чтобы заливал до полного, и заскочил в помещение, скрываясь от промозглости улицы. Внутри я обнаружил пару стеллажей с разной несъедобной дрянью и несколько столов, где эту дрянь можно было наспех употребить. Также на стойке у кассы имелась кофемашина. Заведовала всем этим полная и усталая женщина.

Вытянув ноги, я откинулся на стуле и краем глаза заметил мелькнувшую на стене передо мной тень. Я присмотрелся и увидел пятно, по форме и размеру напоминающее астраханский арбуз. Пятно было неяркое, еле заметное, как будто стену облили водой, она высохла, но оставила след на краске. Потягивая кофе, я смотрел на это пятно и пытался расслабиться, чтобы отдохнуть перед дальнейшей дорогой. Несколько минут я бесцельно смотрел на стену, ни о чём не думая, как вдруг пятно дрогнуло и произошло что-то очень странное: стена резко потемнела, а свет в кафе моргнул и стал совсем тусклым. Я не шевелясь смотрел на стену, которая сначала как бы провалилась сама в себя, а потом и вовсе превратилась в объёмную картинку, которая надвинулась на меня и заняла всё пространство. То, что я увидел, было мне знакомо – это был тот самый дом из моего сна, который я видел каждую ночь и из-за которого боялся ложиться спать. Но в этот раз я смотрел на дом со стороны, стоя у крыльца на улице. Прежде я никогда не видел этот дом со стороны, но это не мешало мне понять, что это тот самый дом. Пятиэтажный дом п-образной формы напоминал европейский замок, но вокруг не было садов, заборов или каких-то дополнительных построек. Замок стоял в чистом поле. В окнах не горел свет, а шторы были плотно задёрнуты.

Пришёл я в себя от звонкого голоса кассирши, которая кричала в динамик на улице, чтобы нерадивый заправщик вынул наконец пистолет из бака моей машины и повесил его на колонку. Я моргнул, и стена снова стала стеной с пятном в форме астраханского арбуза.

Раньше я никогда не засыпал с открытыми глазами. Возможно, это произошло по причине накопившейся усталости и недосыпа. Сон взбодрил меня, однако оставил всё то же опустошающее послевкусие.