Читать книгу Мёртвая зона - Стивен Кинг - Страница 22

Никсона переизбрали президентом на второй срок. Американские парни возвращались домой из Вьетнама. Уолтер Хазлетт собирался стать адвокатом и ночи напролет штудировал право, а Сара продолжала работать в школе. Ученики, которых она помнила еще неуклюжими и глупыми, за эти два года сильно изменились. У девушек появилась грудь, а хлипкие растерянные мальчишки теперь стали звездами баскетбольной команды школы.

Началась и закончилась вторая арабо-израильская война. Сначала ввели, а потом отменили эмбарго на поставку нефти. Цены на бензин резко взлетели и впоследствии не опустились. Вера Смит теперь не сомневалась, что Христос явится на землю с Южного полюса. Ее уверенность основывалась на сведениях, почерпнутых из брошюры «Тропическое подземелье Бога» (семнадцать страниц за четыре с половиной доллара). Невероятное открытие автора заключалось в том, что рай находится прямо у нас под ногами, а самый простой доступ туда – на Южном полюсе. Один из разделов брошюры назывался «Экстрасенсорные ощущения исследователей Южного полюса».

Эрб напомнил Вере, что еще год назад она считала, будто небеса где-то в космосе и скорее всего вращаются вокруг Арктура.

– На мой взгляд, – заметил он, – это гораздо правдоподобнее, чем россказни насчет Южного полюса. Да и в Библии сказано, что рай находится на небесах. А тропическая область под землей…

– Прекрати! – оборвала его Вера. – Не смей насмехаться над тем, чего тебе не дано понять.

– У меня и в мыслях не было насмехаться, Вера.

– Господу известно, отчего неверующие насмехаются, а язычники приходят в ярость! – В глазах Веры вспыхнул знакомый ее мужу фанатичный огонь.

Они сидели на кухне. Эрб возился со старой водопроводной муфтой, а перед Верой лежала стопка давнишних номеров «Нэшнл джиографик»: она искала в них фотографии Южного полюса и статьи о нем. На дворе стоял октябрь; по небу с запада на восток неслись облака; с деревьев опадала листва. В октябре у Веры всегда наблюдалось ухудшение: глаза горели фанатизмом чаще и дольше. И в октябре Эрба постоянно посещали мысли о том, как хорошо было бы исчезнуть. Он устал и от невменяемой жены, и от сына, ничем не отличавшегося от живого трупа. Эрб крутил в руках муфту, смотрел на беспокойное небо и думал.

Я мог бы собрать вещи, бросить их в кузов пикапа и уехать. Может, во Флориду. Или в Небраску. Или в Калифорнию. Хороший плотник всегда найдет, где прилично заработать. Просто взять и уехать.

Он знал, что никогда так не поступит. Но в октябре его одолевали мысли об этом так же, как Веру – поиски нового пути к Иисусу и спасение единственного сына, которого Господь позволил ей выносить до удаления матки.

Эрб потянулся через стол и взял Веру за руку – такую тонкую и хрупкую, совсем как у старушки. Она удивленно подняла глаза.

– Я очень люблю тебя, Вера.

Она улыбнулась и на мгновение снова превратилась в ту самую девчонку, за которой Эрб ухаживал и которой добился. В ту самую, что шутливо отбивалась от него расческой в первую брачную ночь. Снаружи вдруг выглянуло солнце, и на поле позади дома появились длинные тени.

– Знаю, Эрб. И я тоже тебя люблю.

Он накрыл ладонями ее руки.

– Вера!

– Да?

Ее глаза были такими чистыми! Она вдруг снова стала прежней Верой, его Верой, прежней во всем, и Эрб осознал, как сильно они отдалились друг от друга за последние три года.

– Вера, а если он никогда не очнется… Боже упаси, конечно, но все же… Мы всегда будем вместе, правда? Я хочу сказать…

Она выдернула руку, и его ладони упали на стол.

– Никогда так не говори! Никогда не говори, что Джонни может не очнуться!

– Я только хотел сказать, что мы…

– Он обязательно очнется! – Вера смотрела в окно на поле, покрытое причудливыми тенями. – Господь сохранил его для особой миссии. Это так! Ты, наверное, думаешь, откуда мне это знать? А я точно знаю, поверь! Господь возлагает большие надежды на моего Джонни. Я услышала это своим сердцем.

– Да, Вера. Хорошо.

Она потянулась к журналам и, нащупав экземпляр, стала машинально листать его.

– Я точно знаю! – упрямо, как ребенок, повторила она.

– Хорошо, – тихо отозвался он.

Вера опустила глаза в журнал, а Эрб уперся подбородком в ладони и перевел взгляд на окно. Солнце все еще перемещало тени. Он подумал, как быстро на смену золотому и такому переменчивому октябрю приходит зима. Он желал Джонни смерти. Он любил сына со дня его появления на свет. Помнил, с каким изумлением малыш смотрел на крошечного лягушонка, которого он принес к коляске и вложил ему в руки. Помнил, как учил Джонни ловить рыбу, кататься на коньках и стрелять. Помнил, как в 1951 году просидел всю ночь у кровати Джонни, больного гриппом, когда температура подскочила до сорока с половиной градусов. Помнил, как скрывал слезы, когда Джонни, закончив школу вторым по успеваемости из всего выпуска, выступил с речью, ни разу не заглянув в бумажку. Как много всего хранилось у него в памяти: вот он учит Джонни водить машину, а вот они с Джонни стоят на носу лодки в Новой Шотландии, куда однажды ездили на каникулы. Джонни тогда было восемь лет, и он так радовался и смеялся качке. Вот он помогает ему делать уроки, строить шалаш, учит обращаться с компасом, когда Джонни стал скаутом. Воспоминания не имели последовательности: единственным связующим звеном в них был Джонни, который так жадно любил жизнь, а она с ним так жестоко обошлась. И теперь Эрб желал Джонни смерти, хотел этого больше всего на свете. Хотел, чтобы сердце его единственного сына перестало биться и на графике электроэнцефалограммы уже не было никаких кривых, а только ровная линия. Чтобы Джонни угас, как фитилек прогоревшей свечи в лужице расплавленного воска, и перестал их мучить.