Читать книгу Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая - Стивен Кинг - Страница 7

Когда Франни приехала домой и вошла в сад, где ее отец выращивал фасоль и горох, было далеко за полдень. Франни была поздним ребенком, и отцу сейчас было за шестьдесят, но его возраст выдавала разве что совершенно седая голова, и поэтому он, не снимая, носил бейсбольную кепку. Мать Франни отправилась в Портленд за покупками. Лучшая подруга Фран, Эми Лоудер, через несколько дней должна была выйти замуж, и мать хотела купить подарок.

Франни с любовью смотрела на сутулую спину отца. Как и в детстве, ей всегда становилось уютно и спокойно рядом с ним.

От нахлынувших чувств у нее запершило в горле. Она прокашлялась.

– Помощь нужна?

Со шлангом в руке он оглянулся, и его лицо осветила улыбка:

– Привет, Фран. Хотела напугать меня, чертовка?

– Да, и, кажется, мне это удалось.

– Твоя мать уже вернулась? – Он с хитрецой посмотрел на дочь. – Хотя нет, вряд ли. Скоро ее не жди. Ну что ж, если хочешь запачкать руки, присоединяйся. Только не забудь потом их вымыть.

– Руки женщины свидетельствуют о ее привычках, – пошутила Франни. Она взяла лежащий на земле шланг и начала поливать грядки. В последние дни стояла засуха, и горох под жарким солнцем несколько пожух.

Они работали, и Питер рассказывал дочери, как провел день. Она помогала ему, перемежая его рассказ вопросами. Он работал машинистом в крупнейшей автомобильной фирме Бостона. Ему исполнилось шестьдесят четыре года, и в следующем году он намеревался уйти на покой. В сентябре он собирался взять на четыре недели отпуск, чтобы как-то подготовиться к длительно пенсионному безделью, как он любил поговаривать.

Питер Голдсмит не слишком доверял системе социального обеспечения, особенно в период инфляции. Инфляция сделала его родителей париями. Его отец, дед Франни, без конца повторял одно из краеугольных положений демократического мировоззрения: «Не доверяй сильным мира сего, потому что их власть дороже для них, чем народ, давший им эту власть».

Все это и говорил сейчас Франни отец. Девушка улыбалась. Ей нравились суждения отца на подобные темы. Он не часто мог позволить себе порассуждать, потому что женщина, которая была его женой и матерью его дочери, всегда сердилась, слыша его суждения.

Верить нужно только себе, продолжал он, и тогда не наступит разочарование в сильных мира сего. Тогда все будет в порядке.

– Экономия, – вот выход из положения, – рассуждал он. – Мужчина, любящий деньги, – мерзавец, достойный ненависти. Мужчина, не думающий о деньгах, – просто дурак. Он достоин не ненависти, а жалости.

Франни показалось, что он имеет в виду беднягу Поля Керона, его друга со времен, с которых Франни помнила себя; и она решила не уточнять.

Работать, работать и еще раз работать, продолжал он. Жаль, что мать Франни не всегда понимает его. Карла никак не может смириться с тем, что все изменилось, даже женщины. Она никак не может понять, что Франни и девушек ее поколения не интересует охота на мужей.

– Вот выходит замуж Эми Лоудер, – рассуждал Питер, – и твоя мать думает: «На ее месте могла бы быть моя Фран. Эми симпатичная, но рядом с моей Фран – просто уродина». Твоя мать подходит к жизни со старыми мерками, и она уже не изменится. Помни, Фран, она слишком стара, чтобы меняться, а ты достаточно взрослая, чтобы это понимать.

И он продолжал работать, рассказывая теперь о своих сотрудниках. Он перескакивал с одной темы на другую. Постепенно тени становились все более вытянутыми, и пора было прекращать работу. Франни думала о том, что приехала к родителям кое-что рассказать им, а вместо этого, как и в детстве, слушает отцовскую болтовню. Что ж, по всеобщему мнению, он – занятный рассказчик.

Она ждала, когда красноречие отца иссякнет. И действительно, он наконец отложил в сторону шланг, присел на камень и отер пот со лба. Потом пристально посмотрел на дочь:

– Так что у тебя на уме, Франни? Выкладывай.

Она задумчиво смотрела на него, не уверенная, стоит ли начинать. Собственно, именно за этим она и приехала, но теперь вся ее решимость исчезла. Некоторое время она вслушивалась в тишину, потом сделала глубокий вдох, как перед прыжком.

– Я беременна, – просто сообщила она.

Отец, пытающийся раскурить трубку, от неожиданности отложил ее в сторону и уставился на дочь.

– Беременная, – повторил он, будто никогда прежде не слышал этого слова. – Франни… это шутка? Или розыгрыш?

– Нет, папа.

– Тогда подойди ко мне и сядь рядом.

Девушка нерешительно приблизилась к нему и села прямиком на нагретую солнцем землю. У нее гудела голова и ныло в животе.

– Ты уверена? – спросил он.

– Уверена, – ответила она и потом – наверное, от беспомощности – начала навзрыд плакать. Питер обнял ее одной рукой, она прижалась к нему, собираясь задать вопрос, беспокоящий ее сейчас больше всего.

– Папа, ты все еще любишь меня?

– Что? – Он изумленно посмотрел на нее. – Да. Я все еще очень люблю тебя, Франни.

Это вызвало новый взрыв слез, и он прижал ее к себе крепче, будто намереваясь защитить от чего-то.

– Ты огорчен? – немного успокоившись, спросила Франни.

– Не знаю. До сих пор у меня не было беременной дочери, и сейчас я просто не могу привыкнуть к этой мысли. Это Джесс?

Она кивнула.

– Ты сказала ему?

Она опять кивнула.

– И что же он?

– Он сказал, что женится на мне. Или даст денег на аборт.

– Женитьба или аборт, – сказал Питер Голдсмит, раскуривая трубку. – Он напоминает мне двуствольное ружье, твой Джесс.

Она посмотрела на свои руки и вытерла их о джинсы. Руки женщины свидетельствуют о ее привычках, считает ее чувствительная мама. Беременная дочь. Руки женщины…

– Мне бы не хотелось лезть в чужие дела, – сказал тем временем ее отец, – но разве он… или ты… разве вы не предохранялись?

– Я принимала противозачаточные таблетки. Они не помогли.

– Значит, виноваты оба, – он пристально смотрел на нее. – Но я слишком стар, Франни, и многое забыл. Поэтому не будем выяснять, кто виноват.

Она кивнула. Ее отец никогда не спорил с мамой. Не спорил вслух. Это было бесполезно. Он просто оставался при своем мнении.

– Ты уверен, что сможешь противостоять ей, папа? – тихо спросила Франни.

– Ты хочешь, чтобы я принял твою сторону?

– Не знаю.

– Что ты собираешься делать?

– С кем? С мамой?

– Нет. С собой, Франни.

– Я не знаю.

– Выйдешь за него замуж?

– Нет, не думаю, что я смогу выйти за него замуж. Я разлюбила его, если то, что я чувствовала к нему, было любовью.

– Из-за ребенка? – Он смотрел на дочь из-под густых бровей.

– Нет, не из-за ребенка. Это так или иначе произошло бы. Джесси… – Она на миг задумалась. – Он слабый. Я не могу объяснить лучше.

– И ты действительно не хочешь связать с ним свою жизнь, Франни?

– Не хочу, – ответила она. Она не верила Джессу. – Джесс мыслит хорошо и хочет совершать правильные поступки; впрочем, он их и совершает. Но… ты ведь знаешь меня…

Отец потерся щекой о ее щеку:

– Франни – шутница, да?

– Да. Верно. Ты хорошо меня знаешь.

– Есть немного.

– Так вот, Джесс не понимает моих шуток. И очень рассердился, когда узнал о ребенке. Наверное, он был прав, и он имел право злиться… и совершать глупости… И все же он – не тот человек, который мне нужен. Если бы мы поженились… он сошел бы с ума со мной, а я с ним. Поэтому я пытаюсь… и я надеюсь…

– Боюсь, ты будешь несчастна, – задумчиво сказал Питер.

– Надеюсь, что нет, – возразила Франни.

– Тогда не позволяй своей маме уверить тебя в обратном.

Франни прикрыла глаза. Он понял. Он все правильно понял.

– А что ты думаешь об аборте? – через некоторое время спросила она.

– Мне кажется, что именно об этом ты и хотела поговорить.

Она изумленно смотрела на него.

Он отвернулся, довольный своей проницательностью.

– Да, ты прав, – признала Франни.

– Что ж… И он надолго умолк. Девушка даже хотела спросить, все ли с ним в порядке, но тут он заговорил:

– Франни, тебе, наверное, хотелось бы иметь отца помоложе, но тут я ничем не могу тебе помочь. Я впервые женился в 1956 году.

Он задумчиво посмотрел на дочь.

– В те дни Карла была совсем другой. Она была… словом, она была молода. И она не менялась, пока не умер твой брат Фредди. Тогда она прекратила… расти. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю. Но я точно знаю, что Карла… прекратила расти, когда умер Фредди. И все же она не всегда была такой, можешь мне поверить.

– Какой же она была, папа?

– Она напоминала тебя, Франни. Она любила шутить. Любила танцевать и веселиться. Любила пиво…

– Мама… пила пиво?

– Да, пила. И еще обожала ходить в гости.

Франни попыталась представить себе мать с кружкой пива в руке и не смогла.

– Она никак не могла забеременеть, – говорил Питер. – Мы ходили к врачу, и он сказал, что у нас обоих все в порядке. Твой брат Фредди родился в 1960 году. Она безумно любила сына, Фран. Ее отца звали Фредом, ты должна это помнить. В 1965 году у нее наступил климакс, и мы оба думали, что детей у нас больше не будет. А в конце 1969 года на свет появилась ты. И я до полусмерти полюбил тебя. Каждый из нас двоих обрел своего ребенка. Только она потеряла своего.

Он замолчал, вспоминая. Фред Голдсмит умер в 1973 году. Ему тогда было тринадцать, Франни – четыре. Мужчина, убивший Фреда, был пьян. Пьяный, он управлял машиной и сбил мальчика. Фред прожил после этого семь дней.

– Мне кажется, аборт – не самое подходящее название, – сказал Питер Голдсмит, отчетливо выговаривая каждое слово. – Я думаю, это нужно называть детоубийством, ясно и понятно. Прости, но я могу назвать это только так. Впрочем, я стар, чтобы…

– Ты не стар, папа, – прошептала Франни.

– Не нет, а да, – внезапно рассердился он. – Я – старик, пытающийся давать юной дочери советы. Мартышка, которая хочет учить медведя! Семнадцать лет назад пьяный шофер забрал жизнь моего сына, и с тех пор моя жена переменилась. Аборты я всегда рассматриваю в связи с Фредом. Мы лишили бы тебя права на жизнь. Вся наша западная мораль построена на этой идее – право на существование.

– Я не хочу делать аборт, – тихо сказала Франни. – У меня тоже есть на то причины.

– Какие же?

– Младенец – это частичка меня, – сказала она, вытягивая ноги. – Может быть, это эгоистично, но меня это мало волнует.

– Итак, Франни, ты хочешь…

– Да. Я хочу оставить ребенка.

Отец умолк. Франни почувствовала, что он расстроен.

– Ты думаешь о школе, да? – спросила она.

– Нет, – вставая, сказал он. – Я думаю, что мы достаточно сказали друг другу. И что ты не должна торопиться с решением.

– Смотри, вон мама, – указала на ворота Франни.

Отец посмотрел в указанном ею направлении и увидел, что во двор сворачивает машина, из которой выглядывает Карла и машет им рукой.

– Я расскажу ей, – сказала Франни.

– Да. Но подожди денек-другой, дочка.

– Ладно.

Она помогла ему подняться, и они вместе направились навстречу матери.