Читать книгу Путь царей. И-цзин для правителя - С.В. Короткий - Страница 4

Общий обзор ссылок на «Чжоу-и» в «Цзочжуани» предпринял Ю.К. Щуцкий, основавший на нем датировку «Чжоу-и» (VIII-VII вв. до н.э.) и вывод о постепенном превращении в VI-V вв. до н.э. этого памятника из мантического в философский текст: «Книга перемен» возникла как текст вокруг древнейшей практики гадания и служила в дальнейшем почвой для философствования9.

Вопреки распространённому мнению, практика гадания не является принадлежностью китайской культуры, она была широко распространена на всей земле вплоть до VII-VI вв. до н.э., когда одновременно на всей территории земли наблюдается переход от теологического мышления к рациональному, что совпадает с трансформацией Homo holistic в Homo sapiens и сопровождается устранением политеистических верований и становлением основ монотеистических религий.

На разный частях Земли мантическое мышление имело различные формы воплощения. Линь Чжун-цзюнь, сопоставив числовые построения «И чжуани» с пифагорейскими, подчеркивает, что для пифагорейства характерна геометризация и гармонизация, а для «И чжуани» – арифметизация и трансформация чисел. Однако сущность систем едина.

Около VI-V вв. до н.э. в Китае также произошел кризис мантического мировоззрения, но не верно, что он был результатом деятельности Конфуция, ибо замена гадания суждением началась задолго до Конфуция.

Устранение мантического мышления сопровождалось появлением ряда письменных памятников, часть из которых дошла до наших дней. Сама формализация мантического мышления уже сопровождалась качественной редукцией вкладываемой в тексты информацией с целью приведения информации к рациональной системе отсчета Homo sapiens. Этот процесс редукции продолжается до сих пор, мантические системы становятся более приемлемы, доступны, пригодны для рационального восприятия реальности.

Мантическое мышление основано на символах и индетерминизме10, а рациональное мышление на расчете и причинно-следственной связи и стремится к стандартизации. «Найтó пришел к выводу, что гексаграммы первоначально состояли не из 6 черт каждая, а из меньшего (и не обязательно одинакового) количества черт; лишь впоследствии они могли пополняться для достижения некоего единообразия текста. Мантические термины "начало", "проницание", "определение", "стойкость" существуют только примерно в половине гексаграмм. А в материалах, приведенных Найтó, намечается тенденция текста скорей не к шестичастной форме главки, а к пятичастной. Вспоминается гипотеза, что гексаграммы были развиты из более старых пентаграмм путем прибавления к каждой из них альтернативно одной черты: световой или теневой. Таких пентаграмм могло быть только 32. А создание пятичастных гадательных афоризмов, при общей тенденции к пятеричности в Китае, вполне естественно.

Итак, Найтó приходит к выводу, что … ныне известная, редакция текста произведена незадолго до установления династии Цинь, т.е. до 221 г. до н.э.»11.

Другими словами, к началу нашей эры, рациональное мышление установилось вслед за победой монотеизма: все готово для начала нашей эры.

Процесс рационализации мантических практик неизбежно сопровождался и переписыванием истории и авторства их происхождения уже по политическим соображениям. Наиболее явно этот процесс пошел с эпохи Возрождения, когда история явлений и событий стала интерпретироваться через призму истории богоизбранного народа, основного проводника и бенефициара идеи Homo sapiens. Не обошел этот процесс ни карты Таро, ни книгу «И-цзин». Форке пишет: «Нас поучают, что как "И-цзин", так и все языческие религиозные книги и священные писания происходят от времени разделения сыновей Ноя – Сима, Хама и Иафета или, по меньшей мере, они происходят из сообщений о тех временах. Предки всех языков, как говорит Моисей, должны были быть собраны в одном месте, где они запечатлели испорченные религиозные формы и взяли их с собой при расселении. "И-цзин" был спасен от потопа "Великим отцом" современного рода человеческого. Он ["И-цзин"] дает нам материализм древнего Вавилона и восемь божеств: Отца, сына и шесть детей – Diimajorumgentium (MacClatchie T.TheSymbolsoftheYih-King. – ChinaReview. Vol.1, 1872/73, с. 152 и сл.). По "И-цзину", первая и вторая гексаграммы – Цянь и Кунь – это Шан-ди (= бог), фаллос, бог язычников, гермафродит, или великая монада единства в языческом мире. "Цянь" – мужской, а "Кунь" – женский половой орган. Они оба соединены в одном кольце или в фаллосе, в Тай-и, из которого происходит все бытие»12217. Легг сопровождает эти слова восклицанием: «О, стыд! Шан-ди отождествляется с Ваалом халдеев. Дракон – это membrumvirile и вместе с тем символ Шан-ди. "Библия" и "И-цзин", Вавилон и Китай, мифология и сравнительная история религий, древность и современность образуют у Макклатчи дикую мешанину»13.

Стремление поставить на службу метафизические «процессы» привело к использованию «И-цзин», в частности, в психологии. Согласно К.Юнгу, гуа фиксируют общечеловеческий набор архетипов (врожденных психических структур). Тригаммы, гексаграммы и их компоненты во всех комбинаторно возможных сочетаниях образуют универсальную иерархию классификационных схем, в наглядных символах (сян) охватывающую любые аспекты действительности – части пространства, отрезки времени, природные стихии, числа, цвета, органы тела, социальные и семейные положения и т.д.