Читать книгу Зеркальные миры. Хранители Эрохо - Светлана Алексеевна Кузнецова - Страница 7

«Золотая шпора» оказалась просторной, чистой, а главное – вместительной. Счастливый хозяин расхваливал свое заведение, и Дарзи не имел причин не верить его словам: не потребовалось много времени, чтобы разместить людей, однако обедать в переполненной обеденной зале он не хотел, а потому присмотрел трактир на другом конце улицы, отдал последние распоряжения и уже в дверях столкнулся со своим принцем. Вид у Амари был не особенно радостный, скорее нервно-взъерошенный, похоже, Веласко не церемонился с ним.

Дарзи подавил усмешку. Веласко сам рыл себе могилу: ссориться с такими принцами, как младший Рейес, – себе дороже. Да и зачем? Нет ничего проще, чем сказать пару банальностей на тему верности и чести, а потом вертеть гордецом как заблагорассудится.

– Мой принц, – он учтиво поклонился, – что-то произошло?

– Герцог Керво. Если коротко, – огрызнулся тот.

Дарзи кивнул.

– Прошу прощения, капитан, – тотчас извинился Амари. – Вы хорошо разместились?

Дарзи кивнул снова:

– Я как раз собирался перекусить, изволите присоединиться?

Амари улыбнулся и изволил, Дарзи в этом как-то и не сомневался. Вместе они вышли на улицу и прошли к заведеньицу с забавной вывеской и не менее замечательным названием: «У Хайме». Имя хозяина трактира было созвучно слову «Хайм» одного из древнесеверных языков, все еще ходящих по Нидосу и Намиту, – проныра, хорек, весельчак, – потому и вызывало у Дарзи улыбку.

– Веселая вывеска, – сказал Амари. На трех криво сколоченных досках бравый военный с рыжей всклокоченной шевелюрой и усами, которым позавидовал бы любой таракан, покачивал пузатой кружкой. Воистину – проныра.

Пожилой трактирщик, не утративший ни огненно-рыжих волос, ни удало закручивающихся усов, но, в отличие от солдата, изображенного на вывеске, отрастивший внушительное пузо, приветствовал господ полупоклоном. Пушистый полосатый кот, возлежавший на перилах, попытался зацепить Амари лапой, но зыркнул на хозяина, мяукнул и зажмурился. В обеденной зале было светло и просторно, завсегдатаев немного, а из кухни доносились будоражащие запахи.

Они расположились у камина. После Кастеллы, которая, конечно, не сурэйский Рей, но тоже довольно теплая, холодный ветер Нидоса пришелся не по душе обоим. Дарзи с удовольствием уселся спиной к огню, заказали вина и мяса. Пили молча. Дарзи ждал, что Амари заведет разговор, но тот уставился в пламя и думал о своем.

Так опустел кувшин.

– Я жду распоряжений, мой принц, – пришлось заговорить первым.

Амари вздрогнул.

«Что, в конце концов, произошло? Не на дуэль же он вызвал Веласко? – обеспокоенно подумал Дарзи. – Сейчас это было бы не ко времени».

– Я намерен поймать существо, напавшее на слугу Керво, – словно во сне проговорил принц, не отрываясь от разглядывания языков пламени, плясавших в камине.

Был бы Дарзи поэтом, наверняка назвал бы подобное времяпрепровождение созерцанием танца огненных саламандр… хорошо, что он никогда не писал стихов. Он попытался завладеть вниманием Амари, начав едва слышно постукивать ногтем по ножке кубка, но не преуспел в этом. Состояние принца окончательно перестало нравиться, когда тот не услышал очередного вопроса. Амари словно спал с открытыми глазами, и этот его взгляд, прикованный к огню… Нет, чуть левее. Там за камином, в углу, притянув к груди неказистую серую кошку, сидела простовато одетая девица в накинутом на плечи видавшем виды платке; миловидная, но держалась так, что на нее не посмотрел бы не только дворянин, но и трудяга с рудоносных шахт.

– Мой принц, я готов выполнить любое ваше распоряжение… – с тем же успехом Дарзи мог говорить со скамьей.

– Мы, конечно же, не станем прочесывать окрестные леса, – обнадежил тот.

– Разумеется, нет, – с Дарзи вполне хватило скачки до Нозарока. Охота было лошадям ноги ломать…

– Однако вы мне очень поможете, если расспросите местных о звере. Если из-за него бегут, то и слухов должно ходить много.

– Как пожелаете, мой принц, – ответил Дарзи. Он с удовольствием выполнит этот приказ: Амари останется доволен и, несомненно, сделает выводы – те, какие нужно.

Появился трактирщик, принес еще один кувшин вина.

– Кто это? – Амари указал на притихшую замарашку.

Дарзи скривился: он никогда не заподозрил бы представителей нынешней династии в отсутствии вкуса, к тому же был уверен в том, что принц потерял голову от золотоволосой баронессы.

– А… – махнул рукой Хайме. – Племянница моя двоюродная, Радана. Подавальщицей работала, да занемогла. Нас же какие-то изверги пожечь хотели, ну вот с той ночи сама не своя ходит. И ведь нас с родней уберегла, из дому вытолкала, а потом, как утро настало, села на крылечке, Маиньку к груди прижала да так и осталась.

Амари моргнул и растерянно взглянул на трактирщика, словно только сейчас очнулся ото сна.

– Кошку Маинькой звать, – пояснил тот, но, видимо, неправильно понял невысказанный вопрос; принц по-прежнему выглядел растерянным и удивленным. – А ведь какая девка была – огонь, – продолжал Хайме. – Я уж думал – после того, как ейного полюбовника загрызенным нашли, совсем сляжет. Ан нет.

– Когда?

– Дык утром вы же сами и прискакавши, и рассказавши. Бывшего герцогского управляющего она любила, тот на лицо хоть и страшен был, а добротой девку взял.

Амари кивнул, и трактирщик немедленно умчался по своим делам. Дарзи понял, что разговаривать с полоумной, скорее всего, придется ему.

– Извините, капитан, – вопреки ожиданиям Амари поднялся сам.

Он подошел к камину и сел на край скамьи. Дарзи не слышал разговора, только в какой-то момент лицо девицы изменилось. Не выпуская кошку из рук, она встала и одарила Амари ненавидящим взглядом, которого тотчас испугалась и, потупившись, ушла. Принц сердиться и не подумал, но удерживать дуреху не решился, поднялся и вернулся к столу.

– Что-нибудь узнали? – поинтересовался Дарзи.

Амари качнул головой:

– О том и речь: я не местный, и откровенничать со мной никто не желает. Возможно, вам повезет больше.

Дарзи кивнул. Уж в этом он не сомневался.

Когда принесли ожидаемое мясо и еще кувшин, разговор начал налаживаться. Амари вспомнил Рей, Дарзи рассказал о родных краях, оба сошлись на том, что в середине поланьо верано в Нидосе невыносимо холодно. Дарзи заверил, что, несмотря на эту неприятность, в Нозароке очень мягкие, почти южные зимы, ведь горы не дают проникать в провинцию лютым северным ветрам; летом же они, наоборот, удерживают приходящие с запада, из Намита, грозы и холод.

За окнами только-только начало темнеть, а они едва не выпили дружевую. Амари был уже достаточно пьян, чтобы брататься с капитаном собственной охраны. Помешал им некто горбоносый в цветах герцога. Веласко, не иначе, вожжа под хвост попала, если, обеспокоившись судьбой высокого гостя, он послал за ним своих людей. Раньше он подобной заботы не проявлял. Неужели тоже решил заслужить благосклонность короны? Десять лет назад он не стал бы угождать заезжему сопляку.

Красивый жест властителя Нидоса тот не оценил. На горбоносого слугу Амари посмотрел как на кровника и, конечно, во всеуслышание заявил, что в няньках не нуждается. Бросив на стол три тарля, превышающих стоимость съеденного и выпитого в двадцать раз, он вышел из трактира, от души хлопнув дверью.

Дарзи покачал головой, фыркнул и встретился взглядом с горбоносым; кажется, именно он исполнял во время казни роль глашатая. Глядел тот очень нехорошо: слишком уж внимательно.

***

«Вот ведь позорище!» – Амари едва удержался от того, чтобы не пнуть разлегшийся посреди двора камень. Герцогу мало было отповеди, учиненной на площади при горожанах? Керво теперь посылал за ним!.. Словно Амари не принц, а мальчишка, отданный под опеку властителя Нидоса сердобольными родственниками. А дальше? Выговор? Или, может, Керво расскажет о пагубном влиянии вина на неокрепший молодой организм?..

На этой мысли Амари понял, что сильно пьян. Пришедшую вслед за пониманием благодарность – пожалуй, в таком состоянии достичь особняка одному будет проблематично – он выкинул из головы, на эскорт предпочел не смотреть, а на вопросы Омеро отвечал односложно. Он взобрался в седло, оглянулся – показалось, в темном окне мелькнула девичья фигурка, и серая кошка прошла по карнизу. Маинька – так, кажется, назвал ее трактирщик.

Амари судорожно вздохнул, подумав: «И чего я полез к этой подавальщице? Точно хотел спросить у нее… Вот только что?..»

Почувствовавший состояние хозяина Злат принялся фыркать и вскидывать голову, однако конюху достаточно оказалось лишь посмотреть в его сторону – конь угомонился мгновенно. Омеро поразительно легко удавалось находить общий язык даже с самыми норовистыми скакунами. Прочие слуги разговорчивостью не досаждали, вскоре тишину нарушали только стук подков о мостовую да щебетание птиц. Нидос вспомнил о лете. Раскрылись ночные цветы; тонкий, чуть горьковатый аромат кружил голову. Веки потяжелели, но Амари это почти не беспокоило. На душе становилось уютно и спокойно, он даже подумал о том, что Нозарок, наверное, не так уж и плох.

Особняка достигли слишком быстро, протрезветь Амари не успел. Карлос же с раздражающей учтивостью доложил о том, что герцог ожидает гостя в кабинете. Амари спешился. В последний момент его повело в сторону (а может, Злат дернулся). Падения избежать удалось, острой боли в лодыжке – нет. Слава погибшему Создателю, все сделали вид, будто конфуза не произошло.

***

– Проходите.

Кабинет был небольшой и уютный, все его пространство занимали три кресла, письменный стол и шкаф с книгами. Огромное, чуть ли не во всю стену окно скрывала тяжелая синяя портьера, чуть заметно колыхавшаяся из-за ветра. Обивка стен – тоже темная, с мелкими серебряными вставками – завершала образ вечного вечера, царящего здесь. Карлос принес еще свечей, поворошил угли в камине и, поклонившись, вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Сядьте куда-нибудь, не изображайте из себя Грозовую башню, – приказал Керво. Он стоял у книжного шкафа, задумчиво проводя кончиками пальцев по переплетам.

– Вы хотели меня видеть? – Амари постарался не заметить оскорбительного тона и язвительной усмешки. Он лишь на мгновение прикрыл глаза: после прохлады притихшего города в кабинете показалось невыносимо душно и жарко.

– Да. За ужином. У вас, похоже, проблемы с памятью, – Керво полоснул по нему взглядом и прищурился: – Да вы пьяны… тогда все ясно.

Амари прикусил губу.

– Не стесняйтесь, – Керво повернулся к столу, где уже стоял кувшин с вином и бокалы. Тончайшей работы хрусталь принял кроваво-красный напиток и засиял, алые блики заиграли в отсветах пламени, разлились по столешнице и упали на руки Керво. Один бокал он отставил ближе к гостю, но предложить не удосужился. Второй подцепил двумя пальцами за резную ножку и опустился в глубокое старинное кресло черного дерева.

Амари сообразил, что все еще стоит в шаге от двери и спешно сел напротив герцога – на край кресла, стараясь не горбиться и занимать как можно меньше места.

Керво усмехнулся.

Амари поморщился, мысленно обругал себя за позу, более подходящую прилежному ученику во время экзамена по землеописанию или древней истории, а не принцу в присутствии вассала, и сел уже нормально, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Мигелю всегда удавалось прятать неуверенность за небрежностью поз, у Амари это тоже получалось, пусть и чуть хуже, нежели у брата.

Пауза затягивалась, и Амари вопросительно воззрился на Керво. Тот развалился в кресле и медленно потягивал вино.

– Если вы привели в порядок мысли, я изложу вам свои, – наконец сказал он. – Итак, вы живете в моем доме, – Керво усмехнулся. – Конечно, вы же считаетесь моим сюзереном, пусть и не собственно вы, а ваш отец.

– Если вас это не устраивает… – начал Амари (наверняка на любом постоялом дворе, даже не из лучших, он чувствовал бы себя уютнее, чем здесь), но закончить ему не дали.

– Так и живите сколько угодно. Дом большой и повидал на своем веку… многих, – последнее слово Керво выделил по-особенному: резко и с легким оттенком пренебрежения. – Что же касается лично вас и желания перебраться на постоялый двор к своему эскорту или к кому-нибудь более заслуживающему доверия, то хорошенько подумайте, прежде чем отважиться на подобное.

Амари не стал сдерживаться и стиснул эфес. Хватит с него предупреждений! И отповедей, и наставлений – хватит!..

– Учитывая то, что вы сотворили, прервав казнь, – не обращая внимания, продолжил Керво, – было бы весьма недальновидно отказываться от моего гостеприимства. Подобное поведение может повлечь нежелательные слухи. – Он говорил вкрадчиво и спокойно. Так Алонцо временами объяснял младшему сыну, в чем тот неправ. Вот только Амари уже давно не был ребенком.

– Герцог!..

Керво рассмеялся. Он развлекался от души, а Амари оставалось терпеть, вспоминая о невозможности дуэли.

– Я весь внимание, ваше высочество.

– Хорошо, – Амари глубоко вздохнул и потянулся за вином. – Я останусь здесь.

Пламя свечей и камина оживляли тени, а лицу Керво придавали черты хищной птицы.

– Я вас понял, – продолжил Амари, поднеся бокал к губам и сделав глоток (вино оказалось безупречным), – но… будьте так любезны оградить меня от…

– А раз поняли, – Керво медленно поставил бокал на подлокотник кресла и окинул Амари взглядом, от которого сердце сначала заледенело, а потом судорожно забилось, – то никогда более не смейте устраивать подобных представлений. Единожды вам сошло с рук и то лишь из-за отца.

– Но если вы несправедливо осуждаете…

– Оставьте. Пока я не поинтересуюсь… хм… вашим мнением.

– Герцог…

Ответом послужил смешок, подавляющий любое желание спорить. Какими бы ни оказались возражения, Керво не собирался их принимать.

– Амари Рейес, – устало, словно разговор сильно утомил его, проронил герцог, – вы же не просто так приехали?

– Я приехал, чтобы убить зверя.

Керво прикрыл глаза, Амари не сумел бы понять выражения его лица, даже если бы очень хотел и был совершенно спокоен. Сейчас же в его душе враждовали гнев и тихая ненависть, и если первое чувство настаивало на немедленном поединке, то второе убеждало обождать. Хотя бы до того момента, пока Амари не вернется в столицу.

– Зверя, значит… Попробуйте, – в голосе Керво плескалось столько яда, что с лихвой хватило бы и на самого зверя, и на Амари с половиной Кассии.

– Непременно.

– Я не стану лезть в ваши дела, но и вы, будьте уж так добры, не лезьте в мои.

– Идет, – сказал Амари и залпом осушил свой бокал.

– Не смею более задерживать.

Амари кивнул и кое-как поднялся. Голова закружилась, а пол возжелал уподобиться Злату и взбрыкнул; чтобы не упасть, пришлось ухватиться за спинку кресла.

– Да, вот еще, – Керво щелкнул пальцами, привлекая внимание, – поищите для попоек компанию подостойнее.

– Например, вашу? – держаться прямо Амари удавалось чудом, не огрызаться не выходило совсем.

– Хотя бы и мою.

Как добрался до двери и даже ухватился за ручку, Амари помнил. То, что выполнена она в виде скалящейся головы пантеры, – тоже. А вот каким образом достиг отведенной ему комнаты – уже нет.

***

Мир качнулся, зазвенел, лохмотья сна рассеялись легкой дымкой. О чем было последнее сновидение, Амари не помнил, осталось лишь звонкое ощущение близкой беды, гнетущая печаль, чье-то искаженное болью и ужасом лицо, хищный оскал и рука. Рука, поданная в последнее мгновение, когда лишь шаг отделял от пропасти. И достаточно лишь закрыть глаза, чтобы вернуть едва уловимый аромат благовоний и блеск драгоценных камней. Только нужно ли? Амари вздохнул и перекатился на бок. В распахнутом настежь окне играл с занавесью и близкими звездами ветер. Вечный странник смеялся, влетал в комнату, ерошил волосы. Амари не сомневался: если бы у ветра имелось лицо, оно бы постоянно улыбалось.

«Слезки Создателя» – так на юге называли звезды – перемигивались, косились на серебряный лунный диск и Амари. Они пригласили бы его присоединиться к игре, но видели, насколько ему плохо.

«И с чего я вчера так напился? Может, в последний бокал что-то подмешали?..» – подумал он и рассмеялся глупым мыслям. Смех получился каркающим и злым, под стать самочувствию. Винить герцога во всех злоключениях казалось слишком. Не Керво вчера уговорил с Дарзи два… или даже три кувшина вина, и вовсе не он упал в собственном кабинете. Или в коридоре? Без разницы. Главное, Амари снова выставил себя никчемным мальчишкой перед властителем Нидоса.

Пить хотелось невыносимо, а шнура для вызова слуги в комнате не нашлось. Возможно, удастся отыскать воду самому? Все лучше, чем мучиться до утра. Тело протестовало, но Амари поднялся и подошел к окну. Перед путешествием по притихшему особняку необходимо было собраться с силами.

Город и лес затопила тьма, зато неба оказалось очень много: темно-синего, усыпанного крупными частыми звездами. На юге небосвод был иной, черный и далекий. Он отражался в море, и особенно темными ночами казалось, что побережье и есть мифический край мира, которого еще никому не удавалось достичь.

Каково жить в Нозароке постоянно? Рамель рассказывал, северный город использовался в качестве зимней резиденции. Нозарок даже называли второй столицей при старом герцоге. Амари провел по светлому дереву и вздрогнул: рама гладкая, но один заусенец все-таки отыскался, заноза засела глубоко, палец наверняка загноится. Ветер подул сильнее, словно пытаясь оттолкнуть от окна. Похоже, ночь тоже была против него, как и Нидос, Нозарок, герцог Керво…

Следовало что-то предпринять. Действительно, не дело принцу крови враждовать с владетелями, только придумать ничего не выходило. Возможно, он сам виноват в подобном отношении: оказался недостаточно дальновиден, ляпнул что-то не то или вовремя не отступил, но, скорее, вина все же лежала на герцоге. Он старше и опытней – Амари с этим не спорил, – но душа у него заледенела. Он никому не верил, а проявления чувств или стремление к справедливости считал глупостью и не заслуживающей внимания мелочью.

Услышав тихий навязчивый шелест от двери, Амари обернулся. Показалось, из-под порога повалил зеленоватый дымок. Или туман? Запаха гари Амари не чувствовал, да и случись в особняке пожар, никто бы не безмолвствовал. Не приказал же Керво подпалить особняк в надежде избавиться от неугодного гостя. Но туману ведь тоже взяться неоткуда. Шпага преспокойно лежала у изголовья кровати, ее сильно тянуло взять в руки. Вот только сражаться с туманом казалось еще безумнее, чем его бояться.

…«Мало ли что в нем скрывается, неужели тебе не интересно?» – усмехался Мигель, выталкивая десятилетнего Амари на улицу.

Рейесу не положено трястись, будто зайцу под кустом, но когда младший сын блистательного Алонцо видел погруженные в белесое марево очертания домов, уходящий в пустоту причал или выплывающие словно из ниоткуда силуэты, – едва не плакал. Дома казались нежилыми и ветхими. Мир – чужим и страшным. Люди – призраками. Амари было все равно: при братьях, отце или посторонних выказывать страх. Он забивался в ближайший угол, подтягивал колени к груди и выл от безысходности и ужаса. С этим следовало справиться, вот Мигель и решил вышибить клин клином.

«Туман плох только на море, – поддакивал, не отрываясь от чтения, Рамель. – В нем скрываются рифы, а иногда и враги».

«Как будто они на суше прятаться не умеют», – возражал Амари.

Отец, когда узнал о выходке старших, пришел в ярость: Мигеля посадил под домашний арест на месяц, а с Рамелем поговорил три часа. Неизвестно о чем, но из кабинета брат вышел бледным и первым делом попросил у Амари прощения…

– Враги на суше туманом только и прикрываются, – произнеслось само собой, когда просочившийся в комнату зеленоватый дымок свился в сумеречный жгут – нет! – щупальце.

Дома Амари, скорее всего, закричал бы и позвал на помощь. В особняке Керво он не мог позволить себе такого. К тому же если кто-нибудь явится, а происходящее окажется мороком, не в меру разыгравшимся воображением или кошмаром, то стыда не оберешься, останется только уехать и по дороге утопиться в Мирросе.

Амари стиснул зубы, когда «морок» обвил его ноги; попробовал сопротивляться, но с подобным рвением мог бы плясать в трясине. Туманное щупальце скользнуло выше, сжало пояс, а потом и грудь; дышать стало тяжелее. Вырвавшийся из легких хрип оцарапал горло; туманный враг ощетинился острыми пластинами.

«Почему я не взял шпагу?.. Теперь даже вскрикнуть не выйдет, – судорожно билось в голове. – А виновен во всем Керво. Конечно, кто же еще…»

В глазах потемнело. В висках забилась кровь, и ее удары становились все тише.