Читать книгу Путешествие в Мир - Светлана Каныгина - Страница 4

Он проснулся на рассвете, разбуженный Роггеном и, не дожидаясь, пока все члены семьи спустятся в кухню, вместе с братом взялся убирать дом. Ночь, проведённая на свежем воздухе, явно пошла Горену на пользу. Отдохнувший и воодушевлённый он изо всех сил старался помогать Роггену, и к тому времени, как Балия вышла из своей комнаты, они уже закончили уборку и собирали в путь вещевые мешки.

Дорога до восточной стороны оврага была неблизкой. По расчетам отца Рогген и Горен должны были добраться до места только к ночи. Оказавшись в деревне, братья планировали переночевать у дальних родственников, в семействе Лакинов, а утром следующего дня отправиться в мастерскую изобретателя.

Завершив все сборы, Горен и Рогген стояли на крыльце в полной готовности к первому в их жизни самостоятельному путешествию.

– Ну что,– сказал Драмель, похлопывая Роггена по плечу,– Держитесь всё время вместе,– и взглянув на Горена добавил,– Не отходи от брата, будь везде с ним рядом.

– По сторонам не заглядывайтесь. Путь неблизкий, надо успеть затемно,– обнимая сыновей, взволнованно произнесла Балия.

Рогген поцеловал мать и с улыбкой ответил:

– Не беспокойся. Мы справимся.

– Всё, всё,– сказал Драмель,– Вы так прощаетесь, словно больше не увидите друг друга. Собрались, значит пора в путь. Отправляйтесь, дети.

Братья поцеловали на прощание Энель и Агель, вышли за калитку и двинулись вдоль ручья, мимо соседних домов. Ещё несколько минут Балия не уходила с крыльца и всё смотрела сыновьям вслед, но уже сосем скоро, они свернули за одним из домиков, поднялись по выбитым в земле ступеням и исчезли из виду в гуще леса.

– До сих пор не могу поверить, что отец так легко позволил мне идти с тобой,– сказал Горен, когда они вышли на лесную тропу,– Ведь он считает, что я ни на что не годен и могу наделать всем проблем. Как он так запросто согласился, не понимаю?

Рогген ухмыльнулся, и покачав головой ответил:

– Вчера ты был таким, сегодня ты можешь оказаться другим. Отец верит, что из нас выйдет толк. Мы же его дети.

– Может ты и прав,– сказал Горен и, подумав, добавил,– А может и он прав. Не такой уж я и бестолковый.

– Если машина Фелика действительно окажется тем, что надо, мы постараемся уговорить его изготовить такую и для нас. Представь только, как отец будет нами горд,– мечтательно произнёс Рогген.

– Было бы неплохо. Осталось только добраться до деревни,– ответил ему Горен.

Братья весело переглянулись, и обхватив друг друга за плечи, зашагали вперёд по узкой протоптанной тропе.

Ещё по-летнему тёплый лес кипел жизнью. Его обитатели во всю трудились, готовясь к приближающимся холодам. Птицы утепляли свои гнёзда сухим мхом. Белки натаскивали в дупла сосновые иголки и развешивали на сучьях грибы. Лесные свиньи вместе с подросшим выводком отъедались на ягодных полянах. Даже хомяки, в чьих норах всегда было чем подкрепиться, суетливо сновали между деревьев, собирая всё, что могло бы прокормить их зимой. В своей ненасытной жадности, они не гнушались поживиться и на мышиных территориях у ореховых деревьев. Заявляясь туда всей роднёй, воришки бросались к упавшим орехам и, перекатывая их перед собой, убегали прочь. Однако, мыши тоже копили запасы к предстоящей зиме и поэтому их встречи с хомяками неизбежно приводили к драке. Увидев, как непрошеные гости разворовывают орехи, мыши с визгом кидались в бой. После их неистовых атак редкому хомяку удавалось уйти невредимым, а тем более унести с собой хоть один орех.

Дикие пчелы тоже встретили осень усиленными работами. Они торопливо кружили над ореховыми деревьями и лесными цветами, спеша собрать живительные крохи с уже готовых отцвести растений. Обладая особой сообразительностью, эти насекомые не только запасали к зиме меда больше обычного, но и утепляли свои ульи. Задолго до наступления холодов они начинали собирать пух, оставленный лисами и птицами на сосновых иглах, и крепили его к внешней стороне улья, вдавливая лапками в воск. К заморозкам пчелиный дом оказывался настолько облеплен пухом, что становился похож на меховое кольцо, одетое на сосновый ствол. В таком теплом улье холода были пчелам не страшны, и они спокойно пережидали зиму, поедая накопленный мёд и прибывая в дремоте до наступления весны.

А пока тепло не покинуло Вурмекский Лес, и в воздухе ещё витал дух не простившегося лета, пчелы и другие живые создания наслаждались возможностью ощущать его, прикасаясь к тому, что цвело, благоухало и полыхало красками.

Солнце уже клонилось к закату, когда братья Моглы решили сделать привал. Они расстелили свои накидки на земле и, развернув свёртки с едой, принялись ужинать.

– Скоро мы будем на месте,– сказал Рогген, откусив кусок пирога со свекольной ботвой,– Немного отдохнём и снова в дорогу. Бродить в темноте по лесу не самое лучшее занятие.

Горен снял сапоги, и широко расставив ноги, разлёгся на накидке.

– Устал,– со вздохом сказал он, отряхивая руки от крошек,– Но это приятная усталость.

Рогген продолжал жевать пирог и молча глядел на брата. Улыбнувшись, Горен продолжил:

– Это не с мамой в огороде в земле ковыряться. Сейчас я чувствую, что делаю что-то по-настоящему важное.

Хмыкнув, Рогген ответил:

– Значит, помощь матери для тебя дело не важное? Выходит так? Гулять часами по лесу куда важней? А я тебе скажу, что твоя работа в огороде это и есть самое важное. А ну ка представь, как бы мама одна со всеми делами справлялась. Она и на кухне, и с девочками, и по дому. Куда ей везде успеть одной? Нет, братец. Ты делаешь нужное дело, когда, как ты говоришь, ковыряешься в земле. А сейчас, не лежи без толку, ешь быстрее и пойдём дальше.

После этих слов Рогген достал из своего мешка бутыль с квасом, откупорил пробку и протянул его младшему брату. Горен сделал несколько глотков и утерев рот рукавом, снова развалился на накидке.

– Ладно,– неодобрительно покачал головой Рогген,– Ещё немного отдохнём и в дорогу.

Он тоже снял сапоги, и лёг рядом с Гореном. Уставившись вверх, братья молчали и слушали звуки леса. В свесившихся над ними сосновых лапах, игриво пританцовывая, летали серебристые мотыльки. Их тонкие прозрачные крылышки слегка поблёскивали в пробивающихся сквозь раскидистые ветви лучах уходящего солнца и казались крохотными белыми искрами, которые то вспыхивали, то потухали, исчезая в кучности сосновых игл. Отовсюду до слуха братьев доносились звуки падающих с деревьев орехов. Они раздавались то ближе, то дальше, как будто кто-то невидимый, прячась за деревьями, перебегал с места на место и звонко постукивал. Эти монотонные звуки навеяли на Горена приятное чувство дремоты. Он закрыл глаза и расслабившись всем телом, начал медленно погружаться в сон.

– Не спать ли ты надумал?– раздался эхом в голове юноши голос Роггена.

Горен открыл глаза и увидел над собой улыбающееся лицо старшего брата.

– Нет,– приподнявшись на локтях, ответил он,– я только на минуту задумался.

– Как же,– усмехнулся Рогген,– Я почти слышал твой храп! Давай, поднимайся, отдохнули уже.

Братья собрали остатки ужина в мешки, надели сапоги и, отряхнув накидки от сора, снова отправились в путь.

– Скоро совсем стемнеет,– взволнованно сказал Рогген, когда краски леса начали тускнеть, – А, ведь мы не взяли с собой ни куска смолы для пламенника. В темноте легко потерять дорогу. Надо идти быстрее.

Горен кивнул головой. Он знал чего опасается старший брат, но сам не боялся ночного леса, и истории о Тёмном Стриге считал выдумками. Юноша был уверен, что рассказы о нападениях гигантского филина лишь пугающая сказка, сочиненная когда-то давно для того, чтобы никому и в голову не пришло бродить по ночам. Ведь лес был огромен. Не каждый вурмек знал все его тропы, а уж ночью здесь можно было совсем заблудиться.

Последние лучи уходящего солнца незаметно таяли, исчезая один за другим. Жужжание насекомых и пение птиц смолкли, лесные зверьки попрятались в свои норы, и на Вурмекский Лес начала опускаться темнота.

Наступала ночь. Теперь братья шли очень быстро. До восточной стороны оврага им оставалось чуть меньше часа пути и Рогген был серьёзно взволнован таким опозданием. Чтобы не пугать брата, он старался скрывать свою тревогу, без умолку что- то рассказывал, шутил и, казалось, был даже веселее прежнего. Но Горен хорошо знал Роггена и всё понимал. К тому же тьма вокруг так сгустилась, что уже и его смелость начала заметно ослабевать. Внезапно, в нескольких метрах от братьев раздался треск ломающихся ветвей, и что-то с грохотом упало на землю. От неожиданности вурмеки отпрыгнули в сторону и в страхе застыли на месте. Пытаясь разглядеть хоть что-либо там, откуда раздались ужасные звуки, они всматривались в слепящую черноту ночного леса, но ничего не могли увидеть.

– Что это?– чуть слышно произнес Горен.

– Не знаю,– ответил Рогген, крепко схватил брата за руку и шепотом произнес,– Надо убираться отсюда. Держись рядом. Мы пойдем очень тихо.

Но только вурмеки сделали несколько шагов, как нечто зашевелилось в темноте, и по лесу гулко прокатился ревущий стон. Рогген с силой сжал руку Горена, и потянув его за собой, бросился бежать. Тяжело дыша, спотыкаясь и падая, братья понеслись, сами не зная куда.

Вдруг Горен одёрнул руку, и вурмеки остановились.

– Что с тобой? Бежим же скорей!– прошипел Рогген, пытаясь нащупать в темноте брата.

– Посмотри,– тихо сказал Горен,– Ты видишь?

Рогген осмотрелся по сторонам, но не сумев разглядеть ничего кроме темноты, прошептал:

– Я ничего не вижу. Скорее, бежим!

– Там свет,– сказал Горен.

Рогген снова всмотрелся в темноту. Где-то вдалеке, чуть заметно подрагивала крохотная точка света.

– Что бы это ни было, мы туда не пойдём,– прошептал Рогген.

– Но мы ведь не знаем, что там случилось,– ответил ему брат,– Может быть кому-то нужна наша помощь. Надо подойти ближе и посмотреть.

– Ты с ума сошел!– возмущенно прошипел Рогген,-Да ты хоть знаешь, что это было? Я никогда не слышал ничего подобного! Мы уйдём отсюда немедленно! Дай мне руку.

– Нет!– резко ответил Горен,– Пока я не увижу что там, никуда не пойду.

И он, тихо ступая, начал продвигаться в ту сторону, где был виден свет.

– Остановись сейчас же!– бросившись догонять брата, воскликнул Рогген.

Горен двигался на ощупь, выставив впереди себя руки и аккуратно раздвигая попадающиеся на пути ветви деревьев. Боясь потерять из виду тусклое пятнышко света, юноша не сводил с него глаз. В нескольких метрах позади, прислушиваясь к звукам его шагов, шел Рогген. По мере приближения, пятно света росло, становилось всё ярче, а лес вокруг приобретал видимые очертания. Когда Горен подошел уже совсем близко, то остановился и спрятался за сосновым стволом. Осторожно выглядывая из-за дерева, он смотрел туда, откуда струился свет, и не решался идти дальше.

– Что ты творишь?– раздался за его спиной шепот брата.

Юноша лишь отмахнулся от него, продолжая с любопытством вглядываться вперед. Там за деревьями, посреди груды сломанных сосновых веток, лежало нечто крупное, издали похожее на большой камень. Источник света находился позади него, поэтому Горен как ни старался, не мог его рассмотреть. Просто стоять в бездействии было бессмысленно, и вурмек, не слушая окликов Роггена, начал медленно двигаться вперед, пока не оказался в пяти шагах от неизвестного предмета.

– Даже не думай подходить ближе!– тихо сказал Рогген, крепко схватив брата под локоть.

Горен ничего не ответил. Он стоял недвижимый, в изумлении глядя перед собой. Неизвестный предмет, что издали чудился ему громадным камнем, вблизи оказался ещё больше. Но это был вовсе не камень. Перед вурмеком лежало существо, своим внешним видом напоминающее одновременно и животное, и птицу. Тело и крылья его были точь-в-точь как у летучей мыши, но голова более походила на птичью. Из каждого крыла чудища выступали по три больших когтистых пальца; кожа была морщинистой и абсолютно голой, не покрытой ни шерстью ни перьями, а его длинный клюв обрамлял ряд мелких заостренных зубов. Существо лежало неподвижно, широко раскинув свои огромные крылья, и тяжело вздыхало, издавая на выдохе хриплые клокочущие звуки. Казалось, оно было погружено в глубокий сон.

Любопытство подталкивало Горена подойти ближе и рассмотреть создание внимательнее, но страх сковал ноги вурмека, и он не мог сделать ни шагу.

– Идём же отсюда,– возмущенно прошипел Рогген, резко дернув на себя руку брата.

– Посмотри,– ответил ему Горен,– Оно же спит и, похоже, даже не слышит нас. Я тихонько подойду и возьму пламенник, что лежит за ним. А потом мы уйдём.

– Я пойду первый,– отодвинув брата в сторону, сказал Рогген, и шагнул вперед.

Горен последовал за ним. Пройдя несколько шагов, вурмеки приблизились к чудовищу настолько, что могли бы прикоснуться к нему, лишь протянув руку. Существо словно ничего не слышало, и оставалось неподвижным. Осмелев, братья спешным шагом обошли его, но в следующую секунду в ужасе замерли. Позади крылатой твари, опираясь на ствол дерева, сидел человек. В одной руке он держал светящийся шар, а другой сжимал обломок тонкой деревянной палки, торчащий из его груди. Из того места, где она входила в тело человека, сочилась кровь и тонкими багровыми струями стекала по железным чешуйкам его диковинного одеяния на землю. Не отводя глаз, незнакомец смотрел на остолбеневших Роггена и Горена и часто дышал. Братья никогда не видели людей и не слышали о них. Разглядывая неведомое создание, они с удивлением обнаруживали в нём схожие с вурмеками черты, и от этого волнение их нарастало всё сильней.

– Помощи,– чуть слышно произнёс человек.

Братья в недоумении переглянулись. Существо перед ними было не только похожим на вурмеков, но и говорило на понятном им языке.

– Я прошу помощи,– снова заговорил незнакомец, пытаясь приподняться, но рана так ослабила его тело, что он тут же обмяк, лишенный чувств.

– Нельзя так просто стоять. Мы должны помочь ему,– возмутился Горен, и решительно направился к человеку.

– Нет!– резко ответил Рогген, перехватив его на ходу, и с силой оттолкнув в сторону,– Хватит с меня твоей глупости!

– Хочешь просто уйти, когда другому нужна твоя помощь?– спросил Горен, с укором глядя на брата.

Растерявшийся Рогген не знал что ответить. Он был сбит с толку происходящим и не мог собраться с мыслями, чтобы решить, как поступить. Ему хотелось схватить Горена и бежать прочь из этого опасного места. Но вместе с тем он понимал, что оставить живое существо погибать значит проявить высшую слабость.

– Оставишь его умирать?– будто прочитав мысли брата, спросил Горен.

– Нет, не оставлю,– тихо ответил Рогген,– Не оставлю. Только я не знаю, что нам делать. Как помогать созданию, о котором мы ничего не знаем?

– Ну взгляни же на него,– подойдя к человеку, сказал Горен,– Вот и руки и ноги- всё как у нас. Он такой же, просто больше. Надо что-то делать, ведь он умрёт, если мы не поможем.

Рогген подошел к незнакомцу, внимательно посмотрел на него и задумчиво ответил:

– Здесь мы ничего не сможем сделать. Надо нести его в деревню,– а затем добавил, указывая на светящийся шар,– Эту штуковину мы возьмём с собой.

Ещё немного подумав, Моглы решили, что донести человека без носилок они не смогут. Незнакомец был слишком крупным для маленьких вурмеков и к тому же облачен в тяжелую железную одежду, снять которую братья не решались. Смастерить носилки, находясь ночью посреди леса, не имея при себе ни топора, ни тесака они тоже не могли. Тогда Рогген предложил связать между собой походные накидки и нести человека в них. Так братья и сделали. Получилось длинное полотно, на которое они и переложили незнакомца. Всё это время он был без сознания, и это настораживало Роггена. Вурмек был уверен, что их с Гореном усилия напрасны и человек умрет, не дотянув до деревни. Озвучивать свои мысли вслух он не стал, зная, что попытка спасти незнакомца это вопрос совести. А с ней у Моглов было всё в порядке. Взявшись с двух сторон за углы накидки, братья не торопясь обошли крылатое чудовище, а затем шагнули вглубь леса по направлению к вурмекской деревне.

Светящийся шар Рогген заложил себе за пазуху, и шёл впереди, излучая свет подобно фонарю. Для двух вурмеков человек оказался очень тяжелым, поэтому они двигались медленно, часто останавливаясь чтобы передохнуть. Несколько раз к незнакомцу возвращалось сознание. В те короткие мгновения, пытаясь говорить, он что-то несвязно бормотал, но быстро ослабевая, снова погружался в беспамятство. О том, что вурмекская деревня уже недалеко, Горен и Рогген поняли по слабому свечению, едва заметному во мраке ночного леса. Она была совсем рядом, но братья так сильно утомились, что последние метры давались им с большим трудом. Спустя ещё половину часа, уже совсем обессиленные, они наконец добрались до назначенного места. Осознав, что мучительный путь окончен, вурмеки опустили свою ношу на землю, и в изнеможении сели рядом.

В деревне все спали. Свет в окнах вурмекских домиков давно был погашен, и лишь фонари, тускло мерцая, освещали окрестности. Собравшись с последними силами, Рогген поднялся и побрёл в направлении ближайшего домика. Дойдя до его двери, вурмек остановился, немного поразмыслил и постучал. Ему в ответ, за дверью не раздалось ни единого звука. В доме стояла тишина, так словно он был совершенно пуст. Рогген постучал настойчивей и, в ожидании, прислушался. Но и теперь ему никто не ответил. Тогда, вурмек ударил в дверь с такой силой, что оконные стёкла веранды звонко задребезжали, и вскоре после этого, в доме послышалась возня, а после раздались негромкие приближающиеся шаги.

– Кто там ещё, в такой час?– гулко пробурчал чей-то недовольный голос из-за двери.

– Рогген Могл, сын Драмеля Могла,– ответил Рогген.

– И что же вам нужно?– спросил голос.

Немного смутившись, Рогген ответил:

– Мы с братом шли в вашу деревню в мастерскую Товала Фелика. В пути мы наткнулись на путника. Он здесь, с нами, и серьёзно ранен. Ему необходима помощь лекаря.

– Какой хороший вурмек станет ходить ночью в лесу и стучать в чужие дома?– точно спрашивая сам себя, тихо пробормотал голос,– И зачем мне по доброй воле открывать двери неведомо кому?

– Моё имя Рогген Могл,– повторил Рогген,– Я сын Драмеля Могла. Моего брата зовут Горен. Мы пришли с южной стороны. С нами путник, он умирает.

– Да что же ты тянешь одну и туже песню!– возмущенно выкрикнул голос, и помолчав добавил,– Жди там, Рогген Могл, сын Драмеля.

После этих слов он смолк. За дверью послышались шорохи, кто-то ходил из стороны в сторону и что-то передвигал. А еще через минуту, скрипнул дверной засов и на пороге дома появился пожилой вурмек с зажженной свечой в одной руке и кочергой в другой.

– Дай-ка я на тебя погляжу,– недоверчиво произнёс старик, поднеся свечку к самому носу Роггена.

Он осмотрел непрошеного гостя и сказал:

– Ну что же, сын Могла, показывай своего путника.

Рогген кивнул головой и, спустившись по ступеням крыльца, направился к тому месту, где оставил Горена с незнакомцем. Крепко сжав в руке кочергу, старик последовал за ним. Он шел, держась от чужака в отдалении, и то и дело с опаской оборачивался назад. Когда же Рогген подвел его к лежащему на земле человеку, только взглянув на него, старик бросился бежать прочь. Несмотря на свой преклонный возраст, вурмек так стремительно пустился наутек, что недоумевающим братьям ничего не оставалось, кроме как наблюдать за его бегством. Добежав до соседнего домика, старик с силой начал колотить по двери. Внутри загорелся свет, и к вурмеку вышел хозяин. Испуганный старик тут же кинулся к нему и принялся что-то взволнованно рассказывать. Он нервно размахивал руками, без умолку кричал и всё время показывал в сторону братьев. Через минуту старик и разбуженный им сосед уже стояли на пороге другого дома. То тут, то там в жилищах вурмеков начал загораться свет. Растревоженные шумом соседи выходили на улицу, примыкали к уже немалочисленной толпе собравшихся, и скоро весь сбор, во главе со стариком, выдвинулся в сторону братьев.

– Что происходит?– не на шутку испугавшись, спросил Горен,– Они идут с нами расправиться?

– Спокойно,– твердо ответил Рогген,– Ничего они нам не сделают. Наверняка старикашка наплёл лишнего, вот народ и всполошился.

Приблизившись вплотную к Моглам, толпа остановилась. Из неё, чуть прихрамывая, вышел преклонных лет вурмек в пенсне и ночном колпаке. Поприветствовав братьев, он смело подошёл к человеку. Сначала вурмек стоял в некотором недоумении, но после, склонившись над незнакомцем, начал его осматривать. Человек всё ещё был без сознания, и уже почти не дышал. Вурмек осторожно обследовал его рану, прощупал ритм сердца на запястье, а затем, обернувшись к толпе сказал:

– Это создание погибает. Давайте перенесём его ко мне в лечебную комнату.

Но ни один из пришедших вурмеков не сдвинулся с места. Они лишь испуганно поглядывали друг на друга, ожидая, что кто-нибудь решится выйти к незнакомцу первым.

– Мы понесём его,– сказал, поднимаясь с земли Горен,– Давай Рогген, бери с той стороны.

И братья вновь подняли свою ношу.

– Следуйте за мной,– сказал вурмек в пенсне,– Я покажу дорогу.

Толпа расступилась, и он вместе с Моглами пошёл в направлении домиков.

– Моё имя Отиль. Я староста на этой стороне оврага и местный лекарь,– сказал вурмек.

– Я Рогген Могл, а это мой младший брат Горен,– ответил Рогген махнув головой в сторону брата,– Мы пришли с южной стороны, посмотреть на изобретение Товала Фелика.

– А это существо, как оно оказалось с вами?– спросил Отиль.

– Мы нашли его в лесу,– ответил Горен.

– Удивительно,– задумчиво пробормотал староста,– Удивительно…

Они подошли к домику, на стене которого висела деревянная табличка с вырезанной надписью «Лекарная». Отиль открыл дверь и, придерживая её, пропустил Моглов вперёд. Войдя внутрь, вурмеки оказались в маленькой неосвещенной комнате, из обстановки которой в темноте виден был только широкий необычной формы стол, расположенный в центре.

– Кладите сюда,– указав на него, сказал Отиль,– А я зажгу свечи.

Пока братья переносили и укладывали человека, староста зажег вокруг несколько больших свечей. Лекарная озарилась светом, и перед Моглами предстало её удивительное убранство. Со стен комнаты, непонятные и жутковатые, на Роггена и Горена глядели картины строения тел вурмеков и их отдельных органов, отображенных в разрезе. Над ними, спускаясь на толстых канатных веревках, висели круглые подобные деревянным колёсам светильники со множеством уже оплывших растаявшим воском свечей. По всему периметру лекарной, вдоль стен, тянулась одна сплошная длинная полка. Расставленные вряд, на ней были банки с замоченными растениями и корешками, стеклянные колбы, наполненные разными жидкостями и металлические коробочки всевозможных размеров. К каждому из этих предметов крепился клочок бумаги с начертанным крупными буквами названием, а ниже подробно описанными свойствами и назначением содержимого. В левом углу комнаты висел небольшой шкафчик со стеклянными дверцами и несколькими полками, заставленными банками с порошками; в правом, возвышаясь до потолка, стоял большой резной шкаф. К его боковой стороне была прислонена деревянная лесенка, а на его полках, плотно прижавшись друг к другу, теснились книги.

– Ума не приложу, как открывается этот нелепый панцирь,– пробурчал Отиль, исследуя одежду человека,– Ведь как то же он его надел!?

Староста ещё раз осмотрел рану незнакомца, а затем раздраженно произнес:

– Нет, это никуда не годится! Так я провожусь до самого утра!

После этих слов Отиль открыл одну из металлических коробок, извлек из неё инструмент, напоминающий собой ножницы, и принялся с силой, но аккуратно, разрезать металлическую одежду незнакомца.

– И откуда это создание появилось в нашем лесу?– размышляя вслух, произнёс староста.

– Он с неба свалился,– ответил Горен, и тут же получил толчок локтем от Роггена.

Отиль лишь улыбнулся, и продолжил своё дело. Срезав верхнюю часть панциря, он начал осторожно вытягивать его остатки из под спины человека.

– Да, он свалился с неба,– повторил Горен, недовольно посмотрев на Роггена, и добавил,-Верхом на невиданной птице.

– Как это так, на птице?– удивлённо спросил Отиль.

Он с прищуром взглянул на Горена поверх пенсне и продолжил:

– Никто не летает на птицах, юноша, тем более такое крупное существо. Это попросту невозможно.

Сарказм старика ничуть не смутил Горена.

– Никто не летает здесь,– сказал он,– А этот незнакомец не из наших мест. И птица эта не такая, каких вы привыкли видеть. Она во много раз больше обычной.

Отиль взял с полки одну из банок, обошёл стол с другой стороны и, повернувшись спиной к братьям, принялся лить на рану человека какую-то жидкость. Воздух в комнате постепенно начал наполняться зловонным духом лекарского снадобья.

– Ну и где же эта ваша огромная птица, скажите на милость?– не отрываясь от своего занятия, спросил старик.

– Она осталась на том месте в лесу,– ответил Горен,– Там же, где мы нашли это существо.

Отиль замер на мгновенье, а затем, резко повернувшись, спросил Роггена:

– Он говорит правду?

Рогген кивнул головой.

Староста сосредоточенно наморщил брови и ещё несколько мгновений простоял, уставившись в раздумье на пол.

– Что же,– вдруг произнёс он,– Если вы не собираетесь помогать мне в извлечении обломка из тела этого создания, то вам лучше выйти на улицу.

– Уж это нам точно ни к чему,– сказал Рогген и, подталкивая брата впереди себя, направился к дверям.

– И будьте так добры,– крикнул им вдогонку Отиль,– пригласите сюда Тофуса- того вурмека, в чей дом вы постучали, придя в деревню.

На улице у Лекарной толпились местные жители. Едва только Моглы вышли из дверей, как на них тут же накинулись с расспросами. Но Рогген и Горен настолько устали, что им было не до бесед. Высмотрев в толпе Тофуса, они передали ему просьбу старосты, а заодно и узнали, где найти Лакинов. После этого, отделавшись от надоедливых зевак, братья отправились на поиски дома родни.

Пожилые супруги Ивиа и Паоль Лакины жили на самой окраине деревушки, и поэтому ночное происшествие, разбудившее остальных вурмеков, осталось для них незамеченным. Лакины мирно спали и ничего не слышали. Появление братьев Моглов на пороге их дома в столь поздний час оказалось для четы полной неожиданностью. Но супруги были очень гостеприимны и с радостью приняли родню. Пока Паоль, расположившись с Роггеном и Гореном в гостиной, слушал удивительную историю их путешествия, Ивиа приготовила для всех сладкий травяной чай с сосновыми почками и мёдом. Впечатленный рассказом пожилой хозяин готов был проговорить с Моглами до самого утра, но Ивиа, видя как они утомлены дорогой, поспешила напомнить мужу о времени и после чаепития уложила братьев спать.

Утром, проснувшись, Рогген и Горен позавтракали и вместе с Паолем отправились в мастерскую Товала Фелика. Изобретатель был рад узнать о прославляющих его изобретение слухах и с удовольствием похвастал перед гостями своей чудо-машиной. Ей оказалась деревянная конструкция в форме бочонка, с парой рычагов, двумя педалями и большой металлической ручкой. По бокам в бочонке были вырезаны несколько круглых отверстий, а к его крышке приделана чудная изогнутая деталь с широким раструбом на конце. Товал с гордостью рассказывал о необыкновенных возможностях своего детища, деловито крутя при этом его рычаги и нажимая педали. После продолжительной демонстрации достоинств, вурмеки, воодушевлённые увиденным, принялись уговаривать Фелика выбраться с машиной в лес на сбор мёда. Изобретатель раздумывал над их предложением недолго, и уже через час, все трое были у ближайшего к деревне дерева с пчелиным ульем. Машину вурмеки спрятали за кустами в нескольких метрах от него, там же остались и Товал с Гореном. А Рогген и Паоль, вооружившись резаками для сот и деревянными ведёрками, взобрались на дерево. Когда вурмеки были уже на расстоянии двух ветвей от улья, Товал, наблюдавший за ними из кустов, запустил машину. Попеременно нажимая ногами педали, он быстро крутил ручку, и бочонок, вращаясь вокруг своей оси, стал издавать монотонный свистящий звук. Паоль и Рогген ехидно переглянулись. Движения Фелика были столь комичны, что ожидание какого-либо результата от них казалось наивным. Но каково же было удивление вурмеков, когда пчелы, влекомые исходящими от машины звуками, вылетели из улья и роем направились в её сторону. Словно завороженные, черным облаком повисли они над металлическим раструбом. Не теряя времени, Рогген и Паоль подобрались к улью вплотную и начали обрезать соты. Когда их ведра были наполнены, вурмеки осторожно спустились с дерева и, отойдя от него подальше, стали наблюдать за происходящим. Увидев, что задача выполнена, Товал несколько раз переключил рычаги. Машина, изменив направление вращения бочонка, начала издавать совершенно другой звук, более протяжный и стонущий. Внезапно, пчелиный рой, который лишь мгновение назад безмятежно висел в воздухе, рассыпался по сторонам, а потом, вновь собравшись вместе, пчелы стремительно полетели прочь от машины и скрылись в улье.

– Теперь мы должны немедленно удалиться отсюда!– торжественно скомандовал Фелик и быстрым шагом направился в сторону деревни, волоча за собой чудо-машину.

Остальные вурмеки не стали выяснять причину такой спешки и последовали за ним. По возвращении в деревню Паоль с собранным мёдом и полный впечатлений отправился домой, а Горен и Рогген решили ещё некоторое время побыть в мастерской Фелика, чтобы обсудить подробности работы машины и посмотреть другие его изобретения. Время шло, а увлеченные беседой вурмеки совершенно его не замечали. Но когда голод, наконец, дал о себе знать, Товал предложил продолжить разговор за ужином, пригласив братьев Моглов к себе домой.

Рогген был восхищён днём, проведенным с изобретателем. Всё ещё охваченный восторгом от испытания чудо-машины, он нисколько не стеснялся быть болтливым и говорил без умолку, ни разу не вспомнив о пережитых накануне тревогах. С аппетитом уплетая приготовленный дочерьми Товала ужин, Рогген охотно рассказывал хозяевам дома о семье, о жизни на той стороне оврага, ремесленничестве и многом другом, что всегда было интересно услышать домовитым вурмекам.

Горен старательно избегал участия в этой беседе. В отличие от старшего брата, он был задумчив и молчалив. С самого утра мысли о раненом незнакомце и птице, оставшейся в лесу, не давали ему покоя. Юноша нестерпимо хотел вновь увидеть человека, а ещё сильнее этого хотел спросить его о том, кто он и как попал в Вурмекский Лес. Ожидание конца ужина казалось вурмеку бесконечным, и он, не желая больше терять ни минуты, решил пойти на хитрость. Сославшись на дурное самочувствие и принеся извинения хозяевам дома, он откланялся и, пока Рогген не заподозрил его во лжи, поспешил уйти.

Горен шел по извилистой улочке вурмекской деревни, размышляя о недавних событиях.

Всё произошедшее за последние два дня стало для юноши столь же неожиданным и удивительным, сколь и давно желанным. Жизнь в лесу всегда казалась ему неописуемо скучной и однообразной. Ещё совсем ребенком он понял, что бытность вурмеков тяготит его и уже тогда начал мечтать о переменах. Каждое утро он просыпался с надеждой на то, что произойдёт что-то необыкновенное и увлекательное. Но день проходил, как и все предыдущие, так и не принеся вурмеку ничего нового. Со временем надежда Горена сменилась неуверенным ожиданием, а после, когда и оно не смогло дать должных плодов, юноша перестал ждать наступления перемен в Вурмекском Лесу и начал мечтать о том, чтобы найти их в иных землях. Он представлял, как ходит по травам других краёв, рисовал в воображении диковинных тварей тех мест и переживал сотни выдуманных приключений. Постепенно эти грёзы стали неотъемлемой частью его существования. День за днём, обращаясь к миру фантазий, Горен становился всё дальше от той жизни, что окружала его на самом деле. Уводя свои мысли от обыденности, вурмек чувствовал душевную подвижность, свободу, лёгкость, которых его сердцу отчего-то невыносимо не хватало в размеренности вурмекского бытия. В такие минуты Горен забывал о своей настоящей жизни и был почти счастлив. Но действительность, неизбежно сопровождающая юношу, возвращала его обратно в Вурмекский Лес и деревню, оставляя мечты о странствиях лишь мечтами. Порой это давалось вурмеку слишком тяжело. Тогда, в тоске по вымышленному, он душевно болел, подолгу не покидал стен дома и, отказываясь видеть реальность, скрывался ото всех в гостевой комнате второго этажа. В один из таких уединённых дней Горен стал случайным свидетелем разговора, который изменил его жизнь навсегда.

В гостиной, не догадываясь, что может быть услышан кем-то ещё, Драмель рассказывал соседу о книге, найденной им в доме умершего накануне пожилого вурмека Онёбуса. К старику в деревне не относились всерьёз и считали его выжившим из ума чудаком. А причиной тому была его загадочная судьба, тайны которой и после смерти вурмека так и не были разгаданы.

Всю свою жизнь Онёбус провел в одиночестве. Безучастный к делам деревни и вурмекского общества в целом, он полностью посвятил себя книжному делу и заботе о сохранности старинных вурмекских рукописей. Занятие это было кропотливое, требующее времени и особого умения, и вурмек, так и не решившийся обзавестись семьёй, но терпеливый и аккуратный, стал лучшим из тех, кто мог быть книжным мастером. Однажды, ещё в пору своей молодости, Онёбус как всегда отправился на окраину леса за растущей там речной травой, из которой изготавливал переплёты для книг. И больше никто ни в тот день, ни в последующие девяносто шесть лет, мастера не видел. Каких только предположений не строили в деревне по поводу его исчезновения. Кто-то говорил, что вурмека унесли воды реки, кто-то считал, что он попался в когти Тёмного Стрига. Были и те, кто уверял, что видел Онёбуса, блуждающего по ночам вокруг деревни. Шли годы и память об удивительном исчезновении мастера была постепенно утрачена. Вурмеки больше не вспоминали его. Но в одну снежную зимнюю ночь в окнах дома Онёбуса вновь загорелся свет. Книжный мастер вернулся, а вместе с ним вернулась и удивительная история его исчезновения. Со всей деревни к старику стали приходить вурмеки, и каждый хотел узнать, где же он был всё это время. Но мастер гостей не принимал и казался отстранённым. Большую часть времени он проводил в своём старом доме, и лишь изредка выбирался в лес. Встретив кого-либо из соседей, Онёбус не отказывал в беседе, всегда был вежлив и доброжелателен, но как только речь заходила об его таинственном исчезновении, вурмек тут же с улыбкой прощался и уходил. По деревне поползли разговоры, что старик оскудел разумом, и жители стали избегать встреч с ним. От этого или по другой причине, Онёбус всё реже выходил из дома, а затем и вовсе перестал появляться. Соседи, обеспокоенные долгим отсутствием мастера, решили отправить к нему одного из вурмеков, вооружив его корзиной с продуктами и лекарственными снадобьями. Он нашел Онёбуса в его мастерской, сидящим в старом плетеном кресле. Старик был мертв. А спустя какое то время, домик Онёбуса решено было разобрать. В тот день Драмель Могл и обнаружил творение безумного мастера – книгу с историей его жизни и путешествия в невероятный мир, окружающий Вурмекский Лес.

Узнав об этом, Горен решил во что бы то ни стало прочесть книгу. Но просить отца отдать её было бессмысленно. Драмель ни за чтобы не согласился вручить своему мечтателю-сыну орудие, которым он мог разрушить многовековой уклад жизни вурмекского народа. И Горен начал искать книгу тайком. В любой момент, когда дом пустовал, юный вурмек бросался на поиски. Он осмотрел каждую комнату, проверил каждый угол, но книги нигде не было. Отчаявшись, юноша уже готов был оставить эту бесполезную затею, как вдруг неожиданно наткнулся на то, что искал. В один из дней, спуская в погреб мешки с тыквой, он заметил неплотно прилегающую половицу в кухонном полу. Вурмек решил поправить доску и вытащив её, обнаружил тайник. Книга была там. Бережно завёрнутая в холщовую ткань и перевязанная бичевой, она лежала посреди запылившихся старинных безделушек, спрятанных Драмелем.

Горен читал книгу украдкой по ночам, когда весь дом спал. Укрываясь с зажженной свечой в углу комнаты, он погружался в удивительный рассказ книжного мастера и с каждой новой прочтенной страницей всё больше осознавал, что Вурмекский Лес это всего лишь маленький клочок земли, за пределами которого простирается огромный мир, наполненный удивительными существами и чудесами, каких никогда не увидишь, сидя на одном месте. Мысли о жизни по ту сторону реки захватили разум Горена. Он стал задумчив и всё чаще старался уединиться, чтобы помечтать. Перемены в поведении сына насторожили Драмеля. Первым делом он решил проверить свой тайник, а когда обнаружил пропажу, поспешил поделиться с женой своими догадками. Балия нашла его подозрения вполне уместными, и родители вызвали Горена на разговор. Та беседа была долгой. В результате Моглы пришли к выводу, что отбирать книгу у сына не станут, но взяли с него обещание не принимать истории старого мастера за правду и не забивать себе голову глупостями. Юноша пообещал, и родители отдали ему книгу. Он продолжил читать и, вопреки всем обещаниям, продолжил верить. С каждым днём стремление вурмека повидать мир лишь ещё более укреплялось.

Оказавшись у лекарной, Горен подошёл к двери и несколько раз постучал. С той стороны не раздалось ни звука. Немного подождав, он постучал вновь, но и на этот раз не услышал ответа. В нетерпении, вурмек дёрнул ручку. Дверь оказалась незапертой, и он вошел внутрь. В помещении лекарной горели свечи, но ни Отиля, ни человека в ней не было. Стол, на котором вчера братья оставили незнакомца, пустовал, а единственным напоминанием о человеке была его диковинная одежда, брошенная лежать на полу. Горен подошел ближе и, присев на корточки, взял в руки искореженный кусок железного нагрудного панциря. В тусклом свете свечей кровь, засохшая на его металлических чешуйках, казалась черной, почти смоляной и маслянисто поблёскивала, как будто была ещё совсем свежей. Неприятное колкое чувство мурашками пробежало по спине юноши. Бросив панцирь на пол, он с отвращением вытер испачканные ладони о брюки и уже поднялся, чтобы уйти, но вдруг передумал. Любопытство пересилило его брезгливость. Поддавшись мысли о том, что подобный случай в его жизни больше никогда не представится, вурмек всё же решил остаться и рассмотреть странный костюм незнакомца.

Следующим в ворохе металлических одежд был наспинный панцирь. Так же как и предыдущий, он оказался весь залит кровью и Горен, избегая снова коснуться её, аккуратно отодвинул его подальше. Ниже, вложенные друг в друга, лежали наколенники, с прикреплёнными к ним подвижными щитками в форме голени, и две детали, видимо предназначенные для покрытия ими плеч и верхней части рук. Взяв одну из них, вурмек несколько минут её разглядывал, крутил в руках и даже пытался надеть, но, так и не сумев этого сделать, лишь посмеялся над собой и отложил деталь в сторону. Все эти необычные предметы одежды Горену уже приходилось видеть на человеке в ночь, когда они вместе с Роггеном нашли его в лесу. Но тот, что остался лежать на полу последним, юноша не видел никогда. Это был металлический шлем конусообразной формы, с выбитым на нём изображением крупного распустившегося цветка. Нижний край головного убора украшал резной орнамент, подбитый изнутри плотным нетканым полотном, а сужающуюся верхнюю часть завершал длинный острый наконечник с небольшим шариком в его вершине. Сам шлем был однороден, так словно его отлили в некоей форме по очертаниям головы. И только наконечник крепился к нему отдельной составной частью, что было старательно скрыто набитым узором и заметно только при его внимательном рассмотрении. Это заинтересовало Горена и вурмек принялся вертеть шлем в руках, пытаясь выяснить как он разбирается. Он крутил и простукивал деталь со всех сторон, но как ни старался, наконечник оставался на месте. Вконец разуверившись в результате своих трудов, вурмек совершил самое простое и нелепое действие. Подобно тому, как ребёнок давит на вишнёвую косточку, чтобы запустить ею в недруга, Горен надавил двумя пальцами на острие наконечника, и упрямая деталь вдруг поддалась. Издав щелчок, наконечник отсоединился от шлема, и в это же мгновение на пол из него выпал маленький тканевый мешочек. Подняв его, Горен размотал перетягивающую его тесьму и аккуратно тряхнул им над своей ладонью. В руку вурмека выкатился прозрачный с зеленоватым отливом камень, ограненный в форме овала. Оцепенев от удивления, юноша не сводил с находки глаз.

– Мы нашли его в лесу,– внезапно раздался за спиной вурмека голос Отиля.

Вздрогнув, Горен обернулся.

– Что?– спросил он, крепко сжав в руке камень.

– Я о той штуковине, которую, по всему видно, это создание надевало на голову,– ответил Отиль, указав рукой на металлический головной убор.

– Наверное…– рассеянно пробормотал юноша, незаметно опуская камень в карман брюк. Затем он схватил наконечник и, вложив в него мешочек, спешно прицепил обратно к шлему.

Казалось, староста ничего не заметил. Он подошёл ближе, взял шлем в руки и произнёс:

– Удивительная вещица, не правда ли? И зачем вообще этому существу таскать на себе подобные тяжести? Хотя, когда я увидел ту крылатую тварь, то сделал ряд предположений, позволяющих думать, что подобное одеяние помогает защитить тело при возможном падении.

– Вы были там и видели её?– поднимаясь, спросил Горен.

– О да,-ответил Отиль, задумчиво глядя на шлем,– Не мог же я оставить без внимания ваш совершенно невероятный рассказ о невиданной птице. Утром я собрал вурмеков, и мы отправились в лес.

Горен подошел к старосте ближе и с надеждой спросил:

– И где она теперь? Где эта птица?

– Я отдал распоряжение погрузить её в Комариное Болото,– поправляя пенсне, ответил Отиль,– Думаю, что она уже там.

– Как?– воскликнул Горен, разъяренно взглянув ему в глаза.

Отиль, обескураженный поведением молодого вурмека, даже отступил на несколько шагов назад.

– Она была мертва,– ответил он смущенно,– Мне ничего не оставалось делать. Нельзя было оставлять её в лесу.

Сказанное старостой ошеломило Горена. От неожиданности он не мог сказать ни слова, а только смотрел на старика широко раскрытыми глазами.

Отиль всплеснул руками.

– Какую беду вы усмотрели в этом событии?– с некоторой строгостью спросил он,– Ну не родственником же приходилось вам это существо!

Староста подошел к оцепеневшему Горену. Наклонившись, он поднял лежащий на полу нагрудный панцирь и вместе со шлемом аккуратно положил его в ворох одежд человека.

– Незнакомец тоже умер?– тихо спросил юноша.

– Нет, жив, хотя и очень слаб,– ответил Отиль,– Он в моём доме. Хотите взглянуть?

– Да, конечно!– обрадовался Горен.

Староста улыбнулся.

– Ну что же, следуйте за мной,– сказал он.

Вурмеки вышли из лекарной, миновали разбитый перед ней сад и повернули на улицу. Горену не терпелось поскорее оказаться на месте и увидеть вчерашнего незнакомца, но Отиль, несмотря на вечерний час, никуда не торопился. Без умолку рассказывая о выдающихся жителях деревни, староста с гордостью указывал то на один, то на другой вурмекский домик, и непременно останавливался у каждого забора местных знаменитостей. Горену, порядком уставшему за день от разговоров, были не интересны рассказы Отиля. Он терпел их растянутую занудность с большим трудом, мечтая поскорей закончить утомительную прогулку и, наконец, добраться до места.

– Вот, мы и пришли. Прошу,– остановившись перед очередным домиком, сказал староста.

Горен облегченно улыбнулся.

Войдя внутрь, они прошли через просторную гостиную и поднялись по лестнице на второй этаж. Отиль открыл перед юношей одну из дверей, и вурмеки оказались в большой хорошо освещенной комнате. Здесь, у стены, украшенной цветастым ковром, стояла громоздкая кровать. На ней, укрытый по грудь лоскутным пледом, лежал человек.

– Я решил разместить его в своей спальне,– сказал Отиль,– Во всём доме нет комнаты больше чем эта, и кровати больше, чем моя.

Он подошел к окну, и раздвинув шторы, открыл его настежь.

– Ведь он так высок! – смеясь продолжил староста,– Посмотрите, его ноги буквально свисают на пол!

Горен медленно приблизился к кровати и, заложив руки за спину, склонился над лицом человека. Длинные тёмные волосы, обрамляя бледное лицо незнакомца, струились волнами и ложились на перетянутую повязкой грудь. Глаза его были закрыты. Человек мирно спал, и сон его был так крепок, что ни один из окружающих звуков не могли его потревожить.

– И что самое удивительное,– шепотом сказал Отиль, усаживаясь в кресло,– Внутреннее строение этого существа ни капли не отличается от нашего с вами. Я был просто потрясён! Конечно пришлось повозиться, зашивая его громадную селезёнку, но она была устроена точь-в-точь как у любого вурмека. Это невероятно!

– Он приходил в себя?– спросил Горен.

Отиль поправил пенсне и со вздохом ответил:

– Да, если можно так сказать. Он был в сознании, но совсем недолго. Однако мне хватило, чтоб напоить его грибным бульоном и произвести некоторые необходимые процедуры.

Староста поднялся и взял со столика с лекарствами деревянную трубку в форме тонкого полого цилиндра. Затем он подошел к кровати, склонился над человеком, приложил трубку одним концом к его груди, а к другому прижался ухом и замер.

Горен с большим любопытством наблюдал за этими странными манипуляциями.

Надо сказать, что в родной деревне Моглов лекарь был, но его врачевание ограничивалось примочками, травяными настоями или наложением повязки. Вурмеков с более тяжелыми недугами всегда отправляли на восточную сторону оврага, и теперь юноше становилось ясно, по какой причине это происходило.

Внезапно Горен вспомнил о найденном камне. Он лихорадочно схватился за карманы, наскоро определяя в который положил находку, но нащупав в одном из них бугорок, быстро успокоился.

– А не говорил ли чего незнакомец, когда приходил в себя?– спросил Горен, переминаясь с ноги на ногу?

Отиль оторвался от трубки и, внимательно посмотрев на юного вурмека, ответил:

– Решительно ничего. А если бы и сказал, то сильно сомневаюсь что мне были бы понятны его слова.

– Но ведь ночью в лесу он говорил с нами,– возразил Горен.

Лекарь поправил пенсне и, деловито уперев руки в бока, спросил:

– И что он вам сообщил, разрешите узнать?

– Он просил помощи,– ответил Горен.

– Помощи,– не отрывая глаз от юноши, задумчиво сказал Отиль,– Это всё что он вам сказал?

– Да,– пробормотал Горен,– он так и сказал «Я прошу помощи»

– И всё?– снова спросил лекарь.

– И всё,– недоумевая ответил Горен.

Староста недоверчиво приподнял брови.

– Вам могло это показаться,– сказал он,– Любое создание, пробитое насквозь палкой, начнет бормотать невесть что. А ночью в лесу, да ещё с перепугу и не такое послышится.

– Но мы…– попытался возразить Горен.

– Убеждён,– перебил его Отиль,– Вам показалось.

Озадаченный таким поведением старосты, Горен не решался настаивать на своем. Он прибывал в некоторой растерянности и просто молча смотрел на пожилого вурмека. Отиль, в свою очередь, осознав, что был несдержан, смягчился и предложил Горену взамен споров выпить вместе чаю. Тот вежливо отказался от приглашения, и распрощавшись с лекарем, отправился к дому Лакинов.

Прошло немало времени с того момента, как Горен обманом покинул ужин в семействе Фелика. Рогген уже успел вернуться и ждал брата в гостиной. Вместе с Паолем и Ивией он сидел на небольшом диванчике у окна и восхищенно рассказывал о пройденном дне. Особенно мягкую ноту голос вурмека приобретал, когда он упоминал о младшей дочери изобретателя. Румянец на её округлых щечках, природная хрупкость и роскошь огненно-рыжих волос с первой секунды знакомства покорили Роггена. Воодушевленный тем вниманием, что девушка оказала ему во время ужина, вурмек называл её не иначе как «милое создание» и «весёлая стрекоза». При этом он говорил сбивчиво и изрядно краснел, но совершенно не замечал, что раскрывает перед роднёй свой интерес к девушке.

Когда же Рогген увидел стоящего в дверях гостиной младшего брата его восторженную улыбку тут же сменила гримаса недовольства.

– Где ты был?– спросил он.

– Я немного прогулялся,– ответил Горен,– Голова разболелась, и я подумал неплохо бы подышать свежим воздухом. Но мне это не очень помогло. Пожалуй, пойду прилягу.

И Горен направился к отведённой для них с Роггеном комнате. Извинившись перед Лакинами, Рогген пошёл вслед за ним.

– Что происходит?– гневно спросил он брата, закрывая за собой дверь,– Сначала ты врешь за ужином у Фелика, потом врешь перед Лакинами. Советую тебе всё рассказать как есть, иначе я выбью из тебя правду, так и знай!

Всерьёз рассердившись, Рогген надвинулся на Горена с кулаками. Он уже готов был ударить брата, но тот, поняв что не отвертится, решил признаться:

– Я был в доме Отиля,– выпалил он.

– Что ты там делал?– возмутился Рогген.

Немного помявшись, Горен тихо ответил:

– Ходил смотреть на незнакомца.

– Ты бросил меня одного в гостях, наврал хозяевам дома, и всё это, чтобы посмотреть на какого-то там незнакомца?– прошипел Рогген, багровея от злости.

Горен виновато пожал плечами.

– Мне было ужасно скучно с Феликами,– сказал он, обреченно плюхнувшись на стул,– Все эти разговоры о пчелах, грибах и краске для ковров не по мне. Я не хотел тебя расстраивать, но и сидеть там я тоже не хотел.

– Ты думаешь только о себе,– разочарованно пробурчал Рогген,– Завтра утром мы отправляемся домой. В наказание за твое поведение собирать вещи в дорогу будешь один. Я не стану тебе помогать.

Горен удивлённо уставился на брата.

– Как, уже завтра?– тихо сказал он.

– Пойду-ка я прогуляюсь, подышу свежим воздухом. А то так голова разболелась,– язвительно произнёс Рогген и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.