Читать книгу Его Алмазом кличут… - Светлана Малышева - Страница 19

Наступило долгое молчание. Я мысленно стал сравнивать время старика и наши дни.

– Да, разница огромная, – сказал я. – Наверное, я бы даже хотел пожить в те годы, когда ваше поколение было молодым. Многие это время ругают и, может они в чем-то и правы… Но сейчас я понимаю, что у той эпохи было, на мой взгляд, несомненное преимущество – если ты не знаешь, чего хочешь, то государство это знает за тебя, горевать не даст от скуки. Оно тебя направит и займет делом.

– Это да, это верно подметил, – сказал старик очень уверенно, приняв авторитетное выражение лица. -Некогда было горевать да о жизни рассуждать, все в делах, в работе, уставали правда, но это ерунда все, пустяки… Если радоваться умеешь, то ничто не страшно, ничто тебя не сломит, никакое дело, никакое горе. Бывало, так уставал, что засыпал на крыльце прямо, кхи-кхи! Сил не было в избу зайти. Тяжело, конечно… Но это благо большое – трудиться. А уж если дело по душе – то чистое счастье, а не жизнь! От любимого дела, знаешь ли, дни-то песней льются! Так что помни: нельзя без дела. Без дела пропадешь, погибнешь.

– А как вам удавалось сохранять любовь к жизни, несмотря на трудности и усталость?

– О, друг… Для этого желание нужно. Нужно хотеть жить. Бывало, чувствую тоска накатывает, а я ее – делом!

– И что, прямо с каждой печалью так получается расправляться? А если что-то серьезное? Если ничего не радует? – спросил я и тут же понял, что про себя спрашиваю. Понял это и старик, пристально посмотревший на меня.

– А коли ничего не радует, то это, значит, дело прошлое. Вспомнить надо, что тебя так расстроило. Давние обиды, они словно груз, к ноге привязанный – пока не разберешься да не простишь, так с собой и будешь таскать. Большого и легкого шага не даст тебе она сделать. Многие люди всю жизнь так и таскают свои обиды на себе и лелеют их. А где в этом прок? Гордость потерять бояться? Так с тобой она останется, никуда не денется. Люди думают значимость свою показать обидой, но фальшивая она. Если тебя уважают, то и не обидят. А если ты сам себя уважаешь, то и не обидишься. К чему себя травить? Тот, кто себя любит и ценит не в жизнь не позволит душу свою поганить.

– Трудно поверить, что вас кто-то может обидеть…

– Ну так… и я был молодой да глупый. Пониманье-то, оно потом приходит, не один десяток лет может пройти. Был у меня товарищ один, Семен. Жили близко и часто с ним за дровами ездили в лес. Он лесорубом был и свой трактор имел исправный, на нем и ездили. А однажды он сломался. А что делать? За дровами-то ехать надо! Был и у меня тракторишко старенький, без дела возле дома стоял. Сеня говорит, давай, мол, на твоем? А я чего? Давай, говорю. Кое-как завел его товарищ-то, мы взяли пилы и поехали. Забрались вглубь леса, деревьев – тьма! А у Семена, смотрю, глаза что-то забегали, словно черти в них пляшут. Он ведь все места знал, все делянки. Из трактора не вылезает, а все думает чего-то. «Нет, – говорит, – в другое место поедем!» Приехали в другое, спилили сколь надо, загрузились да уехали. А как вернулись, он и говорит: «У тебя пусть так пока останутся». Дрова-то. Ладно, говорю, коли мне жаль? А следующим утром уж вся деревня меня вором называла. Трактор – мой, дрова – у меня. А делянка-то – чужая! Нас видали в лесу! Нарочно Сеня чужое взял. Только за меня он не вступился! И себе ведь дров не успел отделить, ну уж они не нужны ему стали теперь, лишь бы на него не подумали. Вот так. Лишился я тогда и друга и доброго взгляда. Долго потом понять не мог – за что он так со мной? Дела мои от расстройства неважно шли, пропал интерес. А потом и думать перестал про это. Что толку? Уж не воротишь ничего, так-то… Мысли тягостные отравляют жизнь, и дело твое – не позволить этому случиться. Иначе вся жизнь нарушится. Если что случилось – забудь. Не думай о плохом более минуты.