Читать книгу Восстание Спартачка - Светлана Потапова - Страница 5
Восстание Спартачка
Школьная история
I. Сто тысяч лет до новой эры
Венок из желтых подсолнухов
Оглавление– Глупости какие! – воскликнула моя мама, когда я поделилась с ней своими мыслями о Вадике Левенштейне и Маше Баграмян.
Про бойкот Аллы я рассказывать не стала. Вдруг мама вздумала бы пойти в школу или передать кому-то из других родителей. Тогда получилось бы, что я стукачка перед всем классом. Это был наш секрет. А про Вадика и Машу всем было известно и так. Это вроде как имело вид шутки. Над ними одноклассники открыто смеялись, не считая, видимо, что это жестоко. Никто ведь Машу и Вадика не обижал физически. А мало ли над кем в школе смеются. Один в очках пришел, другой манную кашу на пол в столовой уронил, а третий вот евреем родился. «Может быть, это одной мне кажется неправильным», – сомневалась я. Но я видела, что Вадик и Маша стали чувствовать себя в классе плохо.
– Главное: в первом классе и во втором, и в третьем никому в голову не приходило, что Вадик – еврей, а Маша – армянка. Почему теперь, в пятом, это стало важно? Ведь Вадик как давал всем списывать, так и дает. Он добрый. И очень умный. Умнее Макса Белопольского! И Маша хорошая, – рассуждала я.
– Нет, это глупости ты рассказываешь! – замахала руками мама. – Я не верю!!! Я помню свою школу, свой класс! У нас учились… Инночка Савельева, еврейка. Гурик Маградзе, наверно, грузин. Рома Чурлу – с такой фамилией я и не знаю, кем он мог быть. Мы об этом не думали. Никогда не думали. Честно! Ни в пятом классе, ни в десятом. Просто никогда. Ни разу никого не обозвали из-за национальности. Нам это в голову не приходило. С Гуриком дружила самая красивая девочка в классе. И в школе. Таня Мирошник. Она переехала с Украины.
– Надо говорить «из Украины». Ты еще в СССР жила, – сказала я. – Ты очень древняя. Может, ты просто забыла?
– Я училась в десятом классе в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, – добросовестно стала вспоминать мама. – СССР еще не распался, да. Помнишь, я тебе рассказывала – мы делали стенгазеты. Плакаты такие, с самодельными рисунками, вешались на стену. Я была в редколлегии…
Я вздохнула. Мама любит углубляться в исторические воспоминания. И обожает делиться со мной собственным опытом, чтобы уберечь любимую дочь от всех угроз беспощадного мира. Когда эти две страсти объединяются, мне остается только терпеливо слушать. Я ведь маму люблю. А полноценный подростковый возраст, когда родительницу можно оборвать фразой «Мам, мне это неинтересно!», в пятом классе у меня еще не наступил. Я отвлеклась на другие мысли, а когда снова стала слушать, мама говорила следующее:
– Помню, к Дню образования СССР нужно было нарисовать в классной стенгазете пятнадцать пар в национальных костюмах: мальчик плюс девочка. Пятнадцать республик, пятнадцать сестер. Я выбрала себе белокурых литовцев и Узбекскую ССР. Мне было прикольно, как вы теперь говорите, изобразить у узбечки множество черных косичек. Может, дело было в этом. Мы чувствовали себя братьями и сестрами. Пятнадцать республик, пятнадцать сестер. Стихи. Пропаганда. А ведь хорошая пропаганда, а?
– Ты идеализируешь, – возразила я. – Просто, наверное, у вас класс был хороший. Дружный. Это исключение.
– Не знаю. На общешкольный вечер-маскарад – ты помнишь, я рассказывала, у нас устраивали в последнюю субботу каждого месяца вечер в школе, с дискотекой, а под Новый год обязательно маскарад – так вот на маскарад Таня Мирошник пришла однажды в национальном украинском костюме. Ей мама сшила. Мы мерили Танин венок из искусственных желтых подсолнухов. С разноцветными лентами, струящимися в распущенных волосах. Было красиво. А откуда ты знаешь слово «идеализировать»? Ты же в пятом классе учишься! – удивилась мама.
– Акселерация, – объяснила я. – Тенденция нашего времени. Сама мне ноутбук купила.
– А я в твоем возрасте узнавала новые слова по словарю Ожегова. Или из радиопередач… – задумчиво сказала мама.
В общем, тема ушла. Мама не помогла.
Я не упомянула тогда в разговоре с мамой, что у нас в классе появился еще один отверженный. Спартачок.