Читать книгу Вторая жизнь Элизабет - Светлана Шёпот - Страница 1

Свернув письмо, девушка дрожащими руками сунула его обратно в конверт. Она едва успела сделать это, как в коридоре послышались быстрые, но при этом легкие шаги. Сердце испуганно сжалось. Посмотрев на сломанную печать, она замерла, пытаясь придумать, как скрыть свой поступок. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал, что она читает чужие письма. Никогда ранее ей не приходилось делать что-то настолько низкое.

Положив письмо на небольшую стопку корреспонденции, девушка выпрямила спину и стиснула пальцы, пытаясь сдержать дрожь в руках. Ей нужно было немного времени, чтобы обдумать все как следует.

Дверь открылась.

– Элизабет? – в голосе вошедшей прозвучало удивление. Казалось, она не была готова встретить кого-то в гостиной так рано. – Встала?.. Ты в порядке?

Создавалось впечатление, будто она волнуется. Элизабет отчетливо слышала в голосе сестры напряжение. Вот только сейчас ей было понятно, что вызвано оно явно не беспокойством о ее здоровье.

– Все хорошо, Гвеннит, – произнесла Лиза, сдержав желание скосить взгляд на стол. – Я просто выспалась.

Повернувшись, она всё-таки подхватила стопку писем. Гвеннит, увидев это, слегка побледнела, а после быстро подошла и взяла письма с другого края.

Элизабет сделала вид, словно ее напугала стремительность сестры. Она крупно вздрогнула, отшатнулась и дернула руками вниз, отчего письма согнулись. Опустив взгляд, она с удовлетворением увидела, что изгиб пришелся там, где ей нужно.

– Не стоит утруждать себя работой, сестра, – мило проворковала Гвеннит, крепко держа письма. – Иди полежи еще немного. До завтрака два часа. Я принесу чаю, он поможет тебе уснуть.

– Кажется, мы нечаянно сломали печать, – пробормотала Лиза с ложным сожалением.

– Ничего страшного, – Гвеннит беззаботно улыбнулась и снова потянула письма к себе. – Тебе нельзя напрягаться, сестра. Я беспокоюсь о тебе. Ступай в комнату и отдохни еще немного. А это, – девушка опустила взгляд вниз, – вероятнее всего, просто письмо от друга отца.

Элизабет убрала руки.

– Может быть, мне все-таки помочь тебе?

– Нет, – Гвеннит улыбнулась чуть сильнее, отчего стали видны очаровательные ямочки на щеках. – Это не займет много времени.

– Ну, если ты так говоришь, тогда я пойду. Чая не надо, я так усну.

– Тогда хорошо, – словно бы нехотя согласилась девушка.

Обогнув Гвеннит, Элизабет вышла из гостиной и едва заметно выдохнула. Внутри нее все вибрировало от напряжения. Медленно ступая по коврам, которыми были застелены полы во всех коридорах замка, она добралась до своей комнаты и чуть торопливо вошла, плотно притворяя за собой дверь.

Постояв некоторое время, резко выдохнула, а затем медленно подошла к кровати. Наклонившись, бездумно поправила загнувшийся уголок одеяла, а после, окинув комнату внимательным взглядом, дошла до кресла и села.

Прикрыв глаза, Элизабет принялась размышлять обо всем, что с ней случилось. Начала издалека, будто восстанавливая некогда утраченную память.

Семья Виллоу состояла из четырех человек.

Нестор Виллоу – глава семьи. Он всегда был спокойным и даже несколько безразличным человеком. В основном ей доводилось видеть его только за трапезами. В детстве она боялась отца. Ей всегда казалось, что в темных глазах таится неприятие.

Иоланта Виллоу – их с Гвеннит мать – была женщиной хрупкой и меланхоличной. Она могла целыми днями лежать на кровати, читать или дремать. Иногда Иоланта выбиралась в сад на прогулку.

Третьим членом их небольшой семьи была Гвеннит – ее младшая сестра. Лиза с детства любила малышку, считая ее настоящим ангелочком.

Гвеннит обладала воздушной красотой. Белокурые волосы всегда были аккуратно заплетены, а светлые платья подчеркивали невинную хрупкость и невероятную нежность. Милые ямочки, сверкающие голубые глаза, легкая улыбка и задорный смех, похожий на звон колокольчиков, – вот из чего состояла Гвеннит.

Сама Элизабет отличалась от младшей сестры как внешностью, так и характером. Слегка рыжие волосы, чуть холодные, серые глаза, постоянно сжатые губы и внимательный, серьезный взгляд – все это вряд ли казалось кому-то привлекательным. По крайней мере, сама себе она не слишком нравилась.

Ее мать обожала цветы и любовную литературу, которой зачитывалась днями напролет. Младшая сестра благоговела перед роскошными нарядами и сверкающими драгоценностями. А самой Элизабет больше нравилось учиться. Тем более она была наследницей семьи Виллоу, а значит, обязана была знать множество различных вещей. Ответственность – ей было хорошо знакомо это слово.

Элизабет прекрасно помнила, как проводила долгие часы в библиотеке или в учебном классе. Ей нравилось считать или что-нибудь планировать. Она воспринимала все это как увлекательную игру.

В пятнадцать ей довелось побывать на балу, проходящем каждый год в королевском дворце. Сам бал не особо впечатлил, так как её мало интересовали чужие наряды или различные сплетни. Впрочем, она понимала важность подобных мероприятий.

Бал необходим, так как он позволяет семьям показать высшему свету своих дочерей, достигших определенного возраста. В их королевстве брачный возраст для девушек и юношей наступал в восемнадцать, но невест и женихов принимались искать намного раньше.

Еще столетие назад помолвки заключались сразу после рождения детей, но потом эта практика утратила актуальность. Теперь поиск партии начинался, как только ребенок достигал пятнадцати лет. Но тем не менее все должны были ждать, пока невесте и жениху не исполнится восемнадцать.

Конечно, ей тоже хотелось найти достойного мужа, но на балу так никто и не понравился. Именно по этой причине она не стала интересоваться, спрашивал ли у отца кто-нибудь разрешение на ухаживание за ней или нет.

На следующий год вместе с ней поехала и Гвеннит. Кажется, отцу тогда поступило несколько предложений, но по какой-то причине они его не устроили.

На третий год, когда ей исполнилось семнадцать, она познакомилась с герцогом Саймом. Ридесар Сайм совершенно не впечатлил ее – слишком высокомерный и самовлюбленный. Ей не понравилось, как он все время пытался собственнически обнять ее. Приходилось постоянно изворачиваться. Она не могла позволить себе оскорбить герцога, но в тоже время ей не хотелось давать пищу слухам.

Увы, при дворе короля людям явно было весьма скучно, поэтому придворные готовы были раздуть скандал из любой доступной мелочи.

Все изменилось после прибытия домой. Как-то так незаметно получилось, что она потеряла ко всему интерес. На занятиях стала рассеянной и раздражительной. Ей постоянно хотелось спать. Учителя заставляли ее думать, а она в ответ только сердилась. Вскоре и вовсе перестала ходить на уроки, предпочитая целыми днями проводить в постели, став похожей на мать.

Она помнила, как волновалась тогда Гвеннит. Младшая сестра часами сидела рядом, мягко поглаживая по руке и убеждая, что все пройдет и вскоре станет как раньше. Тогда она ей верила.

Лучше не становилось. Постепенно ее охватила апатия. Не хотелось даже просыпаться. Она ощущала себя больной и разбитой.

Потом случился очередной королевский бал. Ей пришлось покинуть комнату и отправиться вместе со всеми в столицу. Постоянная сонливость и борьба с ней отнимали все ее силы.

Сейчас, вспоминая дальнейшие события, Элизабет чувствовала, как холодеет сердце. Тогда из-за своего состояния она вряд ли понимала, что происходит, но сейчас ей стало дурно.

С бала она ушла сразу, как только это было возможно. Ночью ей снилось что-то удушающее и болезненное, а утром стало понятно, что кошмар не закончился.

Размышляя о случившемся, Элизабет сжала руки на груди. Она вспомнила, как у нее болело все тело, как пульсировала голова, как ее раздражали люди, набившиеся в комнату.

Тогда она не понимала, почему все смотрят на нее с ужасом, показывают пальцами, прикрывают лица веерами и отводят якобы стыдливо глаза. При этом в чужих взглядах можно было отчетливо увидеть какое-то потаенное злорадство и возбужденное любопытство.

Сглотнув, Элизабет прикрыла дрожащими руками лицо. Стыдливость жарким румянцем опалила щеки, заставляя чувствовать себя весьма скверно. Ей на короткий миг показалось, будто на нее снова смотрят.

Вскинув голову, Элизабет внимательно огляделась, но комната была пуста.

Потом все было в тумане. Отец что-то ей говорил, смотрел брезгливо, упрекал в чем-то. Замок, знакомая комната. Та, в которой находилась сейчас. Ее оставили в покое. Тогда она ощущала удовлетворение, ведь никто ее больше не дергал, позволяя спать столько, сколько хотелось.

Мирное время не продлилось долго. Впрочем, в тот момент она думала, что лучше бы и вовсе умерла, не приходя в себя. Ее память напоминала решето, но даже так ей не составило труда понять, что произошло.

Свое бесчестие она могла пережить, а вот предательство отца принять не удалось.

Да, после ее падения в королевстве не осталось мужчин из благородных семей, согласных взять себе испорченную жену, но ведь можно было отыскать какого-нибудь торговца или иного простолюдина. Но отец не стал этого делать. Он просто продал ее, вычеркнув из своей жизни, будто никакой старшей дочери у него не было.

Когда она пришла в себя от странного дурмана, то оказалось, что больше себе не принадлежит. Впереди ее ждала не самая легкая судьба. Торговец весьма красочно описал будущее. Оно ей совершенно не понравилось.

Она пыталась бежать, ее, конечно же, ловили и возвращали на место. Зная, что ее ждет, Элизабет не представляла, как ей быть дальше. Наверное, небеса все-таки сжалились – на караван торговца напали разбойники. В пылу битвы ее случайно зацепило. Не насмерть, но рана оказалась довольно скверной.

Она умерла на третий день.

Что было по ту сторону, Элизабет помнила плохо. Знала только, что у нее имелся выбор. Она могла пойти дальше, могла вернуться назад в прошлое, а могла раствориться.

Ей вдруг нестерпимо захотелось знать, благодаря кому вся ее жизнь в один момент рухнула – именно поэтому выбор пал на второй вариант.

Стоило ей сделать это, как она ощутила себя стоящей в гостиной. На столе лежали письма, одно из которых буквально притягивало взгляд. Элизабет не стала сопротивляться, сломала печать и прочла.

Правда оказалась горькой, но она спокойно проглотила ее. Наверное, где-то в глубине души и так уже все знала.

Немного разобравшись с прошлой жизнью, Элизабет вздохнула. Только сейчас она поняла, что происходящее с ней не совсем нормально. Люди не могут возвращаться в свое прошлое. Это невозможно. Но с ней произошло именно это.

Хотя…

Лиза встала и прошлась по комнате.

Может ли быть такое, что она все выдумала? Сошла с ума? Такое ведь бывает с людьми? И гораздо чаще, чем путешествия во времени.

Думать о собственном сумасшествии не хотелось, но это могло объяснить многое. Да, многое, но только не письмо, которое она не так давно держала в руках. Она своими глазами видела строчки, написанные в нем.

Это не было ее выдумкой. Не могло быть.

А раз так, значит, все, что с ней случилось, – реальность. Невероятная, но самая настоящая реальность.

Впрочем…

Она остановилась у окна. Отодвинув штору, Элизабет выглянула на улицу. Легкий утренний туман еще не развеялся. На улице сейчас, наверное, прохладно и невообразимо хорошо. Захотелось выйти и вдохнуть чистый воздух, насладиться его сладостью.

А стоит ли ей так удивляться произошедшему? В конце концов, в королевстве есть маги. Они тоже творят что-то неподдающееся воображению обычных людей.

Взять хотя бы артефакты, которыми наполнен их замок. Светильники, водные камни или сферы тепла. Если смотреть на данные предметы, вооружившись логикой, то они, несомненно, выбиваются из привычных законов мира.

Элизабет прилежно училась на уроках. Она знала, что ничто не берется из ниоткуда. Это логично и понятно. Но если взять артефакты, то простейший закон перестает работать. А все из-за магии.

Так, может, ее возвращение тоже было совершено с помощью магии? Она попыталась вспомнить, что с ней происходило после смерти. Но в голове, кроме легкого тумана и обрывочных ощущений, ничего толком не было.

И почему она так просто относится к своей смерти? Наверное, ей стоило бы ужаснуться, но ничего подобного не было. Элизабет лишь отметила, что ее ранили, ей было больно и она умерла через три дня. Все это воспринималось так, будто произошло с кем-то другим.

После напряженных размышлений ей пришлось признать, что она вряд ли когда-нибудь узнает, по какой причине ее вернули назад. Вряд ли такие предложения делают каждому умершему человеку. Исключительной она себя не считала. Возможно, это чей-то эксперимент. А может, каприз?

В любом случае она была благодарна за этот шанс. И упускать его не собиралась.

Немного успокоившись, Элизабет подошла к зеркалу, внимательно себя рассматривая. Ей явно больше пятнадцати. Наверное, она попала в последний год своей жизни. Этот период из-за вечной сонливости и раздражительности почти не запомнился, но, судя по внешности, выглядела она старше, чем в пятнадцать или шестнадцать.

Вспомнив свое состояние, она нахмурилась. Почему никто не заметил, что она ведет себя странно? Неужели никому не было до нее дела? А ведь все знали, что она встает рано и редко отдыхает днем.

Создавалось такое впечатление, будто все закрыли глаза, посчитав такое поведение вполне нормальным. Или она просто не помнит, как родственники пытались выдернуть ее из этой сонной трясины?

Элизабет сосредоточилась на туманных воспоминаниях о последнем годе своей жизни. Как бы она ни старалась, но не могла уловить в них лица отца или матери. Впрочем, на мать можно было не надеяться. Уж она точно посчитала бы апатию и сонливость дочери вполне нормальным явлением.

А отец?

Перед глазами мелькнул безразличный взгляд. Верно, он тоже вряд ли сильно переживал из-за дочери, решившей изменить поведение.

Плечи Элизабет слегка поникли. Она вдруг осознала, что ее родственникам на нее попросту наплевать. Когда-то ей казалось, что сестра ее любит, но сейчас, после того, что она прочла в письме, эта уверенность рассыпалась прахом.

Обхватив себя руками, она вернулась к креслу и буквально рухнула в него. Ей нужно решить, что делать дальше.

В этот момент в дверь постучали. Элизабет вздрогнула и прикусила губу, с легким замешательством глядя на дверь.

Встряхнувшись, приказала взять себя в руки.

– Войдите, – произнесла достаточно громко для того, чтобы ее услышали.

Дверь немедленно отворилась. Увидев улыбку сестры, Элизабет ощутила, как по телу пробежала холодная дрожь. Она призналась сама себе, что ей было страшно.

– Гвеннит, что-то случилось? – спросила она, поднимаясь, и только после заданного вопроса заметила поднос, который сестра держала в руках. Взгляд Элизабет похолодел. Сжав губы, она постаралась не выдать своего отношения к происходящему.

– Я принесла тебе чаю, – прощебетала девушка и солнечно улыбнулась, давая возможность полюбоваться своим чистым видом и привлекательными ямочками. Раньше Лиза очень любила эту улыбку.

– О, не стоило так себя утруждать, – она слегка растянула губы, продолжая стоять на месте.

Гвеннит совсем не удивилась холодности старшей сестры. Все-таки Элизабет и до этого не отличалась повышенной эмоциональностью. Впрочем, кое-что девушке все-таки не понравилось.

Войдя в комнату, Гвеннит подошла к столу и поставила на него поднос. На нем можно было увидеть чашку с блюдцем, чайник, сахарницу и несколько пирожных.

Лиза отстраненно подметила, что лакомство ее любимое, но есть его она, конечно же, не станет. И чашка была одна. Гвеннит не собиралась пить чай вместе с ней.

– Почему ты не спишь? – спросила младшая сестра, аккуратно наливая чай.

– Как раз собиралась.

– Правда? – Гвеннит улыбнулась, но при этом ее взгляд остался чуть прохладным, изучающим. – Твой любимый, – произнесла она, пододвигая в сторону Элизабет чашку.

Лиза вдохнула аромат напитка. Ее затошнило.

Прикрыв рот рукой, она отвернулась, стараясь дышать только ртом. Не помогло.

– Прости, мне надо… – не договорив, Лиза поспешно направилась в уборную.

– Что случилось? – в голосе Гвеннит звучала тревога.

Можно было даже изумиться, насколько хорошо у сестры получается притворяться, вот только в этот момент Элизабет волновало вовсе не это.

Захлопнув дверь прямо перед носом Гвеннит, она склонилась и выкашляла из себя все, что было в желудке. И надо сказать, что было там совсем немного. Неудивительно, учитывая, что сейчас раннее утро, а ела она в последний раз…

Когда это было в последний раз? Ела ли она в этот период хоть что-то кроме сладких пирожных и чая? Как бы она ни пыталась вспомнить, память упорно хранила молчание.

– Сестра? Ты в порядке?

Внезапно приятный и мелодичный голос Гвеннит показался Лизе омерзительно писклявым и противным. Прикрыв глаза, она глубоко вздохнула, а после выпрямилась и посмотрела на себя в зеркало. Бледная, с темными кругами под глазами, влажными чуть посиневшими губами.

Она явно не в порядке. Это было видно невооруженным взглядом.

– Все хорошо. Ступай. Я выйду позже.

– Я подожду.

– Не стоит, – Элизабет слегка нахмурилась. – Мне нужно немного времени, – настояла она. – А после выпью чая, поем и лягу спать, – пообещала.

Кажется, такой план полностью устроил Гвеннит.

– Если ты так говоришь, тогда хорошо, но я зайду потом, проверю.

С каких пор ей нужно одобрение сестры, чтобы делать то, что она хочет? Когда это началось?

Услышав хлопок двери, Лиза выдохнула и вышла из уборной. Окинув комнату взглядом, она поморщилась от запаха. Недолго думая, вылила чай и выкинула пирожное. Ни есть, ни пить это она не собиралась.

Сев перед зеркалом, принялась расчесывать волосы. Это всегда ее немного успокаивало.

Итак, все совсем не так, как ей казалось ранее. Сейчас ее волновало несколько вопросов. Например, почему Гвеннит сделала то, что сделала? Элизабет всегда думала, что у них с сестрой близкие отношения. Гвеннит никогда не говорила, что ее что-то не устраивает. Она всегда была мила и нежна, как первый подснежник весной.

Сама Лиза раньше безоговорочно любила сестру и готова была отдать ей все, что у нее было. Она много раз об этом говорила и не только говорила, но и делала. Все-таки разница между ними всего год. Они росли вместе. Элизабет всегда с готовностью делилась с Гвеннит всем. Игрушки, еда, одежда, украшения – у нее не было ничего, что сестра не могла взять себе. Так почему?

Про мать Элизабет не думала. Иоланта была слишком ленива и погружена в собственный мир, чтобы реагировать на что-то, кроме любимых книг или цветов.

А отец? Он просто взял и продал ее? Как такое возможно? Продать собственного ребенка…

Неужели он настолько не любил ее? Но почему?

Да, она оступилась, но ведь не по своей воле!

Вспомнив жар и боль, Элизабет судорожно сглотнула, а потом снова ощутила тошноту. Она, несмотря на свою внешнюю холодность, как и любые другие девушки, часто задумывалась о том, каким будет ее первый раз.

Она не могла представить, что все будет вот так. Опоенная, лишенная собственной воли, высмеянная всем королевским двором, тогда она не смогла себя защитить.

Сердце в груди болезненно сжалось. Воспоминания затопили ее. Смазанные картины прошлого предстали перед внутренним взором, заставляя ее судорожно хватать ртом воздух.

Закрыв лицо руками, Элизабет все-таки заплакала. Ей было ужасно обидно за себя прошлую. Над ней ведь не просто надругались, а выставили это на всеобщее обозрение. Она ничем не заслужила подобного. За что ее обрекли на такую участь? Это было просто невыносимо.

Выплакавшись, она умылась, а после принялась размышлять, что ей всё-таки делать дальше. Оставаться в этом доме ей совершенно не хотелось.

Смерть притупила любовь к родственникам, которую она раньше ощущала. Отец не вызывал у нее теперь ни капли привязанности и уважения, а вот к сестре она попросту не знала, как относиться.

С одной стороны, это была все та же милая и чистая Гвеннит, с другой, человек, который по какой-то неясной причине с готовностью поспособствовал ее падению.

Возможно, в прошлой жизни, узнав о делах сестры, Элизабет решилась бы с ней поговорить, но в этой так поступать она не собиралась. Если говорить прямо, Лиза опасалась того, на что может пойти уличенная в преступлении сестра.

Оставалась мать. Может быть, ее тоже опаивают? Вспомнив свое состояние, она усомнилась в этой идее. Иоланта не напоминала одурманенного человека. Но на всякий случай Элизабет решила проверить питье и еду матери. А после она уйдет из этого дома. Отпустят ли ее? Чтобы это узнать, достаточно просто спросить.

Внезапно Лиза поняла, что отец с легкостью вычеркнет ее из своей жизни, а если она попросит выписать ее из королевской книги семьи, то еще и денег немного даст. Хотя с деньгами она погорячилась.

Скосив взгляд на шкатулку с немногочисленными драгоценностями, Элизабет решила все узнать прямо сейчас. К чему тянуть? Или сначала лучше к матери?

Да, наверное, лучше к ней.

Элизабет не доводилось ранее видеть мать пьяной, поэтому она была весьма удивлена ее состоянием, когда пришла поговорить.

В детстве она, как и любой другой ребенок, тянулась к родителям, но ни отец ни мать никогда толком не обращали на нее внимания. Отец всегда смотрел так, будто ее не существует, впрочем, мать далеко от него не ушла. Даже во время разговоров Иоланта обычно сидела, уткнувшись в какую-нибудь книгу. Ей никогда не нравилось, когда спокойное течение ее жизни кем-то или чем-то нарушалось. Это ее раздражало.

Со временем Лиза все реже приходила к родителям, пока ее посещения не приняли лишь формальный характер.

Возможно, именно это безразличие и стало причиной того, что сама Элизабет предпочитала учиться. Сестра была единственным человеком, который не относился к ней как к чему-то неинтересному и неважному. До сих пор она никак не могла до конца поверить, что малышка Гвеннит оказалась не такой, какой виделась и ощущалась.

– У тебя все хорошо, мама? – настороженно спросила Лиза, присаживаясь в соседнее кресло. Она внимательно оглядела сначала комнату, а потом и саму женщину. Ничего необычного, кроме бутылки на столе и пьяного вида матери, вокруг не было.

– Элизабет? – Иоланта моргнула, фокусируя взгляд на дочери. Ее губы растянулись в улыбке, но спустя секунду лицо исказилось, будто женщина вспомнила нечто болезненное. – Зачем ты пришла? – вопрос прозвучал достаточно прямолинейно и грубо.

– Хотела поговорить, – она вся напряглась, не зная, как нужно себя вести в таких случаях.

– О чем? – Иоланта отпила из бокала.

– О…– Элизабет запнулась. В голове не было ни одной стоящей идеи. Что она могла сказать? Я пришла поговорить о том, что сестра пообещала меня герцогу Сайму? Или о том, что этот самый герцог передал Гвеннит сонную траву, которой та успешно ее опаивает? Или, может быть, ей стоило сказать, что в прошлой жизни отец продал ее торговцу, как какую-то ненужную вещь?

Все это даже в ее мыслях звучало неправдоподобно.

– Об отце, – произнесла она осторожно, решив, что главное – начать разговор, а там как пойдет.

Вот только Элизабет не ожидала, что Иоланта скривится так, будто ей кто-то прищемил мозоль на ноге. Казалось, она всем своим видом пыталась сказать, что не хочет говорить о своем муже. Лиза, увидев это, решила сменить тему, но в последний момент передумала и промолчала.

– Я не собираюсь обсуждать это бесполезное существо, – прошипела Иоланта и опрокинула в себя целый бокал.

Элизабет застыла, пораженная. До этого момента ей казалось, что между родителями царит мир и покой, что они если не любят друг друга, то уж точно уважают. Внезапно она поняла, что раньше даже не думала разбираться в том, каковы отношения ее родителей.

– Вы поругались? – задав вопрос, она ощутила себя неловко.

По идее, ей необходимо было заговорить о чем-то другом. Это была элементарная вежливость. В любой другой ситуации она поступила бы именно так, не став давить на собеседника, выуживая из него информацию, но не сейчас.

– Поругались? – Иоланта вспыхнула и кинула бокал в стену. Лиза вздрогнула, с легкой опаской поглядев на женщину. – Эта сволочь нас разорила!

Эти слова не сразу дошли до сознания. Элизабет замерла, непонимающе глядя на бушующую мать. В ее голове никак не укладывалось такое простое слово, как разорение. Оглядевшись по сторонам, она не заметила никаких изменений. Дорогие ткани, старинная мебель, различные украшения – все было на месте. В ее представлении разорение было синонимом бедности, но разве в бедных домах бывают шелковые подушки или газовые занавески?

– Ты уверена, мама? – вкрадчиво спросила она, подумав, что мать просто ошиблась. Ну не может разоренная семья жить так, как жили они.

На ее вопрос Иоланта только фыркнула презрительно, глянув на дочь так, будто сомневалась в ее уме.

– Это бесполезное существо само сказало мне об этом. Он забрал украшения, – при этих словах взгляд женщины скользнул по забитой книгами полке. После в ее глазах появилось отчетливое облегчение. Казалось, ее мало волновала потеря драгоценностей, больше всего беспокоила сохранность книг.

Удивленно моргнув, Элизабет встала и подошла к туалетному столику. Насколько она помнила, украшения мать хранила в белоснежной шкатулке. Коробочка оказалась на месте, но внутри было пусто.

Неужели мать говорила правду? Сердце тревожно екнуло. А ее собственная шкатулка по-прежнему полна или же?.. Подняв руку, Лиза прикоснулась к нитке белого жемчуга. Ее любимое украшение было с ней. Она не клала эту нить в шкатулку, по какой-то даже себе непонятной причине пряча ее в тумбочку около кровати.

– Как так получилось, что мы разорены? – повернувшись к матери, задала она вопрос. Элизабет намеревалась узнать все, что только можно. Первоначальная причина ее прихода была отодвинута на задний план.

Услышав вопрос, Иоланта презрительно фыркнула.

– Нестор просто никчемный тупица, – ее слова прозвучали весьма грубо. – А ведь отец опасался отдавать меня ему. Были у него сомнения.

– Почему?

– Почему? – Иоланта глянула на дочь. В данный момент женщина выглядела очень пьяной. – Все это, – она махнула рукой, – принадлежит роду Доар. Моей семье!

– Подожди, – Элизабет притормозила мать, пытаясь разобраться. Судя по всему, сейчас из-за состояния женщины у нее появилась хорошая возможность узнать многое. – Разве это не замок Виллоу?

– Виллоу? – на лице Иоланты снова появилось презрение. – Они все были тупицами, – выплюнула она. – Нищими, никчемными. У Виллоу остался только заброшенный замок где-то там, – женщина махнула в сторону северо-запада. – Они владели рудником с небогатой жилой серебра, но потом все истощилось. Земля скудная. Ничего не растет.

Сердце Элизабет колотилось от волнения. Она и понятия не имела, что семья ее отца на самом деле была бедной.

– А этот замок? Земли? – настойчиво спросила она.

– Это все мое! Он женился на мне и завладел всем. А теперь, – Иоланта сжала в гневе кулаки, – спустил на ветер все состояние, доставшееся от моих родителей.

Лиза нахмурилась. У нее в голове ничего не сходилось. Если семья матери была богата, а род отца беден, почему тогда дедушка со стороны матери отдал Иоланту замуж за Нестора Виллоу? Она не стала долго размышлять над этим вопросом, просто задала его.

Услышав дочь, женщина затихла. Потянувшись, она налила себе вина в другой бокал, а после чуть неуверенно глянула на Элизабет. Помолчав пару минут, она кивнула сама себе, словно что-то решила, а после заговорила.

– Тогда я была юна и романтична. Один… мужчина вскружил мне голову. Когда мой отец узнал, что я ношу в своем чреве дитя, то поспешил выдать меня замуж.

Слова матери почти оглушили Элизабет. Она побледнела. Еще одна внезапная новость шокировала ее даже сильнее, чем предыдущая.

– Отец… знал? – чуть хрипло спросила она.

– Конечно, – Иоланта фыркнула, будто ее позабавила наивность дочери. – И был согласен. Еще бы! – она всплеснула руками, отчего вино выплеснулось из бокала и красной крупной кляксой упало на пол. – Моя семья была богата, а Виллоу почти лишились своего родового замка. После свадьбы и смерти моих родителей все имущество Доаров отошло Виллоу.

– Но почему тебя отдали именно за отца? Почему ты не вышла за того мужчину?

– Он был уже женат, – Иоланта пожала плечами. – К тому же о своей беременности родителям я сказала поздно. Боялась. Глупая была. Что-то предпринимать было уже поздно.

По спине Элизабет побежали мурашки. Ее мать говорила о вероятности прерывания беременности так, будто это было для нее чем-то вполне обыденным.

– Сама понимаешь, – продолжила Иоланта, – с животом ни один приличный мужчина в жены брать меня не стал бы. А Виллоу нужны были деньги, поэтому они согласились скрыть мой позор.

– Но отец ведь признал меня наследницей, – возразила Лиза. Глупо, конечно, ведь правду это не изменит.

– О, за это благодари моего отца, – мать криво улыбнулась. – Это он настоял на том, что Нестор будет заботиться о моем ребенке до его или ее восемнадцати лет.

– А потом?

Иоланта нахмурилась.

– Тебе не стоит волноваться, – начала она, а после запнулась. – О, я совсем забыла, что это бесполезное существо разорило нас! – вскрикнула она и попыталась встать, но из-за алкоголя ее закачало. Рухнув обратно, Иоланта опрокинула вино на себя, но ее это совсем не тронуло. Подняв бокал, она допила остатки.

– Мой отец позаботился обо всем, – женщина икнула, пытаясь сфокусировать взгляд на бутылке. Потянувшись, она постаралась налить себе еще, но едва не уронила все. Встав, Элизабет налила матери вина, размышляя о том, что той все-таки уже хватит. – Они заключили договор.

– Какой договор? Что там было написано, мама? – в голосе Элизабет звучало нетерпение. Иоланта выглядела так, будто вот-вот собиралась уснуть.

– Титул и состояние… Какая разница? Все равно больше ничего нет. Спроси у него, – женщина широко зевнула, а потом кое-как поднялась.

Лиза тоже встала, помогая матери дойти до кровати. При этом она размышляла, что уходить из замка и семьи прямо сейчас все-таки не стоит. Для начала ей необходимо узнать как можно больше обо всем, что происходит.

Уложив мать, она покинула ее комнаты. А перед своими покоями наткнулась на сестру, в руках которой снова был поднос. Лиза нахмурилась. Она ведь сделала вид утром, что выпила, почему Гвеннит принесла еще? Или уже обед и пора принимать новую порцию «успокоительного»?

– Элизабет? Ты почему встала? – судя по лицу Гвеннит, появление сестры в коридоре стало для нее настоящим сюрпризом. При этом вопрос был задан достаточно требовательно.

– Проснулась недавно, – ответила Лиза, мельком глянув на поднос. – Прогулялась.

– Тебе не стоит напрягаться, – с тревогой в голосе произнесла девушка. – Ты ведь плохо себя чувствуешь, не так ли? Я принесла тебе поесть.

Элизабет не стала сопротивляться, подумав, что это могло выглядеть подозрительно. Пока ей не хотелось давать сестре понять, что она все знает.

Честно говоря, ею двигало опасение. Мало ли, на что может решиться малышка Гвеннит, когда поймет, что ее раскрыли.

Открыв дверь, она пропустила сестру вперед себя, лихорадочно размышляя о том, как бы ей избавиться от этого обеда. Гвеннит, будто о чем-то догадавшись, не хотела уходить до тех пор, пока Лиза не заверила ее, что съест все чуть позже.

В какой-то момент ей даже показалось, что сестра намерена проследить за ее трапезой лично.

Стоило сестре уйти, как Элизабет направилась на кухню. Туда, насколько она знала, Гвеннит никогда не ходила.

Во всяком случае, она надеялась на это.

Стараясь идти более отдаленным маршрутом, Элизабет поглядывала по сторонам, пытаясь понять, насколько плачевно их положение. Однако ничего подозрительного она так и не заметила.

У нее появилась робкая надежда, что не все так плохо, как ей показалось после разговора с матерью. Лиза даже слегка улыбнулась, но, вспомнив о своей вероятной участи, одернула себя.

Теперь ей стало понятно, почему отец всегда был холоден и безразличен к ней. Он просто знал, что она не его дочь. Чужих детей никто любить не обязан.

Но даже если и так, то почему он так просто продал ее? Да и зачем? Он ведь мог просто вычеркнуть ее из семейной книги и выгнать из дома. Или отослать в монастырь. И это только пара возможных вариантов.

Кроме того, раньше она не слышала, что людей в их королевстве можно вот так просто продать. Рабство ведь было отменено еще двести лет назад.

Элизабет даже остановилась. В последнее время с ней случилось слишком много неожиданного и необычного. Все это попросту выбило ее из колеи. Наверное, именно поэтому она не сразу вспомнила этот факт.

Так зачем же отец так рисковал, продавая ее торговцу?

– Ох, неужели?.. – она нахмурилась, сосредотачиваясь на мелькнувшей в голове мысли.

Возможно ли, что отец так сильно нуждался в деньгах, что не погнушался продать нелюбимую падчерицу? Это могло бы объяснить то, что он пошел на такой риск.

Она попыталась вспомнить, как выглядел замок в ее прошлой жизни под конец, но ничего не вышло. В то время она мало внимания обращала на окружающую реальность.

Встряхнувшись, Лиза поспешила дальше. Судя по настойчивости сестры, в ближайшее время ей не позволят питаться чем-то помимо отравленных продуктов.

Добраться до кухни ей удалось без проблем. Внутри, кроме главной кухарки, никого больше не было.

– Молодая госпожа? – женщина явно удивилась появлению Элизабет.

Добрый день, Маэта, – поздоровалась Лиза и закрыла за собой дверь. – Я голодна. Есть ли что-нибудь легкое?

– Ах, – Маэта вскинула пухленькие руки и прижала их к пышной груди. – Как же вы тут? Я слышала… – начала она, но осеклась, понимая, что ей не следует говорить лишнего при хозяйской дочке. – Легкое? Да, да, конечно. Я сейчас же приготовлю омлет. И еще есть…

Маэта засуетилась, торопливо вываливая на Элизабет различные подробности о продуктах. При этом она мельком поглядывала на госпожу, сгорая от любопытства.

Ей хотелось знать, что такого могло случиться, что старшая дочь хозяина пришла за едой прямо на кухню. Неужели за завтраком не наелась? Обычно у больных плохой аппетит.

Еще раз исподтишка глянув на девушку, Маэта подумала, что страдающей от болезни госпожа не выглядела. Бледная, конечно, но это для господ в порядке вещей. Они если и бывают на солнце, то прикрывают лица зонтами. Уж больно они не хотят быть похожими на простолюдинов.

Осмотрев кухню, Элизабет совершенно спокойно села за стол, чем привела Маэту в еще большее недоумение. Та никак не могла поверить, что молодая госпожа решила обедать прямо на кухне. Такого никогда не было.

Закрыв рот, кухарка бросилась вытирать стол. Он был довольно старым, зато весьма крепким и надежным. За время дерево впитало в себя множество различных жидкостей, отчего столешница покрылась темными пятнами.

Раньше Маэта не обращала на это внимания, да и другим слугам, питающимся на кухне, было все равно. А сейчас кухарке внезапно стало невероятно стыдно за эту грязь.

– Все в порядке, – попыталась убедить женщину Элизабет. Конечно, ей было не слишком приятно сидеть за столь грязным столом, но она вполне могла потерпеть.

– Я сейчас, – Маэта кинулась к шкафу и принялась перебирать полотенца. Отобрав самое новое и чистое, она постелила его на стол. – Это…

– Все хорошо, – Лиза слегка улыбнулась.

Маэта выдохнула, а потом подозрительно принюхалась. Как только она поняла, что омлет, кажется, подгорел, ее лицо, обычно румяное и загорелое, побледнело. Кинувшись к плите, она принялась спасать то, что еще можно было спасти.

Наблюдая за кухаркой, Элизабет тихо вздохнула. Она хорошо понимала состояние женщины. На самом деле Лиза и сама ощущала себя неловко. Раньше ей не доводилось делать что-то подобное, ведь мир слуг и господ был четко поделен.

После обеда, наполненного неловкостью, Элизабет решила, что ей следует позаботиться о своем дальнейшем питании. Она не может три раза в день ходить на кухню. Рано или поздно об этом узнает больше слуг и других людей, а после обязательно дойдет до сестры.

– Маэта, могу я тебя кое о чем попросить? – спросила она, закончив с трапезой.

– Конечно, молодая госпожа, – закивала кухарка, не понимая, почему Элизабет именно так построила вопрос. В конце концов, она могла ведь просто приказать, не так ли? Зачем просить, тем более прислугу?

Посмотрев на женщину, Лиза подалась немного вперед и заговорила более тихим голосом, давая понять, что ее просьба – тайна.

– Я бы хотела, чтобы ты приносила завтрак, обед и ужин прямо ко мне в комнату. Это возможно?

Кухарка на миг замерла. В ее сердце родилось любопытство. Она не понимала, что происходит, но ей жутко захотелось все узнать. Понятно, что прямо спросить у госпожи она не могла.

– Все будет в лучшем виде, – пообещала женщина.

– И еще, я хотела бы, чтобы это осталось тайной от других, – все-таки добавила Элизабет, решив, что ей стоит озвучить это. Мало ли, вдруг Маэта не поняла ее. – От всех, – уточнила она.

– Да, да, – кухарка интенсивно закивала, но потом спохватилась, вспомнив кое о чем. – Но если кто-то из господ спросит…

– Просто скажи, что это мой приказ, – успокоила ее Элизабет.

– Хорошо, – произнесла Маэта уверенно.

Когда госпожа ушла, кухарка еще минут десять сидела неподвижно, обдумывая произошедшее. Ей хотелось знать, какая тайна скрывается за всем этим. Она надеялась, что со временем все сама узнает, просто нужно молчать. Мало ли, вдруг госпожа разозлится и прикажет кому-то другому носить к ней еду. Если такое случится, то у нее не останется ни шанса что-нибудь узнать.

Вернувшись в комнату, Элизабет заперлась и принялась составлять план. Только поев, она поняла, насколько сильно была голодна.

Еще утром она намеревалась как можно скорее покинуть замок. Такое поспешное решение явно было принято ею из-за волнения и спутанного разума после всего, что ей пришлось пережить. Сейчас, узнав некоторые подробности и взяв себя в руки, Лиза решила не торопиться.

Для начала ее волновал договор, составленный ее дедом по линии матери и отцом, который внезапно оказался не отцом. Честно говоря, она даже не знала, что по этому поводу чувствует. Эта новость до сих пор вызывала в ней некоторое недоверие и растерянность.

Отбросив в сторону эмоции, Элизабет попыталась сосредоточиться на всей этой истории. Она вернулась мыслями к событиям в прошлой жизни. Ей хотелось разложить все по полочкам.

Итак, два ее первых бала не были чем-то примечательным. Единственный странный момент, который ее немного смущал, – это отсутствие предложений. Обычно потенциальные женихи начинали ухаживать за девушками после первого же бала.

Понятно, что все не заходило дальше прогулок под бдительным присмотром сопровождения и нескольких писем, но факт остается фактом – молодые люди всячески старались взаимодействовать друг с другом.

Элизабет вполне могла себя оценить. Ее вряд ли можно было назвать красавицей, но и на дурнушку она точно не походила. Сухой характер вряд ли кого-то мог привлечь, но ей казалось, что один или два юноши пусть даже из простого интереса должны были попытаться узнать ее чуть лучше. Ничего подобного не произошло.

Ей не хотелось верить, что она настолько непривлекательна в глазах мужчин. Поэтому решила отнести все это в разряд странностей, на которые раньше не обращала внимания.

На третьем балу она познакомилась с герцогом Саймом. Насколько Лиза помнила, он никак не контактировал с Гвеннит.

И все же буквально сегодня утром она держала в руках письмо, в котором мужчина напоминал сестре о ее обещании и извещал, что вскоре ей доставят новую порцию сонной травы.

В том, что сестра начала травить ее так рано, не было ничего необычного. Все дело в самой траве. Какое-то время назад ее употребляли как снотворное, но потом заметили, что со временем сознание человека начинает травмироваться.

Тогда сонную траву приравняли к медленнодействующим ядам и запретили.

Четвертый бал, случившийся почти сразу после того, как ей исполнилось восемнадцать, Лиза толком не помнила. Все было в дурмане. Даже та ночь осталась в памяти смазанными вспышками. Ей все еще не было понятно, зачем сестра так поступила.

Да, она пообещала герцогу Сайму, но что тот дал ей взамен? Или это было совершено по какой-то иной причине? Возможно ли, что Лиза никогда не замечала истинных чувств Гвеннит и та ее всю жизнь ненавидела?

Такая вероятность была, но Элизабет почему-то слабо в подобное верилось. Если бы их семья не разорилась, то она могла бы подумать, что все дело в наследстве, но после того, как фактор денег исчез, мотивы сестры и вовсе стали непонятными.

В общем, ей необходимо как можно скорее прочесть договор. Интуиция подсказывала, что после этого многое прояснится.

Элизабет никогда не вмешивалась в дела отца, и сейчас перед ней встала проблема – понять, где можно отыскать нужный ей договор.

По логике он обязан храниться в каком-нибудь надежно защищенном месте. Например, в его кабинете, а еще лучше в закрытом сейфе или тайнике.

Чем больше Лиза размышляла, тем сильнее впадала в отчаяние. По всему выходило, что она вряд ли сможет добраться до столь необходимой бумаги.

Так ничего не придумав, она оставила эти мысли, а ночью, вооружившись магическим светильником, который взяла из комнаты, отправилась на разведку.

Свет от артефакта можно было регулировать, что ее полностью устраивало. Поставив самый слабый уровень, она добралась до кабинета. Свои поиски Лиза решила начать именно с него.

По дороге ей никто не встретился. Неудивительно, учитывая, что время давно перевалило за полночь. В этот час она и сама обычно спала, вот только тревога за будущее не давала ей спокойно лечь в постель.

Толкнув дверь, Элизабет очень удивилась, когда та открылась. В последний момент Лиза испугалась – мало ли, вдруг отец решил поработать допоздна. Ее появление его точно удивит.

К ее облегчению, внутри кабинета царила темнота. Скользнув внутрь, она огляделась. Света артефакта было слишком мало, поэтому большая часть комнаты тонула во тьме.

Не успела она пройти дальше, как в коридоре послышались шаги. В груди все испуганно сжалось. Лиза заметалась, толком не осознавая, что делать.

В последний момент она спряталась за спинкой дивана и выключила артефакт.